Читать книгу Кошки. Мышки. Волейбол - Анастасия Максимова - Страница 8

– Стася, ты как, готова?

Василич что-то вещал судье, а тот смотрел на него с непониманием. Я же ощущала мандраж. Да когда это пройдет, хоть?! Вторая же игра. Первую мы взяли, но там и соперник был проще. И Собакин меня бесил до зубовного скрежета.

Сейчас же напротив стояли дамы посерьезнее. Мы знали их. Успели с Черепашкиной собрать небольшое досье еще неделю назад практически на всех участниц этапов. Ну, регулярных. Надеюсь, нас тоже можно будет к их числу отнести.

Сегодняшнее пляжное рандеву у нас было с возрастными, но от этого не менее опасными женщинами за тридцать. В прошлом они даже цеплялись за тройку первенства страны.

Сейчас играли больше в свое удовольствие, но таких, как мы с Черепашкиной, привыкли на закуску брать. Щелкать, как орешки. Разделывать под…

– А сегодня у нас…

К ведущему я тоже начинала привыкать. А вот к его дерзкому насмешливому взгляду – нет. Он представил нас, и мы вышли на поле. Сегодня в одинаковых трусах, и на том спасибо. Вторую игру подряд, прям хорошая тенденция.

Короче, я готова была думать о чем угодно, только не о том, что стою на площадке, а судья ждет окончания нашей разминки. Василич смотрел хмуро, лицо у него такое было… Словно он насквозь видел, что я ссыкуха.

Но вот свисток, что нас к игре зовет. Ух! Дамочки зашли с козырей. Ну, то есть с силовых подач. В их-то возрасте! Тут мужики не все в пляжном волейболе так делают, а эти…

Признаюсь, у меня в голове тараканы бегали в панике и орали, что, босс, все пропало! Чувствовала себя, примерно, как тот мужик в советском фильме, у которого элегантные брюки никак не хотели превращаться в шорты.

А все потому, что вроде все было неплохо, я бы даже сказала, сносно, но по счету мы летели, как фанера над Парижем, да еще и смотрелись как-то странно.

Комментатор даже не пытался расшевелить местную публику. В количестве человек десяти. Василич в задумчивости глазел на трибуны. Ждет кого-то? Мессию, что вернет меня к игровой эффективности? Я же никак не могла сосредоточиться на игре.

Черепашкина старалась, но без меня и у нее запал был так себе. Странное ощущение, и я бы сказала, неприятная новость о том, что все же ответственность за моральную составляющую в паре у нас лежит на мне.

Очередной розыгрыш. Ника принимает, доводит мне мяч, я мягонько пасую сверху. Тут очень важно не ошибиться, ведь требования ко второму касанию сверху в пляжном волейболе драконовские.

Стараюсь, но мне свистят ошибку. Сама не поняла, почему. С недоумением смотрю на судью на вышке. Тот скалится и с ухмылкой показывает мяч сопернику. Растерянно возвращаюсь к Нике, как вдруг слышу от женщин по ту сторону громкое:

– Не переживай, не было у тебя никакой ошибки, да и вообще. Девчат, давайте уже включайтесь. Все же интересно вас настоящих вытащить. Вы с огоньком, и мы уверены, что далеко пойдете.

Судья поморщился. Ну, да, есть такие спортсмены, которые пользуются авторитетом и уважением, несмотря на скромные результаты. Женщины смотрели на нас с улыбкой, и я подумала о том, что мы с Черепашкиной своей зажатостью им весь кайф обламываем от игры. Они сопротивления хотят, эмоций.

Но проходит еще несколько розыгрышей. Уже середина первой партии. Я закрываю глаза, тяжело вздыхаю, как слышу до боли знакомый громкий голос:

– М-да, рисовать ты умеешь лучше, чем играть. Кискина, может, надо было идти в художественную лучше?

Резко разворачиваюсь. На ближайшей трибуне в полном одиночестве с попкорном в руках сидит… Собакин?! Мои глаза если и не наливаются кровью, то точно выпучиваются.

Как он меня назвал?! Едва ли не забываю об игре и направляюсь было в его сторону, как вдруг мне в руки ощутимо прилетает мяч. Черепашкина смотрит на меня с веселым прищуром.

– Наша подача, Стаськ.

Ну, сейчас я подам. Сейчас я так этому нахалу подам. Жаль, нельзя ему снова нос разбить. Ну, хотя бы попытаться. Пошла на подачу. Счет был плачевным, но я уже о нем не думала.

В голове лишь набатом гудело: не ударить в грязь лицом. Чтобы у этого нахала ни одного шанса не было назвать меня художницей! Ничего не имею против творческих профессий, но все же я волейболистка. ВО-ЛЕЙ-БО-ЛИСТ-КА!

А он все время путает меня с кем-то! Со злости как залепила… Эйс. Смачный такой, как говорят в волейболе, плотный. Под заднюю линию между двумя игроками.

– О! Кажется, некоторые чемпионы оказывают магическое действие на Кошкину и Черепашкину. Если бы не уверенность в профессионализме спортсменок, я бы мог подумать, что это какое-то личное противостояние!

Все три с половиной болельщика, что совершено случайно забрели и остались в середине буднего дня на трибунах, оживились. Заулыбались. Собакин недовольно глянул на комментатора.

Фыркнула, готовясь ко второй подаче. Ну, хоть что-то у нас с Собакиным общее. Кажется, нам обоим становится поперек горла один наглый словоохотливый комментатор.

Второй эйс. Подряд. Внутри же все кипело. Правда, Черепашкина подстроилась в этот раз быстрее и вот уже с улыбкой заколачивает мяч так шикарно, что ей мужики бы позавидовали.

Женщины тоже на той стороне оживились. Довольные, они вступили в противостояние, и вот я уже сама искренне кайфовала от игры. Она выходила безумно интересной.

Живая, активная, такая яркая. Народ на трибунах стал подтягиваться. Наверняка публика собиралась из местных любителей волейбола. Пляжка давно стала интересной. Особенно женская. Я бы хотела сказать, что за счет красоты игры, но увы.

Это все трусы. Слава богу, на этот раз одинаковые. Те самые, голубые. Окунулась в любимый волейбол. Так увлеклась, наслаждаясь эффектными сейфами, что не сразу заметила контрольный (он же финальный) мяч в нашу пользу.

С трибун послышались свистки и аплодисменты. Народу реально понравилось. Взмыленные соперницы тяжело дышали, как и мы, впрочем. Василич потом запозорит, что из нас две пенсионерки чуть душу не вынули.

Но все подождет, потому что… Стала искать глазами своего личного смертника. Того самого, который меня Кискиной назвал. Выбесил, слов нет! Но, поворачивая голову, никак не могла найти его.

– Ушел, Стаська. Но в этот раз до финального свистка досидел.

Покраснела, глядя в лицо улыбающейся Черепашкиной.