Читать книгу Милоа – спасители Эбери. Книга 3. Милоа – возлюбленная - Анабель Ви - Страница 5

Было нелегко. Слишком долго я держала в себе эти чувства. И вот – освободилась. Но что пришло на их место? Пустота. Иногда человек живет благодаря своим горестям. Воспоминания гложут его, но он продолжается хвататься за жизнь вопреки им, храбриться и быть сильным, несмотря ни на что. Но когда обида на жизнь облекается в слова, когда весь гнев, отчаяние, страх высказаны и излиты слезами, душа оголяется. Кажется, что ты снова открыт и уязвим, что появилось свободное место, которое можно заполнить лишь новыми переживаниями.

Хотелось кричать и бежать, съежиться и спрятаться. Сжиться с новым состоянием оказалось очень сложно.

До утра я не сомкнула глаз. Бродила по комнате, подкидывая в камин дрова. Сидела на кресле, укутавшись в плед. Ворочалась в постели.

На рассвете заснула. Меня разбудил мокрый нос Барклая, бессовестно залезшего всей своей тушей на мое белое одеяло.

– Совсем не ценишь работу прачек! – недовольно фыркнула я, отталкивая пса. Тот дышал мне в лицо, пытаясь лизнуть.

Пришлось выбраться из-под грязного белья и поспешно накинуть халат. Дрова догорели, в комнате снова было прохладно.

Не прошло и пяти секунд, как я вспомнила все, что произошло вчера вечером. Внутри все сжалось, накатила новая волна стыда и страха.

«Что он подумает обо мне? Он теперь знает мои тайны, все то, что я не доверила самым близким мне людям. И что я импульсивна и несдержанна, а еще люблю показные сцены. Иначе бы прирезала его в ту же минуту…»

Я снова заметалась, рассерженно сжимая кулаки.

В комнату зашла Юва.

– Госпожа, вам что-нибудь угодно? – спросила служанка.

– Да. Умыться горячей водой, одеться и позавтракать, – бросила я, почти не замечая напряженную девушку.

– Госпожа…

– Да?

– Их Превосходительство уже позавтракали. Идин повез каганетта обратно в Айзелан – он рассудил, что незачем тому бродить по острову без вашего ведома.

– Правильно сделал, – бросила я.

«Что же, по крайней мере, больше Амирош ничего здесь не выведает», – мне почему-то стало неуютно от самого его присутствия здесь, в моем особняке. Ведь этот остров действительно был для меня твердыней и самым безопасным местом.

И все же я нутром чувствовала – мне нужны перемены. Раз уж я освободилась от давящего изнутри груза, выговорившись малознакомому человеку – пора действовать. И, прежде всего – держать этого человека поближе к себе.

В полдень я бросила на стол перед каганеттом Бивир Куром внушительную стопку бумаг.

– Это, Ваше Превосходительство, наш брачный договор. Я согласна подписать его, если то, что я увижу, будучи вашей гостьей, оставит у меня хорошее впечатление. Правда, он составлялся до вчерашнего вечера, так что пункта о том, что ни одна из сторон не имеет права кидаться с кинжалом на другую, там нет. Но можно добавить.

Я старалась говорить как можно беспечнее и увереннее. При моих последних словах Амирош усмехнулся и мельком взглянул на меня исподлобья. В его взгляде я уловила тень то ли понимания, то ли одобрения. Неужели он совсем не злится на меня за вчерашнюю выходку?

– Вы так кидаетесь бумагами, будто здесь стоит подпись на ваш смертный приговор, – сказал он, улыбнувшись. – Я не хочу, чтобы вы приносили такую жертву.

– Думаете поиздеваться надо мной или снова чрезмерно сочувствуете? – я опустилась в кресло по другую сторону стола. Дело происходило в гостиной моего особняка в Айзелане. Я накинула меховое пальто, в котором напоминала себе то ли ледяную королеву, то ли северную воительницу. Комната еще не прогрелась, и я так и сидела, завернутая в темную отороченную мехом шкуру.

– Вы же сами сказали, что ненавидите меня и все, чем я живу – сословие, к которому я принадлежу, императора, которому служу, политику, которой занимаюсь.

– А я, по-вашему, должна любить все это? – зло поинтересовалась я.

Амирош пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Но я не деспот и не хочу забирать у вас вашу свободу, если можно так сказать. Уверен, в этом договоре, – он небрежно махнул рукой на стопку бумаг, – все расписано так, чтобы вы сохранили максимальные права. И все же – брак есть брак, даже самый фиктивный. Кроме того, я тоже много думал над этой затеей. Видите ли, я вырос в дружной семье, где родные любят и уважают друг друга. И мне совесть не позволит назвать женой ту, которая никогда не станет мне спутницей такой же, какой была мать для моего отца. А завести женщину на стороне, будучи в браке… Вы невысокого мнения о знатных особах, но, видимо, я неудачная цель для вашего презрения – измена мне претит.

Сказать, что меня разозлили эти слова – значит не сказать ничего. Но внешне я оставалась совершенно спокойной. Более того, я как будто возвращалась к жизни – меня все больше занимал ход мыслей Амироша. Пересиливая эго, требующее немедленного сопротивления, я лаконично отметила:

– А как же защита наших каганартов? Как же турмалонцы, жаждущие отмщения за плевок императора в их сторону? Или после вчерашнего вам самому плевать, что сделают они с моими землями?

Амирош внимательно посмотрел на меня. Честно сказать, меня это смутило сильнее, чем его жесткие аргументы.

– Вечный выбор между благом для других и для себя, не так ли? – произнес он, наконец. – Хорошо. Давайте сделаем так. Мое предложение в силе, и мы вместе отправимся в мой каганарт. А после поездки я провожу вас к границам Айзелана и тогда мы решим – заключаем договор или нет.

Я согласно кивнула. Сложно узнать человека, постоянно встречаясь с ним в нестандартных ситуациях. Впервые у меня будет возможность посмотреть, действительно ли Амирош тот, кем хочет казаться.

* * *

Всю дорогу нам сопутствовала прекрасная погода. Было холодно, даже морозно, но солнце светило ярко, а ветер стих, что было несвойственно этим местам.

Я ехала на Шикути, Амирош – на своем вороном жеребце. Я отметила, что его конь крупнее моего и напоминает мне коня Ильи Муромца с картины «Три богатыря». Шикути же походил скорее на арабского скакуна.

Странно мы смотрелись вместе: два породистых ретивых коня и их не менее статные и упрямые хозяева.

Я куталась в полушубок из серого меха, каганетт иногда поправлял на плечах тяжелый шерстяной плащ.

Наша свита состояла из пяти слуг и восьми шуинов, включая двух гвардейцев каганетта. И, конечно же, я не могла оставить Барклая – неуемный пес обожал долгие путешествия, без устали бегая туда-сюда по дороге и постоянно подгоняя отставших лошадей, будто сбивал нас в единое стадо.

Я заметила, что Амирош с удовольствием наблюдает за псом. И неудивительно, ведь это был его подарок. Также я невольно чувствовала, что Идин симпатизирует каганетту. Это также было объяснимо – ведь благодаря Бивир Куру мальчик попал ко мне в услужение.

Мою голову посещали разные мысли.

То мне вспоминалось, как мы также путешествовали с Люкоттом – осторожно сближаясь в пути, присматриваясь друг к другу. Однако, в отличие от молодого баура, я не видела в каганетте особого рвения к общению со мной.

Я начала ревновать к нему моих слуг – от меня не скрылось, что Юва и две ее молодые помощницы весьма расположены к Амирошу. Да и Аяк с Лунартом, хоть и оставались предельно сдержаны, вели себя с ним куда почтительнее, чем с самыми высокородными столичными аристократами, приезжавшими свататься ко мне в каганарт. И я понимала, что титул каганетта здесь не играет решающей роли. А если учесть, что Аяк с Ювой были помолвлены и явно обсуждали между собой визит каганетта, я тем более была уверена, что шуин склонен оценивать появление Амироша в каганарте как добрый знак.

Это вызывало во мне смешанные чувства. Я знала, что мои слуги изголодались, если так можно выразиться, по хозяину-мужчине, и ожидали благих перемен. Крепкая мужская рука и все такое. И дело не в том, что я прослыла безвольной правительницей (скорее, наоборот), но мне были известны сплетни за моей спиной. В том числе и о моем равнодушии по отношению к противоположному полу и необходимости поскорее выйти замуж, «пока совсем не усохли Их Превосходительство от дел государственных», – это самая мягкая формулировка, которую мне довелось услышать.

Я также часто задумывалась о том, как меня встретит семья каганетта. Насколько я знала, его мать много лет управляла каганартом и одна растила двух дочерей. Женщина, пережившая смерть мужа и взвалившая на себя груз немалой власти должна была обладать железной волей и острым умом. Что слышала она обо мне и как отнесется к такой «гостье»?

Почему-то я была уверена, что Амирош рассказал матери о своих планах жениться на мне, чтобы усилить наши каганарты… Не будет ли она рассматривать меня исключительно как невесту? Проверять, скрывая легкую материнскую ревность? А сестры Амироша, которые так сильно его любят – что они знают обо мне? Старшей, кажется, было лет пятнадцать – возраст переходный и непростой для девочки.

Мысли крутились в голове, вызывая ворох давно позабытых тревожных чувств. Я сравнивала поездку с испытанием, с ловушкой, с пробуждением. Но все же мне хватило мужества довериться потоку, который нес меня в неизвестное будущее.

Раньше мне доводилось бывать в каганарте Бивир Куров лишь проездом, когда я ехала в Айзелан. Земли Курована тянулись изогнутым серпом к востоку от Турмалона, на юге упираясь в пустыню Яри. Территория располагалась в трех климатических поясах: на севере зимой выпадал снег, на юге же солнце летом сжигало все живое дотла.

Официально земли носили название каганарт Курован или «земли Куров». В отличие от Айзелана, на месте этого каганарта не было прославленных королевств, в честь которых он мог бы быть назван. Амирош рассказал мне, что доставшаяся ему в награду за верную службу земля большей частью представляла собой лесостепь, почти никем не заселенную.

Лишь три крупных города выросли в этих диких местах: Дидра вокруг крепости на самом юге, Лон-Вирташ («город, выросший из деревни») – крупнейший центр торговли с пересечением важных имперских дорог на широте Турмалона и, наконец, Кадигар – столица каганарта, расположенная на широте моего Эсхола.

Кадигар никогда ничем не выделялся на фоне других крупных селений, но именно он особенно полюбился матери Амироша. Я слышала, что там был построен великолепный, хоть и небольшой дворец, вокруг которого раскинулись прекрасные парки и сады. Кроме того, сам город был обнесен белокаменной стеной. Кадигар называли жемчужиной искусств, ибо туда стекались художники, скульпторы, музыканты и актеры – показать свое мастерство и заслужить покровительство матери каганетта. Но попасть на прием к тонкой ценительнице прекрасного было не так-то просто. Ведь на дэкорэтте Бивир Кур лежала ответственность за огромную территорию, и она часто была вынуждена путешествовать по длинному, словно змея, Куровану, а порой наведывалась и в Турмалон.

Дэкоретта Бивир Кур… безупречная аристократка из семьи дэкоров, вышедшая замуж за дэкора Зареона Бивир Кура. Ее звали Марита Сарэс Джемэль – «алый цветок пустыни». Казалось бы, она стоит на вершине власти, ведь родов, носящих этот титул, в империи не так уж много. Но нет, ее сын пошел еще дальше и стал каганеттом – честь, оказанная всего нескольким людям в Эбериане.

А дочери ее, старшая Юирита и младшая Язджемэль – настоящие леди, завидные невесты. Интересно, думал ли когда-нибудь Амирош выдать Юириту замуж за императора? Партия достойная и крайне выигрышная для него. Как бы он ни любил своих сестер, о таком шаге задумался бы любой политик. Я бы обязательно оценила такую возможность на его месте.

В таких мыслях я продолжала путь. Дорога могла бы занять дня два, двигайся мы хорошей рысью. Но каганетт явно хотел растянуть удовольствие от прогулки – и мы шли шагом, степенно, как и подобает представителям высшей знати.

Самое забавное: мы почти не разговаривали. Ну, смысл так плестись, если постоянно хранишь молчание? Меня это порядком раздражало. Но ведь это я – его гостья, и ему меня развлекать. К тому же я девушка, его возможная невеста… мог бы быть и пообщительнее.

Иногда я украдкой поглядывала на него. Безупречно держится в седле, руки в ездовых перчатках расслабленно держат поводья. Спина прямая, голова высоко поднята, смотрит куда-то вдаль. Взгляд, кажется, задумчивый, даже отсутствующий – прямо я стеснялась посмотреть. Черные кудри растрепались на ветру, щетина придает брутальности. Нет, совсем не мой тип – слишком резкое сочетание мужественности и аристократичной слащавости. Мне всегда нравились коротко остриженные шатены, как Алекс или Кирилл…

Невольно мои мысли снова перенеслись на восток империи. Кто же все-таки написал мне то короткое письмо? Какой-нибудь горец, решивший сохранить полученные от меня данные в тайне? Им мог быть кто угодно: Лорент, генерал Гра или глава шпионской сети Сатанад. И дошли ли мои письма до Айма, если он все еще правит Тринианом? Жив ли он вообще, да и все другие, кого я знала? Как поживает Визард Рик? Нашел ли он что-нибудь интересное в горных пещерах? Вдруг его исследования подземных аномалий дали какие-то результаты, и именно благодаря ему по эту сторону материка Зигай смог наладить свои телепортационные линии? Как далеко продвинулась тринианская наука? Может, уже скоро с гор спустятся страшные люди в бронежилетах и с нарезными стволами наперевес? Как тогда отреагирует Атамурлан? Ведь он действительно не подозревает о горской цивилизации… как и Амирош, и, по всей видимости, хранители-Милоа, живущие в Западных горах.

Я привыкла, что сложные вопросы постепенно решаются, нужно лишь терпение и умение не пропустить момент, когда будет дан ответ. И все же весь Эбери висел на волоске, а знала об этом только я.

Шикути недовольно фыркнул. Каганетт усмехнулся. Я вопросительно взглянула на него.

– Чем больше времени провожу с вами, тем большей загадкой вы кажетесь, каганетта. За три часа пути ни одного слова… Я уж молчу о просьбе передохнуть или хотя бы выпить воды…

– А, так вы следили за мной все это время? – чуть иронично спросила я. – Но я же каганетта, на мне большая ответственность за Айзелан. Вот и наработала в себе выдержку за эти годы.

– Да уж, – вздохнул Амирош, – может быть, даже слишком. Вы очень сосредоточенная, организованная. Я даже не решусь угадать, что за мысли бродят в вашей голове.

– Вы никогда и не сможете угадать, – рассмеялась я. Солнце в очередной раз показалось из-за облаков, заставив меня зажмуриться. – Ладно, раз вы требуете беседы, я не против поддержать разговор. Только вот с темой сложно определиться…

– Тема должна приходить сама, если оба собеседника расположены друг к другу.

– Вы ко мне расположены?

– Вполне.

– Даже после того, как я чуть не перерезала вам горло?

– Не перерезали же, – каганетт простодушно улыбнулся. – Признаться, я тогда многое понял. Вы открыли мне глаза, пожалуй.

– И что же вы поняли? – поинтересовалась я.

– Что у вас на душе. Вашу боль и одиночество. Да, можете снова укорить меня в чрезмерной чувствительности. Хотя, заметьте, несмотря на нее, я не дрогнул, когда вы приставили лезвие к моей глотке.

– Власть обрекает на одиночество, а я к нему не привыкла. Ведь я не родилась каганеттой, – вздохнула я.

– Не соглашусь с вами, – покачал головой каганетт. – Я точно знаю, что вне зависимости от высоты своего положения и количества титулов два человека вполне могут создать дружную и крепкую семью.

– Как ваши родители?

– Да.

– Расскажите о них, – попросила я. – Я почти ничего не знаю о вашей семье. А ваш дядя, полагаю, не самый лучший пример. Убедите меня, что Бивир Куры действительно достойный род.

– Предпочту, чтобы вы сами в этом убедились, погостив у меня. Что касается семьи, – Амирош на минуту задумался, – насколько я знаю, родители познакомились на каком-то светском приеме. В саду, куда мать вышла подышать, а отец искал уединения. Он был достаточно нелюдимым и замкнутым. Кажется, многие тогда считали, что лучше бы наследником был его младший брат, мой дядя Орлан. Но им стал мой отец. Дэкор – высокий титул, как вы знаете, и таких людей не оставляют без внимания. А его-то мой отец как раз и не любил. Он не был мягок, отнюдь, но… в общем, вскоре его достала придворная суета, и он со мной и матерью уехал в Западные горы, к Милоа. В семье это вызвало настоящий скандал. Да и мать не слишком-то желала уезжать – ей не хотелось оставлять своих родителей, богатый дом, свиту. Не каждая решится поменять все это на скромную жизнь отшельников. Но она последовала за отцом. Научилась готовить и стирать, а кроме того изучила множество наук. Благодаря Милоа она стала одной из образованнейших женщин своего поколения. Я всегда поражался ее способности приспосабливаться: в каком бы положении она ни оказалась, легко находила язык с окружающими и что-то полезное для себя. Что касается отца, то в селении Милоа он полностью ушел в науку. Конечно, кроме хранителей никто не знал, что это такое, так что для внешнего мира он отдал себя служению, стал жрецом.

– Вас тоже обучали милойские жрецы-хранители?

– Конечно, – кивнул Амирош. – Я был ребенком, когда родители переехали в центральный милойский круг, и мое детство прошло вдалеке от придворной жизни. Лет до четырнадцати я вообще не осознавал, что принадлежу к высокородной семье. Играл с местными ребятами, бродил по горам, охотился, забирался в ущелья. Когда подрос, встал на путь жречества. И, быть может, мог бы стать верховным хранителем, если бы не появление Атамурлана.

– Ты помог ему освоиться? – я невольно перешла на «ты», но Амирош, кажется, не заметил.

– Так получилось, что все суетились вокруг него, а я подошел и сказал – пойдем, покажу тебе классную штуку. «Классная штука» – это ведь по-вашему, да? И мы пошли в горы, на охоту. Ночевали в пещере у горячих источников – у меня там было свое логово, скрытое от лишних глаз. После этого мы подружились. И даже жалели, что придется покинуть те места, чтобы встать на путь борьбы за престол. Но пришло время, и мы спустились с гор. Мы прибыли в Турмалон все вместе. Отец не стремился к публичности, и это полностью устраивало моего дядю. Они смогли договориться, и постепенно честное имя Бивир Куров было восстановлено. Тем временем Атамурлан начал борьбу за престол, я был рядом с ним. Сначала все складывалось благополучно, но потом император Сурбан не захотел делиться властью. Слава молодого Атамурлана стремительно росла, а вместе с ней и количество его сторонников. Сурбан организовал покушение, и Атамурлан едва остался жив. После этого он замкнулся, что-то в нем будто надломилось. Он быстро повзрослел, стал более жестким, властным. Но таким и должен быть правитель. К тому же, он всегда стремился к одной цели – укреплению империи. И я уважал его за это и пытался сдержать его порывы, если он заходил слишком далеко. Но, увы, чем дальше, тем меньше мне это удается…

Амирош понимающе посмотрел на меня, и я невольно сжала челюсти.

– А что касается родителей, – продолжил каганетт, – то, когда отца убили, уж поверьте, моих сил хватило, чтобы укрепить власть нового императора и навести свои порядки. С тех пор я, как и Атамурлан, особенно недолюбливаю столицу… уже бывшую столицу. Все новые правила управления государством, которые приписывают Атамурлану, мы разработали с ним вместе. Это было непростое время, но смерть отца меня ожесточила, и это даже помогло. Иногда мне кажется, что мать вела себя даже сдержаннее меня. Она не отчаялась, и я ни разу не видел, чтобы она убивалась, хотя я знал, как сильно они любили друг друга. И все же… в ней тоже что-то изменилось. Я ощутил… ладно, это уже слишком личное. В общем, я всегда могу на нее положиться. Жизнь рядом с Милоа сильно ее изменила.

– Милоа во всем подражают землянам, – негромко заметила я, косясь на слуг.

– Возможно. Возможно, поэтому вы напоминаете мне ее, – промолвил каганетт.

Я удивилась про себя.

– А ваши сестры? – решила я продолжить расспросы.

Амирош улыбнулся.

– Они весьма бойкие девочки. Да что говорить, сами увидите. Им было с кого брать пример.

– Если в вашей семье все женщины чем-то похожи на меня, то я уже опасаюсь знакомства с ними, – в шутку заметила я.

– А может, просто боитесь не понравиться? – решил поддеть меня каганетт.

– Боюсь не понравиться? Я ваша гостья, чего мне бояться? – стала защищаться я.

Бивир Кур лишь пожал плечами.

Обстановка заметно разрядилась, мы поехали чуть быстрее.

Ночь застала нас на большом имперском тракте. Мы прошли всего треть пути до Кадигара и остановились переночевать в одном богатом доме. Оказалось, каганетт, чтобы хоть как-то заселить свои земли, предлагал семьям разорившихся аристократов большие земельные наделы в своем каганарте. И это приносило свои плоды: постепенно земли обживались, а Амироша везде встречали как благодетеля.

Нас потчевали со всей торжественностью и выделили прекрасные комнаты. Я заснула, слушая сопение Барклая – пес устроился на ковре у моей кровати. И мне было спокойно – что бы ни произошло, меня есть кому защитить.

Я проснулась на рассвете. Раньше обычного. Непривычно было смотреть, как солнце поднимается над лесом – я давно не выезжала за пределы своих владений, и пейзаж взволновал меня, будто за ночь я переместилась в другую страну. Внезапно я ощутила страх – если что-нибудь случится, смогут ли мои шуины защитить меня? По спине пробежали мурашки. Кажется, я слишком сильно переживаю, да и безосновательно. Ведь каганетт назвал меня своей гостьей, а гостеприимство в столь уважаемой семье – дело святое.

Когда Амирош вышел во двор, я уже была в седле. Хозяева дома накрыли богатый завтрак, но я ограничилась перекусом на скорую руку.

Мы продолжили путь, щурясь от восходящего солнца. Но дорога постепенно уходила на юго-восток, а холмы, поросшие лесом, заслонили светило. Часть крон уже сбросила листву, а часть стояла в ярко-желтых и красных одеяниях. Но некоторые деревья все еще оставались зелеными, и по мере нашего продвижения их становилось все больше.

– Бивир Куры – очень известный род в Эбериане. Это потому что он такой древний или его слава – полностью ваша заслуга, каганетт? – спросила я Амироша.

Тот задумчиво взглянул на меня.

– Дэкоры Бивир Куры – род, начавшийся всего лишь с моего прадеда. Но и до этого род Куров принадлежал к высшему сословию. Более того, наши корни уходят в стародавние времена. Мы считаемся потомками могущественных жрецов, которые управляли племенами древних людей, еще когда Эбериана и в помине не было.

– Интересно… – пробормотала я, невольно пораженная древностью происхождения семьи Амироша. Он действительно был аристократом до мозга костей. Я на его фоне казалась жалкой самозванкой. Невольно это вызвало во мне трепет, но одновременно – и тень обиды. И все же умом я понимала, что быть наследником такого рода – тяжкое бремя и огромная ответственность. Ведь весь мир наблюдает за каждым твоим действием.

– Быть потомком жрецов все равно что быть дальним родственником колдуна – ты понятия не имеешь, что за силами обладали твои предки, но все смотрят на тебя, как на кого-то могущественного, обладающего особыми способностями, – произнес Бивир Кур, глядя перед собой.

– Наверное, непросто поддерживать доброе имя такого древнего рода? – озвучила я свои мысли.

Амирош удивленно посмотрел на меня. Даже чуть развернулся в седле.

– Вы первая, кто спрашивает меня об этом. Но, признаться, я вырос с этой мыслью. Всем вокруг кажется, что это вершина удачи – родиться в семье с такой древней родословной. И мало кто понимает, сколько обязательств стоит за этим…

– Я вас понимаю даже без всякого знатного рода… Хватает просто титула, – улыбнулась я.

Каганетт рассмеялся.

– Вы очень добросовестная каганетта. Я бы даже сказал, чересчур.

– Вам лучше знать, у вас же знатность в крови. К тому же, я не собираюсь соответствовать образу высокородной эберианской дамы, – отметила я чуть раздраженно.

– Вижу, вы думаете, что для большинства аристократов их положение означает лишь то, что у них много прав и никаких обязанностей? – поинтересовался Амирош.

– А вы так не считаете? – взглянув ему в глаза, спросила я.

Каганетт задумчиво наклонил голову.

– Я считаю, что принадлежность к высшему сословию – значит ответственность не только за себя и свою семью, но и за тех, над кем ты имеешь власть.

– Мы в ответе за тех, кого приручили… – процитировала я земного автора.

– Пожалуй… – согласился каганетт.

Я одобрительно кивнула.

Прошло еще два дня, и мы прибыли в Кадигар. В пути мы иногда беседовали на различные темы, но каждая фраза была тщательно взвешенной, будто мы прощупывали почву на очень зыбком болоте. Поэтому даже после совместного путешествия я не могла сказать, что мы с каганеттом сильно сблизились. Кроме того, я все еще приходила в состояние оцепенения при мысли о том, что Амирош может стать моим мужем.

Он тоже держал дистанцию. Иногда меня это задевало – я начала ловить себя на мысли, что, раз уж нам суждено связать себя брачными узами, стоит открыться друг другу. Невольно я стала искать в нем поддержки, дружеское плечо. И даже легкая его отстраненность больно ранила меня и заставляла вновь замыкаться. Где-то в уголке сознания я даже винила себя за выходку с кинжалом – тогда, возможно, он вел бы себя помягче. И все же каким-то чудом мне удавалось держать все свои чувства под контролем.

В Кадигар мы прибыли солнечным осенним днем. Здесь было теплее, чем в Айзелане, но прохладный ветер уже намекал на наступление холодов. У белокаменных стен нас приветствовали стражники. Как я поняла, мы въехали в город через второстепенные ворота.

Городок оказался небольшим и уютным. Двух-трехэтажные домики теснились вдоль вымощенных брусчаткой улиц. Крыши все до единой были покрыты черепицей – красного, зеленого, темно-синего цветов. Дома стояли деревянные вперемешку с каменными. Многочисленные площади и скверы напомнили мне Эсхол: город был в изобилии украшен декоративной зеленью, ухоженными клумбами, фонтанами, вдоль тротуаров стояли фонари и скамейки. Улицы, по которым мы проезжали, были довольно узкие, между домами на вторых этажах часто натягивали веревки, на которых сушилось белье.

Задрав голову, я с удовольствием рассматривала уютные балкончики и открытые мансарды, заставленные горшками с цветами. Город показался мне очень чистым, ухоженным и оставлял впечатление по меньшей мере пряничного домика. В общем, в его обустройстве сразу чувствовалась заботливая женская рука.

Жители приветствовали Амироша, улыбаясь и низко кланяясь. Меня удивило, что особого шума наш приезд не наделал: горожане провожали нас взглядами, шептались, но продолжали заниматься повседневными делами, не сбиваясь в бурную толпу.

Дворец располагался на северо-востоке города, то есть совсем недалеко от ворот, через которые мы въехали. Такой же белокаменный, как и стены города, он отличался одновременно солидностью и изяществом. Однако стена, его окружавшая, немногим уступала по высоте городской.

Мне в голову пришла мысль, что, возможно, пока мать Амироша занималась интерьером, сам каганетт в свои редкие приезды отдавал приказы об укреплениях: здесь возведите стену, тут постройте башню, там – подъемный мост и тому подобное.

Мы проехали через арку с настоящей опускающейся вниз решеткой, как в средневековом замке. За аркой раскинулся парк: я отметила посыпанные щебнем дорожки, декоративные пруды и искусно выстриженные кустарники.

Закусив губу, я стала подсчитывать, каким по счету был этот дворец во время моей жизни на Эбери. Наверное, уже седьмым или восьмым… И каждый из них имел свой неповторимый облик.

На широком мраморном крыльце с узкими ступенями нас ждала целая толпа. Я сразу узнала мать Амироша: это была рослая женщина в длинном, до пят, темно-синем платье. Копна кудрявых черных волос (куда более кудрявых, чем у каганетта), была украшена изящной золотой диадемой. В ушах сверкали серьги-капельки – синие камни в золотой оправе. Платье казалось очень простым и напоминало длинную шелковую тунику. К тому же, оно не было ничем подпоясано вопреки распространенной в Эбериане моде. Дэкоретта Марита Сарэс Джемэль Бивир Кур была воплощением изящества, стати и благодушного гостеприимства.

Рядом с ней стояла одна из ее дочерей – младшая сестра каганетта. Я долго запоминала, как звучит ее имя – Язджемэль, «пустынная лоза». Ей было около одиннадцати лет, но выглядела она уже как взрослая леди. Длинное платье, почти такое же, как у матери, было подпоясано тонким золотым шнурком. Волосы – черные как вороново крыло, но абсолютно прямые, рассыпались по плечам до пояса, сверкая на солнце. Круглые щеки с ямочками выдавали в ней недавнюю девочку, но глаза – серо-зеленые, с длинными ресницами, смотрели уже по-взрослому, пристально и серьезно.

И все же, стоило Амирошу соскочить с седла, Язджемэль кинулась ему навстречу. Тот крепко обнял сестру и приподнял ее над землей – наверняка не раз делал так раньше, когда она была ребенком.

Я смотрела на трогательную сцену встречи со сдержанной улыбкой, пытаясь выглядеть одновременно собранной и доброжелательной.

– Ну-ну, хватит, – раздался глубокий сильный голос дэкоретты. Она спустилась с крыльца, направившись прямо ко мне – для нее законы гостеприимства были важнее встречи с сыном.

– Для нас большая радость видеть вас здесь, каганетта. Мы ждали вашего приезда. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома – вы здесь желанная гостья, – с улыбкой обратилась ко мне эта женщина. Невольно я восхитилась ей: ее статностью, походкой, спокойным достоинством и в то же время – простотой и искренностью.

Я поспешила спуститься с коня.

– Благодарю, дэкоретта, для меня также большая честь посетить ваш каганарт. Жаль, что дела не позволяли мне приехать раньше, и спасибо Их Превосходительству, что настоял на этой поездке.

Амирош, уже опустивший Язджемэль на землю, одобрительно кивнул.

Все вместе мы направились в дом. При приближении каганетта слуги негромко приветствовали его и кланялись. На лицах у многих играла улыбка.

Я обернулась к своим сопровождающим.

– Идин, присмотри за лошадьми и придержи Барка. Аяк – осмотрись, – и кивнула Юве с помощницами, чтобы шли за мной. Почему-то мне не хотелось, чтобы шуины входили в этот дворец – здесь все казались такими дружелюбными, что присутствие стражи с оружием было неуместным.

Двери за нашими спинами закрылись, и я оказалась в удивительном зале – он состоял из двух ярусов. Первый выглядел, как холл – пол выложен искусной мозаикой, на стенах развешаны гобелены и картины. Здесь же начинались лестницы – их было целых четыре! Все вели на второй ярус, отделенный перилами. Мы сразу же поднялись наверх. Тут располагался зал, играющий роль парадной гостиной, но обстановка в нем напомнила мне музей. Огромный камин у задней стены смотрелся внушительно и был украшен изразцами тонкой работы. На стенах висело множество картин, перемежаясь с оружием, на полу было установлено несколько тумб, на которых стояли огромные вазы и другие диковинные предметы. По углам размещались декоративные деревья в больших горшках, а в центре – изящный стол, окруженный двумя диванами и креслами, обитыми темной атласной тканью.

– Так, а где же Юири? – спросил Амирош у матери, пока мы поднимались наверх. Я тоже успела задаться этим вопросом.

– Ты же знаешь ее непоседливый нрав. Умчалась на рассвете искать кочующие стада оленей на востоке. Они проходят по нашим землям в это время года, – повернув ко мне голову, добавила дэкоретта.

Я улыбнулась, отметив, что старшая сестра Амироша, по всей видимости, неординарная личность. Но ничего не сказала.

– Каганетта, вы, должно быть, хотите отдохнуть с дороги. Я покажу вам ваши покои, – гостеприимно распорядилась мать каганетта. Я заметила, как Язджемэль кинула в мою сторону смущенно-робкий взгляд.

– Пожалуй… Спасибо, – улыбнулась я.

– Я распорядилась об обеде, его подадут через час, – продолжила дэкоретта.

Амирош кивнул в ответ и удалился. Язджемэль увязалась за ним. Дэкоретта же проводила меня в отведенные комнаты.

Стоит отметить, они были достойны королевы. Мне отвели целое крыло с просторной гостиной, уютной спальней и даже своим выходом в сад и к конюшням. Я искренне поблагодарила хозяйку за проявленную заботу, но она отмахнулась, сказав, что каганетты заслуживают гораздо большего.

– Как прошел путь? – поинтересовалась мать Амироша, когда мы, осмотрев комнаты, задержались в гостиной.

Я чуть смущенно улыбнулась.

– Хорошо, спасибо. Я давно не выбиралась из своего каганарта.

– Земли Айзелана долго пустовали. Мы в Куроване привыкли быть единственными крупными землевладельцами в турмалонском регионе. Должно быть, у вас было полно дел, – отметила дэкоретта.

– Да, занятий хватало. Земля каганарта плодородна, а Западные горы полны полезных ископаемых. Странно, что никто раньше не позарился на них – на одной продаже оружия можно сколотить целое состояние!

– Да, всем известно, что айзеланская сталь мало чем уступает даже той, что поставляют златокожие. Предприятия, расположенные на землях вашего каганарта, очень важны для империи. Думаю, поэтому юный Атамурлан так долго и не решался определить их в чьи-то руки. Ему нужен был проверенный человек.

Я кивнула.

– Хорошо. Отдохните немного и спускайтесь к обеду. Служанки покажут дорогу, – дэкоретта указала на трех юных девушек, тут же присевших в реверансе.

Мать Амироша удалилась, прошелестев своим длинным изящным платьем, и оставила меня наедине с собой и целой толпой слуг. Но я уже привыкла к их постоянному присутствию и быстро заняла всех работой.

Первым делом я помылась и переоделась к обеду – мой выбор пал на легкую длинную тунику из плотного сукна. Оставшееся время я посвятила небольшой прогулке: спустилась к конюшням, осмотрела роскошные стойбища для лошадей, отдала несколько распоряжений шуинам и устроила в выделенном мне крыле Идина с Барклаем, велев хорошенько отмыть последнего.

Настроение было на удивление приподнятым. Мне нравилась атмосфера этого места, гостеприимство и простота отношения ко мне дэкоретты Мариты.

К обеду я спустилась в сопровождении Ювы и одной из местных служанок. Столовая располагалась в заднем крыле дома, на первом этаже. Удивительный просторный зал был отделан темным деревом, но в помещении было очень светло благодаря огромным окнам, выходящим на веранду. Посередине зала стоял большой стол, за которым чинно расположилась вся семья. Правда, старшая сестра каганетта Юирита все еще отсутствовала.

Амирош выглядел приободренным – к нему как будто возвращались истраченные в бесконечных переездах силы. Я подумала, что, должно быть, он куда больше рискует, показывая мне, загадочной и весьма непредсказуемой незнакомке, самую сокровенную часть своей жизни – свой дом и семью.

– Пожалуйста, каганетта, присоединяйтесь. Сейчас как раз подадут первые блюда, – пригласил меня Амирош, учтиво встав и пододвинув мне стул.

– Благодарю. У вас очень красивый дворец, – усаживаясь, обратилась я к дэкоретте. Мы вели себя строго согласно этикету, но впервые за все время общения с высшим сословием Эбериана это не вызвало во мне скрытого отторжения.

– Рада слышать, что вам понравился наш дом. Пока сын в разъездах по службе, я управляюсь с ним сама. Все говорят, что это очень женский дворец, – улыбнулась Марита.

– Это же прекрасно! К тому же, у вас очень тонкий вкус, и, уверена, об этом вам тоже не раз говорили, – заметила я. Амирош слегка улыбнулся.

Мы сидели с ним рука об руку, и это меня слегка смутило. Прямо как жених и невеста. Все же интересно, знает ли мать о планах Амироша относительно меня?

– Юири так и не явилась, хотя я ее предупреждала, – вздохнула дэкоретта.

– Это вполне в ее духе, – пожал плечами Амирош.

– Она резвая девушка, судя по всему? – поинтересовалась я.

– Да, у нее очень независимый и свободолюбивый нрав, – улыбнулась Марита.

– В этом у вас с ней много общего, – отметил каганетт.

Я улыбнулась на его маленькое замечание.

– Не знаю, какой бы я была, если бы родилась и выросла в именитой семье. Может, совсем не такой своенравной.

– Мне кажется, это большое благо, что правителями земель становятся не только наследные аристократы. Многие из них воспринимают богатство и власть как должное, запуская хозяйство. От этого страдает как империя, так и простой люд, – поделилась мыслями дэкоретта. – Я считаю, надо давать больше власти тем, кто ее достоин и способен улучшать свои владения и жизнь людей на них.

– Это все отголоски жизни с Милоа, – сказал Амирош.

– Я бы с радостью побывала в том мире, откуда пришли столь просвещенные люди, как Атамурлан и каганетта, – заявила Марита.

Я удивилась, насколько открыто она говорит о Земле. Конечно, слуги были заняты подачей блюд, да и не их ума это дело, но я привыкла считать любое упоминание другого мира и Портала особо секретной информацией.

– И в нашем мире полно посредственностей, – решила поддержать разговор я. – Думаю, даже большинство такие. И хотя во многих странах у нас нет такого четкого деления на сословия и людей часто назначают на должности именно по способностям, среди них немало тех, кто добивается высоких постов нечестными путями и обогащается за счет своего положения. Обирают население, взращивают коррупцию, не выполняя данных вначале обещаний. Поверьте, люди остаются людьми вне зависимости от титулов и происхождения.

– Но у вас они хотя бы добиваются должностей, – заметил Амирош.

– Не всегда. Сын у нас тоже часто наследует теплое место отца. Это незаконно, но так происходит даже в развитых странах. Получаются какие-то двойные стандарты.

– И все же, у вас этого сына при желании можно устранить, снять с должности. В то время как лишить аристократа его высокого происхождения невозможно, – не согласился со мной каганетт.

Я задумалась.

– Думаю, если когда-нибудь в Эбериане сменится форма правления, вы все равно столкнетесь с теми же проблемами, что и наш мир. Хотелось бы верить, что этого не произойдет.

Подали первое. Мы отвлеклись на еду. Я не раз замечала на себе осторожные взгляды Язджемэль, хотя девочка явно старалась показать, что она сосредоточена на супе и придерживается хороших манер. Я явно была ей весьма любопытна.

Неспешный обед занял около часа. Я нахваливала все блюда, ведь они и вправду были хороши. Яств было много и десерт едва в меня влез – я давно отвыкла так много есть.

После обеда мать Амироша с дочерью удалилась немного отдохнуть. Я же выразила желание осмотреться.

– Хотите, я устрою вам небольшую экскурсию, – предложил Амирош.

– С удовольствием, – охотно согласилась я.

Нам запрягли прогулочных лошадей – легких и покладистых.

– Мы без стражи, надеюсь? – спросила я Амироша, запрыгивая в седло.

– За вашу безопасность ручаюсь, да мы и не поедем слишком далеко.

– Это радует. Признаться, за эти два дня мне хватило сопровождения. Прогулки я предпочитаю совершать в небольшой компании, обычно с Барком или Идином.

– Вижу, Идин стал вашим доверенным лицом, – отметил каганетт.

– Да, он – мои вторые глаза и уши.

Мы немного проехали по Кадигару, двигаясь в основном по второстепенным улочкам. Стук копыт по булыжнику убаюкивал. Главные ворота города находились на юго-западе, оттуда же начиналась прямая дорога в Турмалон, который находился всего в шести-семи часах езды.

Но помимо главных и второстепенных ворот в городских стенах было множество незаметных лазеек. Через такой укромный проход мы и выехали из города с восточной его стороны.

Отсюда открывался прекрасный вид с холма, на котором стоял Кадигар: широкая панорама полей, холмов и лесов, освещаемых осенним солнцем из-за наших спин. День медленно угасал, но до заката еще оставалось несколько часов.

– Дивные места, – сказала я, любуясь видом.

– Да, я часто начинаю путь по этой дороге, когда покидаю каганарт, и только потом выезжаю на большой имперский тракт, с которым она сливается, – рассказал Амирош. – Но я хочу показать вам одну из достопримечательностей. Это недалеко, – и каганетт направил лошадь по восточной дороге вниз с холма.

– Как вы себя чувствуете после дороги, каганетта? Вам достаточно уютно во дворце? – с видом рачительного хозяина поинтересовался он, когда мы проехали чуть дальше.

Я вдохнула свежий воздух, чуть поправив плащ на плечах. Хорошо, что тут теплее, чем в Айзелане. И совсем нет ветра.

– Благодарю за заботу, каганетт, дворец и вправду прекрасен. Я была искренна, когда хвалила его вашей матушке. Но я и не сомневалась в этом – до меня доходили слухи о красоте и изысканности Кадигара и вашего дворца. И вы не соврали, когда сказали, что у вас замечательная семья. Не скрою, меня печалит, что сама я лишена здесь столь близких людей. Когда-то на Земле у меня тоже была дружная семья, но все это давно кануло в небытие. Может, Атамурлан не слишком страдает по этому поводу, но вот мне до сих пор нелегко.

– Быть без семьи все равно что быть деревом без корней. Очень тяжело привиться потом в новом месте, – промолвил Амирош. – Поэтому я очень дорожу своими матерью и сестрами. Куда бы меня ни заносило, я всегда помню, что мне есть куда вернуться.

– За вас можно только порадоваться, – вздохнула я.

Каганетт, сидя в седле, повернулся в мою сторону.

– Каганетта, я хочу, чтобы вы знали, что я искренне пытаюсь наладить с вами отношения.

– А я разве не пытаюсь? – удивленно спросила я.

– Вы… вы ведете себя довольно непривычно. Признаться, порой я оказываюсь сбитым с толку. Вероятно, это потому, что вы землянка, а может – потому что женщина, равная мне во всех отношениях…

– Надо же! Сочту за комплимент, – улыбнулась я.

– Вам бы все шутить! – фыркнул Амирош. – Наверное, я просто отвык общаться с кем-то так открыто. Хотя матушка, кажется, не испытывает проблем в общении с вами.

– Она очаровательна. Конечно, я едва с ней знакома, но многие качества в ней восхищают, – призналась я.

– Да, и надеюсь, пообщавшись с ней, вы перестанете считать меня чудовищем.

– Ах вот, в чем дело! – не скрывая улыбки, воскликнула я. – Вы переживаете о том, что я о вас думаю? Но я не называла вас чудовищем и не считаю таковым, каганетт. Просто я… Отвыкла доверять людям. Особенно мужчинам. Мне нужно время, чтобы снова привыкнуть к этому.

Амирош пристально посмотрел на меня. Казалось, он пытается решить слишком сложный ребус, подобрать нужные слова, но никак не определится с выбором. Вот-вот пар из ушей пойдет.

Тут вдалеке послышался стук конских копыт.

Не прошло и двух минут, как из-за поворота показалась стройная фигурка всадницы на гнедом коне. За ней следовали два сопровождающих шуина.

– Братец, это ты?! Добро пожаловать домой, братец! – звонкий голос разнесся, казалось, по всему лесу, окружающему дорогу. Спустя несколько секунд перед нами резко затормозила взмыленная лошадь ир-дэкоретты Юири.

Приставка «ир» использовалась для обозначения титулов, когда речь шла о детях главы знатного рода. Впоследствии девушки, выходя замуж, брали титул и фамилию мужа, а после смерти главы рода от приставки избавлялся и избранный наследник, как правило, старший сын. Что касается других сыновей или дочерей, не устроивших своей личной жизни, они могли оставаться с приставкой «ир» в обращении до самого конца жизни.

Я с интересом разглядывала сестру Амироша. Она выглядела чуть старше своих лет, несмотря на худую подтянутую фигуру. Черные пышные волосы были убраны в высокий конский хвост, глаза – зеленые, как у дикой кошки, заворожили на миг даже меня. На ир-дэкоретте был простой ездовой костюм, отороченный полоской рыжего меха. Конь под Юиритой фыркал и брыкался, грызя удила, явно не уступая хозяйке в норове.

– Юири, как охота на оленей, успешно? – ничуть не растерявшись, весело спросил Амирош.

– Огромное стадо прошло, но, увы, еще вчера – даже с Ястребиной я увидела лишь удаляющиеся точки. Но это все неважно. Каганетта, да? – Юири повернулась ко мне. – Рада приветствовать вас в наших землях! Надеюсь, вам здесь понравится! Я слышала, вы тоже много путешествуете по каганарту – если бы вы с братом подоспели чуть раньше, могли бы отправиться за стадом вместе!

– Уверена, в Куроване полно интересных вещей, которые вам удастся мне показать, – нашлась я, что сказать. – И, кажется, каганетт меня вел в одно из таких мест?

Я взглянула на Амироша.

– Конечно, Зеркальные озера и Ведьмин водопад, – переводя взгляд с меня на сестру, сказал Бивир Кур.

– Да, это первое, что стоит посмотреть, – кивнула Юири. – Ну, тогда вперед!

Она развернула коня и быстрой рысью направилась туда, откуда только что прискакала. Мы тоже пришпорили лошадей.

– Она всегда такая, попрощайтесь с покоем, – засмеялся Амирош, чуть обгоняя меня.

– Ничего не имею против, – улыбнулась я, поддав лошадь пятками и оставив каганетта за спиной.

Зеркальные озера располагались примерно в трех километрах от города – скрытые в укромной долине между холмами, эти удивительные водоемы, окруженные густой растительностью, и вправду выглядели, как огромные зеркала – в них отражалось небо. Дорога, ведущая к озерам, извивалась подобно змее, уводя нас все глубже в чащу. Наконец мы очутились на небольшой лужайке, плотно окруженной со всех сторон кустарником. Лужайку огораживал небольшой забор, а посередине стояли сколоченные из бревен стол и несколько скамеек. За местом явно тщательно ухаживали, иначе природа давно бы взяла свое.

Лужайка располагалась на небольшом обрыве, откуда открывался особенно чарующий вид: казалось, он сошел с какой-нибудь открытки или календаря со сказочными пейзажами.

Мы спешились и подошли к краю. Юири положила руки на перила и чуть наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть себя в зеркальной водной глади.

– И вправду завораживает, – произнесла я, полной грудью вдыхая чистейший воздух. До ушей доносился отдаленный рокот воды – видимо, до водопада тоже было недалеко.

– Поэтому матушка и облюбовала эти места, как только Амирошу даровали земли, – охотно поведала Юирита. – Здесь все как будто сказочное, очень уютное и при этом скрытое от посторонних глаз.

– Главное, не зажиться в этой иллюзии, – чуть усмехнулся Амирош, глядя на сестру. В этот момент они показались мне удивительно похожими, несмотря на разницу в возрасте и поведении.

– Еще древние говорили, что наша жизнь суть иллюзия, – пожала плечами Юирита.

– Возможно, но некоторые живут так, будто им дарована вечность, а то и просто слишком беспечны и наивны, – произнес каганетт.

– Есть разница между жизнью в иллюзии достатка и жизнью как иллюзией в принципе, – хитро сощурив глаза, парировала Юири.

– А мне всегда казалось, что человек может сам управлять своей судьбой, – вставила я.

– Боюсь, не в этом мире, – вздохнула девушка. – Я знаю, на Земле многого можно добиться просто за счет личных качеств. А здесь ты кем родился, тем и стал. Эх, хотела бы я побывать в вашем мире…

– Не самое приятное место, вообще-то, – неожиданно сказала я.

– Да? Разве вы не хотели вернуться бы… ну, домой? – удивилась Юири.

– Сначала очень хотела, конечно, – не стала отрицать я. – Но потом мне даровали каганарт, и теперь я не могу бросить своих людей.

– Каганетта у нас очень ответственная, – улыбнулся Амирош. Его замечание могло бы выглядеть, как издевка, но он произнес его слишком мягким, даже нежным тоном.

– И хорошо, что так. Хоть кто-то должен двигать этот мир вперед, – заявила Юирита. Эта юная особа удивительным образом сочетала в себе живость натуры, подростковый идеализм и глубокий философский ум.

Некоторое время мы еще переговаривались, стоя у обрыва и любуясь зеркальной поверхностью озерных вод.

Потом Амирош предложил пройти к водопаду. Мы отправились пешком – лошадей оставили на шуинов, сопровождавших Юири. Было здорово прогуляться в компании молодых и образованных людей, к тому же знающих о Земле – это делало нашу беседу более открытой и искренней.

– Ведьмин водопад, конечно, не обладает никакими чарами, – рассказывала по пути неугомонная Юири. – Но существует легенда, что в стародавние времена, когда Кадигар еще был небольшим поселением, жила в нем девушка удивительной красоты. Как-то раз проезжал мимо селения один знатный вельможа. Понятное дело, в девушку он тут же влюбился до смерти. Хотел забрать ее. Сельчане прекрасно знали, что ничего из этого не выйдет – простая крестьянка не ровня господину, и девушка была обречена на позор. Поэтому, когда тот аристократ пришел за ней, она бежала. Он отправился за ней в погоню, да так разозлился на нее за дерзость, что спустил по ее следу собак. Только вот из той погони не вернулся ни он, ни его псы. Девушка тоже пропала, но местные собиратели и охотники, проходя мимо этого водопада, стали слышать в нем женский смех. А еще часто находили кости животных в этих местах. Поэтому постепенно сложилась история, будто девушка оказалась ведьмой, заманила аристократа с собаками на водопад, с которого те сорвались и свернули себе шеи. А она обратилась в дух водопада, предпочтя жить в водной стихии, чем покрыть себя позором.

– Поэтому многие девицы, которых выдают замуж против воли, частенько являются в эти места и просят ведьму защитить их, – добавил от себя Амирош, многозначительно посмотрев на меня.

Я рассмеялась.

– Интересная история. На Земле тоже полно таких мест и легенд, что пересказывает людская молва.

– Мы ведь ничем не отличаемся друг от друга? – спросила вдруг Юири.

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, во всех смыслах. Если вдруг люди с Земли и Эбери начнут как-то… общаться, жениться – у них ведь могут быть дети? Мы достаточно одинаковые?

– Думаю, что да, – рассмеялась я.

– С чего бы тебя это так заинтересовало? – обратился к сестре каганетт.

– Ну… просто у императора пока нет детей, как я слышала. Вообще нет, – сказала Юири, показав свою осведомленность в обычаях императорского двора. И правда – столько наложниц со всех уголков империи, и ни одного ребенка?

«На Атамурлане прервется династия Арланов», – вспомнились мне пророческие слова Учителей Милоа.

Амирош бросил на меня встревоженный взгляд. Я пожала плечами – мне и самой было интересно узнать его мнение.

– Атамурлан – необычный человек. Юирита, ты же помнишь его еще по центральному кругу Милоа и в те визиты, которыми он удостаивал Курован. Он довольно сдержан, – Амирош бросил на меня извиняющийся взгляд, понимая, что тут я могла бы с ним поспорить. – На самом деле, он понимает, что многочисленные наследники от наложниц доставят империи больше вреда, чем пользы. Конечно, для династии важно продолжение, но он убежден, что лучше завести детей от законной жены, – пояснил Амирош, явно тщательно взвешивая слова.

У меня невольно сжались кулаки. Снова вспыхнула в голове та сцена: Атамурлан небрежно натягивает одежду, оставляя меня сидеть на кровати, закутанную в простыни. Кажется, тогда он сказал, что наш ребенок может стать наследником империи… это, по его мнению, и есть «завести ребенка от законной жены?»

Вот уже много лет я страдала от неожиданных приступов желания располосовать его неприкосновенное тело ножом.

– А мне вот император вовсе не показался таким уж целомудренным, – не удержалась я от камня в императорский огород.

Амирош напрягся.

– Каганетта, я понимаю, многие обычаи этого мира могли показаться вам необычными и даже дикими. Гарем императора – дело обычное, так сложилось за много столетий правления династии Арланов. Как и то, что каждая женщина почтит за честь оказаться выбранной им. Даже если она замужем. Да, знаю, это кажется для вас неприемлемым. Я знаком с мировосприятием землян, да и сам отчасти разделяю его. Но здесь заведено именно так. И, насколько мне известно, в земной истории тоже было немало подобных вещей, а где-то остается и поныне.

Он явно пытался сделать свое объяснение одновременно достаточно пристойным для сестры и не обидным – для меня. Я только хмыкнула, не видя смысла спорить.

– Я бы вряд ли была в восторге, если бы меня захотел сделать своей наложницей император, – беззастенчиво сказала вдруг Юирита. – Даже если не наложницей, а женой… тогда придется нарожать ему кучу наследников, да еще вырастить их достойными людьми. Почитайте историю, династия Арланов полна братоубийств. А если я чем-то стану неугодна, то тогда он просто возьмет вторую жену… промолчу уж о гареме. Нет уж, спасибо!

Амирош засмеялся.

– Да, ответственность велика, согласен. Хвала небу, наши родители были беззаветно влюблены друг в друга. Мы выросли совсем в других условиях.

А это явно было послание для меня: мы другие, не сравнивай нас с императором и традициями двора.

Я чуть было не закатила глаза: мне многое хотелось бы сказать по этому вопросу, но не при Юирите и точно не при первой с ней встрече.

Ведя столь деликатный разговор, мы подошли к Ведьминому водопаду. Он прятался в зарослях, как и озера, низвергаясь мощной струей с обрыва на уровне древесных крон. Белая пена с шумом билась о плоские скользкие камни, откуда поток продолжал свой путь по пологому дну, уходя широким ручьем в лесные заросли.

Мы с Юири подобрались к самому берегу, протянув руки и подставив их под ледяную воду. Она была прозрачной и переливалась на свету. Юири не стала пить, я тоже не решилась – мало ли, может, легенда о водопаде отчасти правдива?

Разговоры с Бивир Курами и история водопада снова вернули меня к основным моим мыслям.

Насколько сильно мне претила мысль о замужестве? Украдкой я взглянула на Амироша. Последние дни он вел себя очень обходительно. Я чувствовала, что он пытается показать мне лучшие свои стороны, доказать, что ему можно довериться. И все же многое во мне восставало против этой идеи. Я понимала, что проблема на самом деле заключается во мне. В моей недоверчивости, замкнутости, страхах, плачевном опыте, а также в вере в ту самую большую единственную любовь, которую все мы хотим встретить в своей жизни. Мог ли Амирош оказаться именно тем самым человеком? Я не могла ответить на этот вопрос.

Постояв несколько минут у водопада, мы направились обратно к озерам. А еще через час неспешной прогулки оказались в Кадигаре. Юирита, как и Амирош, неизменно называли город своим домом. От этого мне становилось немного грустно, и я начинала ощущать себя здесь лишней. Ведь мне тоже хотелось иметь такой дом, а они будто пытались привить мне любовь к этим местам, породнить с ними. Но могла ли я впускать в свою душу такие чувства? Ведь если с каганеттом ничего не сложится, будет очень сложно покинуть их, разорвать эту зарождающуюся связь с его семьей.

Мы очень быстро поладили с Юири: она оказалась близка мне по духу, но при этом менее отягощена той властью, что лежала на моих плечах. Девушка с интересом ловила каждое мое слово, но старалась не досаждать вопросами о Земле или моем прошлом на Эбери.

Не менее теплые отношения установились у нас и с дэкореттой Маритой. Мы могли бесконечно говорить об управлении землями, развитии предприятий, плодородности почвы и прочем.

Каждый день мы ходили на рыночную площадь, и Амирош сорил деньгами, покупая нам всем: сестрам, матери и мне, всякие изящные вещицы. Надо признать, рынок в Кадигаре немногим уступал по разнообразию и диковинности товаров турмалонской ярмарке. Конечно, размах был поменьше, но благодаря множеству проживающих в городе художников, ремесленников и прочих умельцев лавки ломились от удивительных вещей.

Иногда торговцы, узнавая, для кого покупается товар, отдавали его в подарок – особенно я оказалась у них в чести. Меня удивило гостеприимное отношение ко мне со стороны жителей города – оказалось, слава о моем управлении Айзеланом докатилась до этих мест. Меня хоть и считали странной, по местным меркам даже эксцентричной личностью, но при этом возносили мою щедрость и справедливость по отношению к простым людям.

Почти каждый день мы совершали конные прогулки. Иногда все вместе, иногда – вдвоем с Амирошем, но чаще всего нас было трое – Юири всегда скрашивала наше общество, делала беседы более живыми и непринужденными. Иногда мы брали в компанию и Язджемэль – она была довольно застенчива и чаще молчала, но звонкий смех над общими шутками выдавал в ней натуру не менее живую и чуткую, чем у Юири.

А еще в семье Бивир Куров было принято несколько часов в день посвящать творчеству. И я вместе с Юири пристрастилась к рисованию: на полотна стали густыми мазками красок ложиться все мои чувства, мое смятение, мои переживания. И мне становилось легче.

Язджемэль неплохо музицировала на струнных инструментах, а Юири прекрасно играла на флейте. Правда, занималась она этим редко, больше предпочитая изобразительное искусство. Мать Амироша чаще вышивала, но иногда присоединялась к младшей дочери, перебирая струны и напевая старинные песни. Эти моменты казались мне особенно восхитительными. Я никогда не умела петь, а голос Мариты, передающий древние сказания и милойские притчи в напевах, пробирал до глубины души.

Амирош часто отлучался в соседние поселения и много времени посвящал делам в Кадигаре. Иногда я видела, как он тренируется на специальной арене, устроенной на территории дворца: фехтует или стреляет из арбалета.

У каганетта было несколько приятелей из знатных семей, переселившихся или давно живших на территории каганарта. Конечно, они держали с ним уважительную дистанцию, но это не мешало им весело проводить время. Пару раз он уезжал на охоту, а также участвовал в турнире, посвященном, между прочим, моему приезду.

Каждый седьмой день недели Бивир Куры устраивали званый ужин, иногда перерастающий в настоящий пир. Приглашались окрестные аристократы, богатые купцы и ремесленники, а также мастера разных искусств, певцы и танцоры. В Айзелане я никогда не развлекалась подобным образом, и меня приятно удивили выступления музыкантов, танцоров и акробатов. Конечно, в Западном, когда я приезжала, часто устраивались подобные представления, но лично ко мне никто ни разу не обратился с предложением завести собственную придворную труппу.

Наконец, в Кадигаре особо почитался театр. В основном потому, что он был еще одной страстью дэкоретты Мариты. Во дворце была сооружена отдельная сцена, постановки на которой ставил приятель Амироша, сравнительно молодой и очень талантливый парень из какого-то обнищавшего аристократического рода.

Мне посчастливилось увидеть сразу два спектакля уже в первую неделю пребывания в Кадигаре. И, надо признать, актеры показали настоящий талант – мне не в чем было упрекнуть ни их, ни постановщика. Я была так впечатлена пьесой, повествующей о любви двух простолюдинов, преодолевающих трудности на пути к счастью, что подарила юному режиссеру кольцо со своего пальца – как известно, самый ценный из возможных подарков от знатной особы. После этого молодой постановщик, которого звали Миек Толозский, проникся ко мне особой симпатией.

Так незаметно пролетели десять дней. Я получила письмо от Лиши. В каганарте, кажется, все было спокойно. Вместе с письмом гонец привез также целый сундучок с разными отчетами, и я засела на полдня в покоях, знакомясь с документами и делая на них пометки.

От дел меня отвлекло оживление, привлекшее мое внимание.

Я вышла в холл и обнаружила, что слуги засуетились.

– Что происходит? – спросила я одного из младших управляющих, спешно бегущего мимо.

– Ваше Превосходительство! – тут же поклонился он. – Приехал гонец из Изаната, Их Превосходительство вызывает император!

В этот момент я впервые ощутила что-то, что могла бы назвать уколом сожаления. Неожиданно я осознала, что успела привязаться к Амирошу и его семье. И сердце вдруг болезненно сжалось.

– Это правда? – спросила я, без стука войдя в покои каганета.

Амирош стоял перед зеркалом в дорожном костюме. Его вид еще больше расстроил меня.

– Каганетта, увы, Атамурлан требует моего присутствия, – произнес Амирош, повернувшись ко мне и несколько официально поклонившись.

– Понятно. Но… а как же быть мне? – это, пожалуй, был самый глупый вопрос, который я только могла задать. Странно, что мне только он и пришел в голову…

– Вам? – немного растерялся Амирош. – Пожалуйста, оставайтесь. Мои сестры и мать будут очень рады, если вы еще погостите.

«Погостите», – это слово почему-то прозвучало особенно обидно.

Я глубоко вздохнула и тут поняла, что вот-вот расплачусь.

Ситуация была предельно ясна. Я могла ехать домой, могла еще немного «погостить» – выбор за мной. Амирошу сейчас явно не до меня и не до наших договоренностей. Но все же мне хотелось услышать его мнение, понять его отношение и внести ясность в то, что все время маячило между нами, как бы упорно мы это ни скрывали.

Я собрала мужество в кулак.

– Каганетт, вы знаете, какой у нас был изначальный план. Я так понимаю, он срывается. Вот, о чем я спрашиваю, – ровным голосом сказала я.

Амирош немного грустно вздохнул.

– Раз Атамурлан прислал гонца, значит, дело срочное. Возможно, он снова захочет, чтобы я был рядом с ним. Во всяком случае, я пришлю весть сразу же, как разберусь в ситуации. И еще, насчет обещания защищать вас и ваш каганарт. Я попрошу вас остаться здесь, в Кадигаре, пока не придет мое письмо. Думаю, так будет лучше и безопаснее. Я также дам указания своим военачальникам: если ситуация станет критической, они будут защищать ваши земли, как будто они – продолжение моих.

Амирош поклонился и вышел. Говорил он в спешке, и я понимала – задерживать его не стоит. Я снова осталась наедине с собой и своими мыслями: сбитая с толку и опустошенная. Я совершенно не ожидала, что внезапный отъезд каганетта настолько выбьет меня из колеи.

Проводить Амироша вышла вся его семья. Юири выглядела откровенно расстроенной, Марита крепко обняла сына на прощание, Язджемэль же вообще впилась в него своими ручонками и не хотела отпускать.

– Ты говорил, что теперь останешься с нами! – услышала я ее недовольный голос, обращенный к брату.

– Буду, моя прекрасная розочка, обязательно буду. Я скоро вернусь, вот увидишь! – попытался приободрить ее Амирош, пока Марита мягко отстраняла Язджемэль от него.

Каганетт вскочил в седло и умчался, за ним отправился ровный строй из шуинов. Язджемэль всхлипывала, и у меня тоже на глаза накатили слезы. Я пыталась скрыть их, но Юири сочувственно сжала мою руку – она понимала мои чувства лучше меня самой.

* * *

– Наверное, я тоже вскоре отбуду в свой каганарт, – произнесла я, нарушив молчание за обедом.

– Лучше оставайся! – тут же запротестовала Юири.

– Побудьте с нами еще, каганетта, – мягко обратилась ко мне Марита. – Знаю, Амирош обеспокоен вашей безопасностью из-за последних политических событий. Он хотел, чтобы вы остались здесь, пока беспокойства в Турмалоне не улягутся.

– Кстати, в письме значилось, что Изанат теперь переименован в Арлаон. Красивое название для новой столицы, правда? – попыталась сменить тему Юири.

– Вы очень гостеприимны, спасибо. Но я не хочу навязываться вам. Я и так уже здесь дольше, чем собиралась пробыть. А скоро зима, и мне следует решить кое-какие дела, – покачала я головой. Признаться, где-то в глубине души я хотела, чтобы меня переубедили. Мне с трудом представлялась жизнь без этих открытых, искренних людей, с которыми мне было так легко общаться все это время. И больше всего я боялась услышать: «ну, хорошо, поезжайте».

– Да ты совсем не навязываешься! – даже чересчур громко воскликнула Юири.

– Юири, следи за манерами, дорогая, – сделала ей замечание дэкоретта.

– Мама, но это же правда. Амирош сам велел присматривать за Энорэт, и чтобы она жила у нас, пока он не пришлет письмо!

Невольно я улыбнулась. Так вот как все выглядело на самом деле.

Марита немного смущенно взглянула на меня, пригрозив Юирите пальцем.

– Мы не вправе вас удерживать насильно, и все, о чем прошу вас, еще немного задержаться, – сказала она мне и теперь уже мне стало неудобно возражать.

«Амирошу понадобится порядка двух недель быстрой езды с постоянной сменой лошадей, чтобы добраться до столицы. И еще около двух недель пройдет, прежде чем он оценит ситуацию и пришлет с гонцами свое письмо. Значит, мне придется задержаться здесь как минимум на месяц, – про себя подсчитала я. – Конечно, в случае необходимости до Айзелана я могу добраться за день-полтора. Это совсем немного по местным меркам. Так что даже если я уеду в начале зимы – ничего страшного не случится. В конце концов, урожай собран, многие работы завершены. В прошлом году в это время я вела дела разве что в Западном, и то больше дергала Курта, который бегал ко мне с отчетами. Пожалуй, я могу позволить себе отдых в более приятной компании».

– Хорошо. Пока дороги еще не перекрыты снегом, мои приближенные могут присылать мне отчеты или сообщить, если будет что-то срочное. И если уж так повелел каганетт, я останусь, – сказала я, испытав неожиданное облегчение.

Все сразу как-то расслабились и повеселели. Несмотря на то, что Амирош уехал, атмосфера снова стала непринужденной.

– Мы привыкли, что он приезжает редко и ненадолго, – со вздохом произнесла Марита. – Когда пошли слухи о том, что Атамурлан собирается перенести столицу, я сперва огорчилась – думала, что сын вообще не будет здесь появляться. Но боги милостивы – он, наоборот, решил приехать и укрепить каганарт, чтобы больше контролировать ситуацию в Турмалоне. Но кто знает, сколько еще времени пройдет, прежде чем все войдет в спокойное русло…

Я встретилась глазами с Язджемэль. Неожиданно девочка улыбнулась мне. Я ответила ей тем же. Мы продолжили трапезу.

После обеда мы с Юири выбрались прогуляться по саду. Погода стояла пасмурная, но дождь еще не начался.

– Я так рада, что ты осталась! – как всегда с обезоруживающей прямотой заявила сестра Амироша.

– Честно сказать, меня разрывали желание остаться и беспокойство за свои земли. Но я рада, что смогу еще побыть здесь, – сказала я, глядя на камешки у себя под ногами.

– Ты и вправду так радеешь за свой каганарт! – воскликнула Юири. – Боюсь, во мне этого нет. Я вообще не люблю что-то вот так планировать, постоянно читать отчеты, беспокоиться, есть ли от земель доход… Поэтому я очень рада, что мама с нами и взяла на себя все эти хлопоты. Хотя обычно вельможи все просто оставляют на управляющих и занимаются своими делами…

– Нет, я так не могу, – улыбнулась я.

– Ты меня восхищаешь! – неожиданно выпалила Юири. – Я поэтому так и радуюсь – ты тут единственный человек, с которым я могу свободно поговорить… обо всем! У меня раньше никогда не было такого друга!

Слова девушки глубоко тронули меня. Я вздохнула – столько переживаний за один день!

– Ты тоже восхищаешь меня, Юири, – призналась я. – Последние годы я общалась только со слугами, выслушивала просьбы да отдавала приказы. Даже самые близкие люди все равно относились ко мне как к госпоже. Я будто жила на необитаемом острове все это время, и только с тобой, с Язджемэль, с вашей матерью я могу говорить на равных. Я же выросла на Земле, где нет такой разницы в сословиях, поэтому, знаешь, я чуть с ума не сошла за это время…

– Вот видишь, как здорово! И здорово, что ты еще погостишь у нас! А там и я к тебе в гости приеду, обязательно! – живо заключила Юири.

И впервые за долгое время мое сердце наполнилось давно позабытым, немного вымученным счастьем.