Читать книгу Пансионат для двоих - Анатолий Агарков - Страница 3

Вот уже год почти, как мы вместе не работаем, но она часто приходит ко мне во сне. После таких встреч просыпаюсь воодушевленный, но словно одурманенный. Обычно даже не помнил, о чем говорили, но чем занимались – очень даже прекрасно. Ощущения радости сна всегда сменялись печалью бытия. От сна до сна я скучал по ней. А теперь вот рядом сижу, почти касаясь бедром ее бедра. Силы небесные! – сны сбываются иногда.

По дороге почти не разговаривали: я готовился к самому важному в жизни признанию, а она, должно быть, устала за время дежурства. Вместе с тем, у меня присутствовало такое чувство, что я совершаю нечто предосудительное, обращаясь не к сердцу ее, а рассудку. Ведь речь шла не просто о романе мужчины и женщины – я встал на путь, с которого не свернуть, и придется идти, пока дорога не кончится, и мне придется остаться там, куда она приведет.

У таксиста в машине работало радио, и звучало что-то весьма популярное. Мы сделали вид, что внимательно слушаем. Да и не хотелось общаться при постороннем.

У ворот пансионата, я попросил водителя подождать нас.

Я предложил ей руку, и она сунула свою ладошку под мой локоть. Одному Богу известно, сколько часов провел, мечтая пройтись с этой женщиной подруку. Женщиной, в которой хотел бы раствориться весь без остатка. У меня холодок прошел по спине при мысли, каково же это – встретиться с реальностью лицом к лицу. Одно дело – постельные сцены во сне, и совсем другое – стать ее выбором при разности наших возрастов почти в полтора десятка лет.

– Вот и пришли, – сказал я, когда мы остановились у двухэтажного из зеленого камня сложенного коттеджа с лоджией и мансардой на крыше. Мне почему-то с трудом дались эти слова. Глаза увлажнились, в носу защипало. Хотел, было сказать, что дом у нас будет красивый, но вовремя сообразил, как глупо и неискренне это прозвучит.

Она пожала плечами и покосилась на меня – мне показалось с некоторым смущением.

– Неплохой дом. Буржуйский….

С тех пор, как я его покинул, отправляясь в санаторий, в нем мало что изменилось. Мы обошли его не спеша, посмотрели все комнаты и расположились у камина в гостиной на первом этаже. Два бокала я наполнил «мартини».

– Признаться, Анатолий Егорович, меня удивляет, что вы обратились ко мне.

– Что же тут удивительного?

Она опять пожала плечами.

– Видите ли, я ведь знаю, что вам нравлюсь, поэтому представляю, что меня ждет здесь. Мне конечно нужны деньги, но я вынуждена отказаться – и вам, и мне будет лучше от этого. Найдите себе молоденькую с ногами от ушей. Уборки она будет делать некачественно, зато все остальное – закачаешься.

Она отхлебнула из бокала и продолжила:

– Возможно, мне придется жалеть об отказе, но… извините. Я знаю, что вы очень умны. Возможно, намного умнее меня, и вам не составит труда понять почему – но я не могу у вас работать.

В принципе что-то подобное я ожидал, поэтому сразу же предложил другой вариант.

– Отлично! Все карты раскрыты – нам стоит повысить ставки. Я предлагаю вам пять санаторских зарплат, но к обязанностям горничной вам добавятся функции моей любовницы. Вы согласны?

Она, опустив взгляд к полу, тихо сказала:

– Да…

Любовь моя еще на кухне разложила еду на две тарелки. Я взял одну, а другую на подносе протянул ей.

– Нет, – возразила она, – оставьте поднос себе. Ведь вам не на что поставить тарелку.

– Поставлю на колени.

– И обязательно перевернете. Подождите, – держа поднос в одной руке, другой она пододвинула к себе прикроватную тумбочку и поставила на нее свою тарелку, чайник и две чашки, а поднос отдала мне.

Все это время я с иронией наблюдал за ее действиями, однако от подноса не отказался.

– Как вижу, вы отличная дрессировщица, – подытожил я, ставя свою тарелку на поднос и накалывая на вилку кусок пирога.

– Почему вы так решили?

– Для вас «нет» – не ответ. Вы даже Чапу (пудель, полная кличка Чемпион) приучили к порядку. Никому не позволяете одержать над вами верх – ни собакам, ни мужикам.

– Это комплимент или жалоба?

– А вы хотите, чтобы был комплимент?

Она пожала плечами.

– Комплименты легче воспринимать – поэтому я бы хотела, чтобы это был комплимент.

– А это и был комплимент, – улыбнулся я.

Я налил чаю в обе чашки, недоумевая, почему вдруг задрожали руки. Почувствовал на себе ее взгляд, и внезапно стало жарко. А с сердцем творилось нечто странное – оно едва не выскакивало из груди. Да, устроил я себе «волочаевские дни» с надеждой на «штурмовые ночи Спасска».

Сейчас поясню, что имею в виду.

На мое предложение делить со мной ложе за пятикратное увеличение заработной платы она ответила после длительного колебания согласием, но с оговоркой – наши интимные сцены будут происходить по ее инициативе, а на мою возможную несдержанность она ответит немедленным уходом навсегда. Причем зарплату потребовала предоплатой.

И вот я стал заложником собственной порядочности. Я знал, что долго мне не выдержать – рано или поздно я ее изнасилую и потеряю навсегда.

Мне было проще сдерживать свои чувства, когда она была деловита и холодна. Когда же она становилась такой милой, как сейчас, я тут же начинал волноваться. А еще эта обстановка – я лежу в кровати по причине легкого простудного заболевания, а она угощает меня завтраком. Очень интимная вся из себя. Чересчур интимная. Интересно, все жены наливают чай своим мужьям, когда те хворают?

– Молоко? Сахар?

– Да, пожалуйста.

Она добавила все это в чашку, размешала и подала мне. Я, было, взял ее, но тут же отдернул руку – чашка оказалась горячей, а ручку сжимали ее пальцы.

– Простите, – поспешно проговорила она и поставила чашку мне на поднос.

Беседа. Надо завязать разговор. Но о чем можно говорить с купленной за деньги женщиной, которая не хочет спать с тобой?

Я подсматривал, как она маленькими глотками пьет чай.

– Вы сегодня бледнее обычного. Может быть, я заразил вас?

Она пожала плечами:

– Кашлем? Не может такого быть. Просто редко бываю в саду – дожди, внуки и две работы.

Вот я поправлюсь, и мы вместе будем гулять – обязательно, хоть два-три часа в день. А лучше, больше. Еще я могу помочь вам в саду – лопата и тяпка привычны мне с детства.

– Поправляйтесь, там видно будет.

Она уехала.

А мной опять овладели сомнения. Необходимо найти срочное решение – перебороть рок. Я не простыл и заболел, а устал и выдохся, у меня депрессия. Она упорно противилась исполнению моего простого желания – увидеть ее улыбку посвященную мне. Капельку нежности, немного тепла…. Счастье так близко! Счастье имеет конкретный образ. У него удивленные глаза и улыбка, которая не для меня. Да, моим надеждам она противостоит упорнее, чем волнорезы морю.

Она уехала, а мне захотелось ей позвонить. Я воображал себе ее в маленьком уютном домике сада или уже на грядке с тяпочкой, или…. Наверное, мне просто хотелось поговорить, как делают друзья в разлуке, если им нужна помощь. Впрочем, какой бы ни была причина, она скажет, что я ее отвлекаю, и, если нет проблем со здоровьем, послезавтра она приедет опять.

Я прекрасно ее понимаю. Терпеливо, сам себе удивляясь, я искал основательную причину для звонка. Сердце бешено колотилось – надо же, какие страсти! В конце-то концов, я ее работодатель и имею право на….

Взял трубку, отыскал номер, нажал «вызов». Пошли длинные гудки – первый, второй…. На десятом нажал «отбой». Горло перехватила судорога отчаяния. Я лежал в своей кровати, не зная, что предпринять. То в жар, то в холод бросает – все от волнения.

Хотя, что тут страшного? – переоделась, вышла в сад, телефон оставила в домике на столе. Когда вернется, увидит вызов и перезвонит. Придется подождать.

Надоело лежать, претворяясь больным. Вышел из дома и пошел по аллеям гулять без всякой цели, сам не зная, что буду делать дальше. Ноги в кроссовках мерно отбивали такт по каменным плитам. И мысли вслед за ними играли бравурный марш – я добьюсь тебя! я смогу! мне хватит сил и воли! «Я очень тебя люблю», – думал почти против воли.

Эти мысли, как лейтмотив, задавали ритм, наполняя энергией кровь и мышцы.

И еще была призрачная мысль о счастье и доме, где нам хорошо и уютно вдвоем.

Звонок.

– Анатолий Егорович, вы звонили?

– Ужасно захотелось картошки жареной.

– Может быть, послезавтра? Я обязательно приготовлю. Не обижайтесь, я так устала.

– У меня предложение – давайте возьмем мотор и смотаемся в Южноуральск, в какое-нибудь кафе, закажем картошки….

– И кока-колы, – выдохнула она.

– Вы закончили в саду? Тогда одевайтесь – я сейчас вызову такси и заеду за вами.

Я сказал это достаточно жестко, чтобы дать ей понять – возражений не потерплю.

Час спустя мы сидели в «Старом мельнике» и ели свою картошку.

– Любите сюрпризы? – спросил я.

– Да, – она нервно сглотнула. – Но что-то вроде такого, а не дурных чьих-то шуток.

Пауза. Молчание. Хруст картофельных палочек.

Ну и что теперь? – спрашивал я себя, внутренне уже решив рискнуть – безумно и бессмысленно. Доел картошку, допил пиво, дождался, когда прикончит ужин она и предложил покататься по ночной трассе.

– Может, в Троицк сгоняем или в Челябинск? – все равно.

– В другой раз была бы не против, но завтра на сутки мне – надо бы отдохнуть.

Меня одолевали сомнения. Я чувствовал, что мы сделали шаг к сближению, вернее – полшага. Теперь главное – не останавливаться. С каждой минутой неясное ощущение желанной победы превращалось в уверенность.

Сев в машину, она совершенно расслабилась – светло и по-детски улыбаясь, смотрела в окно на огни и улицы ночного города.

Ну и кретин! – думал о себе, глядя на черную ленту шоссе. – Она устала, она о подушке мечтает, а я о черте чем. Я догадывался, что и эта ночь не принесет мне удачи.

Она уснула по дороге, а я не повез ее в пансионат – только насмелился обнять и пристроить ее голову себе на плечо.

Размышляю.

Чтобы добиться того, что задумал одних денег мало. Любви, похоже, тоже. Надо быть дьявольски изворотливым, чтобы добиться этой женщины. Напоминаю – я не просто хотел затащить ее в свою кровать, я хотел видеть счастье в ее глазах, обращенных ко мне. Дело это не простое – требует всех достоинств, присущих гениальному шпиону.

Напустил туману? Я и сам в нем запутался. Чем больше узнавал ее, тем меньше понимал. В конце концов, такая пришла в голову мысль – исчезнуть. Исчезнуть однажды из дома, из ее поля зрения – полная тишина в телефонном эфире. Пусть думает, что захочет. А потом – бах! – как снег на голову: здравствуй, милая, это я. И посмотреть в ее глаза – засветятся они счастьем? Если да – на руки ее и в постель!

Будь я проклят! если и это не сработает.

Тщательно запрограммировал свое исчезновение и принял максимальные меры предосторожности. Провожая ее в последний раз до ворот пансионата на такси, почувствовал, что волнуюсь сильнее, чем сам бы того хотел. Этой ночью я уеду в Крым, к своим старым флотским друзьям. Меня никто туда не звал и, конечно, не ждет. Но я помню, что где-то под Симферополем в селе Дачном живет боцман Теслик, а в селе Степном мой старшина Сосненко. Или наоборот. Но разберемся. Главное – она не будет знать, где я и что со мной. Это может продлиться месяц или больше – как примут. В самом крайнем случае увидимся зимой.

Господи! Как же с деньгами быть? Если не платить, она подумает – смылся. Если переводить деньги по-прежнему, она подумает – загулял с красотками. Необходимо что-то придумать.

Да нет, ну что я – какие деньги? Нет меня – нет работы. Она раз-другой приедет в пустой дом, потом будет звонить, потом взгрустнет, вздохнет и успокоится.

Меня передернуло от отчаяния – как же мне понять эту женщину? столь же хладнокровную, как я сам.

Укладывая чемодан, подумал – я балбес, надо было попробовать завести с ней интрижку в «Одноклассниках»: я же знаю ее страницу. Но решение принято, отступать поздно. В «Одноклассниках» я понаблюдаю за ней. Или представлюсь каким-нибудь Гансом-русскоговорящим, приглашу в Германию – у нее там мама, должна клюнуть.

Если разобраться, знакомство с мамой – шанс совсем не призрачный. В Крыму не выгорит, махну в Германию. Как найти фрау…? Еще будет время придумать сценарий.

Звонок телефона вернул в действительность – такси у ворот.

Ладно, пора уезжать.

– Ты что скулишь? – пудель, которого она назвала Прошкой, вертелся под ногами. – Наша хозяйка не бросит тебя.

Потрепал его уши и пошел к лестнице.

В природе похолодало, и меня пробрала дрожь за дверью дома. Песик не отставал.

– Ты не заблудишься?

Я не беспокоился за него – в двери для него шарнирная дверца.

– Надолго уезжаете? – охранник в воротах спросил приветливо.

Черт! Это был ненужный след. Что соврать?

– Как получится. Может, завтра вернусь.

– А в чемодане подарки?

– Вот именно, – бросил я, направляясь в калитку. – Есть одно важное обстоятельство….

Проходя мимо охранника, остановился и сунул ему в ладонь тысячный банкнот.

– Вы меня не видели.

– Ни вас, ни машину с шашечками, – охотно подтвердил охранник и взял «подкозырек» бейсболки.

– Куда едем? – спросил таксист.

– Надо бы в Крым, но можно в Челябинск.

– Можно и в Крым, но надо домой заскочить на пару минут.

Я пожал плечами – как хочешь.

Мы долгое время ехали молча. Наконец, собравшись с силами, после некоторого колебания, я решился задать таксисту вопрос, который крутился на языке:

– Можно спросить вас кое о чем?

– Обо всем, о чем хотите….

– Вы заехали домой, чтобы с женой попрощаться?

– Какое это имеет значение?

– Для меня сейчас имеет.

– Но….

– Ответьте мне.

Он вздохнул.

– Хорошо. Это была не жена. Жене я позже звонил – вы же слышали.

Этого ответа я и боялся, и это было ужасно.

– Как же так? Живете с одной, любите другую – не кружится голова?

– Да никого я не люблю, кроме своих детей. Тоже мне придумали – баб любить. Знаете, какие они стервы! Вот Любка – ну, с которой прощался – она наизнанку готова вывернуться, лишь бы я ушел из семьи и женился на ней. А что потом? Потом будет точно такая же пила, которая у меня дома сидит. Я к ней и хожу лишь потому, что наизнанку выкручивается – и обещаниями кормлю. А как догадается и прогонит меня – другую найду. Какая жизнь – таковы и мы. Каждый ищет своей выгоды. А между баб – уж я-то знаю, поверьте – нет никакой разницы.

– А если жена поймает и выгонит, что будешь делать?

– Не поймает, не выгонит – куда она без меня с тремя оболтусами?

Я проснулся от зуммера телефона над сердцем. Первым делом сориентировал себя во времени и пространстве – ага, светает, я в машине, водитель спит, едем в Крым. Посмотрел на номер – она! Хороший знак. Вероятно волнуется и переживает. Ответить? – не ответить? Эх, надо было телефон дома оставить – теперь ломай голову. Ладно отвечу.

– Доброе утро, дорогая. Что так рано?

– От кошмара проснулась. У вас все в порядке?

– У меня – да. А я что ли снился?

– Вы…, – и она стала рассказывать свой сон кошмарный, в котором меня якобы вырезали автогеном спасатели из расплющенной машины, попавшей в аварию.

– Не надо смотреть перед сном «Дежурную часть». Жаль, что ты не можешь пропустить работу, а то бы закатились с тобой куда-нибудь в Крым – погуляли по ялтам и балаклавам, искупались в море, а в ливадийском дворце залакировали наш визит на отнятый у хохлов полуостров бутылкой хорошего местного вина. Как? – на самолете туда и обратно, там три дня. К работе вернешься…. А без тебя я напьюсь, с кем-нибудь подерусь – меня искалечат или убьют.

– А вы где сейчас? – с тревогой в голосе спросила она.

– Еду в Крым на такси.

– Немедленно возвращайтесь!

– Почему это?

– А мой сон? Если вернетесь, завтра с вами летим в Симферополь.

– Правда?

– Честное слово.

Я вернулся, хорошо заплатив таксисту и извинившись. В предвкушении предстоящего совместного путешествия дома никак не сиделось. Пошел на танцы в санаторий. На открытой площадке отдыхающие отплясывали современные ритмы народов мира. Недолго думая, присоединился к ним, и, закрыв глаза, отдался на волю музыки – прыгая, словно искусанный пчелами мишка. Хоть и музыка не совсем моя, но она способна поднять настроение, и я отплясывал под нее, бодро потея.

Из транса меня вывело прикосновение чьей-то руки. Она принадлежала девушке с пышной прической фиолетового цвета и с настолько серьезным выражением лица, что я сразу понял – она приблизила свои губы к моей щеке вовсе не для поцелуя.

Платье ее было выше колен, лицо миловидное, настроение курортное, обхождение легким и приятным.

– Молодой человек, – сказала она, – потанцуем?

Я не в силах был отказать. Полчаса незаметно пролетели в беспечной болтовне, и я ничуть не удивился, когда она попросила:

– Проводите меня.

Я ведь работал в санатории и прекрасно знаю, что стоит сюда попасть отдыхающим, как начинаются совсем иные разговоры, иные понятия и нравы. Впрочем, дама была из профилактория «Злак», и, провожая ее, я не рисковал быть увиденным моей любимой.

Следующий ее вопрос был:

– Вы умеете наслаждаться жизнью?

Мне осталось только сказать, что ей следует благодарить судьбу, пославшей ей такого нежного и внимательного кавалера в моем лице. Я не впервые общаюсь со скучающими на отдыхе дамами и потому легко умею отлить свои воображение, воззрения и память в принятые здесь формы. Я бываю учтив и очень мил в искусстве тонкой беседы. Это всегда дается легко, если женщина тревожит взгляд, но не сердце.

Короче, когда мы входили в профилакторий, нас можно было почесть счастливой четой. Меж нами царило полное согласие по части того, как провести остаток ночи. Сначала мы спустились в подвал, приобрели в баре коньяк и конфеты. Потом поднялись в ее комнату.

Я заметил, дама моя уже вышла из того возраста, когда от смущения заливаются краской. Но не вышла из того возраста, когда чувства властвуют разумом. Женщины обычно знают, оставшись наедине с малознакомым мужчиной, когда сопротивление чувствам бесполезно. Но я не для секса пошел с этой телкой – мне хотелось поэкспериментировать на тему: что будет делать женщина, когда мужчина не настойчив. Ведь я ни на минуту не забывал, что по соседству работает та, что милее мне всех на свете. Я хотел ее видеть, но не хотел, чтобы она видела нас с этой фифой.

Мы пили коньяк, болтая обо всем на свете и ни о чем. Она рюмка за рюмкой становилась развязней, я наоборот – трезвел и успокаивался, а ведь покой считают заменой счастья. Я дал ей понять, что богат и намереваюсь жениться.

Она откровенно:

– Как же можно вас охмурить?

– Я готов жениться очертя голову. Каждая девушка от двадцати до сорока (моей любимой сорок шесть) может рассчитывать на мое предложение. Милое личико, стройная фигурка, несколько комплиментов журналистике, флоту и космосу – и я попадусь в ее сети. Да едва ли на большее может рассчитывать новый граф Монте-Кристо, только что вырвавшийся из чертог бедности?

Вечер ухаживания за дамой превратился в ночь совращения мужчины.

– Но ведь должен быть и духовный идеал, о котором мечтаете вы!

– Тонкий ум вместе с нежною душой вполне устроят.

– Так ведь это же я! – вскричала она.

– Мне такая нужна для жизни женщина. А на раз… разумеется, я готов несколько сбавить требования, но лишь чуть-чуть и не более.

Практически пьяная она предалась сетованиям, столь же громким, сколь и неподдельным, что все мужики сволочи – в них душу вкладываешь-вкладываешь, а им, кобелям, лишь тело давай. Голос ее прерывался от волнения. Она уже переоделась, и домашний мохеровый халатик выдавал весьма соблазнительные формы, приспособленные природой куда более для выражения радости и веселья, нежели томности и печали. Короткий срез подола на бедрах и глубокий вырез ворота на груди тяжелой артиллерией бомбили глаза мои. Но мимо цели.

Внешние данные и внутренние особенности не должны составлять непременной пропорции. Справедливо это или нет, а бывают несоответствия, которые напрасно пытаются увязать воедино разум и чувства, в итоге напрашиваясь на усмешку.

А впрочем, все это ерунда. Просто я очень люблю другую женщину.

Вскоре незнакомка моя уснула, совсем захмелев. А я, аккуратно уложив ее в постель, побрел домой. Я мог выпить и поболтать за жизнь с любой женщиной, если возникала такая необходимость. Но любить одну, а спать с кем попало – это уже было слишком. Я представлял себе, как любимая моя могла бы отнестись к такой новости.

Я шел тропками и дорожками, мягко освещенными полной луной. Берега полны машинами и палатками отдыхающих, но сегодня никто не нарушал покой наших озер. Никто не пел, не играл на гитаре, не гонял музыку в авто радиоприемнике.

Я мог пройти по асфальту – от ворот профилактория до ворот пансионата. Но выбрал путь берегом по дорожкам и тропкам, которые сегодня волшебно светились и приглашали по ним пройтись. Солончак, словно вымытый, отражал лунный свет с невероятным блеском.

Я взглянул в небеса – полнолуние! Вот, что сводит женщин с ума и бросает в мужские объятия. Моя дорогая тоже женщина и тоже жаждет сейчас объятий. Пожелай мне, луна, удачи – я иду на свидание.

Уже прошел полпути от профилактория к пансионату и тут повернул к санаторию. Зная, как бывший охранник, где находятся камеры видеонаблюдения, я пробрался в курилку у центрального входа, ни разу нигде не засветившись. Сел и стал наблюдать, желая узнать, кто из охранников сегодня дежурит.

Свет притушен в фойе. Возможно, дежурная смена сидит за своими пультами – охранник озирает территорию через камеры видеонаблюдения, а администратор раскладывает пасьянс на компьютере. Или, может, вдвоем сидят на диване и о чем-нибудь говорят.

Вроде бы я неплохо знаю женщин, но никак не могу себе объяснить поведение моей любимой. Согласен – она меня не любит. Но ведь миллионы женщин спят с мужчинами просто за деньги. У нас бы не было никаких проблем, согласись она на это – ну, разве еще на улыбку в придачу. Более того, встреть она мужчину своей мечты, я бы ее собственноручно отвел под венец – ведь по возрасту я ей в отцы гожусь (ох, загнул!). А когда человека любишь, желаешь ему счастья даже вопреки своему.

Вдруг дверь отворилась, и вышел охранник, и вместе с ним моя любимая. Они не дремали, они несли службу и вышли на воздух, полюбоваться луной. И еще она вынесла бездомным кошкам остатки ужина своего.

Я смотрел на нее, светящуюся в лунном свете, и чувствовал – какое это удовольствие наблюдать за ней! Завитые волосы массой колечек покачивались на голове, серебристая блузка искрилась в свете луны. Скликая и кормя котят и кошек, она двигалась грациозно, изящно, и я живо представлял себе, как она может двигаться подо мной в постели. Все нутро мое вдруг возжаждало выяснить это.

Ни она, ни охранник не подозревали, что рядом в беседке кто-то есть. Она вздрогнула, когда я окликнул:

– Сергей Иванович! Это я, Анатолий, и за меня можешь не беспокоиться – я не попал ни в одну из камер.

– Вы что здесь делаете? – это она.

– Гуляю.

– Подсматриваете?

– Да бог с вами! … Признаться – да….

– Немедленно идите домой и ждите меня дома. Нас за такие проступки наказывают.

– Посидите со мной. Сергей Иванович, можно мы тут немножечко посидим, а вы подежурите пока за двоих.

Мой бывший коллега охотно кивнул и скрылся за дверью санатория.

– Ну что еще за блажь? – проворчала она и, оглянувшись на камеру над входом, сделала несколько шагов в сторону границы сектора ее обзора.

Еще две-три фразы, четыре шажочка, и вот она уже в беседке рядом со мною. Я схватил ее руку, прильнул поцелуем к ладони.

– Вы чего-то хотите на этой скамейке? Я угадала, да?

– А вы?

Она многозначительно посмотрела на меня – ничего, мол, парень, тебе не обломиться, но руки не отняла. И я целовал ее в свое удовольствие. Нет, правда. Такое счастье прикасаться губами к руке любимой женщины.

– Вы чего в Крым-то поехали?

– Развеяться.

– Поди навеселе?

– Было маленько.

– Если бы я не позвонила, далеко уехали.

– Я бы вернулся по первому вашему зову.

Она нахмурилась.

– Вы забыли, что завтра мы должны встретиться.

– Я ничего не забыл.

– Значит, вы хотели от меня сбежать. Зачем? Своего добиваетесь? – то лаской, то таской. Я же сказала, что буду вашей, как только сама этого захочу.

– Я доживу до счастливого дня? – мне уже шестьдесят два!

– Я к вам испытываю что-то вроде симпатии, но этого мало.

На ее откровение с горечью скаламбурил:

– Ох, и трудная это работа – в болоте любить бегемота!

– Ну, перестаньте! – откликнулась она самым дружелюбным тоном. – Ведь я же согласилась быть вашей, значит буду. Мне только немножечко привыкнуть – смириться с мыслью, что не за деньги это, а от желания.

Пшикнула доводчиком входная дверь – охранник выскочил на крыльцо:

– Вам звонят.

– Прошу извинить, – моя любимая упорхнула из беседки.

Сергей Иванович подошел с широкой, располагающей, наконец – просто братской улыбкой. И я подумал, что по-настоящему рад его видеть.

– Вернуться не хотите к нам? – приветливо спросил он, разыгрывая роль радушного хозяина.

– С удовольствием, как только ваш доблестный начальник от поноса загнется.

– Пожалуй, не долго осталось ждать, – ответил охранник, лучезарно улыбаясь.

Я подождал еще немного, но любимая не возвращалась. Отбыл за пульт свой Сергей Иванович. Тишина в санатории – только я и ночь. Она и проводила меня домой.

Упал в кровать совершенно обессиленный. Ни минуты не сомневался – еще один такой день, как сегодня, и я не выдержу. При этом не покидало ощущение, что совершаю ошибку, пойдя у любимой на поводу, и что мои неприятности только начинаются. Как сказала мне она – смириться с мыслью, что не за деньги, а от желания. Женщина за любовь берет от мужчины деньги в двух случаях – или он ее муж, или любовник: третьего не дано: иначе это не женщина, а проститутка. Мне надо решительно потребовать от нее – в кровать! или ЗАГС! А потом все равно в кровать!

Потом долго не мог заснуть, репетируя речь для кардинального объяснения.

Наконец, отчаявшись, поднялся и сел за компьютер. Отыскал страницу на Одноклассниках и повел речь с ее аватаром, не как с фотографией, а как с живым, разумным существом. Я корил ее за отсутствие привязанности, симпатии или на худой конец обычного человеческого сочувствия – где уж тут говорить о любви.

– Ты затеяла опасную игру, – предупреждал я ее, – и рискуешь быть взятой силой.

Информации на ее странице в ОК оказалось немного. Это было тем более удивительно, что женщины любят хвастаться пустяками. О светлой юности и замужестве практически ничего – даже девичьей фамилии нет, будто сразу вдовой родилась. Друзей раз-два и обчелся. Увы, я в игноре.

Можно открыть страничку ее дочери – возможно там найдутся сведения о том, кому моя возлюбленная так упорно хранит верность. Но мне не хотелось этого делать сейчас – может, когда-нибудь в другой раз, когда будет подходящее настроение.

Отключая компьютер, послал мысленный поцелуй миниатюрной женщине в красном платье.

Добрые люди мне подсказали – надо обратиться к знахарке за приворотным зельем, и адрес дали. Вызвал такси и поехал.

Дом был свой. Во дворе собака залаяла. На воротах была кнопка звонка. Я нажал.

Вышла девочка лет семи:

– Вы к бабе Груше?

– Ага.

Меня провели в дом и комнату, где под образами сидела старая женщина с затуманенными катарактой мутно-белыми глазами.

– Вы живете в большом красивом доме и добиваетесь женщины намного моложе вас, – сказала она тихим утробным голосом.

Ну, наконец-то мне встретился человек, который хоть что-то знает!

Вдруг она наклонилась вперед и схватила мою руку с ловкостью, которую трудно было ожидать от незрячего человека. Ее сухие пальцы быстро заскользили по линиям на моей ладони.

– Что-нибудь не так?

Старуха слегка нахмурилась, потом покачала головой.

– Она не любит вас.

– И никаких перспектив?

– Нет, – честно ответила знахарка.

Руки ее скользнули по моей груди и поднялись к лицу.

– Закройте глаза, – велела она.

Я подчинился. Сухие, словно рачьи клешни, пальцы коснулись кожи лица – я не сдержал дрожи.

– Вы пытаетесь ее купить, – сказала она отчетливо.

Я почувствовал, как на голове шевелятся волосы.

– Женщин во все века покупали, – прохрипел каким-то не своим голосом.

– Ее это обижает….

– Почему?

– Она считает вас хорошим человеком.

– Хорошим человеком для чего? Почему бы ей не выйти за меня замуж?

Знахарка убрала руки и пожала плечами, словно ей вдруг стало невероятно скучно. Ее мутно-белые, как кварц, глаза будто обратились в саму себя.

– Вы должны мне помочь! Я не могу без нее жить и как добиться не знаю.

Знахарка вдруг расхохоталась.

– Вы действительно считаете, что без нее не сможете жить?

– Чувствую в вас какие-то способности. Я бы сказал – у вас особый дар. Так помогите мне не избавиться от нее, а добиться.

Знахарка наклонилась вперед и, уткнув в подбородок желтый кривой ноготь, заставила меня задрать голову.

– Разумеется, у меня есть дар, – прошипела она, обдав дурным запахом. – За кого ты меня принимаешь? За фокусницу-шарлатанку?

– Вовсе нет. Просто я прошу вас помочь, если, конечно, вы это можете.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу, чтобы она стала моей… Я хочу с ней спать в одной постели.

– Почему бы вам не затащить туда другую женщину?

– Потому что у меня нет выбора – я люблю ее.

– Любовь – это болезнь. Я могу излечить вас от нее.

– Хорошо, поставим вопрос иначе. Услуги ваши платные? За что я должен платить вам?

– За то, что я тебе укажу истинный путь.

– Засуньте свой указатель себе… ну, знаете куда. Мне нужна эта женщина, и если вам нечего предложить, ариведерче.

Знахарка насупилась и стала чернее тучи.

– Ты еще вернешься ко мне, но тогда я возьму двойную плату.

Любимой я, естественно, ничего не сказал об этом визите. Но решился пойти ва-банк:

– Дорогая, а ты когда-нибудь испытывала такое… скажем, неприличное чувство, как будто тебе срочно необходим мужчина – то есть любой мужик, чтобы лечь с ним в постель и чем-нибудь приятным заняться? Тебя охватывала когда-нибудь жгучая потребность в этом, похожая на недуг – так, что ты больше ни о чем не могла и думать? Казалось ли тебе когда-нибудь, что только в объятиях мужчины ты можешь забыться, найти утоление той жажды, которая мучает тебя изнутри, как будто только мужчина может дать тебе наслаждение в виде мучительного наказания половым актом?

За окном шел дождь, шурша по листьям деревьев, стуча по крыше, потоками стекая с нее. Мы сидели у камина и пили пиво с вяленой щукой.

Экономка моя пристально взглянула на меня.

– Конечно испытывала, но к мужу, а не просто к любому мужику.

– Я говорю о желании, а не его исполнении.

– Право не знаю – зачем это вам? Мне кажется, в вашей душе давно уже прочно утвердилось мнение, что женщины стоят ровно столько, сколько они стоят.

– В этом вы правы – много таких, за которых гроша ломаного жаль. Но вы….

– Вам уже нечем платить мне зарплату?

– Зарплату? – я поморщился. – Давайте так – вы называете мне цену; я плачу, и мы в постель. Потом поступайте, как хотите – хотите оставайтесь, хотите уходите; скажите: в ЗАГС пойдем – пойдем в ЗАГС!

– Вы разговариваете со мной, как с пленницей….

– Пленницу я бы взял силой.

Она вдруг оставила пиво и рыбу, которые смаковала, и засобиралась:

– Знаете, я поеду домой.

– Вы чем-то расстроились? Что не так?

Любимая с трудом выдавила из себя улыбку.

– Ничего и все.

Наши отношения сильно меня беспокоили. Уж казалось бы, все оговорено, деньги уплачены – почему она избегает близости со мной, пусть не из любви, а по контракту? Какого ей еще чуда надо? Ведь простая баба… прости, Господи! Долго она мне еще будет нервы трепать?

Ах да, насчет ва-банка… Так вот, однажды я закусил удила, топнул ногой и приказал:

– Теперь будет так – одну ночь вы на работе, две дома и еще одну спите здесь, со мной в одной кровати.

Она растерялась:

– Как?

– Как мы и условились.

– Но вы ведь обещали ждать моего согласия на интимные отношения…

– А разве я сказал, что у нас что-то будет? Впрочем, все в вашей воле… А вот врачи говорят, что у людей, спящих в одиночестве, развивается психоз. Вы будете моим антибиотиком. И обещаю – я к вам пальцем не прикоснусь без вашей команды.

В этот раз она осталась у меня ночевать, позвонив предварительно дочери.