Читать книгу Любить Дракона - Anastasia Streltsova - Страница 10

Розмарин после дождя сошел с ума, пахнет так, словно летит на Марс и никого не боится.

Северный русич силен привычками. Налетел шторм, разверзлось небо ливнями. Но лишь только не стало влаги, летящей вниз, тут же парк заполнила русская речь.

За пару кругов ко мне долетели обрывки фраз. Звонкий девичий голосок:

– Шишел-мышел-пернул-вышел… Тебе водить!

Двое серьезных мужчин с тяжелой походкой. Настолько плавной и весомой, что сразу хочется прыгнуть в кусты и замереть. Со вздохом:

– Не знаю, как теперь будем отмазываться…

Маленькая девочка в пушистой розовой кофточке, раскачиваясь на качельках:

– Бабушка, тебе холодно?

Бабушка с улыбкой:

– Холодно, внученька. У тебя-то кофточка теплая, а я налегке вышла.

– А тебе, бабулечка, моя кофточка мала. Ты хорошо кушала в детстве и выросла большая-пребольшая.

– Это так. А ты совсем плохо ела сегодня.

– Да, – со вздохом ответила девочка, – зато я дольше проношу эту кофточку.

Седина оттеняется круглыми деревянными серьгами, опускающимися до самых плеч. Невысокая мягкая дама, завернувшись в нежную шаль, совсем тихо шепчет в телефон:

– Как? Как я могу ее заставить переехать? Это же невозможно понять, даже прожив год. Только время сможет сменить цвет восприятия, радость от свершившегося… да-да-да, я понимаю, личный пример… Я стараюсь. Я сама недавно оставила свои страхи. Погода? А знаешь, именно сейчас счастье – дождь… Такой, как у нас всегда. А здесь раз в год… и я тебя… и я…

Наматываю круг за кругом. Тучи ушли, и небо сменило цвет на розовый закатный, кислая тонкая нотка в воздухе щекочет нос. Кто-то уже затопил камин. Не из-за холода, скорее для уюта и печеных зефирок. Влажные порывы ветра стряхивают град крупных капель на голову и лицо. Ты поднимаешь его вверх, зажмуриваясь от удовольствия. Прохлада только вступает в свои права и еще пьется до одури, до головокружения большими глотками.

Аликанте хорош тем, что любой циклон, проносясь по всей Европе, затихает тут, теряя пыл, легким дождичком завершает свое земное существование. Как будто вся его сила уходит в ненасытную песчаную почву и возвращается наутро буйным цветением всего, что может расцвести за ночь.