Читать книгу Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева - Страница 3

«…Авангард демонстрации остановился у магазина «Богатырь»: впереди Смоленская площадь, полностью окруженная щитами и касками. Садовое кольцо в районе углового гастронома на Арбате было перекрыто двумя рядами щитов, за ними техника, несколько брандспойтов. Плотный ряд щитов у Киевского моста и на Арбате. Площадь перед МИДом безлюдна, а напротив, в маленьком скверике, люди, среди которых иностранцы, журналисты с камерами.

Авангард демонстрации построился во всю ширину Садового кольца, ожидая, пока подтянутся основные силы. Со стороны касок кричали в мегафон: «Разойдитесь!» – и сразу после этого началась пальба. Послышались автоматные очереди и одиночные выстрелы. Стреляли и по скверику, куда забегали демонстранты. Площадь окутало газом. Грузовик со стягом, набирая скорость, понесся на щиты, за ним бежали люди. Не доезжая до щитов метров пятьдесят, он вдруг резко развернулся и скрылся за бегущими на щиты людьми. Струя воды хлестала по демонстрантам, в ответ – летели камни…

Существенно потрепанный ОМОН – без щитов, касок и дубинок – пытался спрятаться в автобусах, за машинами, прорваться к своим. На крыше одного грузовика стоял подбитый омоновец – вместо лица сплошная кровавая маска и затравленные глаза.

Демонстранты в рукопашном бою отбили у ОМОНа несколько автоматов. Один из вооруженных, стоя на подножке, вытаскивал водителя из кабины милицейского грузовика…»

Из справки ГУКВВ МВД РФ:

«15.20. Колонна резерва (80 человек), двигающаяся от улицы Баррикадная, 4, остановлена бесчинствующей толпой перед Смоленской площадью.

15.25. Резерв (80 военнослужащих) выставил цепь совместно с работниками милиции на Смоленской площади. Резерв (150 военнослужащих) оттеснен к зданию мэрии. У войскового наряда (100 военнослужащих) отняты ПР-73, щиты. Наряд смят.

15.31. К зданию мэрии прибыл вооруженный резерв на четырех БТРах, по пять человек в каждом.

Толпа демонстрантов следовала по набережной к Белому дому и к 15.30 ворвалась в Большой Девятинский переулок…»

«…На Новом Арбате авангард восставшей толпы буквально наступал на пятки удирающим со всех ног милиционерам. Демонстранты уже не встречали сопротивления.

У Калининского моста опять по всему периметру стоял ОМОН, основная масса отступивших забилась под пандус мэрии, на пандусе стояли омоновцы, вооруженные автоматами. Калининский мост и Краснопресненская набережная закрыты щитами, слева на набережной скопилось огромное количество военных, а впереди – колючая проволока, поливальные машины, а сразу за ними опять каски и щиты.

Грузовик со стягом перегнал демонстрантов и стал долбить поливалки с левой части заслона. Как только первые демонстранты перелезли через колючую проволоку и через поливальные машины, оцепление солдат стало разбегаться в разные стороны.

В это время началась стрельба из автоматического оружия на поражение. Но демонстрантам практически в упор в спину стреляли короткими очередями из автоматов. Из здания мэрии застучал длинными очередями пулемет. Люди падали, пытаясь вжаться в асфальт, укрыться на газоне, бежали к парапету. Некоторые лежали на асфальте в неестественных позах в нескольких шагах от спасительного бортика, ни один не шевелился, хотя о них спотыкались бегущие в укрытие люди…»

www.rus-sky.ru/ Хроника октябрьских событий 1993 года

В квартире Дмитрия Загудаева было тепло и покойно. Во всем чувствовался достаток. Жена Дмитрия, Елена, удачно переквалифицировалась из инженера в бухгалтера, закончив краткосрочные курсы. Теперь она работала сразу в двух малых предприятиях, занимающихся неясной «посредухой». А Дмитрий по-прежнему преподавал в институте историю, хотя за это уже почти ничего не платили. Кому сейчас нужна история?!

Был тихий вечер, Дмитрий с Еленой на кухне ужинали – ели «деликатесные немецкие колбаски» и копченые, тоже деликатесные, сосиски под пиво «Туборг». В углу работал телевизор. Показывали современный фильм о сталинском беспределе. Оборки светлых занавесок уютно ниспадали, мягко ложась на корпус телевизора и подоконник.

В соседней комнате их семилетняя дочь Светлана играла в развивающую телевизионную приставку «Денди». Оттуда летело электронное бульканье и жужжание.

Дмитрий отпил пива, закурил сигарету «Магна» и тяжело вздохнул. Его раздражали эти резкие искусственные звуки, ему не нравилось, что дочь играет в «Денди», ему было неприятно, какой стала в последнее время Елена – современной, вызывающе коротко стриженной, даже эффектной, но при этом выхолощенной и чужой. Они быстро отдалялись друг от друга. Но больше всего его нервировало то, что живут они теперь на ее, Еленины, деньги. И живут неплохо.

Его до головокружения сильно волновали рассказы о том, как находчивые люди нынче делают бешеные деньги из воздуха! О таких лихих умельцах Дмитрий каждый день теперь наслушивался от жены. Да и не только от жены… О них было слышно повсюду. Невзрачные серые личности в сереньких костюмах с печатями предприятий стали героями новой эпохи. Его бывший школьный приятель Саня Говоров с компанией открыли ночной кабак «Для своих». Как же все поначалу ужасались!.. Мол, к вам будут ходить одни рэкетиры, начнутся разборки со стрельбой! Вас закроют и всех посадят… Но оказалось ничего. Теперь Саня раскатывает по городу в шикарном «джип-гранд-чероки».

Были идеи и у Дмитрия. Ему хотелось организовать что-нибудь красивое, например «Салон элитного батика». Батик – ручная роспись по шелку, рисунок на ткань наносится тонким слоем воска. Это могут быть и живописные картины, и панно, ширмы, роскошные женские платья и платки, галстуки и шарфы. Даже джинсы и кожу расписывают в технике батика.

Себя Дмитрий представлял покачивающимся в кресле-качалке с хорошей сигарой… Вот звякает колокольчик – в салон заходят прилично одетые покупатели. Картинка! Все дорого и изящно.

Он специально ездил на Измайловский вернисаж и договорился с одной художницей по батику, которая выставляла там свои работы. Художница неподдельно обрадовалась и с жаром обещала даже бесплатно оформить интерьер будущего салона. Но как-то ни сама эта художница, ни ее работы Дмитрию не приглянулись. А других художников на вернисаже не оказалось.

Идея заглохла. Но была и другая, совместная с его бывшим однокурсником – открыть небольшое казино с настоящей рулеткой. Дело казалось беспроигрышным. Основательно побегав по старой Москве и построив из себя солидных людей, они наконец подыскали для будущего заведения симпатичный подвальчик – две комнаты сантехников и кладовка, в которой дворники хранили свой инвентарь. Договорились уже с дизайнером и бригадой рабочих о недорогой, но эффектной отделке помещения – казино и уютного бара одновременно в стиле американских вестернов. Сколько было при этом шуму и споров за каждый еще не оформленный метр!.. Себя Дмитрий видел в строгом, но безумно шикарном, возможно от Армани, костюме в дальней комнате (бывшей дворницкой кладовке) с толстой гаваной во рту, небрежно считающим пачки купюр, иногда благосклонно выходящим к счастливым, благодарным посетителям… К нему со всех ног кидается официант. Дмитрий походя, не глядя, берет у него с подноса стакан виски и присаживается так, для куража, сыграть. И обязательно выигрывает. Ему бешено везет…

И тут выяснилось, что для настоящего казино нужны рулеточные барабаны немецкого производства – в России их делать не умеют. А выписать барабаны из Германии (оказалось, что их нужно не меньше трех), естественно, не было денег.

Дмитрий затушил окурок и искоса взглянул на жену. Она внимательно смотрела в экран, элегантно двумя пальчиками, большим и средним, держа тонкую длинную сосиску, а мизинчик – на отлете, и понемногу с аппетитом откусывая от нее. И этот жест с мизинчиком, и это откусывание было в ней новое, чуждое. «Да… – нехорошо перевел дух Дмитрий, – Елена изменилась до неузнаваемости! Стала совершенно другим человеком».

Кончился фильм. Прибежала дочь, стала ластиться к матери. Как же они похожи! Ей только семь лет, а все манеры она уже переняла от Елены. Маленькая женщинка! Даже ужимки и мимика матери! Зато ничего нет от него, Дмитрия Загудаева.

Дмитрий имел характерную внешность: волосы черные как смоль, кудрявые и густые, не продерешь, орлиный нос и кожа немного смуглая. В школе его дразнили цыганом.

Свою родословную Дмитрий вел от курских мещан Загудаевых, людей, говорят, крутых и своевольных, вошедших в городские летописи своим озорством и даже буйством, по пьяной лавочке конечно.

У Дмитрия где-то валялась небольшая плотная фотокарточка. На ней мрачно застыли пятеро братьев в черных фуражках, сапогах гармоникой. У одного, в центре, из нагрудного кармана пиджака торчит громадный пион. Перед братьями на дощатом полу стоит пузатый самовар в окружении пустых чашек на блюдцах.

На обороте фотокарточки сделана размашистая приписка: «На вечную память от Елисея».

Внешне Дмитрий был как один из братьев, но вот характером не вышел. Хотя времена не те, негде развернуться…

Поставили чайник. Он мирно запел. А на экране неожиданно появилось примелькавшееся за последние месяцы лицо Егора Гайдара. На лбу у него мелко дрожали бисеринки испарины. Глаза тревожно метались по сторонам. Гайдар что-то говорил, но за милым воркованием домочадцев Дмитрий не мог ничего расслышать. Было только очевидно, что экс-премьер крайне взволнован.

– …Сейчас дяденька закончит… – щебетали Елена с дочерью, – и мы мультики будем смотреть…

– Да тихо вы! – досадливо прикрикнул Дмитрий. – Случилось что-то!

На него не обратили внимания.

– Вечно у нас чего-нибудь случается, – парировала Елена. – Мультики… А потом спать ляжем. Ляжем спать?!

Дмитрий порывисто навалился на стол, вслушиваясь.

«…Демократия в опасности… Отстоим вместе завоевания демократии… Или вернемся в светлое коммунистическое прошлое…» – Дмитрий понимал лишь отдельные фразы.

– …Съешь колбаски. Будешь колбаску?..

«…Всем, кому дорого… сбор у здания Моссовета на Тверской площади…»

– …А сосисочку?..

«…Возможно, ваше присутствие будет решающим… Отстоим вместе!..»

– Ясно! – Дмитрий зло хлопнул ладонью по столу. – Опять совок грядет!

– Еще не хватало! – откликнулась Елена.

– Хватит! Пожили в Совдепии! – Дмитрий поднялся.

– Ты уходишь?! – Елена тревожно посмотрела на Дмитрия.

– Да! – коротко ответил он, выходя в прихожую.

Елена покачала головой:

– Береги себя, Димочка! Мы будем тебя очень ждать…

Елена побежала в прихожую, хотела поцеловать мужа, но там уже хлопнула дверь.

От Сухаревской до здания Моссовета было недалеко, особенно если идти переулками.

Дмитрий переулками и двинулся. Кругом было странно безлюдно, ни одной живой души, только где-то далеко изредка грохотало, точно там бросали громадные доски. И небо на западе горело бледно-розовым светом.

Дмитрий свернул на Неглинную. Она тоже была пуста, лишь вдали у перекрестка маячили две темные фигуры. Дмитрию стало казаться, что и у Моссовета никого нет. Он будет один.

Дмитрий пересек Пушкинскую улицу и стал подниматься к Тверской площади. И тут он наконец увидел людей. Вся площадь вокруг памятника Юрию Долгорукому была запружена народом.

Он облегченно вздохнул, что не одинок, и стал пробиваться в центр толпы, откуда что-то отрывисто выкрикивали.