Читать книгу Вахолания - Анастасия Викторовна Сергеева - Страница 4

Они подошли к лестнице, которая вела вниз к туалетам. Двое военных повели блондина и другого мужчину вниз. Затем вернулись за следующей парой. Это была самая жуткая лестница в жизни Вики. Она не знала, что ждало их внизу, и неизвестность эта пугала её сильней всего.

Выстрелов не было, и это помогало остальным не впасть в истерику. Но некоторые всё же пытались бежать. Одного мужчину ударили прикладом ружья в лицо. Женщины закричали, дети плакали, а неудавшихся беглецов вернули назад.

Так, по нескольку человек за раз, их почти всех спустили вниз. Почти последними были Вика с сыном. Она пошла, крепко обнимая Макса. Её била дрожь, и она хотела кричать, но, чтобы не пугать сына, держалась. Они спустились по лестнице, прошли метров сто, и подошли к огромной стальной двери, закрытой на засов.

Пока один военный открывал засов, другой вырвал из рук ребёнка.

– Нет! Нет! Макс! – её вопль слился с криком Макса.

Вика со всех сил ударила чёрного кулаком в подбородок. Она хотела ударить в нос, но не достала, и удар был не такой сильный, как она хотела – военный поморщился, но Макса не отпустил. Солдат держал мальчика, а Вика тянула его за ноги к себе. Она понимала, что перетягивая его как канат, ничего не добиться, но не могла стоять и смотреть, как его уводят. Макс все кричал "мама, мама". А солдат сзади уже открыл замок и схватил её за плечи в охапку.

– Вот чертовка! – сказал он, даже не ударив Вику.

Они были удивлены неожиданно яростному сопротивлению, ведь даже мужчины после наглядной демонстрации силы чёрных и вида оружия, не пытались драться. Вика тоже не ожидала от себя такой ярости. Руки, державшие её сзади, с силой толкнули за дверь, которая тут же закрылась снаружи.

– Нет, нет! Макс! – Вика заколотила руками и ногами по двери. Истерика, страх и ярость смешались в ней одновременно невыносимым для сердца коктейлем. Она рыдала, била по двери, кричала. Но без толку, дверь не шелохнулась.

Она открылась чуть позже и так резко, что сбила её с ног. Следом закинули ещё людей. И закрыли снова. Вика встала с пола. Всё тело ныло, но сильнее всего была боль за ребёнка, она была внутри и ослепила её разум.

Она прислонилась к двери, закрыла глаза и схватилась за голову, которая взрывалась от боли душевной и ощущалась физически. "Мама, мама" – звучал в голове голос сына.

– Нет, нет! – её мозг отказывался воспринимать происходящее за правду. – Этого не может быть!

Последнего затащили мужчину, который получил прикладом по голове. Он уже очнулся и озирался по сторонам. Их завели в огромную комнату, похожую на бункер, с высоченным потолком, полностью пустую, не считая жёстких скамеек возле стен. Всех пассажиров заперли здесь. Мужчины, женщины, подростки. Не было только детей. Так что горевала по сыну не только Вика. Крики слышались всюду.

– Зачем нас здесь заперли? – вопросы посыпались с новой силой.

– Они террористы, – предположил один.

– Нас всех убьют! – закричала бледная женщина.

Почти все женщины были в слезах, и, что уж тут, некоторые мужчины тоже. Старушка молилась вслух и крестилась. Шатен осматривался, пока его друзья шёпотом переговаривались, пока не услышал голос пилота. Пилот настороженным взглядом озирался по сторонам.

– Этого не может быть… – он глядел на потолок, потом снова на стены, и опять на потолок. – Нет, не может быть…

– Что не может быть, капитан? – спросил его шатен.

– Не может быть здесь такого высокого потолка, на этом этаже, – воскликнул пилот. – Не может быть такой большой комнаты!

– Этой комнаты вообще не может здесь, – всхлипывая, закричала молоденькая стюардесса. – Я знаю этот аэропорт, как свои пять пальцев, я была здесь миллион раз. Этой комнаты просто не было.

От этих слов лицо шатена помрачнело, и он многозначительно посмотрел на своих друзей. Этим взглядом он словно подтверждал их опасения. Вика же впала в ступор. Обычно она лила слезы с начальных титров “Хатико” и ещё час после фильма. Но сейчас перестала кричать и плакать. Она подошла к скамейке, села и уставилась на стену, слегка при этом раскачиваясь. Она знала, что её сын жив. Чувствовала. Ей казалось, будто она видит его…

– Я рядом, я рядом, – шептала она. – Не бойся, мама рядом.

Вика закрыла глаза. На лбу вена пульсировала так, что Вике показалось, что она выпрыгнет на пол. Потрясенное состояние сковало ее руки и ноги. Мысли поплыли, и она их уже не контролировала. Она видит ноги двоих мужчин, которые идут вперёд. Она повернула голову влево и увидела несколько детей, идущих рядом с ней. Они плакали. Вике устала и была напугана.

– Мама, я хочу к маме, – сказала она, и другие дети вторили её словам.

Хотя постойте, это не ее голос. Это говорит не она, а Макс!

– Малыш, я рядом, – сказала Вика.

– Мама? – услышала она голос сына.

– Да, это я! – сказала Вика и открыла глаза.

Она всё ещё сидит на скамейке, но слышит сына. Слезы высохли, оставив морской соленый привкус во рту. Вике показалось, что биение ее сердца слышно сквозь шум толпы. У нее не возникла мысль, что она спятила. В голове не было ничего, кроме разговора с сыном. Бункер и люди были размыты, будто она видела их сквозь пелену. Уняв дрожь и подозрения, что это был сон, Вика снова закрыла глаза.

– Малыш, иди вперед и делай вид, что ничего не слышишь, – сказала она про себя. – Не говори вслух, что хочешь ответить. Просто подумай об этом, и я услышу.

– Мама, я тебя не вижу где ты? – сказал Макс. – Кто эти люди? Мне страшно.

Солдат в чёрном вёл детей по широкому коридору, окруженному бетонной стеной. Иногда в стене были огромные дыры, в которых было темно и сыро. Это было странное тёмное место. Вика понимала, что в аэропорту нет таких коридоров с огромными колоннами. Стены сыпались от старости и воды, которая капала с трещин в потолке. Кап, кап сопровождали мрачную симфонию отзывавшихся эхом шагов и рыдания детей, приглушенного от страха. На секунду чёрный замер, оглянулся и прислушался. Его и без того страшное лицо уродовал огромный шрам, доходивший от подбородка до самого глаза. Решив, что все в порядке и дети просто плачут, он отвернулся.

– Тихо там! – сказал он. – Почти пришли.

Вика похолодела, и механизм в её голове лихорадочно завертел шестеренками, пытаясь найти хоть какой-то выход из ужасной ситуации.

– Тише, малыш, тише, не говори вслух. Я у тебя в мыслях, понимаешь? Мы так любим друг друга, что говорим на расстоянии.

– Мама, я хочу к тебе, мне страшно, – плакал Макс.

– Я знаю, что тебе страшно, малыш, – ответила Вика. – Я заберу тебя, обещаю. Но ты должен делать то, что я тебе говорю. И не говори вслух, думай про себя, хорошо?

– Нет, я хочу домой, я хочу к тебе, – его голос дрожал.

– Послушай меня. Это плохие люди. Но не бойся, мама рядом. Ты должен тихо, очень тихо себя вести, ты понял малыш? Оглянись назад.

Макс кивнул, вытер тыльной стороной руки слезы, впрочем, без толку, потому что они полились снова, и повернулся. Сзади двигались около двадцати детей. И сзади за ними никто не смотрел, видимо не ожидая таких решительных действий, как побег, от маленьких детей.

Впереди через пятьсот метров наверх вела лестница. А чуть ближе в стене был разлом, настолько широкий, что плечом к плечу могли пройти двое взрослых мужчин. Действовать надо было быстро.

– Макс, замедли шаг, пусть все пройдут вперед.

Мальчик пошёл медленнее, пропуская вперёд других детей. И вот он уже идёт последний. Другого шанса может не быть. Они подошли к дыре в стене, с которой вода капала на пол.

– Быстро и тихо прячься в дыре, Макс! Вот, ещё пару шагов, давай!

Макс нырнул за стену. Вика прислушалась. Шаги удалялись. Чёрный не заметил пропажу одного ребёнка.

– Мама….

– Тише, родной, тише, пусть они уйдут. Сиди тихо и жди меня….

Внезапно Вика открыла глаза. Она сидела на скамейке. Похоже, она отключилась. Это был всего лишь сон, мечты её больного воображения. Тело заломило от боли. Сжав челюсть, чтобы не закричать, Вика смотрела перед собой.

Люди, оставшись без конвоя, словно очнулись и осмелели. И страх за детей заставил их искать выход из положения. Несколько мужчин, а их было немного в самолёте, вслух рассуждали, кто эти солдаты, зачем они забрали детей и как им выбраться. Несколько женщин сидели на лавках и были не в состоянии говорить. Они словно обезумели: мотали головой, разговаривали сами с собой и всхлипывали, иногда начинали кричать, но через минуту замолкали. Все они летели сегодня с ребенком.

– Они живы, – сказал мужчина с горбинкой на носу. – Может, они хотят продать их?

– Ага, на органы, – сказал кто-то за их спиной.

После этих слов у нескольких женщин началась истерика.

– Замолчи! – рявкнул вдруг пилот. – Если бы они хотели нас всех убить, то не стали бы разделять. К чему столько заморочек?

– Верно, – подхватил парень в очках. – Убить можно было, не спуская нас в эту комнату и не разделяя. Я уверен, дети в порядке.

– Когда они откроют дверь, мы спрячемся и вырубим тех, кто зайдёт. Заберём у них оружие и прикончим тех, кто будет за дверью, – сказал прекрасный блондин.

Вика не видела, но знала, что каждое их слово пишет видеокамера. Она подняла голову и посмотрела прямо на неё. Но в такой толпе на неё никто не обратил внимания. Но не одна она увидела камеру.

Компания из пятерых ребят стояла и негромко переговаривалась. Они спорили о чем-то. Шатен выглядел среди них как исполин. Высокий и стройный, с широкими плечами и уверенными движениями, он стоял, подняв бровь и сложив руки на груди, и смотрел на худого товарища.

– Антон, дело не в тебе, или во мне! Ты не понимаешь? – спросил он.

– Но, Вестгард, так нельзя … – возразил Антон.

– Нет, мы не сделаем это. Надо подумать – Вестгард потер лоб.

Внезапно услышав слова блондина, он поднял густые брови и переключил разговор на него.

– Белизар, а тебе не кажется, что вот это может испортить вам неожиданный эффект? – сказал он и показал на камеру.

– Да она вообще не работает! – отозвался Далибор.

– Да, мы должны попробовать, – ответил блондин Белизар.

– Хорошо, только ты, – крепкий и тяжёлый парень посмотрел на мальчика лет пятнадцати, – не лезешь в драку, ясно?

– Еще чего! – нахмурился парень.

– Никита! – повысил тот голос, – я сказал – ты не вмешиваешься!

– Лукас, я тоже хочу помочь!

Но Лукас был непреклонен, и Никита отвернулся, оскорбленный несправедливость, а остальные решили попытаться выбраться, несмотря на неё.

– Я помогу, – подошёл к ним пилот.

Друзья кивнули, и, поскольку больше никто не изъявил желания присоединиться, обсудили незамысловатый план. Он был в том, чтобы застать солдат врасплох, когда они будут входить. Они заняли позиции: Далибор с пилотом встали с одной стороны двери, а Лукас и Антон – с другой. Белизар расположился в пяти метрах напротив двери, чтобы, сделав вид, что не собирается вмешиваться, вовремя помочь друзьям.

Вестгард покачал головой и пошёл к ним, чтобы остановить или помочь – он ещё не решил. Но не успел – дверь открылась. Камеры работали, и все это поняли, потому что чёрные были подготовлены и очень рассерженны. Десять человек с дубинками сразу повернулись к засаде. Превосходя противника числом и имея преимущество в виде оружия, они в два счета их скрутили.

Белизар хотел схватить одного сзади, но не успел, тот повернулся и замахнулся на него дубинкой. Блондин увернулся, и удар пришёлся по руке. Вестгард врезал чёрному, и тот, забыв о Белизаре, кинулся на него. Он взмахнул дубинкой, но шатен увернулся.

– Вестгард, сзади! – закричал Никита.

Шатен успел увернуться от летящей в затылок дубинки. Никита, не удержавшись в стороне, побежал на помощь друзьям. Солдат отвлёкся от Вестгарда и ударом ноги отшвырнул парня к стене. Воспользовавшись этим, Вестгард ударил его в челюсть. Чёрный пошатнулся, и шатен выхватил дубинку и уложил его, но тут его схватили с двух сторон и отобрали оружие. Остальных тоже скрутили и повалили на пол.

Один из чёрных поднял лежавшего у стены блондина и потащил в центр комнаты. Далибор сумел вырваться, кинувшись в ноги черному и сбив его. Он рванул к Белизару на помощь, но сзади его ударил заряд, и он повалился на пол.

– Наши радары показали, что в этой комнате есть люди с магическими способностями, – сказал он. – Советую вам подойти ко мне прямо сейчас, потому что мы проверим каждого и узнаем, кто вы.

– А если вы ещё раз выкинете подобное, – к солдату подошел напарник. – Получите это.

Он достал небольшую черную трость, вырезанную из кости. На верхнем конце трости была изображена голова животного, похожего на буйвола, но морда его выглядела жуткой и устрашающей и была искажена яростной гримасой. Чёрный солдат с размаху ударил блондина по голове тростью. В замершей тишине отчётливо послышался хруст, будто от ломающейся кости. Державший блондина солдат недовольно глянул на него и отпустил обмякшее тело на пол.

Солдаты отпустили побежденных и двинулись к двери. Друзья в мгновение ринулись к ним. Далибор поднялся, словно непоколебимая гора, и снова ринулся в бой. Но было уже поздно: чёрные открыли дверь, чтобы уйти, а Белизар лежал на полу. Ребята переглянулись и без единого слова решили не мстить, а пойти помочь другу.

Для пассажиров это была последняя капля. Все были окончательно напуганы. Старушка хотела перекреститься, но, пошатнувшись, упала в обморок. К ней подбежал Вестгард, поднял и отнёс на скамью, подложив под голову сумку. Чёрные вышли и заперли дверь.

Все были в ужасе. Рыдание, крики отчаяния слышались всюду. Блондин лежал без движения. Друзья склонились к нему, Далибор и Вестгард опустились на колени и слушали пульс. Через минуту они с просветлевшими лицами выдохнули. Но облегчение сменилось непониманием, а затем изумлением. Они встали и, не отходя от друга, начали горячо спорить.

– Он жив! – повернулся шатен, вспомнив о том, что другие люди тоже напуганы. – Он эээ… в коме.

Пилот подбежал к лежавшему блондину и пощупал пульс.

– Что значит, жив? – прорычал он Вестгарду. – У него пульса нет!

– Есть у кого-нибудь зеркало? – спросил Далибор.

Пилот в момент изменился в лице.

– У него может быть слабый пульс, – понял он и махнул и стюардесса.

Она подбежала и приложила ко рту блондина зеркало. Подняв зеркало и увидев запотевшее подтверждение жизни, вздохнула и рассмеялась. Люди вокруг тоже вздохнули с облегчением, но друзья Белизара пребывали в отчаянии. Несмотря на то, что молодой человек жив, сердце его едва стучит.

Белизара положили на скамейку, сложив руки на груди. Антон вытер кровь с его рта. Он был прекрасен даже в таком состоянии. Вика же продолжала сидеть неподвижно, словно её произошедшее не касалось.