Читать книгу Я подарю тебе крылья. Книга 1 - Ана Шерри - Страница 6

– Мамочка, у меня все отлично. Меня поселили в гостиницу для персонала от авиакомпании.

Не дозвонившись до мамы, Оливия решила оставить ей сообщение на автоответчике. Сегодня у них рейс в Бангкок, и она вышла пораньше, чтобы прийти первой и не столкнуться с капитаном у стойки регистрации. Еще одного такого случая она не переживет. Хотя он уже вряд ли будет перечить ей. Молчание – золото, когда хочешь выиграть спор.

Вчерашний выходной пролетел слишком быстро, но времени на то, чтобы отдохнуть, хватило.

– Сегодня у меня вылет в Бангкок, мы проведем там день. Тебе, наверное, интересно, какой у меня экипаж? Все они милые люди, – Оливия остановилась, задумавшись над своими словами, – почти все. Кроме капитана. Но я стараюсь не придавать этому большого значения.

Она вошла в комнату для брифинга, и телефон чуть не выпал из рук – Даниэль уже сидел за столом, изучая документы перед полетом. Какого черта он так рано? Ей казалось, он любит опаздывать.

Оливия молча прошла к окну и прошептала в телефон:

– Я перезвоню тебе из Бангкока. Люблю тебя.

Капитан тут же поднял глаза на нее и, видимо, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил про их уговор и лишь кивнул. Оливия молчит, и это здорово! Надо было раньше предложить ей. Хотя последние слова, сказанные в телефон, не ускользнули от его внимания. Ему казалось, что такие горделивые особы не способны на проявление чувств. Не важно, с кем она разговаривала, он искренне жалел этого человека.

Минуты, проведенные в молчании, казалось, длились вечность. И если для него все складывалось идеально, то Оливия воспринимала молчание как пытку. Она еще никогда не молчала так долго. На секунду Оливии даже показалось, что сейчас она сорвется и проиграет. Но вспомнив, что ей тут же придется покинуть экипаж, стиснула зубы и продолжила игру, мысленно разговаривая сама с собой.

Напряжение стало спадать лишь тогда, когда в комнате стали собираться люди. Собрание прошло довольно быстро, капитан не стал задерживать и отпустил всех в салон, оставшись с Марком решать предполетные дела.

Оливия попросила Келси поставить ее в хвостовую часть самолета – там она точно не увидит Даниэля Фернандеса. От кабины пилота до хвоста целых семьдесят три метра.

Семичасовой полет прошел на удивление спокойно, Оливия так увлеклась работой, что совсем забыла о пилоте, вспоминая о нем лишь в момент, когда шелковый голос обращался к пассажирам после взлета и перед посадкой.

– Оливия, прошло сорок минут с момента моего звонка пилотам, позвони в кабину, узнай, как они, – Келси прошла мимо рядов кресел.

– Но почему я? – Брови Оливии изогнулись дугой от неожиданной просьбы.

– Мне надо срочно заполнить кое-какие бумаги и отнести их на второй этаж, сделай это.

Семьдесят три метра вновь сжались в считаные сантиметры. Звонить пилотам каждые сорок минут днем и каждые двадцать минут ночью обязывали правила гражданской авиации. Экипаж должен знать, все ли в порядке с пилотами.

Схватив трубку телефона, она нажала кнопку связи с пилотами, уткнувшись лбом о стену. Что она ему скажет? Ничего. Потому что тогда проиграет спор.

– Я слушаю, – услышала его голос.

Оливия молча повесила трубку на место. Этого было достаточно – с ними все в порядке. Больше она ничего не желала знать.

Вечером они всем экипажем сидели в одном из ресторанов Бангкока за большим столом, пробуя экзотические блюда и обсуждая запомнившиеся полеты. Оливия слушала их рассказы с большим интересом.

– Сегодня пассажирка задала странный вопрос: почему мы снизили скорость, – засмеялась темнокожая Дженнет из ЮАР. – Я спросила: «Почему вы так решили?», она ответила, что просто посмотрела в окно.

– Иногда они задают глупые вопросы, на которые мы должны давать глупые ответы, – пробурчала Мирем, крупная светловолосая девушка из Норвегии.

– А помните, как нас поселили в отель в Дели, а в номерах были тараканы с меня ростом? – поморщилась Нина.

– Не знаю, как насчет тараканов, – Даниэль улыбнулся, – но в моем номере сидела полуголая девушка.

Марк, засмеявшись, толкнул его в плечо:

– Это было в Бангкоке.

– Нет, это было в Дели. Такое я точно не забуду.

Все засмеялись, вспомнив этот случай. Все, кроме Оливии. Возмущенная, она хотела съязвить ему, но вовремя опомнилась.

– Оливия, а в твоей практике были интересные случаи? – спросила Нина, повернувшись к девушке, и все взгляды устремились в ее сторону. Но она чувствовала только его взгляд. Надменный, хитрый, ждущий ответа. Резко отвела глаза – она расскажет свой случай для других членов экипажа. Не для Даниэля Фернандеса. Не ее проблемы, что он сидит с ними за одним столом.

– В моей практике был случай, но он не смешной, – она закусила нижнюю губу, вспоминая тот ужасный сентябрьский полет и бесконечный лондонский ливень, большими каплями барабанивший по стеклу иллюминатора и разбивающийся на сотни мелких брызг. – Мы возвращались домой в Лондон, когда самолет попал в зону сильной турбулентности, его начало трясти… – она замолчала, нахмурив брови. – Казалось, ничего особенного, но самолет трясло с каждой секундой все сильнее и сильнее. Вскоре стало совсем страшно. Знаете, чего больше всего боятся пассажиры? – она обратилась ко всем. – Как вы думаете?

– Когда самолет резко снижает высоту? – произнес Марк, смотря на Даниэля, но тот молчал, неотрывно наблюдая за Оливией.

– Нет, – произнесла она, – когда выпадают кислородные маски.

– Точно! – вскрикнула Келси. – Это самое страшное для них. Мысленно они уже хоронят себя.

Оливия кивнула, продолжая рассказ:

– В тот полет именно так и случилось: самолет трясло так, что выпали маски. И началась жуткая паника. Даже не паника – это была массовая истерия. Некоторые люди вскакивали со своих мест, кричали, молились. Мы успокаивали их, как могли. Один крупный мужчина, под два метра ростом, никак не мог угомониться. Пока бортпроводники успокаивали и пристегивали остальных, я пыталась усадить его на место, но он решил выйти из самолета, – она усмехнулась, потупив взгляд, – выйти из самолета! Вы представляете, на высоте! – Все внимательно слушали ее, но Оливия уже этого не замечала, погрузившись в воспоминания. – Я стала бороться с ним, не давая пройти к двери. Я помню только, как он ударил меня со всей силы, и то как, падая, я ударилась о железный столик бортового питания, который выкатился из кухни. Помню крики пассажиров. Помню боль. Помню, что пытаюсь встать, перепачканная кровью, но вновь падаю и боюсь, что мужчина перепугает всех до смерти. Больше ничего, я потеряла сознание.

Минуту еще все сидели в тишине, переваривая ее слова. Даниэль опустил глаза, вспоминая недавний полет и песчаную бурю. Не зря он и накрыл ее ладонь своей, почувствовал ее страх.

– Этого мужчину успокоили? – спросила Келси, и Оливия кивнула, слегка улыбнувшись.

– Да, другие пассажиры-мужчины. А я провела в больнице неделю.

– Не хотела бы я оказаться в такой ситуации, – прошептала Нина, – сумасшедшие плаксы мне попадались, но чтобы выйти во время полета… Такого не было.

Оливия взглянула на Даниэля. Он как будто изучал ее. О чем он думал? Определял степень повреждения мозга? Наверно, нажалуется в «Arabia Airlines», что на его борту стюардесса с физической и психологической травмой. Кто дергал ее за язык? Оливия злилась, нахмурив брови, но продолжала смотреть на него.

Капитан заметил, как она нахмурилась. Он и раньше думал, что в голове у новой стюардессы явный бардак, а теперь убедился сам. Даже доказывать не надо. Заметно было с первой встречи. Но почему-то сейчас ему захотелось нанести ответный удар тому мужчине. По прилете – на месте капитана того экипажа – он так бы и сделал. Но не ради Оливии Паркер, нет. На ее месте могла оказаться любая стюардесса.

– Даниэль, – от мыслей об Оливии его отвлек голос Марка, – задумайся. Наши бортпроводники каждый рейс могут испытать на себе безумство неадекватных пассажиров.

Капитан кивнул:

– Нам проще – устав обязывает нас во время нештатных ситуаций закрывать свою дверь плотно. Я же не могу бросить штурвал самолета, когда он находится в глубокой болтанке, и бить морду неадекватным пассажирам.

– Даниэль прав, – Келси встала, – каждый занимается своей работой. Пилот в ответе за жизни людей, которые у него за спиной. Все они ждут благоприятной посадки. Идя на помощь одному члену экипажа, вынужден подвергать опасности всех.

Один или пятьсот? Даниэль снова посмотрел на Оливию. Конечно, пятьсот. Она не стоила таких жертв. В каком угаре надо быть, чтобы покинуть кабину и бежать ей на помощь? Явно не в здравом.

Все расходились по своим номерам, обсуждая этот случай. Оливия не заметила, как звон голосов стих и она осталась одна. Самое время позвонить маме и немного успокоиться.

– Оливия, детка, я получила твое сообщение. Как ты?

Голос матери как бальзам на душу. Родной, нежный, до боли знакомый.

– Я в отеле в Бангкоке, жаль, что так и не увижу город – завтра рано вставать, вылет домой.

– Ты всю жизнь проведешь в небе, я тебе это говорила, но ты меня не слушала.

– Я люблю небо, мама, ты это знаешь.

– Твои слова о капитане экипажа очень огорчили меня. Он такой несносный? Можно поменять пилота?

Эти слова насмешили Оливию. Поменять? Было бы здорово.

– Мам, – улыбаясь, произнесла девушка, – он несносен, когда говорит. Но сейчас у нас табу на это. Мы договорились молчать.

– Ты заставила мужчину молчать? – воскликнула мать.

– Нет. Это он заставил меня молчать.

– Мужчина заставил мою дочь молчать? – Она даже повысила голос. – Что это за мужчина? Я хочу познакомиться с ним. Хочу увидеть того, кому это наконец удалось.

– Мама… – нервно произнесла Оливия, желая сказать пару слов по этому поводу, но вовремя обернулась, заметив, как Даниэль направляется в ее сторону, вытаскивая из кармана ключ от номера: – Я перезвоню тебе завтра. Очень тебя люблю.

Она кинула телефон в сумочку и посмотрела Даниэлю в глаза. Как тяжело молчать, когда слова сами рвутся наружу.

Пилот услышал последнюю фразу. Опять она кого-то любит. Сегодня эта девушка просто сокровище: тихая, мирная и любящая. Даниэль остановился напротив Оливии. Она видела, как хитрая улыбка коснулась его губ и глаза слегка сощурились от этой усмешки. Хитрец, думает, что разозлит ее этим и она проиграет. Но она будет молчать, даже если сам Бог попросит сказать Даниэлю Фернандесу слово. Оливия ответила ему тем же – легкой ухмылкой и хитрым взглядом, пронизывающим холодом до кончиков пальцев. Голубое холодное бездонное небо. Он любил небо. И почему она родилась с таким цветом глаз?

Битва взглядами в молчании стала напрягать Оливию, и она на шаг отошла в сторону, пропуская его. Сдалась быстрее, чем он думал. Одержав еще одну победу, Даниэль прошел к двери номера, открыл ее и зашел внутрь, оставляя девушку в одиночестве.

Тропический дождь барабанил всю ночь, заставляя Оливию просыпаться. Открыв глаза, лежа в темноте, она слушала мелодию мокрой листвы деревьев, шуршащей под окнами. Дождь, стучащий по окну и мокрому асфальту, – единственное, что она могла слушать бесконечно. Она любила звук дождя.

– Дождь – единственное, что я ненавижу, – пробурчал Даниэль Марку, направляясь на предполетный медицинский осмотр утром. Хуже дождя мог быть только острый язык Оливии. Почему-то он улыбнулся, вспомнив ее. Без сомнений, она любит дождь.

– Чему тогда улыбаешься? – удивился Марк.

– Никакой дождь не испортит мне настроение. – Даниэль хлопнул рукой по спине первого помощника и зашел в кабинет.

Но он ошибся: приняв на борт пассажиров, их не пустили на взлет. Даниэль связался с диспетчером:

– Доброе утро, Бангкок, «Arabia Airlines» 2-1-6, запрашиваю разрешение на взлет.

– Ожидайте разрешение через два часа, – произнес диспетчер.

– Пожалуйста, подтвердите, задержка два часа? – не поверил Даниэль и посмотрел на Марка. Тот пожал плечами, также шокированный ответом.

– Подтверждаю.

– Тогда отмените «Доброе утро», – Даниэль разозлился, облокотившись на спинку кресла. – Два часа, Марк. Проклятый дождь. У нас на борту пассажиры. Что мне им сказать?

– Думаю, стоит сказать, что нас задерживают, но промолчать про два часа.

Оливия заметила, как кондиционер стал работать в половину мощности, не справляясь с духотой в самолете. Она пока не была заметна пассажирам, но Оливия хорошо знала, что капитан не просто так убавил его. Прозвучавшие слова подтвердили эту догадку:

– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, наш вылет задерживается на неопределенное время из-за метеоусловий. Прошу вас оставаться на своих местах с застегнутыми ремнями безопасности. Как только будет получена дополнительная информация, я сообщу. Приношу свои извинения за доставленные неудобства и благодарю за внимание.

Видя, как начали переговариваться пассажиры, обсуждая услышанное, Оливия обернулась к Мирем. Но та лишь пожала плечами.

– А долго нам ждать? – Женщина средних лет привстала с кресла и взглянула на Оливию.

– Капитан сказал «на неопределенное время», вам принести воды?

Сейчас придется особенно трудно – пассажиры расстроены ожиданием. Никому не нравится ждать, тем более, если это ожидание на «неопределенное время». Сейчас ей придется вдвое больше работать: улыбаться и контролировать их.

– Принесите, пожалуйста, и мне воды.

Оливия обвела взглядом пассажиров в поисках того, кому принадлежит этот тонкий голос, и увидела девушку, которая с мольбой в глазах смотрела на нее. Ее руки нервно гладили большой живот. Оливия, улыбаясь, подошла к ней, опустившись рядом в проходе между кресел, чтобы другие пассажиры не слышали их разговор:

– Как вы себя чувствуете?

Самыми вспыльчивыми пассажирами являются беременные женщины. Их можно успокаивать весь полет. А если он продолжительностью семь часов? А если еще и задержка вылета? Не знаешь, чего ждать, они могут требовать того, чего нет на борту, могут заплакать в панике при взлете или при посадке. А если турбулентность? А если, не дай бог, роды…

– Немного душно, но чувствую себя хорошо.

Девушка не была похожа на истеричную, нервозную особу, напротив, она была спокойна и уверена в себе и своих силах. Это радовало.

– Какой у вас срок? – Оливия протянула ей стакан воды. Девушка сделала глоток.

– Шесть месяцев.

Улыбнувшись и удовлетворенно выдохнув, Оливия встала с прохода, вновь осмотрев пассажиров. Они начали нервничать. Сказывалась духота, люди обмахивались газетами и журналами. Почему капитан убавил кондиционер? Здесь сидят живые люди, которые скоро начнут падать.

– Мирем, – Оливия подошла к скандинавской бортпроводнице, – позвони пилотам, попроси, чтобы сделали кондиционер сильнее.

– Они не сделают, они экономят сейчас на всем, неизвестно, сколько мы здесь простоим. Скажи спасибо, что еще кислород не перекрыли.

Оливия открыла рот от удивления. Это шутка такая?

– Сколько мы уже стоим?

– Сорок пять минут.

– Еще сорок пять, и упаду я, – пробурчала Оливия, чувствуя, как в душном салоне начинает болеть голова. – Пассажиры спрашивают, когда мы взлетим, не знаю, что им отвечать.

– Келси сказала, что не раньше, чем через два часа.

– Два часа? – удивлению Оливии не было предела. И капитан решил, что без кондиционера им тут всем хорошо? Он сумасшедший. – Почему так долго?

– Дождь стеной, плохая видимость.

– Последи за моими, – сжав руки в кулаки, Оливия направилась через весь салон в кабину к пилотам. Проходя по первому салону, она поняла, что здесь не так душно, как в хвосте самолета. Откуда Даниэлю Фернандесу знать, что сейчас испытывают люди, сидящие там? На месте беременной она бы уже родила.

Когда Оливия зашла внутрь, две пары глаз уставились на нее. Губы Даниэля растянулись в улыбке. Он ждал, когда она начнет говорить. Знал, что она придет. Сейчас он выиграет, и эта девушка больше никогда не взойдет по трапу на этот самолет. Но, к его большому удивлению, она обратилась к Марку:

– Очень прошу включить кондиционер, в хвосте невозможно находиться, люди скоро начнут падать в обморок. У меня беременная девушка в салоне.

Она смотрела на Марка, ожидая его ответа, и он удивленно перевел свой взгляд на Даниэля:

– Как скажет капитан.

– Капитан скажет «нет», – твердо ответил тот, отворачиваясь от Оливии и смотря уже на Марка. Тот, кивнув, вновь посмотрел на нее.

Сейчас бы она ударила обоих чем-нибудь тяжелым, но ограничилась лишь словами:

– Передайте капитану, что, если пассажиры начнут вымирать, это будет его вина.

Брови Марка взлетели вверх. Какую роль они отвели ему в этой игре? Почему он должен что-то передавать? Ведь Даниэль сидит рядом и все слышит. Он взглянул снова на капитана, а тот произнес:

– Передай ей, что будет так, как требует летный устав. Не мне писать правила и переделывать их. И еще передай, что кондиционирование салона включено, просто не в полном объеме. В полном я включу его только тогда, когда мы запустим двигатели.

Марк снова удивленно посмотрел на девушку, кивая ей. Он не в цирке – передавать то, что она сама слышала.

– Хорошо, – согласилась Оливия, – тогда скажите хоть приблизительно, сколько нам тут сидеть?

Она смотрела на Марка, и он уже не понимал, кого она спрашивала, поэтому сказал от себя:

– Диспетчер сказал – два часа. Может, больше, может, меньше. Все зависит от погоды, как только дождь утихнет, нам разрешат взлет.

Два часа – это вечность. Люди сойдут с ума.

– Они там что, сумасшедшие?

Даниэль засмеялся, беря в руки план аэропорта Бангкока. Такие же сумасшедшие, как она. Можно было оставить ее здесь.

– Передай ей, пусть кричит погромче, может, они услышат ее и, не выдержав, дадут нам взлететь побыстрее.

Оливия посмотрела на капитана. Да как он смеет!

– Слышите, ребятки, не знаю, что между вами происходит, – произнес Марк, отвернувшись от Оливии и надевая наушники, – но решайте свои проблемы сами, не втягивайте меня.

Стоять здесь не было больше сил, и девушка открыла дверь кабины, напоследок бросив злой взгляд на капитана. В этот же момент он обернулся и подмигнул ей. Она определенно ненавидит его. Ее раздражало в нем все. Если бы Даниэль только знал, как Оливию бесили его шутки, его голос, его хитрая улыбка, эти карие глаза, она ненавидела даже четыре желтые лычки, красовавшиеся на погонах. Она ненавидела контраст белой рубашки с его загорелой кожей. Где вообще можно так загореть, если он всегда в небе?

Проходя по салону между кресел, она замечала, как тяжело сидеть пассажирам, многие стояли, высказывая свое недовольство. Но она улыбалась. Улыбалась до тех пор, пока не дошла до хвостовой части самолета и вновь не услышала этот голос:

– Леди и джентльмены, у меня для вас две новости. Первая: нас направили в очередь на взлет. Вторая: мы пятнадцатые. По нашим подсчетам, мы взлетим не раньше чем через тридцать минут. Прошу прощение за столь долгую задержку.

Тут же заработали двигатели, и включился на полную мощь кондиционер. Оливия видела, как пассажиры, услышав капитана, довольные, усаживались на свои места. Его голос гипнотизировал. Некоторые улыбались друг другу, одобрительно кивая. Некоторые спорили, что взлет будет позднее, чем через тридцать минут. Но все они ждали, поверив его словам.

Оливия подошла к беременной девушке, справиться о ее состоянии, и та, улыбнувшись, положительно кивнула. Все шло хорошо, надо было раньше сходить к пилотам, видимо, ее голос был услышан кем-то наверху.

Самолет проехал по рулежной дорожке, вставая в очередь.

– Вот черт! Как вас много! – выругался Даниэль и тут же услышал голос диспетчера:

– Кто это сказал?

Даниэль, улыбнувшись, взглянул на Марка, тот засмеялся.

– Это не я, – незнакомый голос пилота одного из стоящих впереди самолетов.

– И не я, – другой голос.

– «Swiss air», мы молчим уже час.

– «SkyCargo», это не я.

– «British fly», кажется, я знаю, кто это.

– Догадайся, англичанин, – не выдержал Даниэль, – я тебя вижу с высоты своего самолета. Будь аккуратней, чтобы я не задел твой «Боинг» крылом. Случайно.

– «Arabia Airlines», почему ты в очереди? – голос пилота «British fly». – Такие махины сегодня просто не взлетят.

– Хватит! – прокричал недовольный диспетчер. – Успокойтесь уже!

– Смотри, чтобы тебя не унесло порывом ветра, – произнес Даниэль, и кто-то из пилотов засмеялся по рации.

Даниэль выключил ее, не желая больше слушать этот бред, и посмотрел на смеющегося Марка:

– Можно состариться в такой очереди.

– У тебя проблемы со всеми англичанами? – сквозь смех спросил Марк, и до Даниэля дошел скрытый смысл его слов. Видимо, да.