Читать книгу Царство лжи Берилл - Анастасия Сагран - Страница 5

– Я жду, Шон, – Хант всё ещё стоял возле постели и не двигался. Но он злился, и невидимым огнём загорелось всё вокруг.

Пожалуй, надо спасаться.

– Шон, вернись до акцетта, – бросила эристе Берилл. – Я не хочу обе свечи находиться в одной комнате с трупом твоего отца.

Шон ухмыльнулся.

– П-плохая д-девочка, Берилл! – заикнувшись пару раз, бросил Хант и вылетел из покоев своей жены.

– Ты умница, – похвалил её оставшийся перевёртыш. – Но становится опасно. Но ты всё-таки молодец. Но – опасно.

– Может быть, я научусь управлять им, и можно будет подумать о втором контракте.

– Он сойдёт с ума, – засмеялся наследник.

В следующий раз Берилл увидела Ханта на вечере в честь семидесятипятилетия императора. Шон доставил её, когда принцы-перевёртыши громко и весело пели гимны одному из своих богов на усреднённом варианте ингрендо.

– Это гимн Сэйе – богу всех времён. Он самый главный из семи богов. Во имя долголетия… – Шон запнулся, – принято славить так же Анталя – прекрасный цветок жизни. Ты должна быть готова. У нас принято славить Анталя ещё и делом. От тебя потребуют зачатия. Ты должна согласиться. Ложь всё равно увидят только крылатые. И если мой расчёт верен, то слух о том, что ты солгала, достигнет императора и прочих принцев много позже. Да и особого значения уже иметь не будет.

– А что мне делать, если мои глаза пожелтеют от стыда?

– О. Я об этом не подумал, прости.

– Я что-нибудь придума…

– Не нужно, – вдруг решил эриста. – Если это естественная реакция для крылатой леди, то почему бы не позволить твоим глазам всё сказать вместо тебя?

– Ты прав. Принцы-перевёртыши наверняка ценят искренность. И честность, как я слышала.

– Да, ценят. Для них возможность увидеть истинные чувства – приятная возможность. Сферы их соприкосновения со всеми остальными существами этого мира заляпаны грязью интриг. Потому да – ходи среди них смело, Берилл. Ты им нравишься.

Всё случилось именно так, как сказал Шон. Берилл не только пожелтела глазами, но и залилась румянцем, хотя изо всех сил старалась контролировать себя, свои мысли и эмоции.

А позже Рассел Ги не упустил случая подойти и показать всем, что появилась ещё одна женщина, кроме всякое видавшей Морганы и фитской главнокомандующей космофлотом Красной Кэс, которая его не обходит стороной, а поддерживает беседу едва ли не на равных.

– Вы собирались пригласить меня на чашку шоколада, – напомнил Ги, снова улыбаясь. – Но ваш эриста отговорил вас, не так ли?

– Нет, он ни слова против не сказал. Хант хотел отговорить меня, но у него не достало времени на это. Простите. На самом деле я банально подзабыла. Вы же слышали обо мне? О том, что говорят про меня?

– О том, что у вас в голове вместо мозгов одна зелень?

– Именно. Но как грубо. Вы мстите мне за то, что я опять не превозношу в стихах вашу редкую внешность?

Герцог рассмеялся. Он взял её за руку, повёл танцевать и болтал с ней ещё более свободно и весело.

Ханта отправили в предел вместе с Берилл поскорее, для исполнения "особенной части" гимна Анталю.

В экипаже Хант попытался поцеловать её, напрягаясь постепенно при полном отсутствии взаимных желаний. Не знаком с холодными женщинами?

– Хант, я солгала о зачатии, – сказала крылатая, как только появилась возможность. Перевёртыши не видят лжи по глазам, как крылатые, а Хант ещё достаточно молод, а потому неопытен – наверняка сработала его доверчивость, о которой чуть ли не каждый день повторял Шон.

– О, я понял это, – удивил её Хант. – Не спрашивай как. Сам не знаю.

– Провёл логическую цепочку – что тут не знать?

– Не думаю. Я из тех, что чувствует живее, чем соображает.

– Потому ты так хорош с мечом. Всё понятно – инстинкты.

– Берилл.

– Ну что? М… опять будешь молчать полсвечи?

– Нет, я… – и он смолк. Так и не смог произнести ни слова с пользой. – Я…

Он снова начал попытки поцеловать её. Это было похоже на непрекращающуюся войну. Хант цеплялся к ней, а она пыталась вывернуться из его рук, но то и дело замирала, ощущая то его горячие губы, то пластины его доспехов через одежду.

– Послушай, я не стану этого терпеть, – высказалась она, когда стало ясно, что она может или продолжать увиливать, или сдаться, но никак не победить. – Ты хоть понимаешь, насколько больно делаешь мне, когда так хватаешь?

– Боги, как же я хочу убить эту женщину, – проговорил Хант. – Я ненавижу тебя, Берилл. Ненавижу. Чем дальше, тем сильнее.

– А. Ну прекрасно. Но… я не понимаю…

– Ты в чувствах вообще не разбираешься, да? Тогда не воспринимай мои последние слова всерьёз. Считай, что ошибся. Мужчины ненавидят, когда им отказывают в самом элементарном.

– Для меня это не элементарно.

– Я понял. Сегодня все это поняли.

– Так ты тоже знаешь про цвета эмоций крылатых?

– Знаю, что когда ты злишься на меня, твои глаза алеют. Это красиво и мне жаль, что это плохо.

– Бедняжка, – с полным безразличием в голосе отметила Берилл. – Однако отпусти меня.

– Берилл.

Он точно хотел сказать что-то ещё, но слова опять где-то застряли.

"Ну не может же быть, чтобы ему просто нравилось произносить моё имя?!"

– Да, меня зовут Берилл. А ещё я знаю, мы оба знаем, что меня надо отпустить.

– Ещё немного.

– Не стоит. Зачем?

– Потому что мне нравится, – в нём просыпалось раздражение, но мгновенно стухло. – Берилл. Берилл.

– Господь Единый.

– Берилл.

– Ты с ума меня сведёшь. Может быть, ты сам немного безумен? Хватит бестолку повторять…

– Я…

– Опять. Ещё раз произнесёшь моё имя просто так, и я тебя ударю.

– Ручки не поцарапай.

– Мечом.

– Да ты не знаешь, как его призывать.

– Этому учат в два года.

– Так рано?

– Проще, когда ребёнок знает, что такое призыв меча и даже сонный не перепутает его с ложкой, когда садится завтракать.

– Как такое возможно?

– Для меня в перевёртышах тоже многое является загадкой.

– Что, например?

– Тело. Вы двигаетесь пластично, но тверды. Как это возможно?

– Не знаю. А почему вы, крылатые, такие лёгкие и мягкие, но не разваливаетесь при каждом шаге?

– Из-за множества поддерживающих мышц и из-за того, что кость – очень пористая, а местами вовсе полая. Мы прибыли. Наконец-то.

– Тебе так неприятно быть со мной?

– Это не так, принц. Но сейчас ты делал две раздражающие вещи: первое – заставлял меня говорить то, что и так сам мог бы узнать из книг, а второе – бестолку повторял моё имя. Кроме того, время, потраченное на весь этот вечер, я могла бы посвятить делу.

Наружу она выскочила первая. Жаль, экипажи въезжают сразу в крытую часть двора надземного предела. Здесь не видно неба. Жаль.

– То есть то, что я поцеловал тебя, не считается раздражающей вещью? Берилл.

– О, снова это. Моё имя, – она обернулась и посмотрела на перевёртыша.

– Я буду повторять его столько, сколько захочу.

– Пожалуй, ты не выживешь, Хант.

– Ты смотришь на меня, обращаешь на меня внимание, когда я говорю твоё имя. Потому я буду говорить его.

– Это не самый лучший способ привлечь меня.

– Так скажи, что мне сделать.

– Ошибка. Роджер Кардиф никогда бы не попросил женщину о таком.

– А ему и не требовалось. Насколько я слышал, леди влюблялись в него, едва он входил в зал.

– Бред. Такого никогда не было, – засмеялась Берилл. Роджер Кардиф приходился ей племянником и рос у неё на глазах. Он не был каким-то особенным. – Это полная чушь.

– Тогда ты наверняка знаешь, почему… почему Шерил Чедвик…

– Отказала ему? Потому что прошло только пять лет со смерти её мужа. Она ещё любила старого принца Макферста.

– Как можно любить так долго?

– Хант. Ты предлагал мне себя в первый раз шесть лет назад, помнишь?

– Помню.

Молчание. Понял что-нибудь или нет?

– Не провожай меня, – сказала она строго. – Я сама доберусь до спальни.

– Я должен зайти в неё.

– Э? Из-за дня рождения императора? Ну что за глупость, правда.

– Это наша вера. Можешь не ценить, но не мешай нам исповедовать её.

– Тогда, пожалуйста, прошу. Но больше не задавай вопросов.

Чуть позже, снова углубившись в записи, Берилл, внезапно отвлекшись на наблюдающего за ней принца подумала, что она общается с Хантом так же непринуждённо, как и со многими другими перевёртышами, и даже живее, чем с крылатыми. Впрочем, пока он не затыкается после произнесения её имени. Если бы не это, Хант был бы, по крайней мере, неплохим собеседником. Но для того, чтобы устраивать её в качестве мужа, этого очень мало. Нужно быть образованнее, куда образованнее.

"Было бы здорово, если бы я могла быть с кем-то моего уровня знаний и интересов. Но, кажется, таких нет. Фиты не счёт – они управляют растениями инстинктивно. Кстати, надо бы пригласить кого-нибудь из них. Вероятность ускорения вегетативного роста на первый взгляд равна положительному ответу при применении центрифуги… Но, образованный муж – это было бы прелестно".

Не успела Берилл снова взяться за грифстек, как ощутила на своей шее… Хант!

– Перестань, я прошу тебя, – обернулась Берилл к нему, но тот как не слышал, только снова эти поцелуи. Без конца.

– Ты видишь это, ты чувствуешь это? – спросил он в какой-то момент.

– То, что я не пытаюсь наподдать тебе, ещё не значит, что я что-то такое чувствую.

– Но ты бы не стала тратить время на что-то подобное, если бы оно казалось тебе бесполезным.

"Да я лучше горсть песка съем, чем признаюсь, что мне нравится, как ты меня целуешь!" – подумала Берилл. Ей бы следовало оттолкнуть его, но он лизнул уголок её губ, и крылатую изнутри окатило тёплой волной. И Хант сделал это снова. Снова волна, меньше, не слаще, но после неё будто зазвенели тонкие струнки где-то внутри. И это было очень волнующе и ужасно приятно.

– Акшен-до! – ворвалась герарда. – Вентиляция нижнего диапира сгорела!

– Что? Которая?

– Обе.

– С какой стати? Быстро лети с иниатой на холмы. Отправь в Цитадель к брату, – Хант посмотрел на Берилл и устремился прочь, на ходу бросив ей: – Будешь там до тех пор, пока я тебя не заберу.

– В чём дело? – обратилась Берилл к герарде, но та лишь схватила крылатую за талию и вынесла в вертикальный коридор. Ни на секунду не остановившись, служащая сорвалась с лестницы и начала падение вверх, всё ускоряясь и ловко вовремя меняя направление падения. В считанные мгновения иниата оказалась меж холмами с просьбой подождать. Затем герарда пригнала экипаж, усадила крылатую и села править механическими животными. В окно крылатая увидела, как из дворца вылетела красавица в богатых ярких одеждах. Если бы Берилл хоть раз, хоть краем глаза заметила такую редкую женщину, то точно запомнила бы её. Но их не знакомили. Так не принято?

Только чуть позже, когда экипаж значительно отдалился, начали высыпать на свежий воздух прочие женщины и дети.

В доме Роджера, в котором в его отсутствие свободно, ни в чём себе не отказывая, жил весь клан Си(льверстоунов), её встретили с улыбками и объятиями. Сапфир предсказал, что она вернётся на трое суток.

– Герарда так и не рассказала мне, в чём причина, – обратилась Берилл к ясновидящему принцу-предку. – Может, ты объяснишь мне?

– А ты расскажи, что слышала, и Чайна Циан тебя просветит. Я мог бы объяснить, но у неё это получится лучше.

Один из внуков брата Берилл, Энтони Эшберн, был женат на женщине-перевёртыше. История того, как родная дочь принца Ли оказалась в клане Сильверстоунов никогда не интересовала Берилл, но сейчас, глядя на слепую серену, крылатая понимала, что перед ней определённо жертва обстоятельств, да, ко всему, очень необычная.

– Я услышала только, что вентиляция какого-то диппира сломалась.

– Диапира, – поправила Чайна Циан. – В этом нет ничего серьёзного. Диапиры содержат соль, которую в обязательном порядке разрабатывают до конца. Но вот если Хант разрабатывает диапир под которым предполагается запас горючего газа, тогда твои принц и эриста в любую секунду могут лишиться хорошеньких мордашек и всех хоть немного выступающих частей тела. Да и предел может обвалиться. Достаточно одной искры или еле ощутимого землетрясения.

– Это плохо. А цветы пострадают от этого газа, если он только смешается с воздухом?

– Я должен был знать, что будет такой вопрос, – произнёс Энтони, закрыв глаза. – Бабушка Берилл неизменна.

– Бабушка Берилл неизменна, – эхом повторил за братом Джереми Дэлсиер.

– Тётушка Берилл неизменна, – повторила за приятелями Моргана. – Но Накханские мордашки жаль.

– Жаль будет только тех, кто сумеет быстро выбраться. Им, уродам, придётся долго регенерировать, – твёрдо уточнила Чайна Циан. – А всем остальным – нелепая и мучительная смерть.

– Ну а что с цветами-то? – напомнила о своём вопросе Берилл.

– Скажем так: опасно именно воспламенение. Это от огня и растениям придёт конец и не растениям – тоже. Но на счёт всего остального не знаю.

– О, наверняка всё будет плохо, – расстроилась Берилл. – Три периода исследований ни во что. Я ведь даже записи не смогла захватить.

– Таким образом, у меня в который раз создаётся впечатление, что в этом клане один-единственный нормальный разумный, – разорвав образовавшуюся тишину, произнёс Ханней Ойфред, один из правнуков брата. – И этот нормальный разумный – я.

– Нет-нет, – поспешил возразить Лиорг-о-Дарк, второй правнук Ричарда. – Я тоже нормальный.

– Ты? – обернулись на него Энтони и Джереми. – Чем это?

– Я. Вот послушайте: у меня нет ледяной руки и злых глаз, я не слишком красив, не слишком праведник. И не слишком вспыльчив, что важно, не слишком требователен и не слишком терпелив. Я не слеп, не слишком свиреп, не гениален, не слишком потаскан, не слишком бездельник, не зубоскал, не слишком увлечён, и никогда не кажусь немного чокнутым.

– Точно, – протянул Джереми. – А кто бездельник?

– Ты, – мрачновато приговорил герцог Сильвертон.

– Почему это? – возмутился несчастный осуждённый.

– Ты за всю жизнь не сделал ничего, абсолютно ничего полезного.

– Я ветеран войны.

– Почти все присутствующие мужчины ветераны войны.

– А Энтони? Почему он не бездельник? Он же тоже…

– Он женился.

Молчание. Энтони захихикал.

– И он уже занял "титул" зубоскала, – откинувшись в кресле, продолжал доказывать свою правоту глава клана. До Берилл дошло, что брат слегка нетрезв. Это явление было настолько редким, настолько незаметным и неопасным для всех остальных, что Берилл тут же снова забыла об этом.

– Кто сказал? Даймонд тоже зубоскал, – всё ещё спорил Джереми, пытаясь не обращать внимания на то, что своим упорством вызвал улыбки женщин. Одна племянница, Мелисса, не улыбалась. Она подала Берилл бокал с келлером и устало села рядом, с таким же бокалом, но уже порядком опустошённым.

– Нет. Он скорее хам, чем зубоскал, но ещё он "слишком красив", – медленно выговаривал герцог Сильвертон. – Пожалуй, я дал бы тебе ещё один "титул" – слишком не умеешь проигрывать.

– Так сложилось, – воскликнул Джереми, разведя руками. – И я женился бы раньше Энтони, если бы не чёртов вездесующий… ся Роджер Кардиф, потому что "слишком потаскан".

– Хочешь сказать, что в том, что ты бездельник, виноваты обстоятельства? – начал давить Ричард Сильвертон.

– А что такого? Мы же титулованные, нет? Махать мечом и хорошо выглядеть – вот наш удел.

– Он просто наслушался чёртова вездесующего… ся папочки, – примирительно проговорил "слишком свирепый и гениальный" Джулиан Дарк – главнокомандующий поднебесными войсками и старший из внуков Сильвертона – когда сразу несколько ртов открылось, чтобы опровергнуть дэлсиерскую гипотезу о смысле существования титулованных. – Он сам знает, что чушь сказал.

– Но, кстати, насчёт того, что Энтони не бездельник, я готов поспорить, – так же медленно, как Сильвертон, проговорил Даймонд – принц-хам и "слишком красивый", – Валери женился позже и несмотря на то, что по всем законам природы не должен был стать отцом – всё же стал им и теперь богат на сына. Эшберн… похоже… не в силах… потрудиться… с такой же самоотдачей…

Граф Энтони Эшберн постепенно перестал широко улыбаться, но затем сделал всего одно резкое движение вперёд и принц Даймонд Лайт подпрыгнул, перемахнув через спинку софы, на которой до того сидел.

– Чёрт, – выругался красивый древний принц, когда понял, что вызвал смех своей готовностью уклониться от удара одного из младших Сильверстоунов.

– Ублюдок, – с видом отомщённого сказал Энтони, располагаясь в прежней позе. Он сегодня был в разы молчаливее и злее, чем всегда.

– Не называй моего сына ублюдком, – попросил его наидревнейший предок – Сапфир – "иногда кажущийся немного чокнутым". – Его мать была честной женщиной.

– Ну, вот и скажи, как её звали, – скептичный как никогда, предложил Ричард. Мелисса, его дочь, не отрываясь, смотрела на него. Жених, с которым она должна была венчаться, но не венчалась, обладал обжигающим взглядом и прямо сейчас глаза герцога Сильвертона горели. Именно по тому, как исчезала холодность брата, Берилл и понимала, что он пьян. С этим понятно. Но что тогда с Мелиссой? Устала от тренировок? Потому зла на всех больше обычного? Просто вспомнила бывшего возлюбленного и расставание с ним?

Сначала ясновидящий сделал большие глаза, затем беззвучно зашевелил губами, посмотрел на свои руки, покусал губы и в конце концов пообещал:

– Но я обязательно вспомню. Иначе быть не может. Я совсем недавно вспоминал. Даймонд, не помогай. Да вспоминал же я!.. Ах, Шесна Коли. Выкуси, Ричард. Но что касается зачатий… Берилл, назови первую дочь – Кантабриллин, а первого сына – Габриэль, хорошо?

– Как она это успеет за пять лет?.. – тихо спросила Чайна Циан.

– Не собираюсь я заводить детей, – сказала Берилл. – Я солгала сегодня, потому что так хотел мой эриста.

– Да, конечно, – покивал Сапфир. – Но если вдруг… Габриэль, ясно?

– Никаких детей. Нет.

– Почему?

– Дети – это боль, потраченное впустую время и раздражение. Меня бесит сам Хант, а что же говорить о детях?

– Ты сейчас очень твёрдо настроена, да?

– Что ты там такое видишь в будущем, от чего я могла бы переменить мнение?

– Да ничего. Только факты.

– Оливия, проводи меня в спальню, – попросила Берилл жену брата и та поднялась со своего места.

– Постой, Берилл, – попросил Сапфир. – Эти дети нужны империи. На лицо все признаки высочайшей одарённости.