Читать книгу Подростковый возраст - Анастасия Финченко, Яна Желтакова - Страница 9

Анастасия Финченко

Вокруг был только белый жемчужный свет… Искрящийся маленькими блестящими частицами, словно снег в лучах зимнего, неожиданно яркого солнца.

Клара шла по какой-то незримой дороге туда, наверх, к источнику света. Вдруг она увидела ангела в белых светящихся одеждах. На нем была будто белая рубаха в пол, а его белоснежные крылья сливались со струящимся светом и облаками. От всей этой яркости и белизны хотелось протереть глаза.

Иллюстратор: Светлана Пальянова

Ангел попросил Клару ожидать на облаке, пока ее вызовут для отчета, после которого распределят… куда следует.

– А куда следует меня распределить, в ад? Вы не знаете?

– Это решит только Господь, – ответил ангел. Но Кларе показалось, что он поглядел на нее с укоризной. Он указал рукой на пушистые облака, зависшие в воздухе и представляющие собой что-то вроде зала ожидания. Все они были заняты, но одном только сидела всего одна женщина.

Клара подумала, что можно с ней познакомиться, чтобы скоротать время за беседой. На самом деле, ей было очень страшно перед объявлением ее участи. Участи самоубийцы. Хотелось поговорить с кем-то, чтобы отвлечься от мыслей.

Клара подлетела к облакам ближе и, тихо произнеся робкое «привет», присела рядом с женщиной. Ей на вид было лет 60—65. Вот она-то наверняка умерла своей смертью…

Женщина повернула голову и приветливо улыбнулась. Но в ее улыбке была грусть. Ее звали Матильда. И сидела она тут уже очень долго – видимо очередь на небесный суд была длинной, много желающих.

Они свесили ноги с края облака и разговорились. Рассказывали друг другу о своей жизни, о любви, о мечтах, о том, что удалось и не удалось, что случилось и не случилось… Но больше о детях.

У обеих женщин были дочери. Непутевые и своевольные, все делали по-своему и не слушались своих мудрых матерей, которые, конечно же, хотели, как лучше…

– У меня произошла трагедия… – первой начала Клара. – У меня ведь четверо детей. Старший сын – непутевый… учился плохо, потом в армию пошел, затем по контракту служил. Вернулся, а образования нет. Пошел в сварщики. Зарабатывал мало, пил… Семьи не создал… Сплошное разочарование. За ним помладше сынок, разница у них два года была. Вырос «перекати поле»… тоже непутевый. С 15 лет в походы с палатками ходил. Говорил, там дух свободы. Втянулся, не захотел вернуться к городской жизни. По всей стране ездил. Вечно неумытый, в щетине… Нашел какую-то татарку в каком-то лесу… или в степи, где они там живут, так и остался там. Потерян сын. Младшая дочка родилась с отклонениями. У нее аутизм. Сама я с ней не справлялась: ведь занятия постоянные нужны, контакт налаживать, а она криком кричит… Работу пришлось бросить, ее же не оставишь, а мне до пенсии чуть бы дотянуть… Мне помогли ее устроить в хороший интернат для таких детей. Там занимались каждый день. Но прогресса мало было… Перспективы нерадужные. А средняя дочка – красавица, умница. Божья благодать воплоти, надежда моя. Потому и назвала ее – Надежда! Волосы светлые, глаза лучистые. Училась всегда хорошо, послушная была. Поступила сама в медицинский! Я даже не касалась, как она там поступала – все сама. Закончила с красным дипломом. И тогда уже в больнице в хирургии работала. И с бизнесменом каким-то встречалась. Я уж и не чаяла, когда ж свадьба. Хоть внуков понянчить. Сглазили… Пришла беда. Вдруг расхотелось ей в больнице работать, уволилась и ушла в этот… сетевой маркетинг… Которые «Хочешь похудеть, спроси меня, как», только современные. Уж как я плакала… Уж как уговаривала на нормальную работу вернуться: там и стаж, и опыт, и польза обществу, и зарплата неплохая. Живи и радуйся! Так нет, она стала добавки пищевые толкать. Завела себе этот… инстаграм ихний. Только с телефоном все. Вроде что-то зарабатывала, но уж лучше в больнице… И сказать-то стыдно, соседи и друзья смеются. И стоило красный медицинский диплом получать? – тяжело вздохнула, помолчала Клара, а потом продолжила. – А потом все хуже стало. Ушел ее бизнесмен. А я все в толк взять не могла, что ж случилось! – всплеснула руками Клара. – Я-то уже на свадьбу деньги откладывать начала. А потом поняла… – лицо Клары вдруг стало черным от печали, – что беременна она. То в ванной запиралась, а потом и живот… Такая красавица, умница и одна с ребенком… На что жить? А меня не станет? Это кто ж нас сглазил так? – разрыдалась Клара. – И главное что: не понимает ничего. Только и талдычит: «Мы с малышкой справимся!». Боже мой!! Работы нет!! Мужа нет!! Горе какое!! А она только и говорит мне: «Не лезь, мама, в мою жизнь, я сама разберусь!». Ой, горе-беда… И не выдержало мое сердце. Все мои дети непутевые выросли, а значит, сама я виновата. Как начала я думать обо всех надеждах напрасных, так и поняла, что жизнь моя не удалась. Да и не хочу я так больше продолжать. Выпила горсть снотворного и уже не проснулась. Сами они умные, вот пусть сами и живут, – завершила свой рассказ Клара.

– И у меня история печальная, – начала рассказ Матильда. – Я за всю молодую жизнь замуж так и не вышла. Кавалеры были, но не сложилось. И свыклась с одиночеством, и что детей не будет. А как исполнился мне 41 год, у подруги в гостях познакомилась с военным в отставке. И привязался он ко мне, как банный лист. Так и поженились. А рожать-то уж поздно, здоровья нет. Зрение, сердце… Да и против я уже была. Молодые пусть рожают. Но муж настаивал. Так и спорили. И через четыре года родилась дочка, Аленушка – свет в оконце. Страшно сказать: мужу было 50 лет, а мне 45. Тяжело было так, что и не описать. Вот в 20 лет хорошо за детишками бегать, а на пятый десяток тяжело… Но я все думала, что стоит немного потерпеть, и она вырастет… Тяжело… Годы тянутся, а сил уже нет. Да и дочка, хоть и училась, книги читала, а совсем не хозяйственная росла. Ничего не помогала мне. Я и так, и эдак. Говорю: «Посмотри, Лена вон как маме помогает, и яблоки ест хорошо. А Наташа уже пироги печет! Вот радость маме!». А моя ничего… И самое обидное, что и рвения нет. Только книжки читает… И чем больше ей говорю, тем меньше помогает… Ох, тяжело! Но я держалась, думала: будет мне отрада на старости лет. Муж рано умер, все надежды на дочь остались. Уж я из последних сил и полы мыла, и на рынок ездила, и уроки частные давала… Тяжело… Одна надежда была, что удачно замуж выйдет моя красавица Аленушка. И пусть и нехозяйственная, но красивая. И вполне могла выйти за состоятельного, умного, перспективного мужа. Я мечтала, что будут они меня везде на машине возить! И в дом отдыха хороший отвезут. Или на дачу – пусть бы у него дача была в лесу. И не придется мне больше на рынок и с рынка с тяжелыми сумками ездить, да самой все по дому делать. И не придется по частным урокам бегать с этими невозможными детьми. И к врачу хорошему меня отвезут они хоть, здоровье-то не то… Вот была бы отрада мне на старости лет! Мучилась, мучилась, так хоть благодарности немного!!! Так хоть отрады чуть.

Тяжело вздохнула Матильда и продолжила:

– Училась она и работала, вроде некогда было глупости делать. А я уж надеялась: начала приданое собирать. Уж когда мне уже отдохнуть и насладиться плодами своего труда! Ведь тяжело ж!!! Да судьба свинью мне подложила! А дочь неблагодарная выросла! Как только стукнуло ей, надежде моей, Аленушке, 20 лет, влюбилась она в какого-то гастарбайтера и уехала от меня жить в другую страну. Далеко. Ой, беда… – и слезы горькие залили лицо Матильды. – Отговаривали ее все: и я, и сестра моя, и подруги, и сотрудницы, и коллеги по работе. Говорили ей: «Дура ты, дура, москвичка, не смей уезжать, другого найдешь! Люди в Москву стремятся, а ты из Москвы, ну и дура». Я плакала, слезами крокодильими обливалась, в ноги падала. Матери-то виднее, как лучше!!! Мать жизнь прожила! Мать плохого не посоветует! – Матильда закрыла лицо руками. – А она… дура, … неблагодарная, бросила меня. МЕНЯ! Мать свою, которая ее на старости лет родила, которая жила только ради нее, работала из последних сил, жила надеждой, что вырастет дочка, свет в окошке и снимет хоть часть забот с моей шеи! Ох, тяжело-то было как, тяжело. И все ради чего? Все прахом… Все напрасно. Уехала. Матильда немного промолчала, успокоилась, повздыхала, а потом добавила:

– А я ей так и сказала: если только уйдешь и бросишь мать свою на старости лет, которая тебе всю жизнь свою отдала, чтоб ноги твоей в этом доме больше не было. Вот чтоб глаза мои тебя больше не видели. Чтоб ты несчастна была всю свою жизнь! И чтоб дети твои были больные и несчастные! Потому что если ты так со своей матерью родной поступаешь, Бог тебе судья, то не будет тебе счастья в жизни! Ушла она. Больше я ее не видела. Только деньги она каждый месяц присылала. И подарки в почтовых коробках на Новый год. И сиделку мне наняла, когда я заболела. А так… как она была непослушная, так и осталась до последнего момента.

Клара и Матильда не заметили, что за их спиной присела на облако еще одна женщина. Она отвернулась в другую сторону и молчала, но прислушивалась к разговору. Когда Клара и Матильда закончили делиться друг с другом своими горестями о бедовых детях, Клара повернула голову к вновьприбывшей и спросила:

– А вы? Как вас зовут? У вас есть лети?

Женщина медленно повернула голову и посмотрела на собеседниц своими огромными, синими, как океан, печальным глазами:

– А меня зовут Аня. И у меня была дочь. Я думала, что у меня никогда не будет детей… Так говорили все врачи… Но когда мне уже исполнилось 40 лет и надежда моя окончательно умерла, я вдруг узнала, что беременна. Через девять месяцев родилась моя Надежда. Надюша. Ей было всего 17 лет, когда ее не стало… Рак забрал мою девочку… А она ведь была у меня одна… Никого не осталось после меня…

Клара и Матильда поджали свои губы и сидели не в силах что-то сказать. Теперь их проблемы не казались им такими катастрофически. А дочери уже не казались непослушными неудачницами. Живы, и слава Богу!

– Знаете, она ведь была такой же, как и все остальные дети! – воскликнула с радостью в глазах и голосе Анна, погрузившись в свои воспоминания. – Она баловалась, экспериментировала и исследовала мир. Иногда шкодила. И бывало, я хваталась за голову и не знала, что мне с ней делать. И дружила она, порой, совсем не с теми, кто нравился мне. И заниматься хотела совсем не тем, чем, казалось, должна. Но она же не я! Конечно, у нее был свой внутренний мир. И согласно ему она и искала занятия и собеседников. Бывало, ей все было интересно, а бывало, наоборот – совсем ничего не трогало! Тогда она часами просто сидела в своей комнате и слушала музыку в наушниках, тогда в квартире стояла мертвая тишина. Она мечтала стать педиатром, как я. А потом вдруг решила стать барабанщицей! И вообще не идти в институт. Я очень переживала. А потом мы с ней на городской парад пошли, на день города. И вот идут… Барабанщицы эти… Идут рядом, такие длинноногие, очаровательные и улыбчивые… Счастливые! И я поняла: ну и ладно! Пусть будет! Пусть ходит с ними, счастливая и красивая. Может так мужа хорошего встретит. А дальше уж ей самой решать, образование можно и позже получить, когда она сама разберется, чего хочет. Главное, чтоб была счастлива! И только купили барабан, рак… Она сгорела за полгода, так и не успев пройтись в красивом мундире по главной площади… Теперь она – ангел… Не знаю, свидимся ли…

Клара и Матильда сидели, проглотив языки, каждая в своих мыслях… О том, как мало думали о счастье дочерей и как много о своем собственном, и как были эгоистичны… Но теперь было уже поздно…