Читать книгу Против течения. Избранное - Анатолий Богатых - Страница 101

Вечный свет живёт в очах.

Нимб в сиянье и в лучах.

Из сегодняшнего дня

что там слышно вам?

Пожалейте вы меня,

горемышного!

Заступитесь в небесах,

отмолите бедный прах.

Пожалейте палачей!

Им для нас не спать ночей, —

то военна, то цивильна —

Русь народишком обильна,

с каждым надо о судьбе,

по делам, не по злобе,

перекинуться умело, —

эвон в поле и в избе

сколько дела! —

допросить да попытать,

каблуком на яйцы встать,

сунуть в харю пистолет,

сознаёшься али нет,

хренов сын-антилигент,

на текущий на момент

расстрелять тебя в момент

да сгноить в казённой яме! —

И молчит – ни жив ни мёртв —

добрый молодец-поэт.

И парит, чужбинкой пьян,

власть рабочих и крестьян

с левольвертом в кобуре,

козырьком лобешник стёрт

до бровей, а под бровями

по стеклянной по дыре

(за окном – лубянский двор,

со двора – не дверь, а дверца,

завтра скажут приговор),

пар – душа,

а вместо сердца

ой ли пламенный мотор,

за окном тюремный двор,

век двадцатый на дворе

с левольвертом в кобуре

на излёте.

Из непокорных и бесстрашных

никто не ведал в день обмана,

что всё единство дней вчерашних

падёт с железным истуканом…

Но ничего не поменялось

в стране испуганных теней,

лишь, может, мой (какая малость!)

запой – длиннее, и темней,

и безнаде́жнее. Да злей

ночная тишь, когда не спишь

(а в голове и дичь, и бредни),

и сознаётся миг ясней,

когда в какой-нибудь… Париж

сорвётся навсегда последний

из тех – с кем можно говорить.

Но не печалься, брат. Пустое!

Что ж, остаётся пить и пить,

но – одному.

И вспомнить, воя

от безысходности во тьму,

здесь остающихся как будто.

И представляя их, под утро

приняв похмельные свои,

так бормотать: «Какие ж всё же

у вас откормленные рожи,

страдальцы скорбные мои…»