Читать книгу Волшебницы тоже плачут - Анастасия Игоревна Малинская - Страница 4

Я сидела на диване с миской клубники и смотрела своих любимых «Иствикских ведьм». По сюжету фильма в жизни трех подруг-ведьм появлялся сам Дьявол и влюблял в себя втайне каждую из них. Узнав правду, ведьмы объединили силы и успешно отомстили злосчастному казанове. Я подумала вдруг, что если бы мне в жизни встретился такой дьявол, я бы непременно в него влюбилась. Свою тягу к подлецам я всегда объясняла законом физики – одним из тех трех, которые запомнила из школьного курса: РАЗНОИМЕННЫЕ ЗАРЯДЫ ПРИТЯГИВАЮТСЯ. (Два других были о том, что сила действия всегда равна силе противодействия, а в каждом источнике есть свое, внутреннее сопротивление.) Сама-то я – белая и пушистая:)

На самом интересном моменте фильма перед экраном замаячила моя милая сожительница-эльфийка. Ее однажды подарил мне студент факультета магической селекции. Поначалу, правда, он сделал для меня живого кентавренка, от которого я попыталась отказаться как можно вежливее. А потом вырастил этот самый Ромашковый Куст, что сейчас нежится на моем подоконнике в лучах солнца. Как сюрприз из цветочка вылезла тогда эта крохотная девочка с зелеными крылышками: «Питер сказал, они под цвет твоих глаз! Ты ведь Лили, так? А я – Лавуня, страстная фанатка Любви».

Лавуня действительно была на Любви помешана, даже еще больше, чем моя Анджи на своем Билане.

Я уже хотела Лавуню от экрана отогнать, но тут зазвонил телефон. А вот и Анджи.

– Ну как, в Ассоциацию ходила сегодня?

– Ага.

– И? Первое впечатление всегда правильное!

– Будем надеяться, что на этот раз ты не права.

– Что, все так плохо?

– Замечательно! Секретарша – дура, кадровик – извращенец, а президент мало того, что целуется среди бела дня на столе со своей ассистенткой и спаивает работников, так еще и врубает на всю громкость ужасную готическую музыку.

– О да!… Готическая музыка – это действительно ужасно. Слушай, а заходи ко мне в «Челю», я сегодня до ночи работаю.

«Челя» – это «Челентано», такая уютная пиццерия, в которой Анджи подрабатывает официанткой в симпатичном галстучке и берете. Раньше я тоже работала здесь, и у меня были и галстук, и берет. Болтовня с Анджи, запах вкуснейших блинчиков, улыбки посетителей. Иногда мне казалось, что Анджи сделала правильный выбор, когда променяла на это тесное кафе Академию художеств. Причем не какую-нибудь, а самого Господа. Отец Анджи выучился там, и теперь работал на восточной стороне неба: рисовал по утрам рассвет. Он писал дочке письма о том, что оттуда, сверху, видно все: и Японию, и «Челю», и даже Билана. А Анджи просыпалась всегда рано-рано и наблюдала за работой папы, но магия с детства была ей не по душе. Дочка небесного Художника мечтала о простoй земной жизни, пицце и мультфильмах и встречалась уже давно с самым обыкновенным парнем – моим приятелем детства Дэвидом Коснером.

– Добрый вечер! Что будете заказывать? Мне отчего-то так знакомо ваше лицо… О, вы случайно не звезда знаменитой Ассоциации волшебниц мистера Адамса? – восхищенно пролепетала Анджи, встречая меня за барной стойкой.

– Ну, если вы так хорошо знаете меня, может ответите сами, что я собираюсь заказывать? – подыграла подруге я.

– Порцию блинчиков с майонезом и курицей и стакан яблочного сока.

– Точно! Вы читаете мои мысли! О, ваше место не здесь! Думаю, вам стоит бросить все и стать вторым Нострадамусом.

Мы расхохотались, но тут я услышала за своей спиной Голос и притихла.

– Анджи, посмотри, пожалуйста, не вошел ли только что высокий широкоплечий молодой человек?

Подруга непонимающе утвердительно кивнула, а я продолжала, не оборачиваясь:

– Он высокомерно осмотрелся, театрально поднес руку к глазам и взглянул на часы…

– Кому еще надо стать Нострадамусом! – воскликнула Анджи. Она преувеличила мои возможности. Просто голос Адамса нельзя не узнать, и манера держаться у него чересчур специфична.

– Тс-с-с-с!

Я нырнула под барную стойку, потянув подружку за собой.

– Не кричи так, ради Бога. Только что твою пиццерию удостоил высокой чести посетить сам Эндрю Адамс! Интересно, что ему понадобилось здесь? Я думала, такие водят своих девиц только в гламурные ресторанчики…

Анджи выглянула, приняла у кого-то заказ и опять нырнула ко мне.

– Лили, у меня для тебя есть две новости. Первая – он мне ужасно не понравился. И вторая – он не с девицей. То есть, не только с девицей. С ними еще двое детишек, которые называют Адамса папочкой.

– Что? Мой президент – примерный семьянин? Его бедная жена небось и не подозревает, где, с кем и КАК он работает!

– Хочешь, я подсыплю ему в пиццу слабительного? – заговорщически прошептала Анджи, и мы опять рассмеялись.

– Эй, очаровательные синьориты, здесь есть кто-нибудь? – послышалось сверху.

– Да, извините, я искала… сережку. Что вам?

– Огромную пиццу, бутылку колы и четыре стакана. И побыстрее, я привык получать от жизни все сразу, без промедлений.

***

– Без промедлений! Синьориты! Он что, итальянец?

– Ага. Дальний родственник Аль Капоне.

Я успешно пересидела под стойкой полчаса обеда семейства Адамсов, если не считать одного шумно-майонезного казуса с молодым официантом. Бейдж гласил, что его зовут Роман, роман очень спешил доставить два морских салата на третий столик и, споткнувшись о меня, хорошенько грохнулся. Мидии и креветки выпрыгнули на пол, посетители разом обернулись к стойке, но меня Роман не выдал. Славный парень, умеет хранить секреты.

Мы с Анджи пришли в любимый парк аттракционов и выстояли длиннющую очередь, чтобы попасть наконец на «чертово колесо». Отсюда, из кабины, Городок виден весь, как игрушечный. А еще тут очень романтично и всегда можно спокойно поговорить, потому именно колесо вошло в нашу с Анджи обязательную программу наряду с журнальным киоском, прокатом музыкальных дисков и катком. На коньках я, в отличие от подруги, еле стояла, но все-таки было очень весело.

Ветерок раскачивал кабину, а на западе садилось ярко-красное солнце.

– Как твой папа? – спросила я.

– Пишет, что через месяц его переведут. Будет раскрашивать цветы в тропиках.

– А ты очень по нему скучаешь?

– Да нет, я… привыкла уже. А почему ты спрашиваешь?

– Мой папа уезжает в Ирландию на полгода – учить маленьких эльфят танцевать.

– А как же физика? Профессор Страбэрс 10 лет подряд получал «Самого любимого учителя»! Помню, покажет на уроке что-нибудь откровенно волшебное, а потом просит ошарашенных учеников объяснить это законами физики. Но то, как он взглядом лампочки зажигает, всем возможным законам противоречит!