Читать книгу Блеск и нищета комитета - Анатолий Агарков - Страница 4

Вслед за принятием на себя статуса строительной организации Комитет взвалил на свои плечи и всю ответственность за районные долгострои. А их было немало. И самый важный – новая школа.

На этом объекте развязался пупок у некогда могучего ПМК-442, переименованного после приватизации в ПМК «Строитель». Дело не в том, что техника износилась или люди устали работать. Финансирование изменилось. Деньги, они ведь иссякли не только в Увельском районе – недостаток средств на что бы то ни было ощущался по всей стране. В том числе, страдала и наполняемость бюджетов всех уровней.

Тогда вот что придумали умные головы в областном – а новая школа в поселке Увельском объект его финансирования – взаимозачеты по налогам. Схема простая – ты мне, я другому, а он тебе.

Другими словами – у предприятия, производящего строительные материалы, нет живых денег заплатить налоги на прибыль или имущество. В областном бюджете по этой причине нет средств финансировать строительство новой школы в поселке Увельском. А строить-то надо. В областном министерстве придумали следующую схему движения финансовых потоков. Две организации и одно ведомство оформляют совместные документы взаимозачета долгов. Скажем, областной бюджет гасит предприятию, производящему строительные материалы, долг по указанным налогам. А оно на эту сумму выдает строителям свою продукцию (ЖБИ, кирпич, цемент и так далее), которая идет зачетом по областному финансированию объекта.

Спросите – а где же зарплата? Но это уже другой коленкор…

На словах все понятно и просто – работать можно.

Сложнее выполнить на бумаге, но осуществимо. Что доказали фиаско ПМК «Строитель» и изворотливость Клипы, принявшего в лице Комитета сей долгострой на свою ответственность. Сергей Борисович в очередной раз подтвердил японскую народную мудрость, что от дождя земля только тверже, и нашел посредника, взявшего на себя все хлопоты по оформлению пакета документов взаимозачета. Не безвозмездно, конечно. За свои услуги трест «Южуралстрой» брал из суммы зачета 30% – пусть даже материалами, но все равно существенные издержки.

Мы для них, по сути, были просто курочкой рябой, несущей золотые яйца. Хоть стройка и зашевелилась, но радости от этого было мало. Не знаю, какими путями, но Сергею Борисовичу удалось уговорить руководство треста обучить всем тонкостям и премудростям бюрократии взаимозачетов собственного специалиста Комитета. Этим специалистом стал я.

Клипа в Челябинск ездил чуть ли не каждый день – однажды прихватил и меня.

Некогда могучий трест «Южуралстрой» имел собственный многоэтажный офис на задах нового областного драмтеатра. Развал Советского Союза и смена политического курса в России внесли свои поправки в строительную индустрию и амбициозность её лидеров. Трест ныне ужался до трех кабинетов – Генерального директора (правда, с приемной), начальника отдела и отдела. Может, что-то было еще, но за время моих визитов в «Южуралстрой» ничего более не приметил – куда ни сунься, всюду какие-то фирмочки-арендаторы, обосновавшиеся в комнатушках.

К Генеральному директору «Южуралстроя» Клипа, понятно, ходил без меня.

А вот к начальнику отдела господину Бушеву ходили вместе – и я его сразу невзлюбил: ёрный мужик, противный, ругливый. Идея Сергея Борисовича проводить зачеты самостоятельно была ему явно не по душе, и Бушев выказывал это по-хамски. Не знаю, где Клипа силы брал для диалога с этим приятелем – только герои романов, по моему мнению, могут быть так хладнокровны.

Удивительная штука однако – человеческие нервы!

Я не всегда и не со всеми бываю такой отрицательный, но вот на этого злобного мужичка даже смотреть не мог без душевной досады. Голос его был вполне человеческий, но интонацией как у зверя, у которого кровь с клыков капает – так мне порой казалось. Короче, я его не выносил.

Зато натаскивал меня премудростям оформления необходимого пакета документов взаимозачета сотрудник отдела Валерий Александрович Загвоздин – деликатнейшей души человек. Я с великим удовольствием прошел весь путь на Голгофу первого, совместно с ним оформленного зачета по налогам. Он так все толково объяснил, столько принял участия в моем становлении его приемником по Увельскому району, что уже на следующий взаимозачет весь пакет документов я собирал и оформлял сам, не беспокоя его. И защищал в министерстве финансов области тоже самостоятельно…

Оформление взаимозачетов стало отныне моей основной работой.

Клипа статус мне поменял. Теперь моя должность звучит по-другому – заместитель председателя Комитета по коммерции. Еще Сергей Борисович выхлопотал мне краснокожее удостоверение личности с золотым теснением «Администрация Увельского района». Только по нему меня и пускали в министерство финансов области или офис Губернатора – иначе никак: менты на входе.

География моих разъездов и наших зачетов была широка:

– от Карабашского медеплавильного комбината на севере области до Магнитогорского металлургического комбината на юге;

– от Катав-Ивановского цементного завода на западе области до Курганского машиностроительного завода на востоке.

Впрочем, в Кургане мы не налоги закрывали, а выменивали деревообрабатывающие станки на строительные материалы.

Да, славное было время!

Многим хотелось закрыть долги перед бюджетом и всучить нам что-нибудь на строительство школы, налоговой инспекции или Центра занятости населения в поселке Увельском.

Меня на «ура!» принимали в Еманжелинском ООО «Сельхозпром», где Генеральный директор Александр Павлович Ермилко приказал кормить увельского гостя в ведомственной столовой бесплатно каждый раз по приезду.

Всякий раз, когда приезжал в Челябинск на электричке или автобусе, звонил Генеральному директору ООО «Сантехлит», и Виктор Анатольевич Чернов отправлял за мной на вокзал машину. Ему хотелось быть в курсе всех, проводимых мною зачетов, и он сам предложил к услугам свой авто, который после его конторы отвозил меня к месту следования. Он даже пытался направлять меня в нужную ему сторону. Поскольку не делали из зачетов коммерческой тайны, в консультациях с ним по вопросам этим не было должностного преступления.

Я много (как и мне) чего мог предложить к зачету, но окончательное решение всегда оставалось за председателем Комитета. Так что, не перетягивая на себя одеяло, скажу: во всей этой зачетной кутерьме оставался лишь винтиком – добросовестным и исполнительным.

Впрочем, есть в чем покаяться – как же без этого? Ведь условились – на тот свет с чистой совестью!

Привозит как-то меня черновская машина в черновский офис. И Виктор Анатольевич выкладывает передо мной два счета на формовочный песок Кичигинского горно-обогатительного комбината. Один – за продукцию, приобретенную им напрямую, другой – за ту же продукцию, приобретенную взаимозачетом через наш Комитет. Наша цена дороже.

– Как это понимать?

– Разберусь, – говорю. – Снимите копии.

Копии мне сняли, но пообещали на разность цен в процентном отношении увеличить свои на отпускаемую нам сантехнику.

Вернувшись в Комитет, позвонил в Кичигинский ГОК.

Мне отвечают:

– Этот вопрос в компетенции главного бухгалтера, но она сейчас в Хургаде.

– Когда вернется?

– Дней через двадцать.

Сделал пометку в календаре. Спустя три недели снова звоню.

Бодрый голос отдохнувшей в субтропиках женщины:

– Да вы что?! Приезжайте, посмотрим…

Выпросил машину, поехал в ГОК. Посмотрев копии счетов, главный бухгалтер согласилась:

– Да, действительно, непорядок.

И приказала переписать документ, уравняв цены. Соответственно, наша бухгалтерия переписала счет на песок ООО «Сантехлиту» без всяких накруток. Еду к Чернову, предъявляю свою работу. И знаете, что он мне ответил?

– Увы, Анатолий, поезд ушел. Продукция отпущена, поставлена, осметчена, сактирована даже… Заказчик в лице областного бюджета принял и оплатил. К чему теперь ворошить дела минувших дней?

– Но мы-то вам счет переписали? И вы теперь в выигрыше.

– А кто в проигрыше?

Действительно – кто? Ну, перепишет сейчас ООО «Сантехлит» цены на свою продукцию. Останется разницей сумма, которую можно считать чистой прибылью Комитета. Хотя, наверное, если согласовывать дальше, то и нам надо переписывать сметы. Тогда положительное сальдо отойдет в областной бюджет. Кому это надо? Когда это я стал областным патриотом? Или даже районным… Не они ли раздели мое ЧП?

И Комитету ничего не достанется, если не переписывать сметы и акты принятых работ. Вся его, даже нечаянная, прибыль уходит в яму долгов…

Прав Чернов – никому это не надо: одни пустые хлопоты. Вот был бы наш Комитет акционерной кампанией, да имей я в ней парочку собственных акций… Ну, тогда совсем другой коленкор! Тогда был бы другой подход к делу. А так… Этот инцидент с перепиской счетов не ложился свинцовой тяжестью мне на душу – ну, было и было. Было да сплыло. Своей тени, как говорится, не догонишь!

Вообщем, махнул я рукой и Клипе ничего не сказал. Пусть порадуется Чернов – не плохой ведь человек: вон какую фирму раскрутил…

Мне Виктор Анатольевич рассказал на досуге, что вырос из стройотрядовского движения. Даже в Увельском районе поработал на строительстве коровников в колхозе имени Калинина. Хорошо знает моего дальнего родственника Алябьева Василия Ивановича.

Потом друзья-товарищи организовали официальную строительную фирму и так много заработали, что целый год потом судились – поделить не могли. Чернов двенадцать месяцев лежал на диване, переживая о рухнувшей дружбе и уплывающих миллионах. Жена работала и кормила его. А когда суд вынес окончательный вердикт, Виктор Анатольевич поднялся с дивана и учредил ООО «Сантехлит». Взял девизом – никаких друзей-знакомых-родственников, только профессионалы с оплатою по результату – и дела новой коммерческой фирмы пошли в гору.

– Бери, – говорил я сыну, кстати, тоже Виктору Анатольевичу, – с Чернова пример.

Нет на свете более сильного и постоянного чувства, чем любовь родителей к своим детям. Нет для любви родительской границ – ни верхних, ни нижних. И дружбы между отцом и сыном это тоже, кстати, касается. На защиту пакета документов взаимозачета по налогам в областном министерстве финансов обычно уходил весь день – пока примут, пока ознакомятся, пока вопросы все утрясут… И этот день принадлежал нам с моим старшим ребенком.

Созвонившись, мы встречались – вместе обедали, общались, гуляли… Он уже приобщился к студенческому братству и с трудом таращил глаза от систематического недосыпания, всем своим видом демонстрируя, что нет в жизни счастья. Впрочем, в столовой или пельменной он оживал – когда речь идет о еде, проворства студенту-первокурснику не занимать. А вот интересно, откуда у него на левой щеке свежая ссадина? Что ж, видимо, это все возрастное! Помню себя таким.

Старший ребенок мой, закончив лицей, стал студентом архитектурно-строительного факультета теперь уже Южноуральского университета. Когда я учился, он был еще политехническим институтом. Даже попробовал жить в общежитии – я про сына сейчас говорю – но быстро сообразил, что дома сытней и спокойнее. Особенно, когда стипендии не заслужил.

Существует множество теорий, посвященных психологии детей. Считается, что их характеры формируются окружающей средой. Каким мог вырасти мой сын, имея перед глазами всю палитру примеров – от уголовника Куликова (сожителя мамы) до благородного идальго дедушки Виктора Киприяновича? Вот-вот… мой сын считает, что это он сформировал себя. А что? Пусть даже так – в принципе, неплохой человек получился…

К концу рабочего дня мы расставались. Он возвращался к деду с бабушкой, я – в министерство финансов области. Забирал свои документы – либо подписанные, либо с вопросами – и уезжал в Увелку.

Вот уж не зря говорят – слабые люди сильны, как боги… Это, я думаю, о детях сказано. Но потом – чем взрослей и сильней они становятся, тем меньше нуждаются в нас, родителях, и прежние связи меж нами стираются…

Однажды, беседуя с сыном, рассказал ему о предложении Ермилко из Еманжелинского ООО «Сельхозпром». Каждый раз, когда бывал у него по делам, Александр Павлович неизменно мне предлагал:

– Анатолий, бросай ты к черту свою Администрацию – переходи ко мне. Дел до черта! Денег полно. Нужны люди со своими идеями. Есть у тебя идея?

Есть ли у меня идея? О-го-го! Есть ли у меня идея…

– Ну и что ты раздумываешь? – семнадцатилетний мне заявляет сын. – Разве это не замечательное предложение?

– Предложение, конечно, замечательное. И руководитель амбициозный – с такими всегда интересно. Только на долго ли его хватит? – вот в чем вопрос.

– Сам не знаешь и отказываешься – почему? Может, считаешь, что твоя нынешняя работа в Комитете – это и есть то, ради чего стоит жить?

– Эй-эй-эй, не надо ехидничать. Не такой уж я Дон Кихот – просто ужасный скромник.

– Так почему же?

Виктор, склонив голову, с интересом смотрел мне прямо в лицо. Не мужчина еще, но пытливый юноша… В его годы я был балбес балбесом. И, кстати, вылетел из института с того самого факультета, на котором он сейчас получает высшее образование.

– Там ли, здесь ли работать – все равно на «дядю». Я бы хотел организовать что-то лично мне принадлежащее. Ведь я не собираюсь до конца дней своих прозябать в благородной бедности.

– Ага…

Витя не донес пельмень на вилке до рта и вернул загруженный инструмент в тарелку.

– Ты им не завидуешь?

Я весело рассмеялся.

– Ешь давай, не переживай! Ермилко, да – но его успехам, а не способностям. Клипе, нет – по-моему, он не туда идет, но у него есть чему поучиться.

– И долго ты собираешься учиться?

– Не очень – все-таки я не настолько примитивен, чтобы засиживаться на одном месте. Но и спешить не стоит – жизнь сама подскажет, как лучше поступить. Во всяком случае, торопиться не следует. Не зря говорят: поспешишь – людей насмешишь.

– Гораздо смешней выглядят люди от жизни отставшие, – возражает мне сын.

– Это я-то отставший? Никто не может обидеть сильнее, чем ребенок номер один. Защищайся, наследник! – говорю я и делаю выпад столовым прибором в его сторону.

Мы устраиваем над тарелками мнимый бой на алюминиевых вилках.

Все как прежде. Какое счастье! Может, снова попробуем книгу вместе писать? – ведь встречаемся теперь довольно часто. Но Витю совместное творчество больше не увлекает – ныне он теперь студент с соответствующими заботами. И, похоже, мы начинаем новую страницу наших отношений. Все будет по-другому. Не так как прежде. Может быть, лучше. А, может, нет. Поживем – увидим…