Читать книгу Булгаков и дьявол. Опасные тайны «Мастера и Маргариты» - Анатолий Абрашкин - Страница 5

Имя «Воланд» непривычно русскому уху. Оно взято Булгаковым из поэмы Гете «Фауст». Правда, упоминается там лишь однажды. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечистой силы дать дорогу: «Дворянин Воланд идет!» В прозаическом переводе А. Соколовского (1902) это место выглядит так:

Мефистофель

В комментарии переводчик пояснял, что Воланд было одним из прозвищ черта. Оно произошло от немецкого «Faland» – что значит «обманщик», «лукавый» – и употреблялось уже средневековыми немецкими писателями². Имя «Фаланд», кстати, тоже звучит в романе, когда кассирша из Варьете пытается вспомнить фамилию мага. Булгаков выбрал в качестве одного из источников своего романа трагедию Гете, это важная подсказка, которая поможет нам разгадать тайны романа. Но в булгаковском сочинении есть своя «изюминка» – дьявол в нем уже не одинок, у него целая свита слуг. И они, в отличие от Воланда или того же Мефистофеля, не склонны к философии. Их удел – всячески дурить, мутузить, отравлять и жечь. Только действуют ли они стихийно, по наитию или у них есть конкретный план, за которым стоит мессир?

Так давайте же и мы, как тот «бессонный этаж одного из московских учреждений», проведем расследование преступлений воландовской банды. А их набирается немало – это убийство гражданина Берлиоза и барона Майгеля, таинственная смерть Мастера и Маргариты, исчезновение домработницы Наташи, скандальное выступление в Варьете, пожары в ресторане «Грибоедов» и Торгсине, мошенничество с Никанором Босым и Степой Лиходеевым, попытка свести с ума финдиректора Варьете Римского и странное душевное расстройство Ивана Бездомного. Рассматривая пристально поступки этой «добродетельной» и «добропорядочной» шайки злоумышленников, возглавляемой «морально безупречным» «задумчивым гуманистом»², мы неизбежно обратимся к изучению «ведомства» того, в ком Мастер опознал сатану.

Наверное, ни один читатель не усомнится в том, что в лице Воланда и его спутников московская публика встретила исключительно умелую организацию. Она неуловима, в чем убедился не только Иван Бездомный, но и московский угрозыск, не оставляет «следов», чему свидетельством пожар в «нехорошей квартире», а также отсутствие каких-либо письменных доказательств местопребывания шайки в Москве. Таинственным образом исчезает договор о найме квартиры и документы зрелищной комиссии. И нет ни одного случайного человека в той цепочке человеческих связей, которую Воланд ловко «потянул», – ведь осведомленность иностранца просто поразительна: имея волшебный глобус, черный маг не нуждается в обыкновенных источниках информации. «Мой глобус, – заявляет он, – гораздо удобнее, тем более, что события мне нужно знать точно» и признается: «…наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди…» Наконец, эта организация имеет четкую иерархию. Во главе ее стоит Воланд, на следующей ступени – Коровьев, Бегемот, Азазелло, Гелла и Абадонна, еще ниже – «несколько похожих на Абадонну, черных и молодых». Кроме несколько загадочного имени Воланда и вполне земной фамилии Коровьева, остальные члены шайки носят мифологические имена демонов зла и мрака. Кто же эти создания? И какие отношения могли бы существовать между сатаною и подчиненными ему «князьями тьмы»? За ответом обратимся к мифологии.

Сатана – с древнееврейского «противник в суде, в споре или на войне, противоборствующий, обвинитель, наушник, подстрекатель». Греческий перевод слова «сатана» звучит как «диаволос» (русское – дьявол). Сатана в религиях иудаизма и христианства – главный антагонист Бога и всех верных Богу сил на земле, враг человеческого рода, царь ада и повелитель бесов. Он противопоставлен Богу не на равных, не как антибожество, но как падшее мятежное творение Бога, обращающее против Творца силу, полученную от Него же; в конечном счете, сатана против собственной воли содействует исполнению Божьего замысла.

В библейской «Книге Иова» (1, 6–8) сатана назван в числе «сынов Божиих»: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее». И далее рассказывается, что дважды давал Господь сатане власть над телом и имуществом Иова, власть искушать веру Иова в Господа различными несчастьями, но не дал Господь сатане власть над душой человека: «…вот в руке твоей, только душу сбереги» (Иов 2, 5). А это значит, что сатане от Бога дана власть при жизни человека влиять на его судьбу, и если окажется человек отступником, хулящим промысел Божий, то после смерти грешника поступить с его душой по заслугам (но, так сказать, в пределах, установленных волею Божией).

Постепенно сатана наделяется новыми чертами. Его начинают представлять не только клеветником на человека перед Богом, но и клеветником на Бога перед человеком. К нему восходит все моральное зло мира. Внеобразный эквивалент сатаны – талмудическое понятие «злого помысла». Поскольку же порождение греха вытекает из злого помысла, а «сделанный грех рождает смерть» (Послание Иакова 1, 15), то и образ сатаны приобретает черты ангела смерти, вынимающего душу человека.

У сатаны несколько имен. Одно из них – христианский дьявол – сложный образ, вмещающий в себя черты различных богов мрака древневосточных религий, богов загробного мира, демонов зла. Дьявол – владыка ада, подземного мира грешных душ, адской бездны, в которой совершается наказание за земные грехи. В «земной» жизни дьявол – повелитель ведьм и колдунов.

В Евангелии от Матфея упоминается еще одно имя «князя бесовского» – Вельзевула. Евсевий Иероним, переводчики комментатор Библии (IV – нач. V в. н. э.) связывает его с именем упоминаемого в Ветхом Завете бога филистимлян Баал-Зебуба (Зевува) – «Повелителя мух». Археологи обнаружили на Ближнем Востоке древние изображения мух, вероятно, амулеты, посвященные Баал-Зебубу. Этот бог считался покровителем и защитником от мух, рои которых были бедствием для людей и животных в жарком климате Востока. Очевидно, это одно из частных проявлений общего сиро-финикийского божества Баала (Ваала).

В библейских книгах Вельзевул встречается в двух неодинаковых смыслах. В Ветхом Завете он упоминается как местное божество филистимлян, пользовавшееся известностью в качестве оракула, и у соседних народов, в том числе у евреев в период их уклонения от истинной религии. В Новом Завете имя «Вельзевул» употребляется в смысле сатаны и главы бесов. Каким образом иудейская демонология отождествляет Вельзевула с сатаной – неизвестно. В современной науке существуют два толкования:

1) по-видимому, в еврейской среде бытовало имя сатаны «Забулус», перешедшее впоследствии в народную христианскую латынь (от искаженного греческого «диаволос»), в таком случае «Вельзевул» значит Ваал (Баал) – дьявол;

2) еврейский глагол, звучащий как «забал» – «вывозить нечистоты» в толковании раввинов использовался как метафора и означал духовную «нечистоту» – отступничество и идолопоклонство. В таком значении «Вельзевул» – «Повелитель скверн».

Таким образом, сатана – это дьявол, это – Вельзевул, это – Ваал-Зебуб. Ваал (первоначально Балу, Баал) значит буквально «господин», «владыка» – в западно-семитской мифологии обычное прозвище богов отдельных местностей и соответствует названию богов у древних евреев. Последние, однако, с незапамятных времен провели резкую разграничительную черту между своим богом и Ваалом, причем термин «Ваал» употреблялся ими для обозначения самого низменного идолопоклонства и никогда не прилагался ими к своему богу, но в обыденной речи имел значение «господин». Баал (Балу) – бог бури, грома и молний, олицетворение оплодотворяющего землю дождя, именовался богатырем, сильнейшим из героев, скачущим на облаке князем (возможно, отсюда библейский Вельзевул); известны его изображения в виде быка (символа плодородия) или воина с копьем-молнией в руках.

Итак, мы для себя, так сказать, идентифицировали того удивительного иностранца, который однажды весенним вечером появился на Патриарших прудах. Вспомним, кстати, каким представал Воланд перед Маргаритой. Впервые увидела она его лежащим в грязной рубахе на постели, с амулетом на шее в виде золотого жука на цепочке, в окружении дьявольского племени – чем же он не «повелитель скверн», не уважающий женщину, творение бога? (Хотя, на наш взгляд, встреча эта более напоминает древний шумеро-аккадский ритуал праздника плодородия – вступление царевны-жрицы богини плодородия в брачный покой бога для совершения священного брака.) И в последний раз увидела она его: «И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что, возможно, это лунные цепочки, и самый конь – только глыба мрака, и грива этого коня – туча, а шпоры всадника – белые пятна звезд». Разве не узнаем мы в нем Вельзевула-Балу?

Теперь о слугах Воланда, об их именах.

Азазель (булгаковский Азазелло) в представлениях иудаизма – демон пустыни (бес), в жертву ему предназначался «козел отпущения», на которого «перелагались» грехи еврейского народа, или падший ангел, упоминаемый в апокрифической «Книге Еноха», совратитель человечества, научивший мужчин военному и оружейному ремеслу, а женщин – блудным искусствам раскрашивания лица и вытравливания плода.

Аваддон (булгаковский Абадонна) – с древнееврейского «погибель», в иудаизме олицетворение поглощающей, скрывающей и бесследно уничтожающей ямы могилы и пропасти преисподней; фигура, близкая к ангелу смерти; Аваддон ведет против человечества карающую рать чудовищ. Имя Аваддон встречается не только в Ветхом Завете, но и в иудейских апокрифах, в литературе талмудического круга, в «Апокалипсисе» Иоанна Богослова.

Этого демона смерти можно сравнить разве что с Молохом. До середины XX в. считалось (на основании Библии), что Молох – это почитавшееся в Палестине, Финикии, Карфагене божество, которому приносились человеческие жертвы, особенно дети… На основании изучения неопунических надписей конца первого тысячелетия до н. э. – первых веков н. э. немецким семитологом О.Эйсфельдом было выдвинуто предположение, что Молох – обозначение самого ритуала сжигания людей или животных, позже принятое за имя божества.

Действия Абадонны под стать ритуалу служения Молоху. За ними читатель может наблюдать вместе с Маргаритой на глобусе Воланда: «Домик, который был размером с горошину, разросся и стал как спичечная коробка. Внезапно и беззвучно крыша этого дома взлетела наверх вместе с клубом черного дыма, а стенки рухнули, так что от двухэтажной коробочки ничего не осталось, кроме кучечки, от которой валил черный дым. Еще приблизив свой глаз, Маргарита разглядела маленькую женскую фигурку, лежавшую на земле, а возле нее в луже крови разметавшего руки маленького ребенка.

– Вот и все, – улыбаясь сказал Воланд, – он не успел нагрешить. Работа Абадонны безукоризненна».

Бегемот – в библейской мифологии сухопутное чудовище «с ногами как медные трубы, и костями, как железные прутья», настолько могучее, что «нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости» – таков он, этот символ непостижимости божественного творения, узда для гордости человека: «клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперед не будешь» (Иов 40–42).

Гелла – происхождение этого персонажа также должно выдавать ее демоническое происхождение. В древненорманнской и древнегерманской мифологии встречается имя Геллы (Геллии, Гель, Хель) – полубелой и получерной богини (вариант: получерной – полусиней), обитавшей в преисподней и принимавшей там души умерших от болезни или старости. Гелла – дочь Локи, древнескандинавского (древненорманнского) бога истребления, олицетворявшего губительный огонь, коварного духа зла. Ее имя со временем стало обозначать собственно ад в смысле местопребывания умерших.

Булгаковская Гелла своим обликом напоминает нам одну из самых прекрасных богинь древности – Афродиту, олицетворение планеты Венеры. Кстати, Афродита и сын ее Эрот, появляясь на Олимпе или на земле, повергали в трепет и страх богов и людей, боявшихся мук любви. Но классическая Афродита (богиня, вероятно, ближневосточного происхождения) имела когда-то и демонические черты. Она обладала магическим поясом, древним фетишем, в котором «заключалось все»: любовь, желания, слова обольщения, коварство, лесть, обман. Как злой дух, Афродита преследует неподчинившихся ее воле, и какой страх вызывает лук Эрота!

Но прелесть обнаженного тела Афродиты такова, что нагота «одевает» ее как одежды, а «золото волос, окутавшее плечи» (Ронсар), – как украшение к этому наряду. И разве не похож этот портрет на рыжеволосую нагую Геллу, красоту которой портил только багровый шрам на шее? Тем более, что у Геллы, как у Афродиты, есть и свой фетиш – фартучек, единственный предмет туалета, украшавший ее, и свой «Эрот» – Лжеваренуха, вместе с которым Гелла (в облике покойницы, т. е. демона смерти) однажды ночью навестила финдиректора Римского: «И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего Купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха». Представление об Эроте (Купидоне) как о демоне-спутнике, а не как о божестве встречается еще у орфиков, давших Эроту, между прочими другими, эпитет «владыка ключей эфира, неба, моря, земли, царства мертвых и тартара».