Читать книгу Игры забытых богов - Анастасия Александровна Дюльдина - Страница 6

Мужчина стоял на балконе в своей комнате, молча наблюдая за золотоволосой девушкой, что общалась с Кириллом. Кто же она такая? Его подруга или знакомая, может, любовница? Но Кира никогда не рассказывал о ней, значит, просто подруга и не настолько близкая, чтобы говорить о ней кому-то. Хотя, зная Соколова, предположить можно все, что угодно. А эта спутница друга симпатичная: большие голубые глаза, в которых можно прочитать все, о чем девушка думала, совершенно не умея прятать свои мысли и эмоции. Светлые волосы оттенка желтого песка, что можно увидеть днем на берегу моря, собраны в высокий пучок на голове. Интересно, какой они длины? По плечи или ниже? У нее приятный мягкий голос, который удивительно звучал в ночной тишине сада.

Рука непроизвольно потянулась к лицу, дотронувшись холодными пальцами до шрама на щеке – яркого белого следа, проходящего от левого виска до подбородка, от которого расходились в разные стороны, словно ветви у дерева, еще десятки прожилок, схватывающих кожу, стягивающих ее в одну уродливую массу. Вся левая сторона была обезображена в неравной схватке с близким человеком, о которой не любил вспоминать мужчина. Эта схватка и отняла большую часть светлой кожи, превратив ее в белую маску – неестественную, словно сделанную из воска и пропитанную коктейлем из тоски, разочарования и обиды.

Сейчас шрам горел огнем, превращая маленькую, пульсирующую боль, сосредоточенную где-то глубоко в подкорке мозга, в невыносимую агонию, расползающуюся колючими отростками по лицу, спускаясь к шее, груди, продираясь, проползая, прорывая себе путь к животу, бедрам и ногам. Мука, привносящая в душу настоящую бурю, от которой хотелось кричать, лезть на стенку, рвать на части свое тело, которое было настолько слабым, что не могло самостоятельно справляться с болезнью.

Он медленно, словно нехотя, поднял голову, всматриваясь в черное небо, которое затянули тучи, пряча бледное светило от его глаз. Ничего, как и в жизни – одна беспросветная тьма, никакого шанса на спасительный лучик солнца, в котором он так сильно и отчаянно нуждался. Что делать? Поддаться острому чувству уязвимости и тоске, либо постараться, в который уже раз, справиться с этой дрянью, что засела в нем, словно раковая опухоль, пожирающая все мысли и эмоции?

– Тош?

В комнату вошел молодой человек, оглядываясь, стараясь разглядеть хоть что-то во мраке помещения, в котором оно тонуло, освещаемое лишь слабыми отблесками фонарей из сада. Но этого было явно мало, и поэтому приходилось напрягать зрение.

– Я здесь, – раздалось со стороны балкона, и мужчина направился туда. К нему.

Широкая спина, напряженные руки, пальцы, с силой впившиеся в балконные перила и мрачный, обреченный взгляд. Легкий ветерок взъерошил короткие светлые волосы, отбрасывая челку набок, а прохлада этого порыва остудила разгоряченное лицо.

– Ты в порядке? – участливый вопрос, для них он стал уже подобен ритуалу.

– Да, – и Антон позволил себе выдавить вымученную улыбку, которая, однако же, была больше похожа на болезненный оскал. – Саш, как там все проходит?

– Пока отлично, – удовлетворенно кивнул тот головой. – Кирилл сейчас речь толкнет и можно всех пинками выпроваживать, а то уже сожрали все наши припасы на год! Они специально неделю голодают, что ли, чтобы потом у нас нажраться?

– Возможно, – на одну секунду на губах промелькнула улыбка – только грустная, напряженная, и веселья в ней было ровно столько, сколько в пустом стакане воды – ни капли. Брат умел поднять ему настроение, знал ведь, засранец, что и как произнести! Однако, как появилось, так и пропало – одна из неприятных особенностей его болезни, с которой брат старался справляться в меру своих возможностей и позволения врачей.

Самая большая и страшная тайна этой небольшой семьи, развалившейся из-за ряда трагических и ужасных событий. Плотная дымка загадочности и мистики, которой окутало всех жильцов этого особняка – заслуга главы семейства, который безвременно почил год назад, оставив после себя баснословное состояние и разрушенные жизни. Никто из обитателей этого поместья никогда не говорил на эту тему, даже подумать боялись, стараясь так же глубоко похоронить ее, как и тело бывшего хозяина.

Самый близкий и единственный родной человек, оставшийся у Антона – старший брат, которого он почти боготворил, любил до умопомрачения, жадно впитывая каждое произнесенное им слово, ловил взглядом каждое движение. Объект подражания и слепого обожания – Александр, всегда рядом и всегда готов помочь, утешить, вернуть в реальность уплывающее сознание.

Внешний вид, как и характеры – полные противоположности друг другу. Любой непосвященный мог бы сказать, что они не родные, что невозможно настолько сильно отличаться и быть при этом единокровными родственниками. Старший – живой, подвижный, любящий внимание общественности, но при этом умело контролирующий любую информацию, которая попадала в руки к прессе. Младший – обычно тихий, спокойный, любящий одиночество и тишину. Обычно. Но не всегда.

Саша был выше на голову, от чего постоянно подкалывал младшего, называя того «мелким», и это несмотря на то, что рост у Антона был не таким уж и маленьким – метр восемьдесят. Волосы брата абсолютно противоположного цвета – иссиня-черные, как говорится, «воронова крыла», коротко стриженные, отлично контрастирующие с карими глазами – живыми, добрыми, излучающими доброту, мягкость и открытость. Вот только эти качества были известны лишь близким людям и хорошим друзьям, а остальные видели холодность, решительность, острый ум и деловую хватку.

Братья с самого детства были близки, ставя семью на первое место. Никакого соперничества между ними не возникало, разве что в шутку, за внимание какой-либо девчонки в школе или в борьбе за обладание десертом. Нет, они готовы были драться до кровавых мозолей на руках, защищая друг друга, помогая в любых сложных и трудных ситуациях. Брат за брата – не просто фраза, а смысл жизни для двоих мужчин, повзрослевших, но не потерявших веры в семью и свои ценности.

Поэтому, когда случилась эта трагедия с Антоном, старший брат был рядом, поддерживая и оберегая. Жаль, что невозможно уберечь от душевных мук – порой, более сильных обидчиков, чем любой человек.

– Больно… – поморщился Антон, яростно потирая шрам.

– Не нужно, прошу, – мягко произнес Саша, протянув руку и отстраняя ладонь мужчины от лица. – Пожалуйста, не делай этого.

Всегда так – стоит «мелкому» расстроиться или разозлиться, он тер шрам. Старая рана начинала болеть, причиняя страшные муки, как физические, так и моральные. Ведь это было лишним напоминанием о тех событиях, «благодаря» которым Антон стал таким.

– Не могу, – проскулил мужчина, поворачиваясь к брату, облокотившись на мраморные перила спиной и закрыв лицо руками, словно прячась от всего мира.

– Знаю, – Саша крепко обнял брата, прижав к себе, стараясь облегчить боль хоть немного. – Прошу, просто постарайся, ладно? Забудь, отпусти…

Бледная луна выглянула из-за туч, символично протягивая свои «руки» к балкону, на котором стояли братья, и, казалось, что это и был тот самый луч надежды, тот знак, которого так ждали. Отойдя на пару шагов, младший брат встретился со взглядом карих глаз, с неудовольствием и страхом, замечая в них страдания, боль, тоску.

– Моя вина, – покачал головой мужчина, – ты постоянно переживаешь из-за меня, волнуешься. Было бы лучше… – он оборвал себя на полуслове, поняв, что чуть было не сморозил глупость, из-за которой всегда страдал близкий человек.

– Что? – но, похоже, Саша не собирался просто так спускать это молчание с рук. – Что ты хотел сказать? Продолжай! – в голосе слышался страх, смешанный с гневом. Он и так понял. Эти мысли в голове брата сильно пугали старшего, ведь это означало, что болезнь вновь раззявила свою пасть, обнажая острые и очень опасные клыки, которые вот-вот были готовы вонзиться в мягкую плоть. Каждый раз, когда наступала эта фаза в поведении «мелкого», сердце оплетала паутина липкого страха, и уже в ней оно билось до тех пор, пока все не заканчивалось.

– Прости, – Антон виновато потупился, отворачиваясь. – Я проявил слабость.

– Не сдавайся. Слышишь?! Мы справимся со всем! Справимся вместе! – горячо заговорил мужчина, кладя руку на плечо брата. – Просто верь, не позволяй этой болезни брать над тобой верх!

– Я постараюсь, – он вернулся в свою комнату и тяжело опустился в кресло, закрывая глаза, прислушиваясь к шагам Саши. – Просто всем было бы легче, если бы я умер тогда.

– Нет! – воскликнул старший, быстро подходя к нему и стараясь вглядеться в лицо брата, прочитать, о чем тот сейчас думал. Постараться увидеть в этих зеленых кошачьих глазах хоть искорку надежды. – Как может быть лучше, если близкий тебе человек умирает?! Ответь мне! – Глаза гневно сверкнули в темноте. – А если бы я такое сказал?

– Я бы придушил тебя! – без колебаний ответил Антон.

– Вот! – Саша поднял вверх указательный палец, хоть этого и не было видно. – Поэтому давай без самобичевания, лады? Просто отдохни, а завтра будет новый день, и ты на все посмотришь по-другому.

– Хорошо.

Голос прозвучал как-то уж слишком равнодушно, но этого следовало ожидать. Очередная перемена. Очередная фаза. И вроде пора бы уже привыкнуть, начать распознавать подобные признаки, но все равно тяжело. Все равно невозможно. Усталость исказила красивое лицо старшего Сергеева, и он быстро сжал кулаки, глубоко вдохнув.

– Я пойду, прием уже заканчивается, – Александр подошел к двери и взялся за ручку, – я позже загляну к тебе, ок? Все ведь будет нормально?

– Да, не беспокойся.

Что-то в его тоне не особо убедило мужчину, но пришлось поверить на слово. Тяжело вздохнув, он открыл дверь и вышел.

Блондин смотрел в потолок, размышляя над словами брата. Да, он не имеет права так малодушничать, не может пустить все псу под хвост только из-за того, что его лицо…

Кого он обманывает? Дело ведь не только в его шраме, навек изуродовавшем тело и душу, была и еще одна причина. Та девушка, что он видел сегодня в саду, пробудила в нем старые, давно забытые чувства. Этот взгляд, голос, золотые волосы, стройная фигурка. Прекрасная, словно богиня.

Но одновременно с положительными эмоциями появились и другие, те, о которых было больно вспоминать, которые он старательно гнал от себя прочь.

Пусть они умрут, канут в небытие, растворятся в той пустоте, что была внутри него. Захлебнутся в море разочарования, невыносимой тоски и страданий. Навсегда забыть, похоронить под толстым слоем земли, поставить крест на прошлом… и… и на ней, на той, которая умерла от его руки.