Читать книгу Живые связи - Анастасия Аверина - Страница 2

– Алёна… – прозвучало мягко, слова вплелись в золотые брызги вокруг. Но я вздрогнула, словно ото льда. – Зачем?.. Куда ты бежишь? – шаг вперед, мой назад.

– Бегу? – мускул предательски дернулся на лице, но я постаралась сохранить невозмутимое спокойствие. – Пробежки полезны для здоровья! Тем более в такой глу… на природе!

– Я предупреждал, Алёна, – голос Ратмира внезапно стал сухим, холод забрался еще глубже. – В сумерках, тем более здесь, я… не смогу сдержать себя. Зов сильнее. Советую… принять это сразу. Не беги от меня…

– Э-э-э… А кто кого зовет? Знаю, у оленей такое бывает, – я почесала голову, будто там внезапно начали вырастать оленьи рога, и напомнила: – Еще не сумерки. Мне хочется домой.

– Уже не успеем, – мотнул он головой и шумно вздохнул, словно вобрал воздух с запахами. Прямо как олень во время гона. – Близость нужна как воздух. Мне, лесу… тебе самой… Ты слишком далеко зашла.

– Никуда я не зашла! – возмутилась я. – Оно само меня сюда завело! И не отпускает! Уже три раза! Три!

Ратмир удивленно поднял бровь.

– Что ж, тем более.. Дерево зовет тебя. Так и должно быть… Это сводит меня с ума…  – Признался он в своем сумасшествии и сделал еще один шаг в мою сторону, а я почти увидела, как затуманились его глаза и в них заплясало оранжевое пламя. Оставалось загадкой, что может во мне, растрепанной, голодной, злой, одетой в дорожное платье, закрученное кое как, сводить с ума. Я закономерно отступила назад от безумца. – Не бойся… Я не хотел, чтобы все было так. Хотел по-другому. Ты сама определила это. Сейчас…– его шепот пробрался под кожу, заставляя вздрогнуть. Я беспомощно оглянулась, к сожалению, ближайшая лечебница была в паре дней пути. Животные, как знали, разбежались от недужного хозяина.

Будучи все еще скромной девицей, я так и не решилась уточнить желания жениха. Меня парализовал страх, и я с опасением наблюдала за мужчиной. Смутная догадка о том, что должно быть дальше, пронзила мою голову, и я испугалась собственной реакции. Тревога незаметно переросла в трепет, словно я стояла на пороге грандиозного события. Я резко вдохнула свежий воздух, моя грудь высоко вздымалась. Заиграли искорки в животе, россыпью разбегаясь по всему телу, даря ощущение неги. Меня потянуло к ненавистному жениху, казалось, неведомая сила толкала меня сделать шаг вперед. Я резко мотнула головой, сбрасывая наваждение. Лесной дурман!..

– Я голодная, – выдвинула я весомый аргумент и потерла живот, убеждая себя, что искорки от голода.

– Ты знаешь, я тоже. Очень. – Усмехнулся он. Не кормили их что ли сегодня в поместье? – Это сильнее меня, Алёна. Давно уже сильнее. Лес требует своего. Он слишком долго ждал и я не могу сопротивляться. Мы останемся здесь этой ночью… на какое-то время.

– У-у-у… – я прониклась смыслом происходящего. Мелькнула обида на Клозель. Тетка уехала слишком рано, позволяя жениху распустить все, что только можно. – Мое согласие, безусловно, не требуется? – решила уточнить на всякий случай, хотя было понятно, что нет. В подтверждение моих слов тиран кивнул.

– Алёна… – произнес он тягуче долго и на удивление нежно, словно это его как-то оправдывало.  – Это должно было случиться. В любом случае. Ты нужна лесу. Он выбрал тебя…

– То есть меня выбрал лес, а не Вы? – я в очередной раз удостоверилась, насколько далеко зашло раздвоение личности у ненормального жениха. Сюда бы аптечку семейного доктора, в ней я определенно видела пару пузырьков от нервного помешательства. Но лучше гигантский шприц – чтобы остудить пыл чересчур навязчивого жениха.

– Мы не существуем отдельно… – вздохнул он, словно бы от моей глупости. – Мы части этой системы, и ты в том числе. Я и есть лес, он внутри меня. А ты – моя пара. Ты скоро ощутишь лес так, как я… Как только породнишься с ним.

– Породнюсь через Вас? – уточнила я осторожно, внутренне сжимаясь от понимания, как именно будет происходить это родство. И в самом деле, что за архаичные языческие представления о природе при наличии такой оснащенной лаборатории…

– Мы станем едины, – «обрадовал» меня жених. – Ты целый день бродишь по лесу, но так и не нашла выход… – неожиданно раскрыл мои помыслы Ратмир. – Ты сама не хочешь уходить, просто еще не поняла этого. Лес всего лишь выражает твои желания… – озадачил он меня, заставляя задуматься. Доля истины в его словах имелась.

– Мне лишь хотелось изучать местную биосистему, не более того. И совсем не Вас! – зло отчеканила я. – Постойте… – внезапная догадка пронзила и без того перенапряженный мозг. – Если Вы все знали, то почему не пришли сразу? Дождались, пока я изголодаюсь, а себя довели до сумерек?! – обвинила подлого жениха я.

– Быть может, так хотела ты? – посмеялся надо мной паршивец. – Я не сразу понял, что происходит. Но ты же сама желала познакомиться с угодьями…

Я фыркнула. Ратмир перестал протыкать меня взглядом и отступил. Развернулся и приблизился к дереву. Я засмотрелась на его профиль и белую древесную махину в ярких закатных лучах. Обрисованные красным контуром, они смотрелись… потрясающе. Он положил руки на светлый ствол и склонился к теплой коре, касаясь ее лбом. Закрыл глаза словно о чем-то молясь, настолько сосредоточенным и в то же время отрешенным стало его лицо. Если он о чем-то и размышлял в этот момент, то явно не о плотских увеселениях.

Я закусила губу – хотелось броситься прочь, но я оставалась на месте. Вид Ратмира на фоне мощного старого дерева заворожил меня. Уж не знаю, о чем шептался с древесной махиной лесной хозяин, но сцена смотрелась весьма живописно. Я оцепенела, с дрожью сжимая в ладонях сорванную ветвь, не в силах пошевелиться. Кожу опалил лед и жар одновременно, прохладный ветер и огонь от предвкушения сближения с этим мрачным человеком. Неминуемого и стремящегося перечеркнуть то легкое равновесие, что я установила сама с собой.

Я нервно сглотнула, когда красный диск окончательно пропал за контуром дальних гор. Надвигались сумерки. Неспешно, неуловимо, затягивая все вокруг, укутывая в легкую и нарастающую темноту. Слизывающую и поглощающую привычный радостный лес, превращая его в сапфировую паутину ветвей. Скрывающую крики и движения борьбы. И жертв, которые не могут убежать, будучи застигнутыми врасплох. Сумерки – время хищников, вышедших на охоту. Время тех, кто ночью не может сдержать порывы, рвущиеся со дна души наружу, не может умерить зов, вечно тянущий куда-то… Непривычные мысли лихорадочно неслись в сознании.

Ратмир резко повернулся ко мне и тоже замер. Зрачки его глаз сузились, взгляд приобрел звериное гипнотизирующее выражение. Или мне так казалось в условиях недостаточного освещения… Я уже готова была увидеть что угодно, например, как жених превращается в оборотня, отращивает себе крылья, когти, ветви или что другое, но он просто застыл. Новых клыков, корней или хвостов у него не наблюдалось и это меня немного успокоило. Он не делал никаких движений, лишь в глазах нарастало уже знакомое чувство. Предвкушение… Зрачки чайных глаз резко расширились, словно затаскивая в себя, на глубину.

Но… он оставался на месте. От Ратмира веяло чем-то пронизывающим, словно северный ветер, все тем же, что и в наше первое знакомство. Холод пробрал меня до костей, я поежилась и покрылась мурашками. Сейчас взгляд мужчины был раскрашен новыми красками… желание, решимость, обладание, боль, предвкушение… страсть и холод одновременно. Я ощутила, как он желает подойти ко мне, – как нетерпеливо подрагивают сдерживаемые от напряжения мышцы, как окаменела мускулатура лица. Не сдерживались лишь глаза, в которых искры плясали какой-то странный танец, завораживая и пугая одновременно. Психопаты притягательны – пришла на ум дурацкая фраза из ученой книги. А я… всего лишь жертва этого безумного обаяния.

Я не двигалась с места, не в силах принять решение, как поступить. Меня разрывали противоречивые чувства, острая паника и желание броситься наутек, не видя ничего вокруг.

Или…

Вот это "или" меня останавливало. Слово "или" мне не нравилось. Так подсказывали жалкие остатки моего разума, пытающиеся пробиться сквозь поток непривычных ощущений. Тех, что решительно мешали мне разорвать связи со странным лесом и его психически неуравновешенным хозяином. Что-то неладное творилось со мной, но это понимание моментально оказалось смыто волной предвкушения. Мои колени дрогнули.

Бежать, бежать без оглядки, раздирая ноги в кровь и не видя того, что остается сзади – задыхался в крике разум. Другая же часть меня продолжала жеманничать и раздумывала о плюсах предложения Ратмира. Некстати вспомнилась фраза Джит, которая любила повторять, разглядывая очередное дорогое украшение от нового поклонника: все девицы одним маслом мазаны, лишь бы подороже сторговаться… И тут же мой наглый язык донес эту мысль до собеседника:

– А что взамен? Я, конечно, всяко понимаю, бессознательный зов у Вас и пониженная сила воли. Такое бывает, при некоторых пограничных состояниях личности… Надо сказать, лекарства от этого есть, Вы, если что, не стесняйтесь, обращайтесь… – но, видя, как заходили желваки на щеках у психа, решила переформулировать мысль. – Я имею в виду, у Вас разная, непотребная, прямо говоря, романтика, которая может обесчестить порядочную девицу. Между прочим, снижая ее последующие шансы на качественное жизнеустройство. Поэтому, кусок угодий будьте милы мне отписать. Для научных, так сказать, вопросов… За просто так страдать от Ваших сумеречных порывов я не намерена.

Сама удивилась своей наглости.

– Хорошо. – Слова дались Ратмиру с трудом. Наверное, угодий жалко было, но ожидание невиданного бесчинства пересилило жадность.

Я задумалась всерьез. Какие еще аргументы за? Многочисленные изученные мною любовные романы, описывающие подобную несдержанность главных героев, обещали непременный океан удовольствия и вершину блаженства. Героиня обязательно кричит, окунаясь в пучину неимоверно приятной страсти, – это я усвоила хорошо и втайне завидовала. Меня-то в глубины страсти никто не увлекал, да и не целовал ни разу, не считая одичавшего жениха…

Джит давно твердила, что я засиделась в девках. Так оно и было, парней я и на пушечный выстрел не подпускала. И что теперь? Я вздохнула, мысленно соглашаясь с подругой – пора уже приобретать опыт, иначе не за горами статус старой девы. И замужество тут совершенно не причем. Самым разумным казалось причинить себе океан блаженства и сбежать при первой возможности. Тем более, я устала, жутко хотела есть, и сумеречный холод пробирал кости под платьем. Представление о теплом уютном доме всплыло навязчивой картинкой… День настолько измучил меня, что я готова была почти на все, чтобы снова очутиться в мягкой кровати.

Я напряженно вгляделась в лицо Ратмира. Каких ответов я искала? Темнело, а мы продолжали стоять друг напротив друга, словно два истукана. Времени прошло достаточно, но он не совершал попыток подойти. Не подойдет… но и не уйдет, не отпустит, понимала я. Именно я должна была сделать шаг, почему-то это было важно. Для него. А, быть может, и для меня.

Я вспомнила все, что было тогда… в его комнате, и неприличные воспоминания о панталонах заставили мои щеки вспыхнуть, а глаз моргнуть. Внутри сладко сжалось сердце, а возможно, это было вовсе не оно. Стиснула в руках подол, вдохнула воздух полной грудью, как перед прыжком в воду. Окончательно распрощалась с разумом, и ноги сами сделали первый шаг, руки потянулись к пуговицам на платье и стали их расстёгивать. Медленно, очень медленно, платье соскользнуло с моих плеч, собралось в складки у ног опавшей тканью. Я переступила через него и сделала еще один шаг.

По всей видимости, вид раздевающейся невесты, шагающей в его сторону, стал достаточным условием, чтобы Ратмир смог предпринять какие-то действия. Вмиг он преодолел расстояние между нами и остановился в полушаге, жадно вглядываясь в мое лицо. Разглядев там нечто, похожее на молчаливое согласие, он перестал сдерживать себя. Схватил меня за плечи и резко притянул к себе, впиваясь в губы с ненасытностью изголодавшегося вампира, это уже стало традицией. Следом толкнул на землю, одновременно удерживая и не переставая терзать мой рот (которым я, как приличная девица, и не думала шевелить, дабы не указать на свою заинтересованность).

Густая трава промялась под нами, принимая в темно-зеленый ковер. Помимо травы я ощутила спиной и корни дерева, отчего-то они были мягкими и податливыми, словно живыми и гибкими как веревки. Придавленная чужим телом, я вскрикнула от неожиданности. Был в этом по крайней мере один плюс – мне сразу стало тепло. Внезапно я осмелела и решила проявить активность, тыкнув свой язык в рот мучителя. Вкус его оказался терпким, немного пряным и почему-то приятным. Ему это понравилось, потому что после моего робкого жеста его язык стал еще настойчивей увиваться вокруг моего. От нелепости происходящего я хихикнула – я все еще не могла поверить, что можно получить удовольствие от «облизываний».

Внезапно Ратмир отстранился и стал освобождать меня от остатков одежды, в том числе от любимых мною панталон, на сей раз бабушкиных, почти до колен, которые я использовала в качестве дорожного варианта. Я прикрыла глаза ладонями, чтобы не наблюдать весь этот срам. Оставив мое тело откровенно открытым для всякого рода посягательств, он поднялся и стал уверенно снимать свой камзол, расстегнул и дернул вверх рубашку, отпустил брюки… это все я видела сквозь щелки между пальцами, в которые подглядывала за происходящим. А происходящее… вызывало у меня странные чувства. Любопытство переплеталось со страхом, интерес с обидой, а злость с предвкушением описанного в романах экстаза. Я одновременно хотела оказаться на месте моих любимых героинь, но в то же время ненавидела Ратмира за то, что он вовлек меня в неизбежное сближение.

Когда тиран полностью разделся, меня захлестнула волна паники, которую в этот раз я не смогла остановить. Все дело в том, что я никогда не видела мужчину… в столь откровенном виде. Выдающееся выражение мужского естества так сильно ударило мне в глаза (в переносном смысле, конечно), что разум мгновенно оказался захвачен трусостью. Я с визгом подскочила и выкрикнула:

– Спасите!!! – словно в этом чертовом глухом и темном месте можно было бы ждать волшебной подмоги.

И что есть силы припустила прочь, визжа и размахивая руками. Далеко убежать не удалось. Быстрее, чем хотелось бы, Ратмир настиг меня, остановил, перехватывая рукой и настойчиво, но мягко положил обратно. На насиженное, то есть налёжанное, местечко. Хорошо, что я успела хорошенько треснуть жениха по колену, отчего он глухо вздохнул и осел на землю, возле меня. Далее, как и обычно бывает в любовных романах, правильный герой (это тот, который стремится сначала расположить к себе героиню, а уж потом свершает то, что ожидают все читатели) стал искать на моем теле точки, которые могли бы меня заставить проникнуться происходящим.

Настойчивые пальцы заскользили сверху и снизу и даже там, где посередине, и в общем паршивец нашел таки эти места, ранее припрятанные в бабушкиных панталонах, от которых мое тело непроизвольно выгнулось змеей, а с губ сорвался позорный вскрик. Говоривший о моем однозначном моральном падении, хотя Джит была бы довольна такому происшествию в моей жизни.

Мучитель терзал меня кропотливо, то возвращаясь к моим губам, то к точкам на моем теле, о которых святые матушки всегда благоразумно умалчивали, подхватывая за место предшествующего наказания, бродя руками по плечам и опускаясь ниже, щекоча пупок своим дыханием, отчего мне приходилось вздыхать с примесью осуждения. Этот прием был мною подсмотрен в выданной мне книге Джит «О методах и приемах подконтрольного взращивания мужеских особей», предназначенной для гармоничного семейного уклада. Предполагалось, что та самая особь начнет испытывать толику вины за свое неблагочестивое поведение, вознаградив супругу увесистым подарком.

Между тем в глазах Ратмира разливался огонь и по сдержанным стонам, похожим на рычание пса, грызущего корм, я понимала, что ему тяжело сдерживать себя. Но как любой положительный герой, в чем я, конечно, сомневалась, Ратмир удерживал контроль и свои выдающиеся достоинства при себе, пока я окончательно не провалилась в пучину безумия, призывно поддавшись вперед. Не выдержав искушения, я вцепилась в олицетворение мужской силы, анализируя физические качества, которыми жениха наделила матушка-природа: масштаб и прочность этого самого ровно соответствовали описанным в любовных книжицах сценках. Ратмир приглушенно вдохнул, и я поняла, что предел его терпению достигнут. Скажи мне раньше, что я сделаю подобное безобразие, о котором-то и подумать стыдно, – ни за что бы не поверила. Но теперь мои глаза закрыла пелена притяжения к герою, в зрачках которого разгоралась бесконечность, бездна… и куда я провалилась на самое дно.

Внезапно жених оказался между моих разведенных конечностей. Я поняла, что вот оно – приближение обещанного романами океана блаженства! Неземного, бесконечно приятного и сногсшибательного удовольствия! Ратмир бросил быстрый взгляд на мое лицо, а потом так же стремительно дернулся вперед. В моей голове взорвался салют и разноцветные искры, казалось, полетели в стороны. Только неземное удовольствие не спешило покрывать меня с головой, причиной искр стал болевой удар. Больно! Оказывается, это так неожиданно больно! Так остро и так… сильно! Обман! – хотелось выкрикнуть мне, но я на это была не способна.

– А-а-а! – закричала я как резанный поросенок, и что есть силы дернулась в сторону, одновременно отталкивая Ратмира. Герой такой реакции не ожидал и таращился несколько секунд весьма озадаченно, пока я резко дышала, стараясь совладать со страшной правдой.

Однако секундное замешательство на его лице сменилось явной уверенностью. Я же девушка сообразительная, поэтому сразу поняла, что во все это мероприятие закрался подвох.

– Нет, нет, нет!.. – испуганно залепетала я, упираясь ладонями в твёрдую мужскую грудь в попытке остановить происходящее.

Однако жених и не думал принимать в расчёт мой испуг, а лишь сильнее навалился, вжав меня в траву. Прихватил за талию и двинулся вновь, намереваясь вновь поразить меня выражением своего мужского естества. Со второй попытки я лишь укрепилась во мнении, что преждевременно согласилась на это сомнительное мероприятие. Ощущение острой боли, выбивающей все мысли, пронзило меня насквозь. Тело реагировало молниеносно, я выскользнула, проехав спиной по земле, впиваясь ногтями в мужские плечи и раздирая их в кровь в попытке оттолкнуться. Забилась руками и ногами с желанием нанести как можно больше травм покусителю на самое святое и такое, как выяснилось, чувствительное.

Ратмир отстранился, тяжело дыша и глядя на меня с удивлением. Перехватил руки, как досадную помеху. Усмехнулся:

– Ты словно уж… Верткая, как змея. Не дергайся, Аля. Так будет легче.

Аля? Он назвал меня Алей? Так меня называли лишь в глубоком детстве, когда я ездила в гости к деду Гарольду и его второй жене. Я бегала по поляне, весело смеясь и бросая мяч, а они издалека меня подзывали «Аля! Аля!» Это имя эхом зазвучало в моей голове во внезапно нахлынувших воспоминаниях…

Ратмир воспользовался моим замешательством и, подтянув меня ниже, внезапно схватил одной рукой мое бедро, второй же вцепился в плечо, прочно фиксируя меня. Резко дёрнувшись вперёд, он достиг искомого, я же вскрикнула и начала тяжело дышать, стараясь привыкнуть к своему новому статусу опытной женщины. Ну… по крайней мере, невинной девушкой меня назвать уже было нельзя. Сделав своё пакостное дело, тиран внезапно замер, с какой-то озабоченностью всматриваясь в мое лицо. Мои ошалевшие глаза без признаков мыслительной деятельности устроили жениха, потому что он начал медленно двигаться, стремясь довести срамное дело до конца.

Я притихла, стараясь понять, что со мной происходит. Острой боли уже не было, остались странные ощущения присутствия чужого, глубокого проникновения, достающего до самой сути, будто Ратмир внезапно завладел не только моим телом, но и душой… Я поняла, что согласившись на все это действие, словно подписала совсем не тот договор, на который рассчитывала. Не опыт по превращению старой девы в полноценную женщину… И не океан блаженства, который почему-то не спешил затапливать меня с головой. Книги, похоже, обманули… все вводило в заблуждение с единственной целью заманить, дать ложное ожидание. Теперь же я понимала, что все не просто так, все слишком серьёзно. Не выйдет спокойно и равнодушно взирать на человека, который… проник так глубоко в мою сердцевину, тело и разум. Словно что-то обломилось внутри меня, делая меня покорной и податливой нехитрым действиям.

Ратмир целовал мои губы, а подушечки его пальцев играли сложный танец на моем теле, касаясь и убегая. Он двигался сначала аккуратно, потом все быстрее, ускоряясь и уже не сдерживаясь, не скрывая рычание и животный блеск в глазах. Я охнула и сильнее сжала его тело, сдерживая быстрый темп. Внезапно он схватил мои волосы, оттягивая голову, прикусил мои губы и резко дернулся, выбивая из меня воздух, который я вдохнула в его поцелуй. Затрясся мелкой дрожью и внезапно обмяк, прижимая меня к теплой земле.

Какое-то время мы не шевелились. Тиран получил все что хотел. Утолил свои желания, проник в мою душу и затянул на дно. Я осознала это особенно ясно. Я ни в коем случае не должна была совершать поступка, который допустил бы жениха слишком глубоко прежде всего до… сердца. Он словно задел мою суть, моментально выбивая из меня все способности к вранью. Я подпустила Ратмира к себе слишком близко. И эта близость сломала меня, словно хрупкую куклу. Я прикрыла глаза и старалась думать, что это было всего лишь тело… Тщетно. Сердце сжималось как никогда.

Ратмир приподнялся надо мной, напряженно вглядываясь мне в лицо.

– Как ты? – хорошо, что хоть догадался спросить. Я-то думала, сейчас наденет портки и пойдет как ни в чем не бывало разгуливать по своему лесу.

– Могло быть и хуже, – только и смогла выдавить я, шевеля конечностями, чтобы проверить их дееспособность после придавливания. Подумала и добавила: – Наверное могло…

Жених помрачнел, шумно вздохнул и резко прижал меня к себе, приподнимая.

– Все будет, Алёна, все будет… как ты захочешь, – шептал он на ушко, я же слишком устала, чтобы уточнять обещания. – Ты мерзнешь, укройся…

Он достал рукой свой плащ и укутал меня. Я села на траву, прячась в одеяние. Бедра были липкие. Чувствовала себя я слабой и уставшей.

– Платье… – прошелестели слова так, как будто я собралась отдать Богу душу.

Видимо, выглядело убедительно, потому что искуситель подпрыгнул и бросил свое занятие по облачению в разбросанные одежды, и немедленно принес мое смятое платье, а также злополучные бабушкины панталоны, которые каким-то образом повисли на священном дереве. И даже помог мне одеться, подержав волосы, растрепанные в порыве страсти. Сел рядом, прижал спиной к себе, согревая теплом своего тела.

– Ты дрожишь, – сказал жених озабоченно, словно готов был проявить толику сочувствия. И правда, я дрожала. То ли от холода, то ли от полученного жизненного опыта. Хотела съязвить, но губы сами прошептали:

– Хочу домой…

Он моментально свистнул, послышался топот копыт и перед нами неожиданно появился Черный. Я уже ничему не удивлялась. Лошадь, скромно ожидающая в кустах хозяина, который решил предаться страсти? Ничего особенного. Ратмир бережно помог мне сесть в седло и запрыгнул сзади. Медленно поехали. Внезапно мое сердце встрепенулось, а в ноздри ударил незнакомый запах. Я обернулась. Светлое дерево стояло, словно высеченное из мрамора в свете круглой Луны. Таинственно качались листья, и слабый туман наползал со всех сторон, зализывая следы случившегося безумия.

И тут мой рот беззвучно открылся, не в силах выдавить крик, потому что горло словно стянуло удавкой. Вокруг… вокруг в тени деревьев стояли они… волки на двух ногах, о которых рассказывал Кловес. Словно замершие статуи, бесшумно застыли вдали, глядя на нас. Только желтые глаза-бусинки искрились в темноте. Таилась ли в этом зрелище опасность или они просто пришли… посмотреть на нас? Я встрепенулась в попытке броситься наутек от странного и страшного зрелища, немой возглас застыл на губах. Истерзанное уставшее тело отказывалось реагировать. На миг показалось, что все плывет перед глазами, и увиденное – лишь причуда моего разыгравшегося воображения. Но нет…

Я успела заметить, что их было много, несколько рядов странных существ, помимо тех, что стояли на переднем плане. Они поражали воображение, выглядя словно очеловеченные звери либо люди с шерстью. Крик никак не мог прорваться сквозь оковы страха, только сипение, мне срочно понадобился воздух. Ратмир перехватил мой взгляд и прошептал что-то невразумительное и похожее на ругательство. Затем еще крепче прижал меня к себе, ударил коня по бокам, и мы быстро понеслись домой.