Читать книгу Мой лучший подарок - Анастасия Градцева - Страница 1

Глава 1

Оглавление

Уля заметила его давно.

Коротко стриженный, черноволосый, с хищно прищуренными глазами и вечно искривленным в презрительной улыбке ртом, он обычно курил за углом обшарпанного ПТУ, стоявшего в двух шагах от их университета.

Кому вообще пришло в голову устроить такое соседство?

И лощеные студенты престижного вуза, и бедно одетые, хмуро глядящие ПТУшники с одинаковой брезгливостью относились друг к другу. Иногда казалось, что между двумя зданиями пролегает невидимая линия, пересекать которую не стоило ни тем, ни другим.

«ОН», как его мысленно называла Уля, был по ту сторону черты. Типичный ПТУшник в спортивных штанах, короткой черной куртке нараспашку и дешевых кроссовках, которые он, судя по всему, носил круглый год. Он много курил, некрасиво сплевывая на землю, грубо матерился, разговаривая о чем-то с другими такими же пацанами, и смотрел нагло и вызывающе – как звереныш.

Уля всегда таких боялась, подсознательно ощущая, что была бы для них идеальной жертвой – толстая, маленького роста и достаточно хорошо одетая, чтобы выбесить вот таких вот отморозков. Но вот в чем штука: ОН не вызывал страха. Только жгучий интерес, странное любопытство и неясную тягу, заставляющую её постоянно за ним наблюдать.

И это было странно. Уля всегда знала, что у нее необыкновенно сильная интуиция – на грани возможного. Она с детства настолько хорошо чувствовала людей, что родители диву давались.

– Она плохая и противная, – сказала однажды пятилетняя Уля про тетю Свету – милейшую женщину и по совместительству лучшую мамину подругу. Её тогда сильно наругали: и мама, и папа, и бабушка с дедушкой, а она искренне не понимала, почему. Разве они сами не видят, какая эта тетя скользкая и неприятная? Как червяк. Фу! А через полгода добрейшая тетя Света очень некрасиво подставила маму на работе, где они были коллегами, и мама едва не осталась должна какую-то совершенно космическую сумму. С этим, слава Богу, как-то разобрались, и закончилось все хорошо (для мамы, не для тети Светы), а к Улиным словам с тех пор в семье прислушивались очень внимательно.

Правда, чем старше она становилась, тем реже высказывала вслух свои ощущения от других людей. Во-первых, это было абсолютно непроверяемо и недоказуемо, а во-вторых, кто сказал, что её интуиция не может ошибаться? Наверняка может.

Вот как с НИМ.

Уля и издалека его разглядывала, когда стояла на крыльце во время большой перемены, и вблизи, когда как бы случайно проходила мимо, нарываясь на оскорбительный свист от толпы ПТУшников. Ничего. Тишина. Хваленая интуиция молчала, будто воды в рот набрала. А ведь умом Уля прекрасно понимала, что ничего хорошего от такого парня ждать не стоило: он и выглядел, и вел себя как наглый, злой и не очень умный пацан. Но почему-то никакой опасности от него она не ощущала, скорее наоборот – к нему тянуло с какой-то невозможной силой. Наверное, это можно было бы назвать влюбленностью, если бы Уля хоть немного была с этим парнем знакома. Но как можно влюбиться, ничего не зная про человека? Даже его имени?

Впрочем, имя она вскоре узнала. Случайно. Пацаны его окликнули, а она услышала и запомнила. Не могла не запомнить.

Вадик. Вадим.

Ему подходило.

Уля даже выяснила, в какой он группе. Опять-таки случайно. Шла мимо него в столовую, а он вдруг у кого-то спросил:

– Гиря, идешь на столярку?

Голос у него, на удивление, был не хриплый и прокуренный, как ей вначале представлялось, а очень красивый, бархатистый, даже мелодичный. «Лирический баритон», – сразу подумала Уля, которая провела полжизни в музыкальной школе.

– Не иду, – лениво отозвался высокий худой парень с длинным шрамом через все лицо. – Пошла эта столярка…

– Мастак тебе за это жопу на башку натянет, – предупредил Улин объект наблюдения.

– Да имел я вашего мастака, – оскалился Гиря и, сделав неприличный жест, пошел вразвалку к корпусам общежития, стоявшим сразу за ПТУ.

На следующее утро, несмотря на то что первой пары по расписанию не было, Уля приехала пораньше, прошла мимо университета, свернула налево и с колотящимся сердцем потянула на себя скрипучую дверь училища.

В фойе было пусто – как раз шли занятия, а те, кто решил их не посещать, наверняка еще отсыпались в общежитии. На вахте тоже никого не было, и Уля осторожно подошла к стенду с расписанием. Третья пара…вчерашний день…Как он говорил? «Столярка»?

Это могла быть только «Технология столярных и мебельных работ», которая стояла по плану у группы 32. Плотники. Значит, Вадим учится на плотника…

Воровато оглянувшись, Уля сфотографировала себе его расписание и выскочила на улицу, пока ее тут никто не засек.

Она сама не могла себе объяснить, зачем все это делала. Зачем цеплялась за случайно найденные крупицы информации и пыталась построить из них портрет человека, который ей априори не подходил. Ни по интеллекту, ни по моральным ценностям, ни по социальному уровню – ни по какому из существующих пунктов! «Ты обязательно встретишь хорошего мальчика, в которого влюбишься и который полюбит тебя в ответ», – обещала ей мама. Так вот Вадим абсолютно точно не выглядел как хороший мальчик. Вадим выглядел как человек, у которого все в жизни давно и прочно идет через задницу, и он к этому приспособился, потому что больше ничего не оставалось.

«Глупости это все», – думает Уля, представляя, как перекосилось бы лицо ее мамы, если бы она увидела Вадима.

«Он мне не подходит», – вздыхает Уля, напоминая себе о том, что она гордость семьи: медалистка, студентка первого курса иняза, и рядом с ней должен быть достойный молодой человек.

«А еще я ему сто процентов не понравлюсь», – приводит последний аргумент Уля, с грустью размышляя о своих пухлых щеках, толстой попе и коротких ногах. Почему-то именно от этой мысли ей становится больнее и обиднее всего, и она решает наконец оставить Вадима в покое.

Мой лучший подарок

Подняться наверх