Читать книгу Евангелие от Морфея - Анатолий Белоусов - Страница 5

13:12

Александр потоптался возле клумбы, в которую несколько дней назад его впечатал Дрыга, затем выплюнул окурок и свистнул. Окно на втором этаже, как и в прошлый раз, было распахнуто. Только теперь вместо гитарного бряканья из него доносилось невнятное бормотание. Вполне возможно, что находившиеся в комнате люди о чем-то спорили.

– Эй, – заорал Александр, не дождавшись никакой реакции на свой свист, – ну чего вы там, совсем охренели?!

Он машинально отметил, что за три дня цветы успели распрямиться и клумба приняла прежний вид. Шум в комнате смолк, высунулась бледная Дрыгина морда.

– Чего еще? – хмуро спросил он.

– Дело есть, – ответил Александр, – поговорить надо. Как к вам можно попасть?

– По веревочной лестнице можно, – съязвил Дрыга, – но ее у нас нет. А можно по нормальной. Подъезд с той стороны. Квартира номер семь.

Он показал рукой, с какой стороны удобнее всего будет обогнуть дом, и, не говоря больше ни слова, засунулся обратно в комнату. Зайдя за угол, Александр понял, что придется лезть через забор. Может, Дрыга таким образом решил подшутить над ним, а может, это и в самом деле был кратчайший путь.

На старых, потемневших от постоянной сырости досках красовалась меловая надпись. «FACK OFF! » – заявлял всему миру (вернее, незначительной его части) неизвестный автор. Александр усмехнулся. Сколько раз он видел эту надпись, и, как правило (…as a rule…), слово «fuck» было написано через «эй». Уж лучше бы писали, как встарь, из трех букв. И короче, и грамотнее. А вообще-то, природа подобных надписей весьма интересна. Что движет человеком, решившим оставить подобный автограф? Сразу и не ответишь… Кряхтя, он полез через забор.

Дверь в квартиру оказалась незапертой. Александр толкнул ее и вошел внутрь. В комнате жутко воняло пивом. Источник этого запаха, в виде нескольких трехлитровых банок, находился в самом ее центре, посреди журнального столика, заваленного окурками, рыбьими очистками и прочим мусором. Откуда-то из-под пола негромко играла музыка (кажется, сестры Берри), и Александр с удивлением покосился на выставленные у окошка громадные концертные колонки. «Как же бывает весело соседям при такой картонной слышимости», – подумалось ему не без сочувствия.

В одном углу комнаты в кресле развалился Барик, в другом углу в кресле возлежал Дрыга. Третьего кресла предусмотрено не было, поэтому Александр бодро пересек комнату и без приглашения уселся на крохотный диванчик, стоявший точно напротив ударной установки «Pearl».

– Здравствуйте. – Он широко улыбнулся.

– Чего надо? – недружелюбно откликнулся Дрыга. – Если по делу пришли, говорите. Нечего кота за хвост тянуть.

– Пива? – предложил Барик.

– Можно и пива, – согласился Александр и, повернувшись к Дрыге, добавил: – Я принес вам диски. Светлана Викторовна просила передать, если окажусь поблизости. Вот…

Он достал из кармана джинсовки две плоские коробочки и после секундного колебания положил их на заляпанный пивом стол.

– Большое спасибо, – принял у Барика наполненную до краев кружку.

– Что там? – поинтересовался Дрыга.

– Ля групп «НОМ», – ответил Барик, сгребая компакты и перекладывая их на тумбочку. – «Во имя разума» энд «Сенька Мосг/хаз».

– Понятно…

Дрыга апатично принялся ковырять в носу.

– А как поживает картина за тысячу двести? – спросил он после короткой паузы.

– Ничего себе поживает, – все с той же улыбкой ответил Александр, – висит на стене и радует глаз.

– Чей глаз?

– Мой, конечно.

– А маечку эту вы специально для нас напялили? – не унимался Дрыга. – Могли бы и не утруждать себя. Сошел бы и ваш цивильный костюмчик.

Александр сделал несколько больших глотков. Майку он действительно надел специально (и джинсовку тоже). Кто был на ней изображен, он не знал, но почему-то думал, что этот мужик будет здесь хорошо принят. Наверное, зря думал. Сделав еще глоток, он поставил кружку на стол. Пиво было до омерзения теплым.

– Да, майку я надел специально для вас. Кстати, вы не в курсе, кто на ней нарисован? У меня как-то не было времени разобраться.

Дрыга презрительно фыркнул.

– Уолт Дисней, – пробурчал он, – кто же еще!..

Барик заржал.

– Не обращайте внимания, – подмигнул он Александру, – сегодня у него хреновое настроение. Поругался с подружкой, ну и все такое… – Он сделал замысловатый жест рукой. – Что вас к нам привело? Я думаю, компакт-диски – это только предлог.

Несколько удивленный такой проницательностью, Александр решил переть напролом.

– У меня пропала записная книжка, – тщательно выговаривая каждое слово, произнес он. – Вам, случайно, не попадалась?

– Записная книжка?.. – ответил Барик, не моргнув глазом. – Нет, откуда она у нас? А если б мы ее и нашли, то уже давно вернули бы вам… Можете не сомневаться.

– Как тут не сомневаться…

Их взгляды встретились.

– Вы не помните, что случилось на маковом поле? – быстро спросил Александр. – Как звали того человека?..

По лицу Барика пробежала легкая судорога.

– Небо было черным от птиц, – продолжал Александр, – а он пришел с севера. Вы испугались его! Или я не прав?..

– Да, – Барик принялся растирать виски, – в небе было полно птиц. Это было ужасно! Хуже, чем у Хичкока!..

– А человек… как его звали?

– Как звали?.. Не помню… – Барик, не переставая массировать виски, встал и прошелся по комнате. – Фамилия была странная, это точно… Он назвался, а затем ударил меня…

– Что, мать вашу, за херню вы несете? – подал голос Дрыга. – Может, объясните и мне? Я ни хрена не понимаю!

Александр сделал жест рукой и Дрыга замолк.

– Так как его звали? – повторил он свой вопрос.

– Фат! – воскликнул Барик, отдергивая руки от лица. – Точно! Петр Петрович Фат. Я еще подумал: какой-такой Фат? А он…

– Это не важно. Что он велел передать мне?

– Колесо номер семь! – отчеканил Барик. – Колесо. Колесо. Колесо…

Александр улыбнулся.

– Точно! Колесо номер семь!..

– Сильно сказано.

Он перевел взгляд на Дрыгу, с любопытством поблескивающего глазенками из своего кресла. Затем снова на Барика. Взял со стола кружку и решительно влил в себя (…специально они его кипятят, что ли?..) остатки той мерзости, которая там оставалась.

Барик перестал носиться по комнате, уселся на место и закрыл глаза. Его начала бить мелкая дрожь.

– Что вы с ним сделали? – неприязненно спросил Дрыга.

Рука его легла на гриф стоявшей рядом гитары.

– С ним все в порядке, – ответил Александр. – Через несколько минут полностью придет в себя. Не волнуйтесь. – И уже более раздраженно: – А вот гитару оставьте в покое! Неужели вы не понимаете, что выглядите глупо?

Дрыга насупился, но руку с гитары не убрал. Скорее из принципа. Заговорил Барик:

– Что это было?..

Он дико озирался по сторонам. Наконец взгляд его остановился на Александре.

– Резонный вопрос, – хмыкнул тот.

– Кто… Как вы узнали?.. – Он закашлялся и был вынужден замолчать.

– В пятницу, в девятнадцать ноль-ноль, приглашаю вас в бар «Бульдог», – сказал Александр. – Обоих. Если у вас были намечены на это время какие-либо дела, советую отложить их.

– Странно как-то вы приглашаете, – взъерепенился Дрыга. – А если мы откажемся, тогда что?

– Откажетесь? – Александр прищурился. – Не думаю. Впрочем, решать вам. Как бы там ни было, мое приглашение остается в силе. – Он перевел взгляд на Дрыгу: – А вас я приглашаю персонально, если уж вы так на это напрашиваетесь.

Дрыга скосомордился, но промолчал.

Попрощавшись и еще раз напомнив о своей записной книжке, Александр вышел. Несколько секунд Барик сидел неподвижно, как бы прислушиваясь к удаляющимся шагам, а затем его прорвало…

…1.035. Размышляя об относительности своих знаний, я прихожу к выводу, что должно существовать знание абсолютное, ибо относительное есть степень выражения абсолютного, без абсолютного нет относительного.

1.036. Относительное знание об окружающем меня мире есть искаженное отражение той или иной части этого мира; следовательно, знание абсолютное должно быть отражением истинным и точным, причем отражением не какой-либо части мира, а всего мира в целом.