Читать книгу Тень забытого мира - Анастасия Вячеславовна Незабываемая - Страница 2

Дождь усиливался, превращаясь в сплошную стену воды, которая с силой била в окна квартиры Кати. Ветер выл в щелях рамы, словно живой и недовольный. В комнате царил хаос, который за последние месяцы стал для Кати естественной средой обитания. Словно внешний беспорядок отражал состояние ее души – клубок страха, ярости и одержимости.

Софья стояла посреди комнаты, снимая промокшее пальто. Ее взгляд скользнул по заваленному бумагами столу, по доске с фотографиями и схемами, и наконец остановился на Кате. Та сидела на полу, поджав ноги, и смотрела на нее с вызовом. В ее глазах горел тот самый огонь, который когда-то делал ее такой живой и неутомимой, но теперь это был огонь самосожжения.

– Ну? – спросила Софья, стараясь говорить спокойно. – Что случилось?

– Я же сказала. Звонил Кирилл.

– И что именно он сказал?

– Сказал, что мы в опасности. Что «Оно» не отпускает. Голос был… странный. Прерывистый. Словно он говорил из-под воды. Или… из другого конца тоннеля.

Софья вздохнула, подошла к столу и с тоской посмотрела на разбросанные бумаги. Ее аккуратной, упорядоченной натуре все это казалось безумием.

– Катя, это мог быть кто угодно. Розыгрыш. Больной розыгрыш какого-нибудь ублюдка, который прочитал про нас в газетах.

– Нет! – Катя резко встала. – Это был он. Я ПОЧУВСТВОВАЛА. Ты же сама говорила, что в том доме все чувства обострены до предела. Вот и сейчас… я просто ЗНАЮ.

Она подошла к своей доске и ткнула пальцем в фотографию Насти.

– Она жива, Соня. Я в этом уверена. И Кирилл пытается нам помочь. Мы не можем просто сидеть сложа руки!

– А что мы можем сделать? – голос Софьи дрогнул. – Снова пойти туда? В этот… этот ад? Ты хочешь, чтобы мы все там остались?

– Я хочу знать правду! – крикнула Катя. – Хочу понять, что произошло! А ты… ты просто хочешь заткнуть уши и закрыть глаза! Как страус!

– Я хочу ЖИТЬ, Катя! – вскрикнула Софья, и в ее голосе впервые зазвучали срывающиеся нотки истерии. – Я хочу, чтобы ты жила! Я не переживу, если с тобой что-то случится! Я не переживу еще одну…

Она не договорила, сжав кулаки. Слезы подступали к горлу, но она сглотнула их. Плакать было нельзя. Слезы были роскошью, которую она не могла себе позволить. Они вели к слабости, а слабость – к смерти.

Катя смотрела на нее, и гнев в ее глазах понемногу угас, сменившись чем-то похожим на жалость.

– Соня… – она сделала шаг вперед. – Мы уже мертвы. С того самого вечера. Мы просто ходим, говорим, улыбаемся. Но внутри… внутри мы пустые. И мы будем такими до конца своих дней, если не попытаемся все исправить.

– Что исправить? «Настя мертва!» —снова сказала Софья, но на этот раз это прозвучало как отчаянная мольба, как попытка убедить саму себя.

– А если нет? – тихо спросила Катя. – А если она там, в том месте, борется за жизнь? Ждет нас? И мы… мы здесь, пьем чай и делаем вид, что все в порядке?

Она подошла к столу и взяла пачку распечаток.

– Вот, смотри. Я не просто так копала. Григорьев… он был не сумасшедшим. Он был гением. Смотри.

Она протянула Софье несколько листков. Та нехотя взяла их. Это были сканы старых, пожелтевших страниц из научного журнала 1978 года. Статья называлась «Теоретические аспекты пространственно-временных флуктуаций в локальных полях». Автор – профессор Аркадий Григорьев.

Софья пробежала глазами по тексту. Сложные математические формулы, термины вроде «многомерный резонанс», «энергетические узлы», «стабильные аномальные зоны». Все это было для нее китайской грамотой. Но одно предложение в заключении зацепило ее внимание:

«…при определенных условиях, энергетический потенциал локальной аномалии может достигать критической массы, создавая стабильный разрыв в пространственно-временном континууме, или, как я его называю, "Якорь".»

– Якорь… – прошептала Софья. – Ты говорила это слово.

– Оно само пришло мне в голову, – кивнула Катя. – Как будто кто-то вложил. Смотри дальше.

Она дала Софье другую распечатку – выдержку из старой городской газеты за 1982 год.

«ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ. Пропала вся семья академика Григорьева.»

В статье сообщалось, что Аркадий Григорьев, его жена и десятилетняя дочь бесследно исчезли из своего дома. Дом был опечатан, обыск не дал результатов. Личные дневники и научные работы Григорьева также пропали. Дело было закрыто за отсутствием улик.

– Они не пропали, – мрачно сказала Катя. – Они ушли. Туда. Или… их забрали.

Софья молчала, листая страницы. Ее рациональный ум отчаянно сопротивлялся, но факты, как шипы, впивались в броню ее отрицания. Слишком много совпадений. Слишком много деталей, которые сходились.

– А вот это, – Катя протянула ей еще один листок, – я нашла на одном паранормальном форуме. Сообщение от пятилетней давности. Парень писал, что проник в дом Григорьева и видел там «светящуюся дыру в стене, за которой было красное небо». Его, конечно, засмеяли. Но он подробно описал ту самую комнату. Комнату с дверью, на которой нарисован глаз.

Софья почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она вспомнила ту дверь. Вспомнила холод, исходивший от нее. Вспомнила слова Кирилла: «Туда нельзя».

– Что ты предлагаешь? – тихо спросила она.

– Мы должны поговорить с кем-то, кто знает больше. С кем-то, кто был там. Не только мы.

– Кирилл? Но мы не знаем, где он.

– Не только он, – Катя отвела взгляд. Ее пальцы нервно забарабанили по столу. – Есть одна девушка. Та самая… Алина Кравцова.

Софья замерла. Алина Кравцова. Девушка, которая, по легенде, вернулась из дома Григорьева и умерла через две недели.

– Она же мертва, – сказала Софья, но уже без прежней уверенности.

– Да. Официально. Но… – Катя заколебалась. – Я рыла глубже. Есть слухи. Что ее не похоронили. Что тело забрали какие-то люди в штатском. А ее мать… ее мать куда-то переехала сразу после похорон. Я нашла ее старый адрес. Она живет в соседнем городе. В доме престарелых «Рассвет».

Софья смотрела на Катю с растущим ужасом. Та проделала титаническую работу. Опасную работу.

– Ты хочешь поехать к ней? К матери Алины?

– Да. Сегодня. Сейчас. Пока у меня не закончилась решимость.

– Это безумие! Она, наверное, даже не в себе! Что ты хочешь от нее услышать?

– Правду! – в глазах Кати снова вспыхнул огонь. – Хоть какую-то часть правды! Может, она что-то знает. Может, Алина что-то сказала перед… перед смертью. Я ДОЛЖНА попытаться, Соня!

Софья понимала, что это ловушка. Катя зашла слишком далеко, чтобы остановиться. И если Софья не пойдет с ней, Катя поедет одна. А одна… одна она могла натворить чего угодно.

– Хорошо, – сдалась Софья, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. – Я еду с тобой. Но только чтобы ты не наделала глупостей.

Дорога до соседнего города заняла два часа. Дождь не утихал, превращая шоссе в мокрый, блестящий туннель. Они ехали молча. Катя, сжав руль, смотрела на дорогу с мрачной решимостью. Софья смотрела в окно, пытаясь привести в порядок свои мысли. Все это казалось сюрреалистичным кошмаром.

Дом престарелых «Рассвет» оказался унылым трехэтажным зданием из серого кирпича, затерянным на окраине. Воздух в холле пах дезинфекцией, капустой и тоской. Медсестра, худая женщина с усталым лицом, проводила их в маленькую, почти голую комнату.

– Людмила Петровна Кравцова, – сказала медсестра безразличным тоном. – У нее бывают… яркие дни. Сегодня вроде неплохой. Но недолго ее тревожьте.

В комнате у окна сидела пожилая женщина. Она была худа и прозрачна, как осенняя паутина. Седая, аккуратно причесанная, она вязала что-то спицами, ее пальцы двигались медленно, но уверенно. Она подняла на них глаза. Глаза были очень светлыми, почти без цвета, и в них стояла такая глубокая, неизбывная печаль, что Софье захотелось немедленно развернуться и уйти.

– Людмила Петровна? – тихо начала Катя, подходя. – Здравствуйте. Мы… мы хотели поговорить с вами об Алине.

Пальцы женщины замерли. Она не выразила ни удивления, ни гнева.

– Об Алиночке? – ее голос был тихим и хрустальным. – О ней редко спрашивают. Все забыли.

– Мы не забыли, – сказала Катя, присаживаясь на стул рядом. – Мы хотим понять, что с ней случилось.

– С ней случилось то, что случается с теми, кто смотрит в чужие миры, – просто сказала Людмила Петровна. Она снова начала вязать. – Она была любопытной. Как и ее отец. Я всегда говорила – не лезь, куда не просят. Но она не слушала. Поехала в тот дом. А потом… вернулась.

Она замолчала, глядя в окно на струи дождя.

– Она… изменилась? – осторожно спросила Софья.

– Она была не она, – женщина покачала головой. – Тело ее. А внутри… сидела Тень. Говорила ее голосом, смотрело ее глазами. Но это была не моя девочка. Моя Алиночка осталась там. В том красном мире.

Софья и Катя переглянулись. В глазах Кати горело торжество: «Я же говорила!»

– А.… что говорила Тень? – спросила Катя.

– Говорила мало. Шептала. Просила вернуть ее. Говорила, что «Якорь» держит дверь приоткрытой. Что нужно «разрушить Сердце». А потом… потом она начала угасать. Как будто сила, державшая ее здесь, кончилась. Через две недели она… уснула и не проснулась. А те люди… те, что приходили потом… забрали ее дневник. И все ее вещи.

– Какие люди? – насторожилась Софья.

– Не знаю. В костюмах. Говорили, что из «института». Спрашивали про все. Про что она говорила, что видела. Потом дали денег и велели молчать. – Она снова посмотрела на них своими прозрачными глазами. – Вы тоже от них?

– Нет! – поспешно сказала Катя. – Мы… мы как Алина. Мы были в том доме. Наша подруга… она тоже осталась там.

Взгляд Людмилы Петровны смягчился, в нем появилось что-то похожее на понимание.

– Бедные девочки… – прошептала она. – Бегите. Пока не поздно. Забудьте. Или… или она найдет и вас.

– Кто? – спросила Софья, чувствуя, как холод подбирается к сердцу.

– Тень, – просто сказала старушка. – Та, что сидела в моей Алине. Она не умерла. Она вернулась туда. И она злится. Она ненавидит всех, кто из нашего мира. Она охотится. Иногда… я чувствую ее. Она смотрит на меня. Из темноты.

По спине Софьи пробежал ледяной пот. Она вспомнила свое отражение в зеркале. Глаза Насти. Полные нечеловеческой воли.

– Спасибо вам, – тихо сказала Катя, вставая. – Вы нам очень помогли.

Людмила Петровна снова уставилась в окно.

– Никто никому не может помочь, – прошептала она. – Дверь открыта. И скоро они придут. Все.

Они вышли из комнаты и пошли по длинному, пустому коридору. Давящая тишина дома престарелых сменилась давящей тишиной в их машине.

– Ты слышала? – наконец нарушила молчание Катя. Ее голос был хриплым. – «Якорь». «Разрушить Сердце». «Тень». Это не бред старой женщины, Соня. Она знает.

– Знает, – согласилась Софья, и это признание стоило ей огромных усилий. Она больше не могла отрицать. Реальность иного мира ворвалась в ее упорядоченную вселенную и смешала все карты. – Значит… Настя могла… ее тоже могла заменить Тень.

– Или она борется с ней, – возразила Катя. – Мы не знаем. Но теперь у нас есть направление. Мы должны найти этот «Якорь» и «Сердце». Мы должны закрыть дверь.

– А если та Тень… та, что была в Алине… если она сейчас в Насте? – с ужасом спросила Софья. – Что тогда? Мы должны будем… уничтожить ее?

Катя резко затормозила на красный свет. Она сжала руль так, что костяшки побелели.

– Не знаю, – честно призналась она. – Не знаю.

Они доехали до города почти без слов. Когда Катя остановила машину у дома Софьи, та уже открывала дверь.

– Соня, – позвала ее Катя. – Теперь ты в доле. До конца.

Софья кивнула, не оборачиваясь. – До конца.

Она вышла из машины и пошла к подъезду, не ощущая под ногами земли. Дождь уже прекратился, оставив после себя влажный, холодный воздух и лужи, в которых отражались фонари.

Поднимаясь в лифте, она чувствовала себя иначе. Страх никуда не делся. Он стал даже острее. Но теперь к нему добавилась странная, леденящая душу ясность. Бегство было невозможно. Игра была начата, и они были пешками на доске, правила которой не понимали.

Она вошла в квартиру. Родители уже спали. Тишина. Она прошла в свою комнату, включила свет и подошла к зеркалу.

Девушка, смотревшая на нее, была бледной и серьезной. Но это была она. Пока еще она.

– Настя, – прошептала Софья, касаясь холодного стекла. – Держись. Мы идем.

И в глубине зеркала, в самом темном углу отражавшейся комнаты, ей показалось, что что-то шевельнулось.