Читать книгу Кульбит - Ан Ру - Страница 3

Ждать пришлось довольно долго. Уже совсем стемнело, когда в проулке замелькал луч приближающегося фонаря. Заметив меня, его владелец крикнул:

– Привет, москвич!

Я немного опешил от такого обращения. С чего он взял, что я москвич? Успел разглядеть номер моего Харлея? В темноте?

– Вечер добрый, – отозвался я.

– Извини, что поздно. Надо было проверить кое-что.

Я совсем растерялся. Может он спутал меня с кем-то?

– Ничего, вы же не знали…

– Да куда уж там, не знал. – усмехнулся он, подойдя ближе, – Вся деревня гудит, что меня около дома московский бандит дожидается.

– Почему «бандит»?

Охренеть. Вот это у них коммуникации. Никого интернета не надо. С одной бабкой встретился, а уже вся деревня обсуждает кто я и откуда. И даже ярлык успели присобачить – бандит.

– Потому что в кожаной куртке и на мотоцикле, – пояснил он, отодвигая воротину рядом с калиткой. – Давай, заводи своего «коня». Сегодня у меня переночует, а по́ утру разберемся, что с вами дальше делать. Голодный небось с дороги-то?

– Есть немного, – признался я, закатывая мотоцикл во двор. – Магазин далеко у вас?

– Магазин недалеко. Токмо работает он с десяти до шести. Так что сегодня уже не попадешь. Да, ты не дрейфь, парень, сейчас ужинать будем. Коли в гости ко мне наве́дался, голодным не оставлю.

– Спасибо. Неловко как-то.

– Ты мне это брось. Неловко ему. Я к тебе в дом приду, ты как-то иначе поступишь?

– Нет, конечно, – соврал я, подумав, что вот так впускать в дом кого попало не стал бы.

– То-то… – ответил участковый, поверив в мою искренность.

Он вернул на место воротину и накинул на штакетник резиновый хомуток, выполнявший роль замка́.

– Ну чего встал, пошли. Комары зажрут, – подтолкнул он меня в плечо.

Когда мы вошли в дом, и щелкнул выключатель, я наконец-то увидел радушного хозяина при свете. Высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с грубоватыми чертами лица, в голубой форменной рубашке с капитанскими погонами. Внешне он совершенно не походил на деревенского мужика. Было в нем что-то величественное, благородное. Большие голубые глаза с сурово нависшими тяжелыми бровями, прямой ровный нос, волевой гладко выбритый подбородок с ямочкой, черные коротко стриженые волосы. Фуражку он уже успел снять, так что я мог оценить довольно стильную стрижку.

– Руки мой, туалет там, – скомандовал он, и я, разувшись, поплелся туда, куда мне указали.

Выйдя из туалета, огляделся. Дом участкового был хоть и небольшой, но двухэтажный. На первом располагались: небольшая гостиная, куда я быстро сунул свой нос, но не нашел ничего интересного; санузел, откуда я, собственно, только что вышел; и кухня, из которой доносился умопомрачительный запах котлет, от чего мой желудок жалобно завыл, напоминая, что снеки и шоколад закончились очень давно, и вообще это не еда.

Но врождённое любопытство оказалось сильнее голода, и я на цыпочках пополз вверх по витой лестнице в углу прихожей.

"Вот это траходром", – пронеслась галопом шальная мысль, когда, высунув голову из люка, я наткнулся взглядом на массивную двуспальную кровать.

– Ромка, ну ты где там? – донеслось из кухни, и я подпрыгнул от неожиданности.

"Ромка? Почему Ромка? – недоумевал я, быстро и как можно тише сбегая по ступенькам. – У меня что на лбу написано, что я Ромка?!"

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил я, с притворно спокойным видом входя в небольшую, но уютную кухоньку, где на сковородке шкворчали, дразня аппетитными ароматами, те самые котлеты.

– Ну ежели мотоцикл твой, а он скорее всего твой, потому как в угоне не числится, а давать такую дорогую вещь кому-то вряд ли кто будет, значит твое имя Роман Алексеевич Тиль, – говоря это, он внимательно смотрел на выражение моего лица.

– Впечатляет, – кивнул я.

– Да, кстати, – он вытер полотенцем правую руку и протянул ее мне, – Ричард. И можно на «ты». Не люблю церемоний.

– Роман, – зачем-то сказал я и вложил свою ладонь в его огромную грубую лапу, покрытую сеткой голубоватых выпирающих вен.

В этот момент мой желудок снова предательски заурчал, напоминая, что ему тоже не до церемоний.

– Да, ты садись-садись, – спохватился Ричард, – вижу, на слюну изошел.

Он схватил тарелку, накидал на нее толченой картошки, сверху положил две большие котлеты и поставил передо мной вместе с той ложкой, которой накладывал.

– Вилки не достаю. Траур у нас. Бабка Тома померла. Да, ты уж в курсе.

– Да, я слышал. Соболезную.

– Дело житейское.

Он наложил такую же порцию себе и сел рядом.

– Ты извини, что весь вечер тебя на крыльце продержал. Работа такая, сперва проверить надо было, нет ли за тобой каких грехов, а уж после дружбу водить.

– Да, что вы…

– ТЫ, – резко поправил меня Ричард.

– Ты… Я тебе очень благодарен, что вообще в дом впустил.

– Ладно, харэ болтать. Ешь давай.

Он со своей порцией справился довольно быстро. Я же еле впихнул в себя такое количество еды. Почувствовав, что перестаю помещаться в стянутые ремнем джинсы, от чая отказался. Как говорится, не во что.

После ужина в радушном хозяине проснулся-таки участковый, и он принялся за расспросы:

– Ну так что, расскажешь от чего из Москвы убежал? Натвори́л чего?

– Ничего не натворил. Даже не знаю, как сказать. Не сложилось как-то. Надоело. Нужна перезагрузка.

– Девки что ль одолели? – хохотнул он. – Ну так, немудрено. Парень ты видный. Ишь глазищи какие. Того и гляди дыру прожгёшь.

Я смутился и отвел глаза. И тут же опомнился, что не в Москве, а в деревне. И тут лучше глазками не стрелять. А то мне эти глазки быстренько натянут туда, где им быть не положено.

– Да, не… не в том дело, – повёл я разговор в нейтральное русло, – Просто Москва надоела. Хочу пожить вдали от города. Понять, что мне по-настоящему нужно. Возможно, вернусь на арену. Я – акробат… был когда-то.

– М, циркач?

– Бывший. Не знаю, смогу ли снова. Два года перерыва для акробата – это вечность. Теперь практически все с нуля надо начинать.

– Не дрейфь, парень, коли сам захочешь, всё сможешь. Ну что, пошли на ночлег тебя отведу? – предложил радушный хозяин, вышел в коридор и начал подниматься вверх по лестнице.

Резко затормозив, я уставился на его переступающие со ступеньки на ступеньку пятки и завис.

А что я должен был подумать? Естественно, я решил, что он ведёт меня к себе в спальню. Вспомнив увиденный мной траходром, я нервно сглотнул. Вот те на те… только из-под одного мужика сбежал и с разгону под другого попал? Зашибись, Рома, повезло так повезло…

Я уже на цыпочках пробирался к выходу, чтоб удрать от этого странного типа, когда снова услышал его голос:

– На вот, – спускаясь, он держал в руках комплект постельного белья, – Не побрезгуй, все стираное.

"Фу, ты, господи… ", – с облегчением мысленно выдохнул я.

Какой же я дикий стал. Живя в столице, я, кажется, уже забыл, что такое нормальные простые люди. Человек меня накормил, приютил, а я о нем хрен знает что подумал. Хотя если честно, при всей своей искренности и дружелюбии, внешне он создавал впечатление человека строгого и властного, привыкшего раздавать указания и не терпящего возражений.

– Спасибо, Ричард, – я намерено назвал его по имени, чтоб почувствовать, как оно звучит.

С чего только бабулька решила, что имя «басурманское»? Скорее уж английское. Что-то вроде «Ричард львиное сердце». Хотя для старушки видимо что английское, что басурманское – все одно.

Мы прошли через довольно большой огород по узкой тропинке, освещая ее фонариками. Участок у них с бабкой Томой, видимо, был один, так как никаких заборов или ограждений не встретилось. Разве что колодец, выполнявший роль пограничного столба. А когда я увидел сам дом, в котором мне предстояло ночевать, и вовсе решил, что изначально все это принадлежало преставившейся ныне бабушке. Просто под старость она перебралась в летнюю кухню или времянку, как это называется в деревне, а дом достался Ричарду. Возможно, родственник или просто продала ему то, что сама содержать уже была не в силах.

Внутренняя обстановка дома напоминала музей. Старинный сервант с советской посудой внутри, комод, кровать с железным спинками, обеденный стол, два стула, невысокий округлый холодильник и стол кухонный со шкафами, на котором стояла маленькая электрическая плитка и чайник. И все это размещалось в одной единственной комнате без каких-либо перегородок, если не считать печку посередине. Одну из стен украшала репродукция картины Айвазовского «Ялта», а под ней на гвозде висел старый советский бинокль, будто предлагая рассмотреть находящийся в отдалении город поближе. Несмотря на всю скромность интерьера, здесь царил идеальный порядок. Вокруг ни пылинки. Две подушки на кровати, расшитые ярко-красными цветами с пестрыми зелеными листьями, стояли в форме идеальных пирамидок. На стене весел пестрый ковер. Комод прикрывала белоснежная накрахмаленная салфетка. А на полу лежали разноцветные вязаные половички́.

– Ну, как-то так. Располагайся. – сказал Ричард, когда я обвел глазами предоставленное мне жилье.

– Уютно.

– Ну, да. Ладно, доброй ночи, – он хлопнул меня по плечу и вышел, оставив наедине с призраками.