Читать книгу Остров Пингвинов - Анатоль Франс, Анатоль Франс - Страница 8

Когда о крещении Пингвинов стало известно в Раю, там не было замечено ни радости, ни печали, а было чувство крайнего изумления… Сам Господь Бог был смущён. Он собрал весь Синклит клириков и докторов и спросил их, считают ли они, что это крещение лигитимно?

– Ни за что на свете! Это полный отстой! – возопил святой Патрик.

– Почему же это полный отстой? – отреагировал святой Гал, который евангелизировал Корнуолл и обучил святого человека Маэля чудесам евхаристии и кое-каким апостольским трудам.

– Таинство крещения, – заверещал святой Патрик, – ничтожно, когда оно даётся каким-то птицам, так же, как таинство венчания равно нулю, когда оно даётся евнуху!

Но святой Галл не собирался сдаваться:

– Какое отношение вы имеете к крещению птиц и свадьбам евнухов? Их нет! Брак-это, осмелюсь сказать, условное, возможное таинство! Священник заранее благословляет акт! Очевидно, что, если акта нет, благословение остаётся без последствий! Это ясно как божий день! Я знал на Земле, в городе Антрим, богатого человека по имени Садок, который, живя в сожительстве с некоей горожанкой, сделал её матерью девяти детей. Когда он уже был в зрелом возрасте, уступая моим наущениям, он согласился взять её в жёны, и я благословил их союз. К сожалению, большой возраст Садока помешал ему пожениться! Вскоре после этого он полностью обанротился и потерял всё свое имущество, и Джермина (так называлась эта женщина), не чувствуя себя в состоянии терпеть прискорбную и незаслуженную ею нищету, тут же попросила папу отменить брак, под которым таким образом не имелось никакой почвы. Папа удовлетворил её просьбу, потому что она была справедливой. Так обстоят дела со свадьбами! Но крещение, хочу вам заметить, даётся без каких-либо ограничений или оговорок. Сомнений нет: таинство, которое получили пингвины, совершенно легитимно!

Призванный высказать свое мнение, Папа Святой Дамаскин в этих условиях высказался уклончиво:

– Чтобы узнать, действительно ли крещение и будет ли оно иметь последствия, то есть освящение, нужно учитывать то, кто его дал, а не то, кто его получил. Действительно, освящающая добродетель этого таинства вытекает из внешнего акта, которым он наделён, без того, чтобы крещённый сотрудничал со своим собственным освящением каким-либо личным актом, и ежели бы это было иначе, новорожденным не было бы дано его. И нет необходимости креститься, чтобы выполнить какие-либо особые условия, нет необходимости быть в благодатном состоянии, достаточно иметь намерение делать то, что делает Церковь, произносить освящённые слова и соблюдать предписанные божественные формы. Однако мы не можем сомневаться в том, что почтенный Маэль не действовал в этих условиях. Так пингвины крещены!

– О, как вы думаете! – возвысил голос Сент-Геноль, – И что же вы верите в Крещение? Крещение – это процесс регенерации, посредством которого человек возрождается из воды и духа, потому что, войдя в воду, покрытую преступлениями, он выходит из нее очищенным неофитом, обновлённым существом, приобретшим изобильные плоды праведности, вследствие этого крещение – это зародыш бессмертия, крещение – залог Воскресения, крещение – погребение вместе со Христом в его смерти и общение при выходе из предвечного гроба. Это не подарок для птиц! Рассуждаем, отцы, думаем! Крещение очищает первородный грех! Пингвины не были зачаты во грехе, и им не надо нести наказание за чужие грехи! Пингвины не согрешили! Крещение производит благодать и дар добродетелей, объединяя христиан с Иисусом Христом, как членов банды с вожаком, но нам нельзя допустить и тени мысли, что пингвины могут приобрести добродетели исповедников, девственниц или вдов, получать милости и объединяться с ними…

Святой Дамаскин не позволил ему закончить:

– Это доказывает, – твердо сказал он, – что крещение бесполезно! Но отнюдь не доказывает, что оно нелигитимно!

– Но на сей счет, думаю, я выражу общее мнение, – возразил Сент-Геноль, – что если мы крестимся во имя Отца, Сына и Святого Духа, окроплением или погружением, и подвергаем этому не только птиц или скотов, но тогда можно крестить и неодушевленные предметы – статуи, столы, стулья и т. д. Это животное тогда стало было бы христианином, и этот идол, этот стол был бы христианином! Это абсурд!

Зазвенел колокольчик.

Святой Августин взял слово. Все замолкли.

– Я готов, – сказал ярый епископ Гиппон, – показать вам, например, силу формул! Это, правда, дьявольская операция! Но если установлено, что Формулы, преподанные дьяволом, оказывают влияние на животных, лишенных интеллекта, или даже на неодушевлённые предметы, как еще сомневаться в том, что влияние сакраментальных формул не распространяется на умы сынов и на инертную материю? Вот этот пример:

– Некогда в городе Мадура, родине философа Апулея, была волшебница, которой было достаточно сжечь на штативе, с некоторыми травами и специями, произнося определенные заклинания, чьи-то волосы, вырезанные на голове человека, чтобы тотчас притянуть этого человека к постели. Так вот, однажды, когда она хотела получить, таким образом, любовь мальчика, она сожгла, обманутая ее служанкой, вместо волос этого подростка, волосы, вырванные из кожи козла, который висел в магазине в качестве меха для вина. И вот по ночам, по городу, к порогу волшебницы, пробирался полный вина бурдюк. Факт истинный. В таинствах и в чарах действует форма! Эффект Божественной формулы не может быть меньше по силе и размерам, чем эффект адской формулы!

Заговорив таким образом, Великий Августин сел, провожаемый неистовыми аплодисментами.

Какой-то Блаженный, преклонный и довольно потёртого вида, который до того сидел тихо уткнувшись в колени, наконец попросил слова. Никто его не знал. Он называл себя Пробусом и явно не вписывался в канон святых.

– Прошу прошения всей честной компании, – сказал он, – У меня нет ореола богоизбранности, но и без блеска и лоска я обрёл вечное блаженство. Но после того, что только что сказал вам великий Августин, я просто обязан поделиться с вами жестоким опытом, который я проделал на условиях, необходимых для действительного таинства. Епископ Гиппон прав: таинство зависит от формы! Его добродетель – в форме! Его порок тоже – в форме! Слушайте же, исповедники и понтифики, мою печальную историю. Я был священником в Риме во времена княжения Гордианского императора. Не обладая никакими выдающимися заслугами перед святой церковью, я благочестиво нёс крест священства на своей согбенной спине. В течение сорока лет я служил в церкви Святой Великоскоромницы Модесты, за стенами. И при этом я вёл размеренный образ жизни. Я ходил каждую субботу в кабак к кабатчику по имени Бархас, который обретался со своими амфорами под Капернскими воротами, и покупал у него винцо, которое я освящал в течение всей недели. В это долгое время я не пропустил ни одного утра, чтобы не отпраздновать святую жертвенную мессу. И всё же я был безрадостен, и сердце сжималось от тоски, когда я испрашивал, стоя на ступенях алтаря: «Почему ты так грустна, душа моя, и почему ты смущаешь меня?»» Приобщённые, которых я приглашал к святому столу, давали мне постоянное ощущение скорби, ибо, имея еще, так сказать, на языке хозяина, тело господне на языке из моих рук, они тут же скатывались в грех, как будто таинство не оказывало на них никакого действия и не имело никаких последствий. Наконец, я достиг конца своих земных испытаний и, уснув в Господе, проснулся во время пребывания избранных. Тогда я узнал из уст ангела, который перевёз меня, что в кабаке кабатчика Бархаса у Капернских ворот мне продавали вместо вина какой-то мерзкий отвар корней и коры, в который не было ни капли сока виноградной лозы, и что я не мог таким образом претворить этот мерзкий напиток в кровь Господню, так как это было не вино, а ведь только вино превращается в кровь Иисуса Христа, что поэтому все мои посвящения были ничтожны и что, без нашего ведома, мы с моими верными были уже сорок лет лишены таинства Евхаристии и фактически отлучены от церкви. Прослушав это откровение, я впал в ступор, который до сих пор не позволяет мне погрузиться в состояние полного блаженства. Я постоянно путешествую по всей округе, не встречая ни одного из тех христиан, которых я когда-то принимал за святым престолом в базилике Скромной Блаженной Модесты. Лишенные ангельских хлебов, они бесцеремонно сдались самым отвратительным порокам, и все отправились прямой дорогой в ад. Мне нравится думать, что кабаре Бархаса проклято навеки. В этих вещах есть логика, достойная автора любой логики. Тем не менее, мой несчастный пример доказывает, что иногда досадно, что в таинствах форма перевешивает содержание. Я смиренно спрашиваю его: не может ли вечная мудрость исправить это?

– Нет! – ответил Господь, – Лекарство будет хуже, чем проказа! Если бы в правилах спасения содержание перевешивало форму, это было бы разрушением священства!

– Увы! Боже мой! – вздохнул скромный Пробус, – Верьте в мой печальный опыт: пока вы будете сводить свои таинства до формул, ваша справедливость столкнется с ужасными препятствиями.

– Я знаю это лучше вас! – возразил Господь Бог, – С одной стороны, я вижу и нынешние трудности, и будущие проблемы, которые не будут меньше, чем сейчас Таким образом, я могу сообщить вам, что после того, как Солнце повернулось еще двести сорок раз вокруг Земли…

– Какой возвышенный язык! – воскликнули Ангелы.

– И достойный Творца Мира, – отвечали понтифики.

– Это, – возразил Бог, – всего способ сказать, связанный с моей старой космогонией, и если я не буду твёрдо её придерживаться, тогда можно будет усомниться в моей стойкости. Стоит только Солнцу снова повернуться двести сорок раз вокруг Земли, как в Риме не останется ни одного клирика, знающего латинский язык. Воспевая литании в церквях, мы тогда будем призывать святых Орихеля, Рогуэля и Тоти, которые, как вы знаете, по сути своей дьяволы, а не ангелоподобные сущности. Много воров, имея замысел очиститься причастием, но боясь, что придется ради получения прощения отказаться от пожертвований в Церковь украденных предметов, побегут исповедоваться у бродячих священников и монахов, которые, не зная ни итальянского, ни латинского языков и говоря только на своих непонятных деревенских наречиях, пойдут, по городам и сёлам, продавая отпущение грехов и прощение по мерзкой цене, часто за бутылку вина. Могу предположить, нам не придется беспокоиться об этих фальшивых отпущениях, ибо они, полученные без раскаянья, не могут быть признаны действительными, Однако крещения могут доставить нам массу проблем! Священники могут стать до такой степени невежественными, что будут крестить детей во имя Отцов, Сынов и Святых Духов, о чём Луи де Поттер будет рад сообщить с придыханием в III томе своей истории «Философской, политической и критической Истории Христианства». Это будет трудный вопрос, как поступать с истинностью таких крещений, ибо, наконец, если я нахожу терпимыми тексты Святого Писания на скверном греческом, зная, что они в подмётки не годятся Платону, или на латыни, далеко уступающей Цицерону, это не значит, что я могу признать в качестве литургической формулы чистую тарабарщину. Как не содрогнуться при мысли, что эти неточности и казусы падут на миллионы новорожденных. Но вернёмся к нашим пингвинам!

– Ваши божественные слова, Господь, нас к ним уже развернули! – сказал святой Гай, – В знаках религии и правилах спасения форма всегда перевешивает содержание и признание того, действительно ли то или иное таинство, зависит только от его формы! Весь вопрос в том, верен ли или нет слух, что пингвины были крещены не по форме, или нет? Однако ответ не вызывает никаких сомнений!

Отцы Святой Церкви и Учёные Богословы поневоле вынуждены были согласиться со святым Галлом, при том, что их недоумение только возросло.

– Созидание Христианского государства среди Пингвинов, – сказал святой Корбье, – не может произойти без серьёзных трудностей! Это птицы обязаны будут думать о своём спасении. Они смогут добиться успеха? Они всё равно во многом будут сохранять птичьи нравы, вопреки заповедям Божьим. И у пингвинов нет причин менять их! Я имею в виду, что они недостаточно разумны, чтобы становиться лучше.

– Они не могут меняться! – сказал Господь, – Ибо мои предначертания абсолютно невозможно изменить!

– Тем не менее, – возразил святой Корбье, в силу крещения, они теперь обязаны контролировать своё поведение! Теперь они будут хорошие или плохие, и вероятно, будут заслуживать поощрения или порицания!

– Именно так вопрос и стоит! – заявил Господь Бог.

– Я вижу только одно решение, – сказал святой Августин, – Пингвины отправятся прямой дорогой в ад!

– Но у них же нет души! – заметил святой Ириней.

– Обидно! – вздохнул Тертуллиан.

– Да уж! – отметил святой, – Я должен с прискорбием сказать, святой человек Маэль, мой лучший ученик, без сомнения, в своём слепом рвении, вдохновлённый Святым Духом, создал для того же Святого Духа немалые богословские проблемы и существенно запутал порядок привнесения тайн!

– Это старый ветреный дурачок! – воскликнул, пожимая плечами, Святой Адъюнктор Эльзасский.

Но Господь, порывисто повернувшись к Адъюнктору, промолвил с искренним упрёком:

– Позвольте не согласиться с вами! Но помилуйте, господа, Святой Маэль не такой, как вы, он всего лишь обыкновенный блаженный, и ему недоступно высшее знание! Он меня не видит в упор. Он всего лишь перегруженный старческим маразмом старик, немощный, наполовину глухой и на три четверти слепой. Вы слишком суровы с ним! Однако я признаю, что ситуация очень неловкая!

– Это, к счастью, дело поправимое! – сказал святой Ириней, – Да, Пингвины крещены, но никто не заставляет нас крестить пингвинчиков, которые выползут из пингвиньих яиц в будущем и будут пингвинами в следующем поколении!

– Не говори так, Сын Мой, – сказал Господь, – Законы, которые устанавливают естествоиспытатели и физики на Земле страдают исключениями, потому что они несовершенны и часто противоречат Природе Вещей. Однако правила, которые я установил – совершенны и не страдают от каких-либо исключений. Итак, нужно решить судьбу крестившихся пингвинов, без нарушения каких-либо божественных Законов, десяти заповедей и установлений Святой Церкви.

– Господи! – сказал святой Григорий Нациандзе, – Вселите в них бессмертную душу!

– Увы! Господь, и что бы им с ней делать? – вздыхал Святой Лактанций, – Они не имеют терпимого гармоничного голоса, чтобы петь хвалы… И им неведомо, что итм делать с Таинствами!

– Наверняка, – сказал святой Августин, – им будет не до соблюдения Божественных Законов!

– Они не смогут! – горестно согласился Господь.

– Они не смогут, – продолжал Святой Августин, – и если, в вашей мудрости и силе, Господь, вселить в них их бессмертные души, они будут вечно гореть в адском пламени вечно в аду, под ваши очаровательные указы. Так будет восстановлен порядок, Огюст, потрясённый этим старым кембрийцем.

– Вы предлагаете мне, сын Моник, правильное решение, – резюмировал Господь, – вполне солидарное с моей мудростью. Но она не солидарна с моим милосердием! И, хотя я остаюсь неизменным в своей стойкости по сути, в какой-то мере я больше склоняюсь к чрезмерной мягкости! Да будет вам известно, что изменение моего характера вы всего нагляднее можете проследить, придирчиво сравнивая Ветхий и Новый Заветы!

Так как обсуждение продолжалось, не внося никакой ясности в обсуждаемые вопросы, и святые мужи показывали своё пристрастие к ранее высказанным тезисам и как попугаи непрерывно долбили их, то в конце концов было принято решение проконсультироваться со святой Екатериной Александрийской. Так они поступали обычно в трудных случаях. Святая Екатерина была здесь, на земле, осведомлена во всех вопросах не хуже пятидесяти учёных докторов-богословов. Она наизусть знала Натур-Философию Платона, а также изрядно проштудировала Священное Писание и, что особенно ценно, блестяще владела искусством риторики.