Читать книгу Сарабанда сломленной души - Анастасия Александровна Дюльдина - Страница 3

Боль холодной волной разливалась по телу, заставляя дрожать ноги, а руки сжиматься в кулаки. Сможет ли она встать? Вопрос. А вот насчет прошагать хер знает, сколько до гостиницы… Такси вызвать? Но сидеть она уж точно не сможет несколько дней. И почему все именно так?

Открыв глаза, Кира повернула голову вправо – туда, где лежал Рен. Тихо, словно спал – грудь медленно поднимается и опускается, дыхание ровное, глаза закрыты. О чем тот сейчас думал? Что в его мыслях в такие моменты?

Девушка натянула обратно нижнюю часть одежды – медленно, стараясь особо не двигаться – но резкие волны боли прокатывались в нижней части живота, отдаваясь в позвоночник.

Темнота обволакивала, скрывая их от посторонних глаз и друг от друга. В единственное окно, выходящее в небольшой переулок, практически не поступало света от уличных фонарей, поэтому разглядеть что бы то ни было в этом помещении не представлялось возможным.

Перевернувшись на живот, Кира положила голову на руки и успокоилась. Плевать. Она лучше будет спать на полу, чем сейчас куда-то поползет. К тому же, где здесь кровать – неизвестно. Прикрыв глаза, она сосредоточилась на ровном дыхании любовника, который, судя по всему, уже заснул. Наблюдение за ним немного отвлекало от пульсирующей боли между ног.

И когда все дошло до такого? Почему Кира вновь и вновь позволяла делать это с собой, забывая о собственных чувствах и эмоциях? Возможно, дело было именно в них – разве возможно настолько сильно любить человека, чтобы каждый раз умирать рядом с ним? Да, она знала, что такое возможно. Казалось бы, что такого? Постель без лирики: никакой тебе любви, никаких нежных слов – ничего, кроме секса.

С Ренардом она каждый раз словно ходила по краю обрыва, каждую минуту рискуя сорваться вниз и погибнуть. День – обычное время суток, но не для нее: только днем она могла почувствовать себя обычным человеком, со своими потребностями и желаниями, именно днем они могли общаться так, как будто между ними нет этой смертельной связи. Но вот ночь… Ночь – странное, поглощающее, захватывающее и непредсказуемое время суток; в темноте может быть все, что угодно, спрятано от людских глаз – сжигающая разум страсть, болезненные стоны, огонь и лед, исходящий от тела.

Кира точно знала, когда именно это началось – их страстный, пугающий роман, точнее, нет, не роман – больная связь, которая закрутила, словно водоворот, из которого уже не было спасения.

Два месяца назад, в самом начале этапов Кубка, когда он впервые в этом сезоне поднялся на подиум – в тот самый день, когда он улыбался на камеру и размахивал букетом подаренных цветов над головой. А она стояла в толпе, молча восхищаясь и лелея слабую надежду. И он посмотрел. В один момент его взгляд переместился на толпу фанатов, остановился на ней – наблюдая, оценивая, словно присматривая себе жертву, которая и сама была не прочь стать ею.

***

Рен был счастлив – он победил, превзойдя своих ближайших соперников – норвежца и словака – на полминуты. Это была хорошая, непредсказуемая гонка, которая, однако же, завершилась вполне традиционно – выиграл француз.

Стоя в толпе, разглядывая объект своего обожания, Кира уже тогда ощутила, что от Бошана словно исходят какие-то напряженные волны: то взгляд, то движение плечом, то колкое замечание.

Еще с прошлого года стало понятно, что Кира неровно дышит к этому французу. Каждый раз, когда тот проходил мимо, она старалась поймать его взгляд; каждый день выискивала различные предлоги, чтобы прийти в гостиницу, где расселили сборные; чтобы просто разговаривать, слушать его голос, смотреть в карие глаза, видеть эту манящую улыбку.

Но все ее старания были напрасны. Было непреодолимое препятствие между мечтой и реальностью.

Надо было быть настоящей дурой, чтобы не заметить отношение Бошана к французской лыжнице, Жаннет Беатрикс. Слишком очевидным был этот факт – то, как они смотрели друг на друга, как общались, их мимолетные прикосновения. Было заметно, что в этой связи Рен безумно любил, Жаннет лишь позволяла себя любить. Извечная проблема, из-за которой и разбиваются жизни.

Беатрикс, видимо, не принимала всерьез отношение Ренарда к ней, словно издеваясь над французом, постоянно задевая его за живое, стараясь сделать побольнее. Было ли это странной игрой или полным равнодушием? Теперь уже не ответить на этот вопрос.

Когда началась эта эпопея между Реном и Кирой? Примерно тогда же, когда россиянка впервые стала свидетелем ссоры этой парочки.

– Ну и катись к черту! – зло процедил Бошан, вылетая из бара, где спортсмены «зависали» после гонки. На крыльце он остановился, обхватив дрожащими пальцами перила и стараясь взять себя в руки. В темных глазах плескались обида и ревность. В который уже раз эта мерзавка изменяет ему? В пятый? Десятый? Он сбился со счета.

– Хей! Ты в порядке? – Кира появилась неожиданно, заставив француза вздрогнуть и посмотреть на крыльцо, по которому поднималась россиянка, удивленно глядя на него. – Ты чего тут стоишь?

– Я же нравлюсь тебе, да? – без лишних предисловий задал вопрос в лоб Бошан.

– Чего? – это было слишком неожиданно, чтобы сразу ответить. – Что с тобой, Ренард?

– Ответь на вопрос! – грубо отчеканил француз, не сводя с нее пристального взгляда. – Я заметил и уже давно, что ты постоянно ошиваешься вокруг меня, садишься рядом, смотришь. Это слишком очевидно, так что отрицать нет смысла, но я хочу услышать это от тебя.

– Почему ты вдруг заговорил об этом? – в горле вмиг пересохло и стало трудно говорить. Стало совсем не по себе. Может, из-за лихорадочного блеска глаз француза, а может, из-за нервного передергивания плечами.

– Идем со мной! – холодные пальцы сомкнулись на запястье Киры, заставляя ее покорно следовать за мужчиной.

– Куда мы? – оглядывалась россиянка, хотя и так уже знала.

– Ко мне.

Вот и все. Именно тогда и началось все это лечение «клин клином». Кира не думала, что подобное поведение француза помогло бы Рену наладить отношения с Беатрикс, но на тот момент ее это особо и не интересовало. Самое главное – Рен был с ней, а по какой причине – уже неважно.

Стоило только Бошану узнать об очередной измене или просто поругаться со своей подружкой – он бежал к Кире, занимался с ней сексом и уходил. И такое повторялось почти каждый день, вернее – ночь. Просто и бессмысленно, без лишних разговоров, без нежностей и ласк. Они не были вместе, как влюбленные, просто у каждого был свой расчет в таком тандеме.

Но с каждым днем, с каждой неделей Кира все сильнее понимала, что ей тяжело принимать Ренарда, что было невыносимо больно от безответной любви. Секс ничего не решал, а только усугублял. Но как только решение прекратить такие отношения было готово сорваться с губ, Бошан вновь приходил, и опять все повторялось. Словно проклятый замкнутый круг, вырваться из которого не хватало смелости. В очередной раз, когда заветные слова уже витали в воздухе, когда до момента их последнего разговора оставалось всего несколько часов, произошло непредвиденное, полностью сломавшее француза и заставившее молчать россиянку.

Кира слишком хорошо помнила тот день, когда пара «официально» распалась.

После гонки, когда были пройдены все формальности – награждение, репортеры, интервью. Сборные расселили по небольшим двухэтажным домикам, стоящим рядом друг с другом. Французы и норвежцы оказались соседями, а российскую сборную поселили немного подальше, через дом чехов. Беатрикс приехала накануне, чтобы "поддержать" своего парня, но позже выяснилось, что причина была в другом.

В тот вечер Кира прогуливалась с Женькой и Аленой, болтая о предстоящих стартах и о том, кто и куда поедет на Рождество. Они заметили парочку, только когда почти поравнялись с ними – Рен и его девушка о чем-то спорили.

– Чего это они? – взволнованно спросила Кира, разглядывая пару. Судя по всему, это была не простая ссора – и парень и девушка бешено размахивали руками, чуть ли не крича в голос.

– Да все уже об этом знают, – удивленно протянул Женя и кивнул на собеседницу Бошана, – эта снова провела ночь с одним из своих фанатов.

– Вот только, – задумчиво сказала Алена, – мне кажется, что на этот раз ссора будет последней.

Между тем, обстановка между спорящими все больше накалялась. В какой-то момент Беатрикс просто встряхнула Рена, – высокого, мускулистого мужчину – как тряпичную куклу, и прошипела, придвинув лицо вплотную:

– Приди в себя! Я ничем тебе не обязана и ничего никогда не обещала. Не доставай меня больше со своей любовью. Мне она жить мешает уже.

И, круто развернувшись, ушла, а Ренард остался стоять, как вкопанный.

Значит, теперь он будет свободен? Где-то в груди шевельнулось совсем уж дурацкое и такое неподходящее чувство радости. Кира понимала, что нельзя испытывать счастье от того, что эти двое расстанутся, но ничего не могла с собой поделать. Ей этого хотелось. Очень хотелось. Ведь тогда Рен будет свободен. Он будет только ее. Целиком и полностью.

Уже ночью, лежа в одной кровати с французом, она поняла, как сильно ошиблась. И дело было даже не в том, что с губ любовника постоянно срывалось имя бывшей девушки, хоть и становилось невероятно больно из-за этого. Просто ничего не изменилось. Прикосновения были по-прежнему холодные, грубые, жесткие, может, даже еще более безрассудные, чем были до этого. Создавалось впечатление, что Бошан с ее помощью просто хотел забыться, уйти от реальности таким странным способом.

– Ты же не уйдешь?

Тихий вопрос сбил с толку Киру. Повернув голову влево, где, как она думала, спал француз, увидела его открытые глаза, смотрящие прямо на нее – словно в душу заглядывал.

– Что? – дрожащим шепотом переспросила она, думая, что ослышалалсь или не так поняла.

– Ты говорила, что любишь меня. – Как хладнокровно, как жестко это звучит из его уст – словно хлыстом бьет, не заботясь о той боли, что могут причинять слова. – Любишь?

– Да.

– Ты же не оставишь меня, как она?

Именно это и было в мыслях Киры в последние несколько дней. Она хотела закончить эти мазохистские встречи, привносящие в душу лишь бурю, калечившие ее, растаптывающие в пыль. Но как после такого сказать о своем решении?

Во взгляде Ренарда сейчас было слишком много эмоций, чтобы понять их все. Но Кира зацепилась за то, что почувствовала – страх, разочарование, надежду. От этого стало еще тяжелее. Она вдруг ясно поняла, что если и она уйдет, то окончательно добьет Бошана. Да, француз не любил и не ценил ее, но для него Кира являлась той единственной, кто помогала справляться с жестоким разочарованием, кто бережно хранила осколки разбитого сердца в своих ладонях. Разрушая их невидимую, странную и жестокую связь, она подтолкнет Ренарда к той самой пропасти, в которую сама падает уже столько времени.

– Нет.

Другого ответа она и не могла дать, а ничего другого Бошан и не готов был услышать. Молча и удовлетворенно кивнув, отвернулся. Вот так. Хрупкий мир, достигнутый нечеловеческими усилиями.

Могучее, сильное и прочное здание понемногу разрушалось. В основании уже сыпалась пыль, вылетая из-под плотных кирпичей, расшатывая фундамент сознания, укрепленного чувствами, которые постоянно подвергались испытаниям. Крепкие стены – надежная опора, но и они рано или поздно не выдержат, разрушатся под мощным натиском безразличия и холода.

***

То обещание, данное Ренарду, связало по рукам и ногам, не позволяя даже шагу сделать в сторону, чтобы дать себе такую необходимую передышку, паузу. Вновь и вновь ей приходилось окунаться в бездну карих глаз, утягивающих ее на самое дно пропасти, созданной другим человеком.

Сердце каждый раз останавливалось, когда Кира ловила в этом взгляде боль, так и не исчезнувшую за столько недель. Но с самой собой можно быть честной, и девушка понимала, что не только ее «нет» стало причиной их отношений.

Она не могла без Рена. Слишком привыкла, приросла всеми частями тела, словно сиамский близнец, и если сейчас его оторвать от себя, отрезать, то и она сама не сможет дышать. Просто умрет от ставшего ядовитым воздуха, задохнется без него. Разве можно так сильно кого-то любить? Но только Кира могла знать, что творится в ее душе всякий раз, как наступает ночь. Только она могла бы рассказать об ожидании своей сладкой пытки, и о том, как весь день старается держать себя в руках, чтобы не сорваться и самой не пойти к французу.

И только Кира может объяснить непонятное разочарование, когда Ренард отталкивает ее, когда не позволяет прикасаться к нему, когда убивает своим равнодушием.

– Я вызову такси, – тихий голос француза врывается в уплывающее сознание Киры, которая уже хотела было заснуть прямо здесь, на ковре, наплевав на все.

– Не нужно, – так же тихо ответила она, разглядывая во мраке слабые очертания тела любовника и надеясь, что тот не будет настаивать.

– Пешком несколько километров.

– Я пройдусь.

Громкий вздох, какое-то непонятное шевеление рядом – и вот уже на спину Кире ложится теплая ладонь, медленно поглаживая поясницу. Внезапно нежное прикосновение, никак не вяжущееся с обычным поведением Ренарда и его стремлением отгородиться от Киры. Может, все-таки удалось хоть немного достучаться до его покрытого толстой ледяной коркой сердца?

– Больше этого не повторится, – произнес Бошан, проводя пальцами по позвоночнику, двигаясь вверх, к лопаткам. От легких прикосновений по телу прошла дрожь, приятная и странная одновременно. – Я сорвался, не должен был так поступать.

– Хорошо, – прошептала Кира. Сейчас она старалась ни о чем не думать, полностью сосредоточившись на своих новых ощущениях, которые вызывали пальцы мужчины. Прохладные, мягкие, плавно скользящие по коже, будоража в сознании новые образы, заставляя окунаться в приятную негу. Так, незаметно для самой себя, Кира и заснула.

Когда же утром она открыла глаза, то француза рядом не обнаружила, увидев лишь ключ от номера да остывшую чашку кофе на столике.

– Как обычно, – протянула россиянка, – ушел, ничего не сказав.

Все тело словно было покрыто синяками из-за неудобного лежания на полу – болели плечи, спина и ноги. Кое как поднявшись на ноги, девушка проковыляла к столу и взяла чашку в руки. От ужасного чувства голода отвлекала тупая ноющая боль между ног. Все-таки подобные взрывы страсти не пройдут бесследно для нее. Единственное, чего она боялась, так это пропустить гонку. Если к сегодняшнему вечеру не будет лучше, то на лыжи встать не сможет. Что ж, будет время прийти в себя и решить, что же делать дальше. Ну а пока стоит вернуться обратно в свою гостиницу и привести себя в порядок.

Выйдя на улицу, Кира огляделась, стараясь понять, в каком именно направлении ей идти. Заблудиться было бы совсем некстати, но, повертев головой, она поняла, что совершенно теряется в низеньких домишках и путаных переулках. Вроде, вчера Рен сказал, что пешком несколько километров? Теперь Власова начинала думать, что француз был прав, когда предлагал вызвать такси. Вернуться и подойти к администратору? Как-то желания не было: после позднего визита парочки, взявших номер на одну ночь, сегодня утром он посмотрел на Киру со слишком хорошим пониманием.

Беспомощно оглядываясь, она подумала, что было бы здорово найти какого-нибудь прохожего, чтобы узнать верную дорогу. Поскольку направление движения сейчас роли не играло, она решила повернуть направо. Но, завернув за угол отеля, она сразу же нос к носу столкнулась с теми, кого совсем не ожидала здесь увидеть.