Читать книгу Неотвратимость - Анабель Ли, Анабель Ли - Страница 7

– Ты не плачешь? – Голос Элейн по телефону казался каким-то далеким.

– Нет, что уж плакать. – Я вздохнула. Странно вообще, что не расклеилась окончательно, потому что отчаяние просто захлёстывало ледяными волнами до трясучки.

– Молодец, не надо волноваться. Седьмое мая, так седьмое мая. – Она старалась звучать уверенно. – Значит это будет план «Б».

– А какой план «А»? – Я сидела на кровати в палате оперативной помощи в этой прекрасной разрекламированной клинике, где недавно очнулась и пыталась понять, что делать дальше. – В Ванкувере от меня отказались, в Бостоне перенесли на полтора месяца, потому что этот звездный хирург слишком занят. А если я не доживу? Ситуация ведь может ухудшиться.

– Милая, ты должна думать позитивно.

– Я поеду в Торонто к Мэтью. Там тоже есть хорошие клиники. Заодно скажу ему, сколько можно скрывать. Ты прикинь, что с ним будет, если я умру и он по факту только узнает.

– Прекрати это! – Подруга шикнула на меня. – Никакого негатива и разговоров о… Об этом. Торонто – это хорошо, езжай. Деньги есть?

– Пока да.

– Мэри, всё будет хорошо. – Она чмокнула в трубку.

– Да.

Хорошо-то будет, только смотря у кого.

Я спустила ноги с кровати и покосилась на электронные часы над дверьми. Двенадцать пятнадцать. Я могла бы быть уже на операционном столе.

– Девушка! – В палату зашла женщина в фиолетовом медицинском костюме. – Вы пришли в себя! Давайте я проверю ваши показатели.

– Всё в порядке. – Я встала с кровати. – Скажите, я могу как-то встретиться с доктором Марком Голбергом? Может, его электронную почту есть шанс получить?

– К сожалению, мы не может раздавать контакты докторов, звоните на рабочий. – Она поджала губы. – К нему действительно трудно попасть.

– Удержаться, я так понимаю, ещё труднее. – Я умудрилась влезть в кеды, заставляя себя дышать ровно и глубоко.

– Что вы имеете ввиду? – Она склонила голову, продолжая говорить спокойно и невозмутимо и, казалось, готова была слушать. Я прочитала на её бейдже имя: Диана Коулс.

– Что на приеме меня консультировал другой вчера, а операцию, которую я уже оплатила, отменили, вернее перенесли, но на такой срок, что, боюсь, она мне уже не понадобится. – Да, я была зла и, да, эта доктор, как сотрудник учреждения, представляла сейчас для меня всю клинику, а посему была виновна в произошедшем наравне со всеми.

– Мне очень жаль, если вы столкнулись с такой неприятностью. – Диана участливо кивнула. – Я понимаю ваше состояние и волнение. Уверена, ситуация разрешится. Я не могу дать вам контакты доктора, но могу попробовать поговорить с ним, передать ему вашу просьбу о переносе операции на более ранний срок.

– Да, желательно на этой неделе.

– Я попробую, как зовут доктора?

– Марк Голберг.

Женщина очень удивилась, будто я потребовала Папу Римского вызвать. Она, нужно отдать ей должное, быстро справилась с эмоцией, но, тем не менее, её реакция действительно заставила поверить в искренность её следующих слов:

– Доктор Голберг очень ответственный, я, признаться, удивлена, что он оказался в такой ситуации. Уверена, это какая-то путаница.

– Эта путаница может стоить мне жизни.

– Я вас услышала. – Диана достала телефон из кармана. – Дайте, пожалуйста, мне ваш номер, я поговорю с доктором и передам ему ваши контакты.

– Спасибо.

Из клиники я вышла примерно в два, пообедав в столовой по настоянию Дианы. Еда оказалась очень вкусной и удивительно дешевой, возможно, потому, что я, хоть и со стороны, почти уже пациент.

Женщина мне очень понравилась, она сопереживала вполне искренне или мне просто хотелось верить в лучшее. В такие моменты, когда кажется, что весь мир против тебя, судьба, будто намеренно, уводит у тебя из-под носа шансы один за другим, такие люди, как Диана, помогают не потерять надежу.

В шесть я сидела в аэропорту, ожидая свой рейс в Торонто. Я отправила Мэтью два сообщения, но, кажется, на балансе осталось недостаточно средств и они до него не дошли. Звонки из США не такие дешевые, стоит признать. То-то он офигеет, когда я явлюсь почти в полночь. Если ещё не офигел, звонив мне вечером и не получив ответа. Ладно, прилечу, сразу в аэропорту пополню счёт, как мобильный банк заработает.

В зале ожидания суета. Путешественники, туристы, бизнесмены. Все куда-то торопятся, строят планы, переживают о чем-то. Интересно, есть ли ещё кто-нибудь, как и я, летающий по миру в поисках клиники? Я, конечно, пока только до США долетела, но если и в Торонто ничего, то, наверно, попробую и Европу, и Азию. Не буду сдаваться до конца. Пока еще могу ходить и дышать, я буду бороться за себя. Самое важное, что я уяснила за эти адские две недели – это то, что ставить своё здоровье нужно выше любых полоумных придурков на работе, бесчувственных докторов, сжимающих спинки кроватей, вместо ваших плеч, и наглых девиц с ресепшена, не желающих признавать свои ошибки в страхе потерять место работы. Уверена, это их рук дело, это путаница с расписанием. Бороться за себя до конца – вот мой новый девиз. Если не получится, буду молиться. Наверно, у меня уже прошла стадия шока и отрицания реальности и начался этап сопротивления неотвратимому.

Десять пятнадцать и я выхожу в зал прилета в аэропорту Торонто. Начало марта совсем прохладное, особенно вечер. На выходе я ловлю такси, пока мои ботинки скользят по изморози, но всё равно хорошо, что в родной стране. Ощущаешь себя как дома. Если всё сложится, то Торонто и станет моим домом, ведь Мэтью уже устроился тут, а значит и я что-нибудь найду.

Я положила рюкзак на заднее сиденье автомобиля рядом с собой и продиктовала адрес квартиры, что мой жених снял на первое время.

– М…Мэри? – Мэтью ещё не ложился, встречал меня в расстёгнутой рубашке и офисных брюках, весь взлохмаченный. – Что ты тут делаешь?

– Будто не рад. – Я умудрилась улыбнуться и покачать головой. Боже, такой шок – надо было видеть.

Поскольку я засмотрелась на выражение его лица, споткнулась о какие-то туфли в прихожей, но устояла. С любопытством озираясь: – Где тут ванная? Руки помою с дороги.

Мэтью провёл меня и любезно открыл воду, притворив дверь, как до меня вдруг с опозданием дошло: – «Что за туфли в прихожей?»

Сердце, к сожалению, пропустило удар, я прямо прочувствовала отголосок в висках. Стараясь сфокусироваться на струе воды, бегущей сквозь пальцы, я заставила себя дышать ровно и выстроить аналитическую цепочку.

Туфли в прихожей женские. Мэтью не носит туфли. Мэтью меня не ждёт. В квартире есть женщина – владелица туфель. Рубашка расстегнута, значит это не по делу. Это по личным вопросам. Господи!

Я закусила губу и пыталась унять жжение в глазах от подступивших слёз. Уговаривала себя: – «Какого чёрта, мне нельзя расстраиваться. Это всего лишь женщина, другое живое существо. Это совсем не страшно и не обидно, потому, что это просто человек со здоровым сердцем. Так бывает».

Я взяла мыло, медленно моя руки, успокаивая себя мысленно и стараясь вдыхать ровно: – «Я не буду расстраиваться, ведь я не хотела беспокоить Мэтью своими проблемами с самого начала. Не хотела портить ему карьеру, не хотела жалости. Если я умру, он всё равно потом кого-то встретит и, возможно, женится. Я буду думать, что он просто делает это заранее. Просто заранее. Так бывает. Зато он не будет переживать за меня».

Держась за раковину одной рукой, я перевела ручку смесителя на холодную воду и помыла лицо, аккуратно промокнув глаза.

– Мэри. – Мэтью подошел к двери. – Что-то случилось? Почему ты здесь?

«Я хочу скандал? Конечно, нет. Мне нельзя волноваться, но, господи, обидно всё равно. У нас свадьба через месяц, как так? Как так можно? Пусть хоть оправдывается».

– Случилось.

Мэтью открыл дверь в ванну и уставился на меня. Я выдержала его взгляд уверенно, закусив щеку, но он знает меня слишком хорошо:

– Кто тебе сказал? – Ну не будет юлить, уже хорошо. Честность – это то, что в нем всегда подкупало. Видимо, честность до определенных границ.

– А что, много, кто знает?

– Я собирался всё объяснить.

– Это хорошо, что собирался. – Я облизала пересохшие губы. – Родителям моим объясни, когда поедешь свадьбу отменять, мне некогда.

Я попыталась протиснуться из ванны, но он перекрыл мне проход рукой: – Некогда? – Шок. Ну и отлично. Хочу, чтоб думал, что мне не больно, что он только что не добил моё едва бьющееся сердце.

– Да, я устраиваю свою жизнь. – Это правда. Может поэтому я так спокойна? У меня главный приоритет просто вытеснил все остальные жизненные переменные как несущественные. Я даже будто не волнуюсь больше и плакать не хочется. Холодная вода творит чудеса.

– У тебя кто-то есть? – Он взял меня за плечи. Какие глупые вопросы в сложившейся ситуации. Разве это не я должна была выкрикивать, забегая в спальню?

Я подняла голову, задирая подбородок: – А что? – Уверенно так и со всей злостью, что во мне накопилась за последнее время.

– Ты не посмела бы. – Вот, как выглядит стадия отрицания в исполнении Мэтью.

– Ну ты же посмел.

– Мэри, я не узнаю тебя. – Он качал головой, но, думаю, задеть удалось его чувства. Хотя бы самолюбие.

– Зато я тебя узнала намного лучше. – Умудрилась вылезти из ванной и направилась обратно в прихожую.

– Ты будешь требовать половину суммы за дом? – Вдруг спросил он мне в спину. – Учти, деньги уже в обороте от моего имени.

Ах вот как. Деньги. Это, конечно, важные бумажки, особенно когда нужна операция.

– Нет, что за бред. – Я обернулась через плечо. – Я буду требовать всю сумму.

Я услышала, как в комнате за углом кто-то ахнул. Наверно, тоже переживает за денежку. Прям сборище сердобольных. Надо бы завещание составить, чтоб ему, как жениху, ничего не досталось.

– Мэри, – Мэтью шагнул за мной к кроссовкам. Я уставилась на чёрные туфли с пряжками.

«Какая безвкусица», – мелькнуло в голове.

–Мэри, ничего не выйдет, ты перевела средства на моё имя. – Я видела, что он заволновался. Значит, не всё гладко и шанс вернуть деньги, что дали нам мои родители на покупку нашего первого дома, есть.

– Пока, Мэтью. – Кажется, я даже улыбнулась.

Я плохо помню, как доехала на такси до какой-то ближайшей гостиницы, и как потом ровным безжизненным тоном рапортовала Элейн о случившемся. Она хвалила меня за то, что я держусь и не плачу, а мне казалось, что плакать я разучилась.