Читать книгу Мармеладные улицы - Анастасия Владимировна Бестужева - Страница 2

Сергей Полонский, проторчав 40 мучительных минут среди толпы, тянувшейся бесконечной очередью, на остановке близ своего дома в тягостном ожидании нужной 66-ой маршрутки, которая дважды – переполненная – проехала мимо, и всё-таки втиснувшись чудом в третью, действительно, уже находился в праздничной пробке. Не лишним будет отметить, что погода стояла премерзкая, какова она обычно в ноябре – с острым холодом, разрывающим кожу на куски, и колючим ветром, пронизывающим до самых костей, когда ещё нет снега, но температура уже прилично перевалила за минус. Когда по утрам везде зернистая изморозь, а по вечерам – неудержимо быстрая, поглощающая небо и землю багровая тьма. И трава, не прикрытая белым покрывалом, суха и безжизненна, и всё такое серое, неприятное, унылое, что от любого прикосновения к чему-то в пальцы словно вонзаются маленькие иголки.

Почему же Мила назвала пробку праздничной? Всё потому, что календарь сегодня показывал 4ое число 11ого месяца в году, которое знаменовало собой День народного единства, по случаю чего всегда перекрывали некоторые дороги в городе для торжественных шествий и демонстрации. Исключения, конечно, в этот раз не произошло, и все машины бросились объезжать перекрытые пути через Виноградный проезд – улицу, где дороги никогда не выходили из строя, с очаровательным издалека мостом, который обрамлялся по бокам большими искусственными гроздьями фиолетового винограда, светящимися по ночам. В данный момент маршрутка, на которой ехал Сергей, разместилась именно там. Впрочем, пробки на этом мосту участились и без подобных праздников по той причине, что крайняя из двух линий первой стороны моста разрушилась. Разрушилась частично, образовав обрыв, из-за которого полосу перекрыли в начале и в конце, и для перемещений вперед, к улице Лимонной, где скомпоновались высшие учебные заведения, куда и направлялся Сергей, да и многие другие люди, осталась одна дорога. К счастью, хотя бы обратно ехать было проще, ведь на второй стороне моста по-прежнему существовали две линии, однако никто не мог точно знать, надолго ли это.

Сергей, испытавший неописуемое блаженство, запрыгнув озябшим до предела в тёплую маршрутку, а состоялось это примерно час назад, вскоре пожалел о своих поспешных выводах, что худшее позади. Духота образовалась настолько сильная, что он жаждал вернуться на ледяную остановку или, по крайней мере, готов был, кроме шапки, которую давно снял, снять ещё и куртку, если бы имелась возможность. Но возможность не имелась, ибо маршрутка забилась народом более чем под завязку, и даже слегка пошевелиться удавалось с трудом. Ситуация усугублялась и тем, что вот уже полчаса все транспорты в радиусе двух километров застряли и продвигались лишь изредка с черепашьей скоростью. Таким образом, расстояние до остановки, на которой Сергею выходить, сокращалось по крупицам, и привычная каждодневная жара в салоне, неудивительная при подобном скоплении людей в час пик и обыкновенно терпимая, так как ехать меньше часа, теперь делалась совершенно невыносимой. Увы, но даже люк на крыше водитель успел плотно запереть в преддверии зимы. Сергей утомлённо жмурил глаза, щипавшие от падавших на них со лба капелек пота. Что говорить о волосах, шее и спине – здесь тоже всё промокло, как и у остальных попутчиков-бедняг. Наушники, выпавшие из ушей, были хаотично разбросаны по плечам, так как музыка не только не спасала, не отвлекала, но и начинала раздражать. Не хотелось также осквернять хорошую мелодию отвратительной обстановкой. Хотя глубокие вздохи, жалобное нытьё, переговоры о ерунде между знакомыми и мимолётная разнообразная брань между не знакомыми – не являлись лучше. Но Сергей, иногда фокусируясь на тех, кто рядом варился в собственном соку, будучи законсервированным в маршрутке, как килька в банке, понимал – ему пока везёт. Во-первых, он высокого роста, что позволяло дышать воздухом у самого верха салона, где тот чуточку, но, тем не менее, свежее и не столь ужасно спёрт, как, допустим, ниже головы на две. Так, например, страдала девушка в предобморочном состоянии, попеременно глотающая воздух ртом и пытающаяся безрезультатно махать на себя ладонью. Во-вторых, у Сергея не имелось при себе слишком тяжёлой сумки, как у парня, притеснённого к нему бок о бок, который то и дело перекладывал свою ношу с ладони на ладонь, каждая из коих уже была огненно-красного отлива. Сергей держал лишь лёгкий рюкзак с парой лекционных тетрадок. И, наконец, в-третьих, он стоял в середине маршрутки, что позволяло хотя бы расположиться в удобной позе, в отличие от тех, кто зашёл внутрь значительно позднее и сейчас топтался в начале, у самой двери, где народа больше. И, правда, кому-то там приходилось держаться лишь на одной ноге. Тем, кто сидел, легче, как могло показаться, не было, потому что на некоторых из них практически легли, и дышать там, соответственно, оказывалось вообще нечем. Сергей чаще наблюдал за женщиной в правой от него стороне, которая сидела и поминутно делалась зеленее и зеленее, отчего складывалось впечатление, что вот-вот и её непременно стошнит.

Что ж, время поджимало. Сергей наклонился к окну, пристально всматриваясь в улицу через его запотевшую внутри и замёрзшую снаружи одинаково белую пелену. Ничего нельзя было различить. Пришлось покряхтеть и вытянуть руку, едва не ударив кого-то локтём, а потом прочертить костяшками пальцев маленький круг на стекле. Тогда удалось определить, что они где-то на середине моста. Не сразу. Перед этим Сергей ещё долго нагибался и разгибался. А в какой-то момент, задержавшись перед окном, он внезапно отпрянул от него, увидев прямо в прочерченном кругу прильнувшего пыльными лапами к стеклу и зарычавшего злого пса – чёрного, как домовой, с белыми притом ушами – который из пасти сочил слюни и который тут же исчез. Девушка, сидевшая рядом, странно взглянула на Сергея. Тот, придя в себя от мимолётного испуга, извинился перед молодым человеком сзади, которого задел своим рывком, и, секунду посомневавшись, забыл о том, что ему, как он решил, померещилось.

Пара начиналась через 10 минут, а движение не просто не ускорилось, оно окончательно застыло и не трогалось с мёртвой точки. В принципе, идти было недалеко. Деваться некуда. Сергей принял роковое для себя решение.

– Позвольте пройти,– сказал он тем, кто мешался на его пути к выходу, и принялся проталкиваться сквозь толпу.

Достигнув передних сидений и затем двери, он попросил водителя:

– Откройте, пожалуйста.

Тот, недовольно почавкав и видом выразив что-то вроде «Не положено», в итоге снисходительно хмыкнул и нажал кнопку, после чего автоматическая створка распахнулась. Сергей, шагнув одной ногой на ступеньку, предварительно высунулся носом и недоверчиво огляделся вокруг, затем, убедившись, что пёс ему действительно причудился, смело покинул адский котёл под номером 66. Последнее, что он услышал – это женский голос из-за затворяющейся двери с просьбой оставить её открытой.

Его резко обожгло уличным холодом, пробежавшимся по всем взмокшим местам, как на поверхности, так и под одеждой. Первые пару секунд это было непонятное ощущение, потом отрадное, но вместе с тем вредное для здоровья, и Сергей это осознавал. Он заторопился, чтобы не застывала кровь и чтобы как можно быстрее добраться до института. Слева от него, в нескольких сантиметрах, неустанно гудели машины, раздражённые автомобилисты ругались между собой, высовываясь головой из них, и смотрели вдаль, надеясь, что когда-нибудь пробка рассосётся. Справа расстилалась небезопасная и потому пустая полоса, ближе к концу которой виднелся виноватый во всех ужасах обрыв. Сергей спокойно и легко принимал всё это, идеально вписываясь в окружающую среду своей небрежной походкой и невозмутимым лицом, вопреки тому, что уже чувствовал, как его проветрившаяся одежда липко и прохладно дотрагивается до тела. Он брёл по мосту, немного подпрыгивая, дабы подтянуть рюкзак на плече, ведь руки у него неотрывно грелись в карманах, и какая-то необъяснимая будничная обыденность атаковала его, норовясь сжать в тиски, но сталкиваясь с ним – отступала, ибо он уже был ею поглощён, уже являлся её частью.

У обрыва, растопырив опорные ножки, красовался треугольный знак «Дорожные работы» и повсюду валялись красно-белые дорожные конусы вместе с прочими приспособлениями, которые оставили рабочие. Сейчас они отсутствовали по случаю праздничного выходного дня. Яма занимала не больше половины дороги, если смотреть в ширину, и не больше десятой части, если смотреть в длину. Кусок асфальта тут полностью провалился вниз, где он лежит на земле и впредь – разломившийся на булыжники. По краям обрыва торчат острые спиральные палки – железный каркас моста. Сергей находился как раз вблизи этого места, когда из маршрутки напротив хлынул поток людей. Видимо, они, как и Полонский, отчаялись ждать и попросили водителя выпустить их, дабы дойти, куда надо, пешком. Оказалось их неимоверно много, сколько только могла вместить в себя маршрутка, наплевав на правила безопасности и здравый смысл, желая побить безумные рекорды. Сергей невольно попятился назад, сбиваемый натиском недовольного и торопившегося по делам народа. Так как никто среди них не отличался безмятежностью Полонского, тот не сумел влиться в массу и подстроиться под беспокойную ходьбу, поэтому, чтобы его прекратили задевать и отшвыривать, отошёл ещё на несколько шагов назад – к самому зыбкому краешку асфальта. Жаль, но Сергей не заметил, что уже далеко за линией второй полосы, а это – слишком ненадёжная зона. Когда люди минули и впереди замаячили лишь их спины, Сергей намерился спокойно продолжить свой путь до института, но вдруг под его ногами что-то очень громко хрустнуло…. И едва он – не успевший ничего толком сообразить и предпринять – уронил ошалевший взгляд под ноги, как увидел мелькнувшую чёрную трещину возле своих ботинок, которые тут же устремились вниз вместе с раскрошившейся опорой.

Только чудом Сергей, разорвав куртку и уронив соскользнувший рюкзак, успел ухватиться рукой за железный выступ и повиснуть над пропастью без малейшего понимая, что делать дальше. Падения его никто не заметил, крики о помощи заглушали автомобильные гудки, и даже водитель той самой маршрутки напротив ни на что не обращал внимания и ничего не слышал, ибо увлечённо переключал радио….