Читать книгу Трофей для хоккеиста - Анастасия Градцева - Страница 3

Я не досматриваю тренировку: позорно сбегаю с трибуны и иду обратно в свой кабинет. Хожу там из угла в угол, нервничаю, а как только слышу голоса в коридоре, подрываюсь с места. Надо успеть перехватить Мишу, который вратарь. Пусть лучше ко мне зайдет он, а не Багров.

Но когда я открываю дверь, вижу там целую толпу уставших парней. Багрова среди них почему-то нет.

Из двери напротив высовывается массажист Костя и скептично смотрит на игроков.

– Что, орлы, первая тренировка после лета прошла успешно? Погонял вас Степаныч?

В ответ раздаются такие крепкие маты, что я невольно краснею, а вот Костя ржет:

– Сами виноваты! Надо было зал во время отпуска не пропускать! Ладно, болезные, заходите в порядке очереди. Ко мне и вот к этой, а то Денис в отпуске еще, – он небрежно кивает на меня.

– «Вот эту» зовут Алина, – сжав зубы, напоминаю я, но Костя делает вид, будто ничего не слышал.

– Алина, я первый! Я занимал! – кричит Миша и, оттеснив других ребят мощным плечом, заходит ко мне.

– Эй, я тоже к бабе хочу! – кричит кто-то из игроков.

– Женись, – предлагают ему.

– На этой? А чо, я согласен! Мордашка у нее милая, фигурка тоже, и вообще удобно: массажист всегда под рукой. Эй, пойдёшь за меня?

– Нет! – громко объявляю я и захлопываю дверь.

Эти грубоватые шутки меня, как ни странно, не задевают. Пусть сколько угодно упражняются в остроумии: когда окажутся на моей кушетке, им уже будет не до смеха. Как и Мише, который сейчас кряхтит, пока я разминаю ему бедро.

– Дернул во время броска за шайбой, – жалуется он. – Багров сегодня как с цепи сорвался.

– А обычно он спокойнее играет? – с любопытством спрашиваю я и тут же себя за это ругаю.

Я не должна проявлять к нему интереса! Уж точно не при других игроках! Еще сплетен мне не хватало!

Но Миша с готовностью откликается и начинает рассказывать, что Багров на льду – полный пиздец. Причем всем: как своим, так и чужим. Машина смерти практически. Дикая скорость, ненормальная точность и абсолютная безжалостность.

– Но за это ему бабки и платят. Он у нас реально лучший, вся команда считай на него работает, – с усмешкой констатирует он и охает, когда я разминаю пальцами мышечный узел. – Багрова же в НХЛ позвали. Так что он походу с нами последний сезон, а потом все – улетит в Штаты.

«Жаль, что не сейчас», – мрачно думаю я. – «Это бы сразу решило все мои проблемы».

Я заканчиваю с Мишей, который продолжает без умолку болтать о своем трехлетнем сынишке (а я думала, только девчонки любят поговорить, пока лежат на массажном столе!), отправляю его домой и забираю из коридора следующего игрока – кажется, он назвался Игорем.

Игорь требует общий массаж, и я включаюсь в работу. Мышцы у него плотные, напряженные после тренировки, и размять их действительно непросто – после часа активного массажа я чувствую легкое головокружение. Кажется, надо было что-то поесть – а я со всей этой нервотрепкой совсем забыла про обед. Да и завтрак из чашки кофе и кусочка хлеба с сыром вряд ли можно назвать питательным.

Когда Игорь, поблагодарив меня, уходит, я слабо надеюсь, что очередь в коридоре рассосалась сама собой, но это не так. Там еще пятеро. Багрова среди них по-прежнему нет.

Я беру одного – спина. Потом второго – голеностопные мышцы. Потом третьего – снова спина. Я искренне верю в то, что Костя забрал себе оставшихся двоих, потому что у меня уже нет сил. Совсем.

Жутко ругаю себя за то, что не взяла с собой хотя бы шоколадки, дожидаюсь, пока за игроком хлопает дверь, умываю лицо, по которому стекает пот, и бессильно опускаюсь на стул, прикрыв глаза. Ломит спину, ноют плечи и болят кисти рук. Так сильно, что хочется опустить их в ванночку со льдом, чтобы остудить натруженные мышцы.

Да уж, эта работа действительно тяжелее всего того, что я делала раньше. Но ведь и платят здесь больше! А деньги мне нужны, очень нужны, иначе моей бабушке, которая меня практически вырастила, придется переехать из красивого пансионата, где удобные кровати, милые сиделки, вкусная еда и замечательный вид из окна, в государственный интернат для престарелых. А я видела эти интернаты…

Сама я за ней ухаживать не могу из-за работы, а хорошие сиделки стоят сейчас не меньше, чем плата за пансионат. А там хотя бы врач есть круглосуточно и реанимационный блок.

Я слышу, как открывается дверь.

И черт, даже с закрытыми глазами знаю, кто это. Шестым чувством ощущаю его присутствие, потому что в комнате сразу сгущается воздух, а по телу проходит странная дрожь. Но я списываю это на усталость.

– Вы опоздали, – сообщаю я. – Мой рабочий день уже закончен.

– Массажисты работают до последнего игрока, – сообщает мне низкий сильный голос.

– Сама знаю, – бормочу я и нехотя открываю глаза.

Багров стоит в дверях в одних шортах, на широкой смуглой груди блестят капельки воды, а темные взлохмаченные волосы и мрачное выражение лица делают его похожим на бандита. Особенно с его татуировками.

Мой взгляд цепляется за знакомую змею, которая была свидетельницей моего позора, и в мозгу внезапно вспыхивает воспоминание: я обвожу языком этот рисунок, а потом впиваюсь зубами в крепкое предплечье. Как раз там, где у змеи заканчивается хвост.

– Душно тут, – бормочу я и отворачиваюсь. – Окно надо, наверное, открыть.

– Не надо.

– Почему?

– Тут кондиционер. А на улице тридцать и солнце.

– Точно, – я смущенно закусываю губу. – Вам… массаж надо?

Я не хочу его трогать.

И не только потому, что устала.

Ко всем, кто ложится на мою кушетку, я отношусь со спокойным медицинским профессионализмом. Любой красавчик, который оказывается на массажном столе, сразу перестает быть красавчиком и превращается в пациента. Я сегодня столько мужских плечей и спин перетрогала, и внутри даже не шевельнулось ничего. Но с Багровым эта система почему-то дала сбой.

И именно поэтому мне с ним лучше не работать.

– Плечо затейпируй, – говорит он, и я едва не смеюсь от облегчения.

Тейп – это несложно! Тейп – это минимум касаний!

Но едва я встаю со стула и делаю шаг к шкафчику, где хранятся мази, бинты, пластыри и тейпы, как у меня вдруг темнеет в глазах.

Прихожу в себя от того, что моего лба что-то касается. Легкое, горячее, сухое… Словно чьи-то губы.

Дергаю головой, открываю глаза и вдруг понимаю, что не стою на полу.

– Поставь меня! Немедленно! – я трепыхаюсь в руках Багрова и от негодования забываю, что планировала с ним общаться на «вы».

– Чтобы ты опять в обморок свалилась? – спокойно спрашивает он.

– Это не обморок!

– А что?

Я не нахожусь с ответом, но меня все же опускают на пол. Бережно и осторожно.

– Переутомление, – утвердительно говорит Багров. – Эта работа не для тебя.

Я пугаюсь так сильно, что у меня внутри все обрывается.

– Не говори никому об этом! – я даже не замечаю, как хватаю его за руку, и умоляюще смотрю в глаза. – Пожалуйста, не говори! Я хорошо справляюсь, честное слово! Просто забыла сегодня поесть, но такого больше не повторится! Правда! Я хочу тут работать!

Его губы вдруг зло кривятся.

– Тебе в твоем клубе мало мужиков? – грубо спрашивает он. – Еще здесь их хочешь лапать?

Почему-то это очень обидно звучит, и в глазах жжет от подступающих слез.

– Не твое дело! – огрызаюсь я, а потом снова, наступив на свою гордость, прошу: – Не говори ничего про обморок! Никому! Пожалуйста!

– Посмотрим, – через паузу бросает Багров. – Тебя домой отвезти?

– Не надо! Меня… меня заберут! – отчаянно вру я.

Он смотрит на меня холодным, ничего не выражающим взглядом, потом отворачивается и идет к выходу.

– А тейп? – спохватившись, спрашиваю я.

– Костя поставит.

– А я?

– А ты домой вали.

И хлопает дверью так сильно, что я вздрагиваю.

***

Ночью я сплю ужасно, меня мучают кошмары. То мне снятся похороны мамы, где она почему-то встает из гроба и улыбается мне желтым неживым лицом, то снится бабушка, которая проваливается в глубокий колодец. Я ее пытаюсь удержать, но у меня скользят пальцы, и она летит в страшную черную пустоту. Потом снится, что я у врача, мне в горло сыплют яркие цветные таблетки, я задыхаюсь, глотаю их и вдруг понимаю, что не могу двинуться. Страшно, я кричу, плачу, а потом меня обхватывают сильные крепкие руки, прижимают к себе, я вдыхаю приятный теплый запах смолы и металла и успокаиваюсь. Рука гладит меня по голове, я вижу знакомую татуировку в виде змеи, оскалившей пасть, вздрагиваю и… просыпаюсь.

В который раз? В третий за ночь?

На часах пять утра, я мокрая как мышь, и у меня мелко трясутся руки.

За окном светает, наверное, уже нет смысла ложиться. Или мне приснится очередной кошмар и станет еще хуже, или я усну без сновидений и тогда запросто просплю будильник. А опаздывать в свой второй рабочий день – это совсем плохо.

Я вяло умываюсь, без всякого аппетита впихиваю в себя омлет (белково-жировой завтрак полезен!) и еду в ледовую арену. В метро ловлю взглядом свое отражение в окне и озабоченно думаю, что стоило накраситься. У меня очень светлая, почти белоснежная кожа, обычно это красиво смотрится на контрасте с темными волосами, но сейчас я бледная почти до зелени и больше похожа на зомби. Особенно с темными кругами под глазами.

«Ну и ладно», – вдруг думаю я с неожиданным злорадством. – «Зато Багров приставать не будет! На такую уродину он точно не польстится!»

Я переживаю, что охранник не пустит меня в семь утра, но он только ворчит недовольно о том, что мы все ненормальные, раз тащимся с такого ранья на работу, заносит мое имя в журнал и пропускает.

– Эй, как там тебя, Морозова! – окликает он меня, когда я уже прошла вперед по коридору. – Скажи, пусть пропуск тебе сделают, раз ты работаешь тут.

– Еще не факт, что я тут работаю, – бормочу я.

– Чего?

– Спасибо, говорю! – уже громче повторяю я и не спеша иду по коридорам.

Пустые, тихие, они почему-то успокаивают меня. Есть что-то особенное в том, чтобы первой прийти на работу, настроиться на новый день, морально подготовиться к встрече с…

– Привет.

Я застываю посреди коридора соляным столпом и только вытаращенными глазами смотрю на Багрова, который выходит из двери тренажерного зала. Судя по влажному лицу, которое он вытирает краем футболки, его рабочее утро началось еще раньше, чем мое.

– Ты вообще отсюда не уходил? – растерянно спрашиваю я, а сама неприлично пялюсь на его оголившийся живот. Крепкий, плоский, с дорожкой темных волос, которая идет от пупка, спускается вниз и прячется за поясом спортивных шортов.

Он коротко усмехается, заметив мой взгляд.

– Кофе будешь? – спрашивает невозмутимо.

– Кофе? – я мнусь как старшеклассница, которую позвали за гаражи. – Ну… можно. Но ведь кафе еще закрыто.

– У нас в раздевалке кофемашина есть. Пойдем.

Багров говорит коротко, отрывисто, будто отдавая приказы, а у меня такая звенящая пустота в голове с утра, что я почему-то слушаюсь и покорно иду вслед за ним по коридору.

Раздевалка оказывается огромной. Вдоль стен секции с номерами и именами игроков, там же висит их форма, а наверху, на полках, лежат шлемы, перчатки и защита. На стене напротив входа огромный экран, а рядом небольшой столик с чайником, кофемашиной и маленьким холодильником.

– Тебе какой кофе?

– А можно лучше чай? – осторожно спрашиваю я, заметив пакетики с каркадэ. Почему-то очень его люблю.

Багров пожимает плечами и достает себе из холодильника бутылку минералки, пока я делаю себе чай.

Это даже смешно, мы вроде как пошли с ним на кофе, а пьем в итоге чай и воду. Пьем молча: я смотрю в пол, Багров смотрит на меня – откровенно, без всякого стеснения.

– Ты красивая, – вдруг говорит он, и я давлюсь чаем.

Ставлю стаканчик на стол, кашляю, пытаясь успокоиться, а когда наконец могу дышать, то поднимаю на него глаза, чтобы вежливо поблагодарить за комплимент и свалить побыстрее. Но не успеваю.

– Я тебя хочу, – спокойно сообщает Багров, окончательно выбивая почву из-под моих ног. – На постоянной основе.

Он нормальный вообще?

– Что ты несешь? – я пытаюсь сказать это громко и возмущенно, но выходит тихо и жалобно.

– Тысяча долларов в неделю. Но ты больше ни с кем не спишь, только со мной.

Как только до меня доходит смысл его слов, всю мою растерянность сносит, словно лавиной, потоком дикой первобытной ярости.

– Мудак! – я со всей силы бью его по руке и плевать, что мне от этого больнее, чем ему. – Урод!

Он перехватывает мои запястья и смотрит на меня ледяными серыми глазами, в которых нет ни тени раскаяния.

– В чем проблема? Мало денег предложил? – Багров прижимает меня к стенке, и от ощущения его горячего сильного тела у меня все плывет в голове. Он сейчас так пахнет собой, своим жарким, мужским, чуть солоноватым запахом, что у меня предательски тяжелеет в низу живота и подгибаются колени.

– Я не сплю с мужчинами за деньги, – зло бросаю я.

– Тогда что ты делала в том клубе? – с неожиданной иронией спрашивает он.

– Это была ужасная ошибка! Случайность! Меня знакомая привела, а на самом деле я никогда… – я замолкаю, видя насмешку в серых глазах, и обреченно спрашиваю. – Ты мне не веришь, да?

– Я верю фактам.

– Почему ты не можешь просто об этом забыть? – вырывается у меня.

– Потому что мне понравилось, – он придвигается еще ближе. – И я планирую повторить. Цена не имеет значения.

Горячие сухие губы прихватывают кожу на моей шее, и я вдруг вся от головы до пят покрываюсь мурашками. Это слишком чувственно, слишком остро.

Мне не нравится! Не нравится! И моя рука вцепляется в его футболку только для того, чтобы оттолкнуть! Только для этого!

В коридоре слышатся чьи-то голоса, Багров замирает, и я выворачиваюсь из-под его руки и бегу к выходу.

– Вечером поедешь ко мне, – догоняет меня его хриплый голос.

Я останавливаюсь только для того, чтобы показать ему фак.

– Хрен тебе! – шиплю я. – Только подойди ко мне еще раз, и я накатаю на тебя заявление за харрасмент. Как думаешь, возьмут тебя после такого в твой НХЛ? Скотина!

Ухожу я с ощущением победы, и единственное, что портит это чувство – тихий смех Багрова у меня за спиной.