Читать книгу 9 месяцев до смерти - Анастасия Александровна Мельникова - Страница 2

***

Постановка “Шелестящие журавли” прошла превосходно. Гафальд был в восторге, и это все, о чем на тот момент мечтала Мелия. Гафальд получил эстетическое удовольствие от актерского состава, от нового освещения театра, от музыки.

И на следующий день, когда она повела отца в парк кормить уток, и, потом, когда они ездили в магазин за продуктами, он вдруг рассмеялся в машине и признался:

– Ах, Мелия. Это определенно интересные занятия. Но когда мы уже сможем обсудить мои желания?

Мелия повернулась с переднего сидения и моргнула глазами.

– Твои желания?

Отец передернул плечами.

– Мне так неловко. Вы с Роем столько для меня делаете…

– Говори-говори.

– Дело в том, что у меня есть свои представления о том, как прожить мои последние девять месяцев жизни.

– Разве ты всего этого не хочешь? – Мелия растерянно взглянула за Роя, но тот сосредоточенно вел автомобиль. – Мы можем вычеркнуть полет в Индиану на девятом месяце. Я боялась, что он будет слишком трудозатратным на последних сроках.

– Я бы хотел вообще все пересмотреть, – Гафальд смущенно кашлянул.

В машине повисло тяжелое молчание, прерываемое бибиканиями, велосипедными сигналами и музыкой, доносившейся из кофеен с улицы. Мелия сказала:

– Хорошо. Ты прав, я тебя даже не спросила. Так чем же ты хочешь заняться? Не хочешь, чтобы приезжали внуки Эммы?

– Нет, речь не про них. Конечно, я хочу, чтобы все были в сборе.

– Но ты осознаешь, что занятия должны быть такими, чтобы всем было интересно?

– Дорогая, у меня не так уж времени. И в свои последние месяцы я хотел бы ориентироваться на то, чего хочу я.

– Хорошо, хорошо. – Мелия глубоко вздохнула.

Он начал перечислять. Во-первых, он хотел всех свозить на охоту. Мелия прекрасно знала, что большинство родственников – люди, придерживающиеся экологичного образа жизни, многие из них пробовали вегетарианство, и не особо любили охоту, но Гафальд хотел поохотиться с семьей как минимум раз в каждом месяце. Также он настаивал, чтобы на мероприятия покупали алкоголь, и желал, чтобы каждый с ним поднял по бокалу. Мелия сама уже давно не пила, поэтому это решение ей было в тягость. К тому же у Роя с алкоголем все было еще сложнее – он только-только завершил программу отказа от него, и один бокал мог все испортить.

Но черт с ним, с алкоголем. Мелия надеялась, что за эти годы Гафальд забыл, как он мечтал в детстве, чтобы все его дети пошли по тем дорогам, которые он им выбрал, но, к сожалению, он ничего не забыл. Он пожелал успеть увидеть, как Мелия реализуется как ведущая спортивных новостей, хотя она ненавидела выступать публично. Но так и быть, она согласилась устроиться в ближайшее время в подобную компанию, и в концу отцовского срока порадовать его авторской трансляцией.

В Рое Гафальд видел несостоявшегося начальника цеха, хотя тот по жизни никак не был связан с работой на заводе, все же Гафальд упрямо хотел это засвидетельствовать.

Что странно, он не так на этом настаивал. Он постоянно повторял “только если вы сами этого хотите”, но неуклонно стоял на том, что чего-то другого он не хочет видеть. И Мелия просто морально не могла отказать бедному на смертном одре, так сказать. Ведь скоро он их покинет. Мысли об этом мгновенно образовывали слезы в уголках ее глаз, поэтому она не только сама решилась участвовать в его программе, но и созвонилась с сестрами и братьями, и договорилась, чтобы каждый также согласился. Отказалась только тетя Гала, сестра Гафальда, чем очень сильно напрягла всех остальных.

Однажды вечером двадцать восьмого апреля, когда во всем доме выключили свет, Мелия и Рой обнялись в супружеской кровати и начали целоваться. В дверь постучал и почти сразу же вошел Гафальд, махнув рукой, мол “не смущайтесь”. Он так и оставил свет выключенным, подошел, прилег рядом с Мелией и поцеловал ее в макушку. Кровать освещала только небольшая лампочка из закоулка коридора. Мелия с Роем так и лежали, как застывшие статуи, даже забыв расцепить пальцы на сплетенных руках. Гафальд расчувствовался, перелег на спину и стал пространно говорить:

– Мне уже семьдесят девять. Это большой возраст. Ты всегда была моей любимой дочкой, Мелия. Всегда меня так радовала. Ну вот скажи, почему же мы так редко общались? – он потрепал ее за плечо, и ей пришлось выпустить руку Роя и взяться за отцовскую. – Я приглашал вас на день Зимнего Солнцестояния в этом году, а ты даже не ответила. Хотя раньше хотя бы отправляла посылки. Просто объясни, может, ты была на что-то обижена?

– Нет, не была, – тихо ответила она.

– Представляешь, сколько бы у нас было времени, если бы мы проводили больше времени постоянно? Если бы виделись часто? Ведь помните, а? – он резво приподнялся на логте и опять повернулся к Мелии и Рою, – Помните, как вы только поженились, и я предлагал вам поселится в соседнем коттедже на нашей с матерью улице? Если бы вы остались, она бы не ушла от меня.

– Думаю, все было сложнее, папа.

– И Леон, и девочки… все отказались, разъехались.

К горлу Мелии подступил всхлип и она чудом подавила его. Отец продолжил:

– И что же ты, думаешь, я не понимаю, что вы хотели личного пространства? Ну так я бы вас не тревожил. Ведь речь шла про соседнюю улицу, а не про соседнюю комнату! Я бы заходил иногда. Только, когда бы вы хотели. – он охнул в сердцах, – Вот как сегодня отлично поохотились на зайцев. Неужели не понравилось? Сколько пропущенных возможностей.

Мелия на этот раз собралась ответить, но поняла, что всхлип, который она подавила, образовал непроходимый ком, и теперь она просто не может что-то сказать. Рой присел на кровати, оказавшись ко всем спиной, но не решался уйти. Отец продолжил:

– И проведи ты со мной больше времени, доча, ты бы точно еще сильнее полюбила спорт. Тш-тш, дай мне договорить, – он погладил ее по руке. – Ты просто никогда меня не слушала, – он хихикнул, – Но если бы мы больше говорили, сидели бы вечером на веранде, общались, то ты бы все поняла. Ведь согласись, я старше и у меня больше опыта.

– Гафальд, мне кажется… – начал Рой.

– Погоди, Рой, я знаю, ты меня тоже поймешь, когда дослушаешь. Я же не просто так к вам пришел на ночь глядя. Я хочу сказать, что порой вы, малыши, такие смешные. Так меня радовали в детстве, но вот я, старый дурак, видимо не имел мудрости обойти ваше упрямство, и всех растерял. Знайте одно – вот об этом я очень сожалею. Я просто сдался, и подумал, что раз вы так решили, так тому и быть. Старался быть вежливым и удобным. Но вы не повторяйте моих ошибок. – он задумался. – Да. Не повторяйте моих ошибок.

Последние пять минут Мелия просто лежала в кровати и вытирала то один глаз, то другой, и шмыкала носом. Отец встал и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Рой сказал, что сходит за кувшином с водой. После этого разговора она не могла уснуть еще полночи, а на утро призналась Рою, когда они столкнулись за утренним туалетом. она оперлась о край ванны и заговорила. Сказала, что верила, будто отец не затронет все эти сложные темы.

– Мы всегда были очень разными людьми с отцом, Рой. Но он мой отец. И тем сильнее боль от нашего различия. Что же мне делать?

– А какие у нас варианты? – спросил Рой, усердно вытирая волосы полотенцем.

– Он уже попросил исполнять его желания. Все уже пошло не по плану! Если мы будем плясать под его дудку, то чертовски вымотаемся к концу этих девяти месяцев. У меня сегодня все тело болит после охоты. И кошмары снились про трупы бедных животных. Надо что-то придумать. Я не хочу его ранить.

– Рой выплюнул ополаскиватель изо рта в раковину и ответил:

– Но он же не боится ранить тебя.

– Дело в том, что я не смогу с этим жить потом, Рой. Я себя знаю. Если я испорчу отцу последние месяцы, это ляжет на меня тяжким грузом, и я не уверена, что вытяну. Мы должны с ним поговорить, – она кивнула самой себе, – Я с ним поговорю.

Мелия решительно встала и пошла натягивать спортивную форму: в новой программе, составленной Гафальдом, у них была поездка на роликовых коньках по самому крутому склону города. Мелия взяла шлем и примерила его у зеркала, перепутав зад с передом, выругалась и затем надела правильно.