Читать книгу Каструм-Альбум - Анастасия Стрельцова - Страница 5

1296 год.

1

Аликанте. Сколько ты повидал и еще узришь. Несокрушим Бенакан. Теперь гора, на которой возвышается замок, называется Бенакантиль.

Прошли уже те времена, когда Альфонсо X Мудрый, король Кастилии и Леона, 4 декабря 1248 года освободил крепость от мусульман, погнал живших больше пятисот лет мавров к чуждым им берегам. А крепость получила название Святая Варвара, или Санта-Барбара, поскольку освобождение совпало с днем чествования этой любимой католической святой.

На месте сада Хакима вырос трехэтажный дом, ставший гостевым для знатных персон, и напротив возвысился храм Святого Николая, покровителя Аликанте. На первом этаже гостевого дома, или, как называли его местные, фонда, разместилась неприметная таверна с самым лучшим аликантино. Крепкое вино давала старая добрая лоза, прочно вросшая в стены дома, раскинувшись во внутреннем дворике. Давняя подружка Хакима. Не то чтобы он смирился с судьбой застывшего во времени наблюдателя, но он не знал точно, сколько ждать следующей встречи. В углу таверны стоял низкий арабский столик из красного дерева. Он не первое столетие верно служил своему хозяину. Хаким мог бросить на стол верблюжье покрывало, что привез ему один моряк из Марракеша, и спать, как на самой удобной кровати.

У высоких столов в таверне вместо стульев стояли винные бочки, и только у стены возвышался резной стул, случайно попавший к Хакиму. На нем никто никогда не сидел. Люди, заходившие в таверну, не желали восседать на чопорном троне. Добрая беседа и чарка вина – что еще нужно человеку в конце рабочего дня! Постояльцы не заглядывали в таверну, что, на первый взгляд, может показаться странным, но для Аликанте ничуть не удивительно, ведь высокие чины и простые пираты, проститутки и благородные дамы, матросы, фермеры, чиновники, продавцы орчаты или хлеба – все смешались в ярком узоре этого города. Богатая усадьба могла соседствовать с бедной лачугой, а за добротной дверью шла едва держащаяся на своих петлях.

Пришел очередной средиземноморский день, разбудив Хакима первым резвым лучом, пробивающимся в небольшое пыльное оконце. Но привычного томно-ленивого утра не случилось. В таверну ввалилось несколько усталых солдат, охраняющих крепость. Сейчас, после того как их ночной дозор завершился, они, прежде чем отправиться спать, решили немного «позавтракать». Впрочем, Хаким легок на подъем. Ему не привыкать. Бойцы самого мэра города Николаса Переса – желанные гости.

Мужчины эмоционально обсуждали новость: Хайме II Арагонский направляется со своим войском прямо сюда и буквально через пару дней предстоит осада крепости. Решение мэр принял давно: город он не отдаст, но вот что делать с мирным населением?

Пока Хаким обслуживал компанию, в дверь робко вошла девушка. Хаким было подумал, что это дочь молочника принесла молоко. Она тихо огляделась вокруг, довольно кивнув, как бы подтверждая, что пришла по адресу, уверенно пересекла комнату и уселась на тот самый стул. Обычно люди его не замечали, а сам Хаким считал, что от него веет холодом, но девице явно было уютно на троне. Откинувшись прямой спиной на высокую резную спинку, она положила руки на подлокотники, скрестив кокетливо ноги.

Поставив последнюю чарку вина, Хаким подошел к девушке и отшатнулся. На него смотрели до боли знакомые глаза цвета теплой лазури. Екнуло внутри, ожил демон. Знать бы, где он прячется уже, схватив, бежал бы Хаким к жерлу вулкана, чтобы сжечь в адском огне проказника. Но где он? Кто же знает.

– Сеньорита, вы что-то хотели? – вежливо спросил Хаким.

– Доброго утра! Да, хотела. Но я не к вам пришла, а к нему! – И она небрежным кивком указала на воина, явно старшего по званию.

– А он об этом знает? – с легким налетом сарказма спросил Хаким и повернулся посмотреть на человека, о котором говорила девушка.

Несколько долгих секунд смотрел Хаким в глаза цвета надвигающегося серого шторма. Так вот, значит, как. Что в этот раз задумал хитрый бес?

Мария. Ее звали Мария. Изящная, словно молодая лань, она была дочерью местного кузнеца, первоклассного оружейника. Теперь Хаким вспомнил ее. Маленькой она вечно таскалась за старшими братьями и, бывало, лупила мальчишек не хуже самого отпетого хулигана. Сейчас она подросла, превратившись в привлекательную девушку, да только вот характер виден был за версту.

– Не знает, – ответила она и добавила: – Тем хуже для него.

Хаким примирительно поднял руки вверх и отступил, после чего Мария громко произнесла:

– Хуан! Тебя же зовут Хуан?

В наступившей тишине было слышно, как возится мышь за стеной.

Мужчины, облаченные в доспехи и при полном вооружении, косматые и невыспавшиеся, молча уставились на девушку.

Мария, ничуть не смущаясь, продолжила:

– Вы все знаете, что скоро будет битва! Я говорила с женщинами, мы все можем быть полезны. Но никто нас не хочет слышать! Если вы расскажете Николасу Пересу наш план, то он выслушает. А то меня… – неожиданно она смутилась.

– Выгнал веником со двора, – раздался дружный хохот.

– А даже если и так! Выслушайте.

– Похоже, что у нас нет выбора, – Хуан глядел на смелую пташку с интересом.

И чем больше он смотрел на нее, тем глубже становилось его дыхание.

– Всегда так женщины делали. Чтобы противник думал, что нас много. Волосы под подбородком завязывали и надевали одежду мужскую. Мы встанем на крепостные стены. А во время боя можем помогать. Я вот мечом обучена биться.

Дружный смех ей был ответом:

– Иди, дитя, не морочь нам головы, не будет битвы. Мы ожидаем долгих переговоров.

– Посмотрим, – огорченно ответила Мария и вышла из таверны.

После ее ухода смех резко стих, и Хуан спросил Хакима:

– Что скажешь? Николас собирает войско, но он категорически не хочет привлекать население.

– В любом случае Хайме II идет с определенными целями. Он не отступит. Кастильское правление подходит к концу, – со вздохом ответил Хаким.

– Николас Перес не предаст завоевание Альфонсо Мудрого.

– Тогда признай, что девочка была права. Устами младенца глаголет истина. Поговори с Пересом, никому не нужны бессмысленные жертвы. Какая разница, под чьим флагом процветать?

– Ты что, только родился? – удивленно спросил Хуан. – Даже если мы впустим арагонцев, отдав ключи от города на подносе, ты думаешь, не полетят дворянские головы?

– Так пусть уходят. В Кастилью де ла Манчу, Леон или куда подальше.

Выдержав паузу, Хуан сказал:

– Хорошо, я поговорю с Николасом, но голову даю на отсечение, что он не примет моего совета. Приказываю всем сегодня отдохнуть и выспаться. Расходимся. Как говаривал мой дед, делай что должен, и будь что будет!

Все согласно кивнули и по одному стали выходить из заведения. Последним вышел Хуан. Что-то задело его за живое, царапнуло, не давали покоя странные глаза Марии. Редкий цвет на белом берегу.

Он знал ее отца, лучшего кузнеца в городе, но на девочку никогда не обращал внимания. Он вообще до недавнего времени думал, что у кузнеца подрастает сын. Видел ее в смешной шляпе, дерущейся с мальчишками на палках, как на мечах. Но сегодня странное щемящее чувство поселилось в его груди. Она сидела на стуле, как на троне, и говорила дерзкие вещи. И когда она ушла, он поймал себя на мысли, что ни за что не допустит, чтобы она стояла на крепостной стене с бородой из собственных волос.

Хаким мрачно смотрел на дверь, что захлопнулась за Хуаном, и так же молча смотрел, как его темная полуподвальная таверна наполняется призрачным светом. Он видел его уже и списал на усталость, а что было потом, знает весь город. Новая история?

Пусть идет своим чередом, нет власти над дьявольским замыслом.

2

Хуан направился обратно к замку. Временно он жил там, возглавляя отряд охраны. Апрель раскрасил город в цвета радости. Утихли холодные зимние ветры, воздух плыл теплыми волнами. Заметив следующую за ним тень, он ускорил шаг, затем развернулся, резко выхватив меч из ножен, и приставил его к горлу изумленно глядящей на него Марии. Мгновение он смотрел на нее, но затем резко выдохнул и опустил меч, прикрикнул:

– Я мог тебя прирезать! Зачем ты шла за мной? Что тебе нужно?

Мария, сглотнув от испуга, облизала губы, сделала глубокий вдох, но так и не смогла ответить. Затем все-таки набралась смелости и сказала:

– Возьми меня с собой в крепость, пожалуйста.

Он долго изучающе смотрел ей в лицо, неожиданно для самого себя прижав ладонь к ее щеке, и сказал:

– Стук твоего сердца лишает меня покоя. Я не допущу тебя в крепость ни при каких обстоятельствах. Скорее всего, будет очень жесткая битва. Многие погибнут, и я не хочу, чтобы среди них была ты. Понимаешь? Пойдем, я провожу тебя домой. И… подумай об этом.

Словно очнувшись, он отнял руку от ее лица. Мария чувствовала, как горит кожа от его прикосновения, мысли путались, но при этом наступило совершенно ясное понимание: во-первых, она всем сердцем любит этого благородного человека, и во-вторых, она сделает всё возможное, чтобы быть рядом.

Покорно опустив голову, она первая сделала шаг в сторону своего дома. Полуденное солнце светило в поникшие спины. Каждому из них было о чём подумать.

– Хуан, скажи мне, если многие могут погибнуть, разве последние дни не самые важные для человека? – спросила Мария.

– Знаешь, никогда нельзя сказать, последний это твой день или нет. Делай что должен, и будь что будет.

– Согласна, – сказала Мария, – но мне хотелось бы, чтобы ты остался жив. Да, да, было бы интересно посмотреть, что будет дальше, но я всем сердцем не хочу, чтобы кто-нибудь погиб.

– Аликанте присягал на верность короне, славно служил Альфонсо X Мудрому. Наш король всегда любил Аликанте. Здесь после стольких дней ожидания его молодая жена Виоланта понесла и родила прекрасную девочку. Добрый, плодородный край, хоть и засушливый. После изгнания мавров прошло 48 лет. Арагон всегда хотел власти над этой землей. Порт, вкусное вино и добротная крепость – идеальное место. Так что я бы не надеялся, что Николас Перес и Хайме Арагонский договорятся. Будет пролита кровь. Так что… Мария, – Хуан остановился и, взяв девушку за плечи, слегка тряхнул, – оставайся с отцом дома, даже если нас всех убьют и пронесут мимо вашего крыльца. И когда это произойдет, первое, что ты должна знать, – это то, что мы с тобой не знакомы. Поняла?

Губы Марии предательски задрожали. Он почти крикнул, с нажимом, врезаясь в ее взгляд своими серыми вихрями-глазами.

– Я тебя спрашиваю, Мария, ты поняла?

Неслышно в ответ:

– Поняла.

Внезапно Хуан почувствовал странное раздражение. От духоты наступившего дня, от навалившихся сомнений, от желания защищать эту плохо воспитанную девочку, от усталости, от мыслей, бегущих по кругу. Подойдя к высокому забору, покрытому сверху черепицей, они остановились.

– Иди первая, я зайду чуть позже. Мне надо сказать кое-что твоему отцу.

Мария стояла не шелохнувшись.

– Да что ж такое! – уже крикнул Хуан и первым вошел во двор. Помедлив, Мария вошла следом и как ни в чём не бывало прошла мимо разговаривающих мужчин.

– Привет, отец, – сказала она, входя в дом.

О чем беседовали ее отец и Хуан, слышно не было, но после разговора у отца залегли глубокие тени на лице. Он еще долго стоял, глядя в одну точку невидящим взором, а затем ушел в кузницу, и до вечера были слышны удары молота о наковальню.

3

Хуан же, вернувшись в крепость, добрался до одной из отведенных ему комнат и повалился спать. Сколько он проспал, неизвестно, но когда очнулся, полная луна освещала каменный пол комнаты, и он понял, что зверски голоден. Странно, что его никто не разбудил. Он вышел на улицу и спустился вниз к главной площади крепости.

Ворота в зал знамен были открыты. За длинным деревянным столом в самом дальнем углу сидел Николас Перес и, судя по всему, «размышлял» над большим кувшином вина. Услышав шаги, он поднял голову и махнул рукой, приглашая Хуана. Дважды звать не пришлось – Хуан любил и уважал своего командира. Высокого роста, широкоплечий, прекрасно образованный, знающий военное дело получше многих – вот что из себя представлял губернатор Аликанте Николас Перес. Мудрый и строгий начальник, верный друг своим подчиненным.

– Голоден?

– Да.

Мэр хлопнул по столу ладонью, и из-за угла выскочил мальчишка-слуга.

– Принеси еды, да побольше.

Мальчишка, кивнув, опрометью бросился на кухню.

Николас налил в бокал вино, протянул его Хуану. Поискав взглядом второй бокал, не нашел и отхлебнул из бутылки. Хуан пригубил вино.

– Лучшее в этом крае. Непревзойденное, – мечтательно закрыл глаза Хуан.

– Аликантино, его узнаю всегда, – подтвердил Николас, внимательно разглядывая лицо своего лучшего воина.

– Да…

– Ты отдохнул? – Николас вывел из задумчивости Хуана.

Он выпрямил спину и четко ответил:

– Выспался.

– Хорошо.

Они еще немного помолчали.

– Арагонский король в двух днях пути от нас, – Хуан решил первым начать разговор о том, что беспокоило сейчас всех.

– Я знаю, – угрюмо ответил губернатор и добавил: – Ключи от города я им не отдам.

– Что слышно из Кастильи? – спросил Хуан.

– Оба гонца пропали. На дорогах сплошь засады. Мы временно предоставлены сами себе.

– Мой господин, мы будем стоять насмерть.

– Не надо громких слов. Что делать с мирным населением? У Хайме II дисциплинированные ребята и велики числом, но ума с ладошку. Я уже имел с ними дело. Они сожгут дома при подходе к крепости и убьют большую часть простых жителей. Если займут город, то постараются заселить оставшиеся дома своими людьми, которых пригонят издалека.

– Но тогда выходит, что…

– Говори, что замялся?

– Дочь кузнеца была права… Она ввалилась сегодня утром к Хакиму, требовала взять женщин в крепость.

– И что могут сделать женщины?

– Ну, вроде они хотели из своих волос сделать бороды и стоять на крепостной стене, как лучники.

– Интересно… Я слышал о таком, в Хавее лет пять назад подобное сработало.

– И что? Они же погибнут.

– Они могут в итоге сдаться, а оставшись в своих домах, точно погибнут.

– Черт!

Хуана обуял гнев. В этот момент мальчик-слуга, сгибаясь под тяжестью корзины с провизией, вошел в зал.

Искоса поглядывая на взрослых, он выложил на стол большое блюдо, а затем на него хумус, мясо, запеченное на углях, но уже остывшее, кусок свежего овечьего сыра, томаты, краюху хлеба.

Легким кивком Николас выпроводил мальчишку. Хуан достал из-за пояса нож и принялся за еду.

– Ешь, созывай воинов, идите с рассветом в дома. Жители должны взять запас еды и воды, кто сколько сможет, и до заката следующего дня прибыть в крепость. Далее я прикажу поднять мост. На этом всё. Мы готовимся к осаде, может, к быстрому поражению, или произойдет чудо и Хайме вспомнит, что забыл закрыть дверь своего замка в Арагоне и вернется домой.

Николас посмотрел на Хуана тяжелым взглядом и продолжил:

– Пообещай мне. Дай слово, поклянись самым дорогим.

Хуан кивнул в ответ. Николас приблизил свое лицо так близко к лицу Хуана, что было слышно, как стучит сердце мэра.

– Поклянись!

– Да. Я клянусь.

– Не стоит заканчивать свой путь трагично. Если всё сложится против нас, а, скорее всего, так и будет, присягните новому королю. Не жертвуйте мирным населением и городом. Я не смогу этого сделать. Моя жизнь принадлежит не мне. Будучи мэром, защитником города, я выполняю приказ, данный короне Кастильи де ла Манча. Если отступлю, то всё равно заслужу смерть. Грядет последняя битва, и я к ней готов. Но одного не знает Арагон: защищать свой город я буду и после смерти.

Гнетущая тишина повисла над столом. Хуан лишь ответил:

– Клянусь.

Тяжело вздохнув, он продолжил трапезу.

Их песенка спета. Солдат вместе с командным составом в замке было не более двухсот человек. Жителей вместе с младенцами и стариками – около полутора тысяч, не больше. Против двадцатитысячной армии Хайме II им не выстоять, если не придет подмога с юга. Понятно, что уже не осталось ни одного почтового голубя – их всех разослали в замки союзников. Но кто откликнется – полная неизвестность…

Так думал Хуан, так думал и Хаким, понимая, что в этот раз стоит перед выбором: вмешаться или нет. Конечно, он уже обыскал все, что можно, но не смог найти дьявольскую вещицу, из-за которой теперь застыл во времени, застыл в пространстве, и даже окружающие не замечают, что он всегда жил, живет и, скорее всего, будет жить на этом месте. Бойся своих желаний, ибо они осуществятся.

4

Жители плавным потоком потянулись по дороге, ведущей в замок. Оставляя дома, уводили детей и скотину. Телеги бросали прямо под стенами. Город готовился к вторжению.

Хаким стоял напротив своего дома, вглядываясь в толпу. Он вместе с проклятием получил дар абсолютной памяти, помнил рождение почти каждого в этих местах и почти всех знал по именам. Долгие годы наблюдал, как растет и ширится город. Наблюдатель, не вмешивающийся в дела людей. Он по-прежнему любил утреннее, спокойное море, еще не проснувшееся, досматривающее свой предрассветный сон, ленясь гнать на берег сильную волну.

Хаким стоял, вглядываясь в толпу, и, наконец узрев то, что искал, ринулся, рассекая людей, как легкий парусник – океан. Схватив Марию за руку, ничего не объясняя, потащил в таверну. Мария, подумав, что ему нужна какая-то помощь, зная, что Хаким дружен с отцом, особо не сопротивлялась, хотя и удивилась. Придя в таверну, Хаким сказал, чтобы она подождала его до вечера и убрала всю посуду в погреб, так как возможны пожары. Добавил, что вечером будет меньше людей на улице, и он придет за ней. Не дав опомниться, закрыл дверь и вышел.

Мария ошеломленно застыла посреди полутемного помещения, но затем решила, что спорить не с кем, и начала убирать посуду.

Хаким размашистым шагом направился к замку. Весь день он помогал размещать прибывающих в крепости. Он знал ее, как мать свое дитя. Когда-то слабые римские укрепления перешли в руки Карфагена и затем долгое время стояли разрушенными. Он помнил, как выросли мощные стены в период существования эмирата Кордоба и достраивались, когда халифат распался и город стал частью Валенсийского эмирата. Но сейчас иберы идут против своих же соплеменников. Странная междоусобная война. Доживет ли он до времен, когда недалекие князьки додумаются объединиться?

Хуан тоже зря времени не терял, но волей-неволей поглядывал на людей, которые ставили легкие палатки и разводили костры. Запах готовящейся еды доносился из разных углов крепости. Втайне он надеялся увидеть Марию, но одновременно радовался, что ее нет рядом.

Наконец Николас Перес отдал приказ, и подвесной мост подняли. С глухим лязгающим звуком ударился он о стену. Наступила тягучая тишина. На горизонте с севера показались огни, они текли вдоль дороги медленным, навевающим ужас течением. Начавшись, эта река не имела конца и края.

Всю следующую ночь жители наблюдали со стен замка, как вокруг крепости располагается вражеское войско. Армия Арагона шла тихо, лишь мерцая факелами: ни трубных звуков, ни криков. Это еще больше тяготило. Никто в эту ночь и глаз не сомкнул. Ни писка младенца не было слышно, ни животных.

С рассветом обе стороны были в полной боевой готовности.

Из войска Арагона выехал всадник. Приблизившись к воротам, он громогласно объявил, что кровопролития не будет, если мэр самолично передаст ключи от города. На раздумье время до рассвета. Меньше суток.

В полнейшей тишине всадник возвращался обратно. Женщины в крепости, молча распустив волосы, завязали их под подбородками, лучники заняли свои позиции, и Николас Перес коротко скомандовал:

– Готовимся!

5

Мария, устав от работы в таверне, присела на минутку на бочку с вином около стены и заснула. Проснулась от топота копыт и лязга металла. Вскочила, придвинув пустой ящик, и припала лицом к небольшому оконцу под потолком: двор заполнили вооруженные люди в доспехах. Она не знала, сколько времени проспала, и поняла, что Хаким за ней не вернется. Присела на корточки за барной стойкой, пытаясь сообразить, что делать дальше. Зеленоватый свет мелькал то тут, то там, разливаясь по полу, у дальней стены, расползаясь по стенам. Ползком, на коленях, пробралась она ко входу в подвал, спустившись, закрылась в нем. Наверху раздались голоса, кажется, в таверну кто-то вошел.

Мария, затаив дыхание, оглянулась. Призрачное зеленоватое свечение вновь поманило. «Странно. Кажется, от темноты у меня видения», – подумалось ей. Всё-таки доверившись интуиции, тихо ощупала стену. Действительно, за невзрачной тряпицей чувствовался сквозняк.

Узкий лаз позволял передвигаться на корточках. Сложно сказать, сколько Мария ползла, иногда она замирала, прислушиваясь, но чем дальше лезла, тем тише становилось. В конце концов уперлась в стену. Тупик. Неужели теперь ей придется проделать весь путь назад? Впервые за всё время Мария заплакала от усталости и неизвестности.

6

Хаким, увидев первый черный столб дыма над городом, понял, что, заперев Марию, скорее всего, сделал только хуже. Разыскав Хуана, отозвал его в сторону. Сказав буквально пару фраз, увидел, как изменилось лицо собеседника.

– Я хотел защитить ее, – говорил Хаким. – Но она же неугомонная, рвалась в самое пекло.

– Крепость закрыта. Город полон жадных до наживы. Она теперь сама по себе.

– Я подумал, что лучше ей быть подальше от всего того, что здесь творится.

– А в итоге? В самой гуще событий.

– Хаким, – мальчишка-слуга дергал его за рукав, – я лаз знаю, я вылезу и проберусь незаметно, приведу ее сюда.

– Нет! – почти хором гаркнули на него Хаким и Хуан.

– Но если начнется пожар… Мария погибнет.

Хаким потер подбородок: может, и обойдется.

Мальчишка поник головой. Идя в сторону кухни, он почувствовал, как чья-то рука схватила его повыше локтя.

– Тише! Солнце сядет, у нас будет пара часов, чтобы выручить Марию. Жди около повозок с сеном, покажешь лаз.

Радостно кивнув, мальчишка побежал делать вид, что помогает взрослым.

* * *

Мария, устав плакать, попробовала нащупать щель или прореху в стене. Кладка была неровная – кажется, ее делали впопыхах. Нажав плечом, девушка поняла, что стена не поддается. Поискав что-то вокруг на ощупь в полной темноте, нашла кусок острого камня, принялась обстукивать стену.