Читать книгу Куны не нужны - Анастасия Долинская - Страница 3

Она то и дело просыпалась. Эта летняя ночь была до невозможности душной. Аня села на постель, свесив ноги на пол, оправила волосы и смятую шёлковую ночнушку и подошла к открытому настежь окну. Она опёрлась на локти, потянула носом воздух, вперила взгляд в мерцающие грязно-жёлтые огни большого города и задумалась.

Последние полгода она чувствовала себя паршиво. Её гинеколог сказал, что это типичная затянувшаяся послеродовая депрессия, главным оружием против которой в период лактации, пока приём антидепресантов и ноотропов запрещён, является сон и отдых. Аня была безоружна.

Спокойный сон, аппетит, время для себя – она была этого лишена. Зато появилось у неё, и кое-что новое с момента рождения дочери – ежедневная критика, унижения и драки с мужем, если можно назвать дракой жалкие попытки самозащиты. Иногда Аня ненавидела его, но чаще – себя. Конечно, ведь нормальных женщин мужья не бьют: бьют только тех, кто истерит, провоцирует, доводит, дерзит и ведёт себя, как стерва. Кто же это выдержит? Ещё и эта нервная улыбка, которая так его доводит. Перекроить бы себя – да только не получается.

Просто Аня неправильная. Да и как можно стать правильной, когда тебе всего восемнадцать?.. Наделала глупостей – значит терпи, сама виновата. А Стас – хороший. Не пьёт, не курит, не бросил её с ребёнком.

Девушка закусила губу. Надо просто потерпеть: скоро гормоны перестанут бушевать, и она сможет оценить ситуацию объективно. Она повернулась к спящему мужу. До чего красив, всё-таки!.. Удивительно правильные черты лица, небольшая бородка, сомкнутые веки прятали харизматичный, до дрожи выразительный, взгляд… Если бы не лишние килограммы, набранные за короткое время брака, мог бы сниматься в Голливуде.

Его спящее, кроткое лицо казалось таким спокойным и мудрым. Кто бы мог подумать, что всего лишь час назад оно изрыгало оскорбления и угрозы, и руки этого лица были с ним заодно: они грубо толкали и хватали девушку. Юная жена с равнодушием посмотрела на гематомы, вздувшиеся на руке, и снова тупо уткнулась в ночной город.

Конечно, она написала обо всём в смс своей подруге. Обидно! Ведь, в конце концов, Аня старалась. Изо всех, видит бог, сил, старалась быть хорошей женой: вставала на горло своих обид, затыкала глотку своим недовольствам, соглашалась с абсурдными мыслями мужа. Даже аккуратно худела, не теряя при этом молока. Но нужно было быть другой. Какой конкретно – непонятно, но другой.

Не так давно она сделала мужу аччивки. Бумажные такие стикеры, приклеенные на коробку из под курительной трубки. У него таких аччивок три: «король оргазмов», «лучший яичницемейкер» и «крутой домохозяин». И Аня ему должна их ещё с десяток – он у неё, во-первых, «человек с лицом сексуального ангела», во вторых «талантливейший и чуть сумасшедший сценарист», в третьих – «невероятный гурман», а помимо прочего – «галантный джентельмен», и «умник-киноман», и «вечнотрезвый», и «лучший подмигиватель одним глазом», и «лучший в мире шутник». Он чудесный. И конечно, между ними было хорошее, но его срывы, когда он с безумными глазами наносил удары по маленькой женской грудной клетке – они перекрывали многое, почти всё. Тем не менее, Аня знала, как важно быть благодарной. «Высекай добро на камне, а обиды на песке», всё такое. Она пыталась быть благодарной…

У Ани тоже был стикер, но только один: «херовая жена».

Раньше казалось, что херовая жена – это та, что приходит из клуба под утро, объясняя, что они с девочками заболтались и не заметили времени, а потом спешит в душ, чтобы смыть чужой запах с тела. Или та, что уезжает на пол дня делать маникюр и педикюр, проводит время в фитнес клубе и солярии, а дома вечно сидит в интернете, читая комментарии к своим ню-фоткам. Оказалось, таких вообще в жёны не берут.

Наверное, правильно. А Аня… она «не чуткая» – он сказал, в этом вся проблема. И ещё в том, что она мыслит, как типичный ботаник. Наверное, это забавно, но и впрямь, первое, что девушка сделала, чтобы измениться – это прочитала все энциклопедические статьи о чуткости.

Надо сказать, не очень-то это помогло. То есть, конечно, она изменила свой подход ко многому, но муж всё равно остался ей недоволен.

Аня любила Ремарка. Не потому, что это модно, а потому, что Ремарк лечит. На душе скребут кошки – читай Ремарка, не знаешь что делать – читай Ремарка, нужен совет – читай его! Не зря его книги растащили по цитатам. Вот, например, из «триумфальной арки»: «Только мелочи объясняют всё, значительные поступки ничего не объясняют. В них слишком много от мелодрамы, от искушения солгать». Разве это не пронзительное откровение человека?

Девушка жила по заветам Ремарка. Она, к счастью, была не слишком религиозна, считала чушью «веды», но попалась в другую ловушку -гуманистической литературы. И стала прекрасным примером влюблённой тряпки. Она засовывала свои проблемы в задницу, когда видела, что у него слишком хорошее или и без того плохое настроение. Если оставалась последняя котлетка – Аня жарила её ему. Когда он просил сделать что-то, что казалось ей максимально глупым и неудобным, она просто это делала. Когда он приходил домой, девушка всегда пыталась улыбаться, чтобы не злить его своей «кислой миной», несмотря на то, что пока его не было дома, было так паршиво, что хотелось умереть. Она бегала от плиты к детской кроватке, чтобы одновременно подавать ревущей дочке пустышку и сделать обед, пока муж отдыхает после работы на диване. Аня много врала: своим родителям о нём, а ему о своих родителях, чтобы сохранить подобие дружбы между ними. Все эти мелочи – для неё они говорили больше, чем тот факт, что, например, она писала о нём стихи. В этом слишком много от мелодрамы.

И всё таки, этого было недостаточно. Её открытого сердца было мало, казалось, надо вывернуть его наизнанку, чтобы он, наконец, стал счастлив. И эти гематомы… Обидно. Слишком больно. Они ранили не столько тело, сколько душу. Становилось очевидным, что влюблённость, которая была когда-то, превратилась не в любовь, а в больную привязанность.

Из кухни послышался шорох. Девушка вздрогнула.

Она вгляделась в темноту, успокаивая себя мыслями о том, что в многоэтажном доме с чуть ли не картонными стенами слышно даже сонные вздохи соседей, даже скрип кроватей под их телами. Шорох повторился, и Аня озадаченно поглядела на мужа: будить ли?.. Она подошла к нему и легонько толкнула в плечо:

– Мне кажется, на кухне кто-то есть.

– Ключевое слово: кажется. Спи, – пробурчал муж и перевернулся на другой бок.

Аня, стараясь наступать как можно тише, пошла к кухне, как вдруг внезапно захныкала дочь. Девушка развернулась к комнате дочки, прислушиваясь, как на это отреагирует воришка на кухне, и услышала, как в комнате дочки, кто-то говорит убаюкивающе: «шш, шш».

Долю секунды Аня стояла в коридоре, прекрасно видя своего спящего мужа в комнате, и осознавая, что кто-то незнакомый прямо сейчас посреди ночи рядом с её малышкой, и быстро зашагала в комнату к дочке. Путь занял секунды две, но испуганной девушке они показались вечностью – она слышала громкий стук своего сердца, слышала, как то ноет, то затихает от убаюкивающего шипения дочь, осознала, к своему стыду, что она не хочет заглядывать в комнату и знать, кто это, что ей гораздо удобнее было бы притвориться, что она ничего не слышала и лечь спать, но чувство долга толкнуло её вперёд.

Сглотнув слюну и выдохнув, она сделала шаг в детскую. Тревога была ложной – просто дочь проснулась посреди ночи и стала раскачивать кровать. А то, что было принято за успокаивающее шипение было просто скрипом матрасика о стену. Аня взяла её на руки, поцеловала в тёплый лоб и прижала к себе. Но испуганное сердце не успело успокоиться – в замочной скважине тихо заскрипел ключ. Девушка быстро перебирала в уме, кто может пытаться пройти в их квартиру в такую ночь.