Читать книгу Маленькая луна идёт против солнца - Анастасия Сагран - Страница 3

Хисуи так и сидела без движения несколько свечей. Измученная мыслями и страхами, она выпила оставленный прямо перед носом стакан воды и тут же провалилась в сон, уронив голову на руки.

Пришла в себя, когда стояла в луже воды посреди улицы и смотрела на экипаж Дан-на-Хэйвинов, призраком выплывающий из густого тумана.

Ноги в танцевальных туфельках давно застыли, холод гадко лизнул обнажённые плечи, а платье показалось рыхлой дырявой бумагой, но Ксенион так скоро схватил принцессу и втащил её внутрь, в тепло, что захотелось сказать ему "спасибо". И тут же туфельки беспомощно брякнулись на пол, Хисуи оказалась завёрнутой в меха на коленях дракона в несколько неприличной позе, и сразу вспомнилась истинная цель Ксениона.

Хисуи слегка затрясло, но не от холода или страха. Теперь это было возмущение, возникшее после всех переживаний этого дня.

Молодая леди в тёмно-зелёном, глядя на них очень невинными сонными серыми глазами, сидит напротив и молчит. Ксенион не торопится представлять её. В его словах ни радости, ни предвкушения. Только озабоченность:

– Солнце уже низко – скоро ночь. Я принесу тебе в спальню ужин и шубку, и…

– Ты не починил окно? – изумилась Хисуи. – Да как же!..

– Починил-починил. Я… имею честь пригласить тебя на крышу.

– А? – захлопала глазами Хисуи. – Зачем?

– Наблюдать наступление зимы вместе со мной. Тебе принесут горячий шоколад и грелку, а восседать ты будешь на самой толстой и пушистой шкуре тара. Согласна?

– Хм… у меня есть выбор?

– Есть. Но чем ты можешь заняться? Сразу ляжешь спать?

Хисуи промолчала.

– Я бы слезла с тебя… – вспомнив о приличиях, начала она.

– А я бы вернул тебя обратно, если бы ты слезла. Или я недостаточно тёплый?

– Ты… слишком тёплый, – солгала Хисуи.

– Тебе не повредит.

Спутница хихикнула. Поймав взгляд принцессы, она объяснила:

– Простите, ваше высочество. Я Гвендолин, подруга и родственница Ксениона. И та, кто слышал о его любви к вам слишком много и часто. Особенно в последнее время.

– Я же просил тебя молчать, – зашипел на "подругу и родственницу" Ксенион.

– Так ты действительно любишь меня? – спросила дракона Хисуи. – И как только это возможно? Нет, я совершенно точно не верю в такое. Безответно и так незаметно любить кого-то десятилетиями… нет, не верю.

Ксенион заговорил необычайно быстро, что выдало его беспокойство:

– Может быть, тебе поможет знание о том, что мы, драконы, умеем управлять чувствами? И пусть сложно избавиться от любви окончательно, мы в силах сделать так, чтобы не слишком мучиться безответностью чувства и невозможностью излить его.

– Вот как… – вздохнула Хисуи. – А как же тогда умершие твои… возлюбленные? Ты всё ещё что-то к ним испытываешь?

– Всё ещё да. Но если это и любовь, то она неплохо разбавлена в признательности за отлично проведённые периоды или даже недели.

– Вот она, судьба твоей невесты – радовать тебя несколько недель и подохнуть в мучениях.

– Не беспокойся, я тебе такую судьбу не предлагаю.

– Чего же ты хочешь от меня? – запуталась Хисуи.

– Могу любить тебя и не пытаться сделать тебе ребёнка при этом. Как тебе такая вероятность?

– Я бы могла с этим смириться, но как быть с тем, что я тебе не доверяю? Сегодня после подписания ты сказал мне кое-что, помнишь?

– Ах, это… Должен извиниться. Это было неуместно. Да и выразился я не верно. Я хотел сказать, что…

– Что же ты хотел сказать?

– Я тебе потом объясню.

– Нет, давай сейчас, – опять ощутила в себе сильное возмущение Хисуи.

– В армии мы, драконы, всё же немного общались с другими солдатами Севера. Так вот у них было принято говорить почти так же в адрес того, у кого-то было что-то восхищающее. Навык это был, умение быстро разводить костры, например, или богатство, красота или просто отличный характер. Так постоянно говорили о Роджере Кардифе и Колине Ханте.

– Как, например? Озвучь, пожалуйста.

– Например: "Я бы ****** Колина Ханта". Всё очень просто.

– Но ты сказал, что всё равно ******* меня. Всё равно!

– Я просто не выспался, потому и сказал именно так. Но я же не подразумевал, что хочу ********** тебя в самом деле?

– Что? Ты… в самом деле не хочешь ******** меня? Ни разу?

– Конечно, я хочу тебя ****** днём и ночью, и даже сейчас. Но в виду нашей несовместимости я отложу это на потом.

– Это как, позволь спросить?

– Я подожду, когда ты заболеешь неизлечимой болезнью и тогда…

– То есть мне нужно будет страдать от болезни, а ты добавишь мне мучений, так?

– Но сначала я подарю тебе счастье, – лучезарно улыбнулся Ксенион.

– Уверен? А если болезнь меня изуродует?

– Я готов ******* даже твой труп.

Хисуи вытаращила глаза, набрала воздуха, чтобы возмутиться и не смогла. Просто возразила:

– Ты не можешь быть таким.

– Ну, может, нет, – подумав немного, медленно проговорил Ксенион.

Гвендолин захихикала:

– Я столько непристойностей давно не слышала. Да ещё от членов расширенного собрания принсипата!..

– Отложила бы книжки ненадолго и вышла прогуляться по Ньону, – сощурил глаза Ксенион. – На улице ты и не такое услышишь, я в этом уверен.

Гвендолин и Ксенион принялись о чём-то спорить, но Хисуи их не слышала – она увидела проплывающие за окном каменные деревья. Совсем рядом. Они выглядели недолговечными – словно бы за мгновение сгорели дотла и серый пепел ещё удерживался на месте, готовый разлететься при малейшем дуновении ветерка. Но никакого оцепления вокруг. И на одном из деревьев кто-то даже умудрился нарисовать чёрной краской значки Лифордского предела.

– А… м… Ксенион, – рассеянно заговорила Хисуи. – Драконы Лифорда… они же приходятся родными дядями первофитам… так?

– Верно.

– Но по Рашингаве, помнится, слияние считается формой канонического брака, да?

– Ты спрашиваешь, считается ли слияние драконов Ли с первофитами инцестом? Да, считается. Канонически это ужасное преступление. По закону перевёртышей убивают либо нарушителей, либо их детей. Однако в той форме, которой они находятся сейчас… их сложновато убить, не так ли?

– Да и детей нет… – шумно выдохнула Хисуи.

– Да, это так невероятно и поразительно!.. – заговорила Гвендолин. – Я читала о таком в книгах. Но это было представлено как легенда…

– Это всё потому, что четыре наших вида почти никогда не жили вместе, на одной планете, – сказал Ксенион, глядя в окно. – Разница слишком велика. Раньше люди и фиты боялись перевёртышей, а перевёртыши не доверяли людям. Крылатые относились к людям как к удивительно умным животным, а фитов не уважали за трусость и их способ ведения боя. В войну так и считалось, что если ты фит, то обязательно невоздержан, труслив, но энергичен, хорош в механике, электронике и растениеводстве. Если крылатый – значит безгрешный, смелый, сильный и безотказный. Если человек – то слабый продажный приспособленец до мозга костей, а если перевёртыш, то наверняка вспыльчив и склонен убить кого-нибудь, что бы тут же, умиротворённо, с чистой совестью умиляться шуршанию опавших листьев.

– А драконы? Какими считали вас? – спросила Гвендолин.

– О нас старались не помнить. Нас считали слишком непредсказуемыми.

Экипаж остановился у Кер Гласса. У Хисуи на языке крутились резкие слова, и Ксенион должен был получить их, но едва все ступили на брусчатку, как примчалась очень красивая карета старого образца, да ещё запряжённая живыми лошадьми. Из неё вышел Сапфир Сильверстоун и помог выбраться Игрейне Пятой – лидеру клана Дан-на-Хэйвинов. Она мазанула взглядом по Хисуи, но осталась полностью спокойна. Скорее всего, она ничего не знала о том, каким именно способом Ксенион удерживает Хисуи подле себя. Сапфир? Он относился к тем древнейшим, которые, если очень нужно, могут рассказывать анекдоты, когда убивают их родственников, и это будет выглядеть естественно до идеального. Он никогда не допустит того, чтобы чужаки догадались о его настоящих мыслях и чувствах.

Тем не менее, что-то явно происходило перед глазами Хисуи, но она не могла понять, что именно: Игрейна Пятая двигалась немного скованно и придерживала свои чуть волнистые каштаново-русые волосы, готовые упасть тяжёлой волной на плечи и капюшон плаща.

– Ещё раз испортишь мою причёску!.. – шипела Игрейна на Сапфира.

– За твои причёски я бы кого-нибудь казнил. Тебе идут распущенные волосы, – отвечал принц-провидец.

– Они мешаются!.. Нет, я не позволю втянуть меня в обсуждение моих волос и занятий! Это касается только меня!

– Но то, что ты называешь причёсками, отравляет моё существование. Если мало волос на голове, то прикалывай шиньоны.

– Чем больше на женщине висит того, что помешало бы ей в бою, тем она беззащитнее. Так что обрею-ка я себя!..

– Игрейна Остин Лайони Ши Дан-на-Хэйвин! – вдруг очень властно загремел Сапфир. – Ты этого не сделаешь!

– Катись к чертям, престарелый придурок, как-тебя-там!

"Престарелый придурок как-его-там" сверкнул глубокой сумеречной синевой глаз, что-то тихо процедил, нахмурившись, и спешно уехал. У Хисуи открылся рот.

– Члены принсипата просто великолепны, – улыбнулась Гвендолин.

Игрейна Пятая услышала эту фразу, и подходя, ответила:

– Это всё Сапфир. Он абсолютно чокнутый.

Такие слова о ясновидящем обычно заставляли Хисуи слегка паниковать.

– Как тебя забросило в его карету? – полюбопытствовал Ксенион.

– Ох, это длинная история, – устало протянула Игрейна Пятая.

– Если бы всё было просто, то я бы не спрашивал.

– Если найду время на подробный рассказ, то обязательно вызову тебя. А сейчас мне надо работать.

Игрейна Пятая спокойно вошла в дом.

– Ваше высочество принцесса Соно, – обратилась к Хисуи Гвендолин. – Могу ли я оставить вас на попечение дракона-ящера? Ксенион позвал меня именно для того, чтобы вы чувствовали себя в безопасности рядом с ним.

Хисуи нахмурилась, раздумывая.

– Да, – решила она, – но расскажите мне, как вас найти.

– Я покажу, как пройти к моей спальне, – кивнула Гвендолин.

– А потом проводи её в мою, – вставил Ксенион.

– Зачем? – с подозрением покосилась Хисуи на дракона.

– Ты там обычно спишь.

– Ах, это твоя спальня? – протянула принцесса. – Нищие живут богаче. Правду, выходит, говорят, что ты страшный скупердяй.

– Я не… скупердяй, – заметно расстроился Ксенион.

– Да неужели?.. – снова протянула Хисуи, но отвернулась и пошла с Гвендолин на поиски её комнаты.

– Вообще-то это правда, – шёпотом поведала Гвендолин. – На все просьбы он отвечает, что денег нет. А если нам нужно его внимание, то он отвечает то же самое, но оперируя уже тем, что он не может уделить нам время, поскольку слишком занят поиском денег.

– О, я так сочувствую. Глава клана ни в коем случае не должен быть жмотом.

– Главы кланов занимаются тем, что считают деньги, обеспечивают и защищают лидеров. Я думаю, что со своей задачей Ксенион более чем справляется. Если бы это было не так, Игрейна бы назначила главой Лиззи.

– Лиззи?

– Элизабет, герцогиню Бон, – поправилась Гвендолин. – Да, кстати, вечер с Ксенионом на крыше может оказаться одним из самых запоминающихся переживаний в этом мире. У драконов талант создавать приятную атмосферу. А наш дракон в этом просто неповторим.

– Ах, это сразу объясняет и количество его детей и то, почему мне было так приятно просыпаться в его нищенской комнатушке.

– Ксениона… нельзя ровнять с обычными разумными. Он…

– …Видит иначе. Да, я это знаю.

Гвендолин хотела сказать что-то ещё, но передумала и принялась рассказывать забавные истории, вычитанные из книг или подсмотренные в Кер Глассе.

В спальне уже ждал ужин, а на кровати лежали необыкновенно роскошные меха – длиннополая шуба с капюшоном. Всё коричневое до лёгкого зеленоватого оттенка.

Велика. Игрейна несколько крупнее, да. Наверняка это её шубка.

Когда Хисуи закончила с едой, в комнату вошёл Ксенион. На нём белые шёлковые шаровары и халат, полураспахнутый на смущающе голой груди. Никогда не думала, что мужчина может так смущать своей обнажённостью, даже если она так незначительна. Даже глаза деть некуда!

Но он принёс пояс толстой кожи, с которого свисало… десятка три пушистых хвостиков. Ухмыльнувшись, обернул вокруг талии Хисуи и застегнул. Она разглядела литые, но подозрительно исцарапанные металлические бляшки с гербами.

– Это же…

– Это гербы титульных земель Дан-на-Хэйвин. Пояс принадлежал одной из первых королев, Аогел Быстрой. Мы его реставрируем, поскольку это одна из обязательных регалий хол-принцессы Дан-на-Хэйвин. В путешествиях и походах на севере она носит его. Попу неплохо греет.

Перед глазами Хисуи предстал припорошенный снегом лес, по которому несётся сверкающая оружием и доспехами кавалькада женщин-воинов с королевой Аогел во главе. Красивые, сильные, гордые женщины, по справедливости правившие созданным когда-то государством и защитившие его ценой собственных жизней. Трудно поверить, что сохранилось что-то с тех времён.

– Для меня это честь, Ксенион… Но… а… тебя за это не…

– Ничего не случится, – уверенно ответил Ксенион и быстро закутал Хисуи в шубку. – Идём?

Скат крыши показался совсем не крутым, а высота не такой страшной. Ксенион всё время крепко держал её за руку, но свет заходящего солнца ослеплял Хисуи, и она шла очень-очень осторожно. Все три шага от двери к расстеленной иссиня-чёрной шкуре. Усевшись на неё и погрузив пальцы в ещё тёплую черноту, она подняла шокированные глаза на Ксениона:

– Тар?! Это ведь тар, да?

– Да, – ответил Ксенион, не глядя на неё. Его внимание ненадолго захватил вид города с потемневшими улицами и проулками и рассеянный туман, надвигающийся с озера.

– Откуда здесь тар?

– Вообще-то это фамильный зверь клана, – очнулся от созерцания Ксенион. – Мы переправили таров с Клервинда и планируем разместить на всех планетах империи. Пока только в закрытых заповедниках – уж очень они большие и опасные.

– Подкармливаете?

– Конечно! Иначе они уничтожат сотни видов животных на новых планетах. Ну и… один оголодавший тар может пожрать детей двух домов прежде, чем кто-нибудь отыщет огнестрельное крупного калибра. Это в том случае, если такое оружие найдётся. В противном случае обречено обычно до половины поселения.

Хисуи слегка затошнило. Самые старые клервиндские сказки пугали только двумя ужасными существами, и это были перевёртыши, которых хотя бы изредка можно было умилостивить подарками, песнями и танцами, и огромные массивные хищники северных лесов – тары, с которыми договориться не мог никто.

– Клану Дан-на-Хэйвин досталось всё самое непростое, – отметила Хисуи. – Тары в лесах, драконы на крышах и кровопийцы-эскорты в колыбелях…

– И все принцы-перевёртыши, – слегка улыбнувшись, добавил Ксенион. Бросил взгляд в сторону верхнего дворца принца Классика. – Есть ещё одеяла. Они лежат возле камина. Если хочешь – принесу.

– Принеси, – сказала принцесса Соно. – Вреда не будет.

Воздух же будто поледенел с тех пор, как они путешествовали по городу в экипаже.

И пока Хисуи сидела одна и смотрела на засверкавшие от оранжево-розовых лучей крыши города, в воздухе закружилась снежная пыль. Наслаждаясь зрелищем, она впервые за долгое время ощутила в себе абсолютное спокойствие и даже не заметила, как Ксенион вернулся. Он укутал её одеялами, вручил поданную кем-то из-за двери чашку с горячим шоколадом и сел на самый край крыши, прислонившись к стене. Выгляни кто-нибудь сюда – его не будет видно.

Ксенион не был похож на злодея, потирающего руки перед расправой над жертвой. Он выглядел уставшим и сел так, будто наконец-то собирается отдохнуть.

Безлунное небо возле наполовину осевшего за горизонт солнца приобрело ярко-розовый цвет. Люди внизу шли по своим делам, не поднимая глаз, и скрывались в сгущающемся тумане. Её никто не видел.

– И тебе не холодно? – не выдержала Хисуи, когда откуда-то прилетевший ветер прогнал снежную пыль, слегка разметал туман и погладил щёки принцессы её же волосами, взметнувшимися кверху.

– Наверное, – подумав, ответил Ксенион. – Но моему телу нравится холод. В нём странная пустота. Вроде той, которой наслаждаются потерявшие волю драконы.

– Почему ты считаешь, что они наслаждаются своим состоянием? – быстро спросила Хисуи.

– А почему ты думаешь, что им плохо?

– Не знаю. Потеря свободы воли мучительна и страшно раздражает. Это в том случае, если их состояние отличается от смерти. А… меня бы переполнял гнев, а не удовольствие, если бы я вообще как-то осознавала происходящее и причину этого, – слегка покривила душой она. Сейчас в ней не было гнева. Но должен был быть, она это знала. Она потеряла много лунных периодов своей жизни. И теперь узнавала заново всё, чему уже стала свидетелем в своём безвольном состоянии.

– Прости, – извинился Ксенион. – Но я не мог думать ни о чём другом, кроме тебя.

– Постой, – подняла руку Хисуи. – Ты говорил или мне это показалось, но я уверена, что своими ушами слышала что-то о том, что драконы умеют управлять чувствами.

– Всё так и было, – отстранённо согласился Ксенион, – но только до тех пор, пока я не увидел в Сапфире, что он собирается меня убить. А поскольку он не только ясновидящий, но и древнейший, обладающий мощной магией, шансов на выживание у меня катастрофически мало. Я бы даже сказал, что их нет. Что скажешь? Мог я внезапно захотеть видеть тебя каждый день, полагая, что этот день, возможно, станет последним?

Ксенион весь порозовел от лучей солнца. Скаты крыш красиво засияли, и Хисуи долго смотрела на них, прислушиваясь к себе. Нет, атмосфера вовсе не приятная. Она тягостная.

– Ты разговаривал с Сапфиром? – снова повернулась Хисуи к дракону.

– Нет. Но я вижу, что он планирует убить меня на глазах у всей империи. Причём не замышляет никаких интриг, чтобы выставить меня страшным злодеем. Убьёт просто так, без особого повода.

– Может, он предвидит, что ты сделаешь нечто ужасное?

– Например, сделаю тебе двойню? Только это ужасное я ещё не сделал. Но, уверен, что этого не будет. Дети сами по себе не противны, но мои дети – это всегда приговор.

– Чудесно, что ты так говоришь, – с некоторым облегчением сказала Хисуи. – Но Игрейна… она знает? О предполагаемых планах Сапфира?

– Конечно же, я предупредил её.

– То есть ты настолько уверен в том, что это случится?

– Более чем.

– Тогда… Что же… А спрятаться на Циннии? Вторая планета огромна. Там можно найти много удивительного. Одни только тёмные леса чего стоят!..

– Не выйдет. Рашингава убьёт меня. По условиям нашего контракта я должен оставаться на Пенрине и…

– У тебя есть контракт с Рашингавой? Я слышала, что у вас двоих не может быть контрактов!

– Я слёзно умолял, и он пошёл навстречу.

– Какая-то химия?

– Нет. Смотри, – Ксенион показал на вновь возникший туман. Ещё долю свечи тому назад его сдуло ветром, а теперь он напоминал плотную грозовую, но очень белую, лишь слегка подсвеченную розовым тучу, надвигающуюся на город с озера и поглощавшую Ньон вместе с жителями и высокими башнями Цитадели.

– Никогда такого не видела, – прошептала Хисуи. Ксенион тоже смотрел на эту тучу. Он улыбался без тени грусти. Ему тоже нравилось смотреть на то, как прогорают последние свечи, отведённые лету.

Похожая на столб недвижного пара, белая громадина плыла, однако, довольно резво.

– Это настоящее? – вырвалось у Хисуи. – Это не его высочество Росслей вызвал?

– Настоящее, – Ксенион наслаждался зрелищем.

– Когда она дойдёт до нас, мы увидим друг друга?

– Подождём и узнаем.

Хисуи старательно разглядывала явление – всё в любой момент могло рассеять порывами ветра. Но воздух был тих, и туча подошла к Кер Глассу, клубясь так, словно кипит туманом. Постепенно всё стало нечётким, но в какой-то момент Хисуи успела увидеть, как красиво багряные лучи расцвечивают мельчайшие капельки водяной пыли. Уже через мгновение её окружило белизной. Город на юге ещё некоторое время было видно, но он уже бледнел, и Хисуи повернулась к Ксениону, чтобы узнать, будет ли его видно. Успела увидеть его пристальный взгляд и дракон полностью исчез. А ведь был всего в двух-трёх шагах!.. Это было бы похоже на пугающий сон, если бы не восторженное восхищение увиденным.

– Ты здесь? – спросила она.

– Конечно, – с явной усмешкой в голосе ответил Ксенион.

– Это было… незабываемо. Наверное. То есть я надеюсь, что никогда не забуду это. Но в тумане… тепло, ты заметил?

– Заметил. Туман рассеется, Хисуи. И снова станет холоднее. А потом снова по кругу. Ночью наблюдать это ещё интереснее. Но я не советую делать это без меня.

– А ты… сейчас уходишь?

– Я… скоро начну дремать.

– Зачем же ты делаешь это?! Замёрзнешь насмерть, идиот!..

– Мы летаем в небе, извиняюсь, одетые только в чешую. А там холодно. Очень. Ты думаешь, что я могу замёрзнуть насмерть вот прямо этой ночью?

– Не можешь?

– Нет.

– А если свалишься вниз?

– Однажды я сидел здесь, свесив ноги, – кратко рассмеявшись, заговорил Ксенион, – и тут какой-то мужик начал кричать мне снизу, чтобы я боролся за жизнь, кричать, как она чудесна. Я с ним спорил, понимаешь, потому что не вижу особой ценности жизни с рождения. Но он настаивал. Я всё же понял, чего он от меня хотел. Он думал, что я собираюсь спрыгнуть, чтобы покончить с жизнью. Он думал, что я фит. Наверное, из-за нестандартного оттенка волос. Я спрыгнул и остался цел. Мужик слегка поседел. Потом мы пили шоколад в кафе неподалёку и продолжали разговор. В целом, он меня убедил. Представляешь? Меня! Отличный парень. Звать его Юрием, кажется. Тоже наш, с Севера, принадлежит союзу кланов, потерявших титульную землю в неразберихе войны. Ровесник императора.

– Какое необычное имя, – стараясь справиться со смехом, выдавила Хисуи. Опять это слишком живое воображение представило коротенькую историю Ксениона в самых ярких красках!

– Твоё имя тоже необычное. И всё-таки… ты уверена, что всё будет хорошо? Или ты о себе не подумала?

– Это ты о чём сейчас?

– Дойдёшь до двери и не сорвёшься вниз, например. Или побоишься высоты?

– Даже в таком тумане смогу. И высоты я больше не боюсь. Мои апартаменты находятся на верхних этажах башни Соно-контроль. А там очень высоко. Люди оттуда кажутся точками.

Ксенион не ответил, не вздохнул и не пошевелился. Хисуи подумала, что он задремал. Она не стала ничего говорить. Немного подождёт, и, если туман не сойдёт сам, будет пробираться к выходу.

Очень скоро, слева от предполагаемого местонахождения дракона словно раздвинулись большие белые шторы, и показалось потемневшее от сумерек небо на востоке. Хисуи от неожиданности глотнула морозного ветра, подувшего ей прямо в лицо. Туман гигантским облаком ушёл на юго-запад, к деловому центру, где и возвышалась, одна из многих, башня Соно-контроль.

Ксенион смотрел прямо на Хисуи.

Почти над его головой вверх взметнулся ярко-жёлтый метеор. Затем ещё один. Они одинаково вспыхнули зелёным, и, поменяв путь, стремительно нырнули под линию горизонта.

– Это что это? Вспыхнуло зелёным?

– Зелёным? Это смена космофлота.

– Но Альвен-Порт на юге, а это было вон там – Хисуи показала выше головы Ксениона,

– Значит, не смена. Если была ярко-жёлтая линия, то это – их грузовой транспорт. Поставки горючего, деталей или материалов. Стартовали с космодрома Рашингавы.

– Разве его корабли взлетают оттуда?

– Чаще всего.

– Но почему тогда я слышала?..

– У него договорённость с фитскими принцессами. Его корабли могут стартовать и с Альвен-Порта, а фитские – с его личного.

– О. Рашингава такой… как это сказать… вездесущий стал. Казалось бы, покинул планету, но его присутствие здесь очень хорошо ощущается.

– Это не присутствие его ты ощущаешь… но я понял тебя. Это его стандартная стратегия, – более расслабленно, чем обычно, отозвался Ксенион, – связать как можно больше разумных контрактами, чтобы получить способ воздействовать на этих несчастных, попутно узнавая их.

– Как это?

– К примеру, есть, скажем, Игрейна. Рашингава поставляет ей эликсирчики, спасающие от определённого рода болей. И однажды Рашингава говорит ей: "Насыпь-ка ты, Игрейна, Ксениону отравы в кофе. Не сделаешь, так я с тебя взыщу за эликсирчики полную цену. До сих пор-то всё покупала со скидкой". Я называю это "скидкой кажущейся лояльности Рашингавы". Предпочитаю не иметь с ним дел ещё и из-за этого.

– Но так…

– Это кажется ерундой, да? Но он именно таким образом узнает, насколько я дорог Игрейне. Рашингава получает информацию и не только. Я раскошеливаюсь, чтобы заплатить по внезапно образовавшемуся долгу Игрейны, а Рашингава всё продолжает елозить моей мордой по жидкой грязи. Он заявляет, что снабжение прекратит вовсе и аналога его товару Игрейне не найти. Она набирается мужества изменить свою жизнь, чтобы сохранить мою, но вдруг выясняется, что в одном из эликсирчиков уже был медленный яд и без антидота Игрейна умрёт мучительной смертью. Естественно, лекарство она получит, только вылив мне в кофе новый яд.

– Блеф. Я называю это "Обыкновенным словопусканием принцев". Рашингава не травил Игрейну.

Ксенион странно посмотрел:

– Я вроде сказал "к примеру".

– Но что-то мне подсказало, что не к примеру.

– Моё слишком эмоциональное отношение, наверное. Ничего подобного на самом деле не было.

– Было, – вдруг отчётливо поняла Хисуи. Враньё Ксениона, приятное как музыка, она ощутила всей кожей. Довольно редко такое случалось с ней, ведь она совсем не разбиралась в людях. Фиты и крылатые всё ещё иногда удивляли, ну а перевёртыши (за исключением подруг) оставались крайне загадочными существами. – И как вы оба выжили?

– Это был не яд, а что-то другое, – перестал отнекиваться Ксенион. – Антидот Игрейне он якобы прислал, но по её состоянию я понял, что то, что мы с ней выпили, не было ядом. Это было что-то совершенно новое. По моим ощущениям я не ослаб, но стал для Рашингавы более лёгкой мишенью, и последний удар всё ещё за ним.

– Зачем всё так усложнять?

– Он – учёный прежде всего. Его амбиции лежат в научной сфере, а я мало понимаю эти его дела. Так что… откуда мне знать?..

Ксенион медленно опустил ресницы, и его лицо приняло несколько скорбное выражение. Но вряд ли это было связано с тем, о чём дракон говорил. Он далеко не из тех, кто будет сожалеть о своём незнании чего-либо. Скорее он думал о свой смерти и той жизни, которую вели сейчас другие драконы.

– Ничего удивительного в том, что кто только не подумывает убить тебя, Ксенион, – не сдержалась Хисуи. – Ты досадил очень многим.

– Я уже сплю, – самым вредным тоном сказал дракон, поморщившись и поджав губы, но глаз так и не открыв.

– Конечно, никому бы не хотелось такое услышать, – протянула, после вздоха, Хисуи. – Но надо жить так, чтобы никто даже не подумал сказать тебе такое.

– Ошибаешься, – едко произнёс Ксенион, широко распахнув глаза, – живи ты хоть как святой, но рано или поздно найдётся тот, кто расскажет всем, что знает от твоей любовницы, что ты держишь в подвале троих нищих, которых заставляешь заниматься сексом друг с другом и мёртвой лошадью.

– У тебя больная фантазия, – скривилась Хисуи.

– Я пример привёл.

– Больная, – настаивала она.

– Не переводи тему.

– Больная, – противно повторяла Хисуи.

– Но ты поняла, что я имел в виду, правда же?

– Да, но твоя больная фантазия впечатлила меня больше.

– Именно этого я и не понимаю в человеческой природе. Почему вам так важно усмотреть и указать на неправильность окружающих, чтобы возвысится в собственных и чужих глазах? Почему так важно хоть в чём-то быть лучше или хотя бы не хуже? Вы сами, люди, почему не считаете зависимость от оценки чем-то более унизительным, чем банальность ваших мыслей, действий и жизней?

– Банальность жизней?! – вспыхнув, переспросила Хисуи. – Банальность моей жизни?.. – вскричала она, вскакивая. Глаза Ксениона вдруг стали очень большими и настороженными, а Хисуи повело в сторону улицы, и, взмахнув руками, принцесса сделала шаг нечаянно подогнувшейся ногой. Полетела вниз и зажмурилась. Но вместо страшного удара о брусчатку внизу ощутила крепкую хватку на талии, и прежде, чем открыла глаза, оказалась поставленной обратно на крышу. Взволнованное лицо спасителя-Ксениона теперь показалось ей чертовски красивым, просто совершенным.

А потом Ксенион выдохнул, тихонько ругнувшись, мило улыбнулся, да и предложил ей убраться с крыши навсегда. За руку завёл в спальню и не сильно, но выразительно хлопнул дверью.

Хисуи немного выждала и сбежала из спальни. Ноги понесли её к выходу. Что бы там ни говорил Ксенион, что бы и как бы ни чувствовал, а дракон-ящер, ожидающий смерти, вполне может захотеть в последний раз заняться сексом с человеческой женщиной. Теперь, после чуть не случившегося падения с крыши, она внезапно остро прониклась жаждой жить.

И почему драконов волнуют именно человеческие женщины, интересно?

К тому же он спас ей жизнь в очередной раз. Сапфир ей говорил, что они живут не в том мире, где платят за спасение, но дракон может видеть всё несколько иначе.

На пути Хисуи встал дворецкий дома, Эйверин. Высокий, поджарый, крайне уверенный в себе человек с ледяным взглядом тёмно-карих глаз, иногда он всем своим видом наталкивал на мысль о том, что ему тут не место.

– Могу я помочь вам? – глубоким голосом спросил он.

– Я бы хотела выбраться отсюда.

К её большому удивлению, человек-дворецкий покачал головой:

– Его благородие велел проследить, чтобы вы оставались в доме до самого завтрака. Я могу проводить вас в большую гостиную, чтобы вы могли обговорить положение с экс-принцессой Дан-на-Хэйвин и другими членами клана.

– Нет, не надо… – пролепетала Хисуи, но Эйверин поразительно властно взял её за локоть и протащил, а, судя по ощущениям, почти пронёс в обещанное место. Хисуи пришлось приложить усилие, чтобы успокоится.

– Почему мне кажется, что часть эскортов своим появлением отчасти обязана Эйверину? – спросила принцесса Соно у женщин Дан-на-Хэйвин, когда предстала перед ними, а они поднялись со своих мест, чтобы приветствовать её как советницу императора.

– Эйверин, как не стыдно слушаться Ксениона? – покачала головой экс-принцесса Бранвин, оторвавшись от своей вышивки.

– В этом доме платит мне только герцог Кэтслей, – взглянув на экс-принцессу немного высокомерно, заявил Эйверин.

– Какой ты меркантильный, – промурлыкала маркиза Аршиньяк, перестав отбирать у крошечного мальчика свою подвеску, которую он, сидя у неё на коленях, пытался засунуть себе в рот.

– Платит Ксенион, но именно я делаю так, чтобы на эти деньги вы могли хоть что-то купить, – гневно выпалила Хисуи, обернувшись к дворецкому. – А вы что же, забавляетесь? – процедила принцесса для Аршиньяк. Маркиза была известной насмешницей и язвой, но редко появлялась в обществе, так что никто ещё не мог похвастаться тем, что сумел отразить её выпады в тот же миг.

– Простите, – став серьёзней извинилась маркиза и снова сосредоточилась на сорванце.

– Я хочу уйти отсюда, – глубоко вдохнув, громко заявила Хисуи.

– Но вы обещали остаться на ночь, – спокойно возразил Эйверин. – Его благородие сказал, что тому есть свидетели.

– И чего вы боитесь? – подняла голову Аршиньяк. – На ночь оставаться здесь менее опасно, чем на день. Учитывая запросы Ксениона.

– Что вы имеете в виду? Почему?

– Он же выкрал хвостики Аогел для того, чтобы вы могли посидеть с ним на крыше, правильно?

– Да. Как это связано с моей безопасностью?

– Он слишком замёрз к этому времени, чтобы начать приставать к вам, принцесса Соно.

– Он всё ещё там, на крыше?

– Возможно.

– А кто у нас сегодня дежурная по дракону? – огляделась Бранвин. Никто не отозвался. – Посидите немного рядом, – экс-лидер клана похлопала по подушке на соседнем кресле. Хисуи нерешительно села и огляделась. Половина женщин клана была ей незнакома. Игрейны не было. На всю огромную гостиную горело только две лампы под абажурами, и вокруг них сгрудились дамы, которые читали, рисовали или вышивали как Бранвин. Но огромный камин приятно потрескивал и исходил слабым, вкусно пахнущим дымком, деревянные панели, которыми были обиты стены, придавали необычный уют комнате. Хисуи, как и многие другие подданные империи, вспоминая о Дан-на-Хэйвинах, имела в голове образ женщин воинственных и свободных от довлеющего груза морали. И этот спокойный домашний вечер казался ей неправдоподобной постановкой. Но ещё все знали, что клан Дан-на-Хэйвин живёт по очень строгим правилам, преуменьшающим значимость их нужды в деньгах. Но именно здесь и сейчас Хисуи осознала, насколько сильно женщины, которым принадлежит целый домен, а это средних размеров страна прошлого, стеснены в средствах: виконтесса Хансбор штопает уже как минимум один раз чиненые чулки, а герцогиня Элмайр, красавица Диана, когда-то бывшая любовницей Сапфира, своими красивыми руками возвращает оторванное кружево подолу. Кто-то вслух мечтает хоть когда-нибудь отведать пирожных из новой кондитерской на 4-ой Короткой улице. А кто-то сожалеет о том, что пришлось продать новорожденного жеребца.

Итак, Ксенион, на памяти Хисуи ни разу не упустивший возможность урвать деньжат, втридорога платит дворецкому, чтобы тот не выпускал из дома его жертв, но женщины дома живут крайне экономно.

Хисуи почти не моргала и совсем не слушала болтовню Бранвин. Это была добрая женщина, которая не дала бы Хисуи в обиду. Но, кажется, сама нуждается в том, чтобы её не давали в обиду. Все здесь находятся в том же положении, что и Хисуи. Только вот её проблема – это немного секса, постепенное ослабевание в течение нескольких лунных периодов и смерть в мучениях, а проблема клана Дан-на-Хэйвин в том, что их глава на протяжении десятков лет унижает их и держит в постоянном напряжении, прикрываясь нехваткой денег. Но это же не правда!.. У Дан-на-Хэйвин достаточно денег!..

Соно-контроль был создан для того, чтобы поддерживать экономику империи в стабильном состоянии. Хисуи и её подчинённые точно знали, как сделать так, чтобы, несмотря ни на что, каждый подданный Бесцейна мог получить вдоволь еды, чтобы одежда была дешёвой, а простейшие жилищные условия имелись у каждой семьи. Система, над которой продолжала работать Хисуи Соно, легко справлялась с неурожаями и затяжными защитами империи, выдержала переселение на планету с иной экосистемой, не деформировалась от недавно начавшейся колонизации соседней планеты, и, главное, практически не меняла соотношение цен и оплаты труда. Не без помощи фитов и клана Росслеев, конечно. И если уж Хисуи точно не знала, сколько денег приносит земля домена Дан-на-Хэйвинов, то примерные расчёты говорили ей: вполне достаточно для роскоши. Но если кто и выглядел здесь роскошно, то это Игрейна, две её старшие дочери-наследницы и Ксенион. Все остальные умудрялись выглядеть элегантно и скромно как Аршиньяк, красиво и ярко, но слегка старомодно как Хансбор или просто бесцветно как Бранвин.

Но, может быть, Ксенион не такая уж сволочь? Может, дело просто в том, что он дракон, а драконы – совсем другие?

Что-то не так. Это Эйверин всё ещё стоит у дверей.

– Я останусь в Кер Глассе, Эйверин, будьте спокойны, – сказала Хисуи дворецкому дома. Но тот, поклонившись, не сдвинулся с места.

– Похоже, нужно приплатить, чтобы он ушёл, – это Аршиньяк поймала удивлённый взгляд Хисуи, но по насмешке в её глазах и губах принцесса поняла, что маркиза опять шутит.