Читать книгу Зауряд-врач - Анатолий Дроздов - Страница 6

Деникин не поверил нам и прислал в помощь врача. И кого? Я обомлел, когда к лазарету подъехал автомобиль и вышедший из него мужчина представился:

– Бурденко, Николай Нилович, хирург-консультант Белорусского фронта.

Сам Бурденко! Человек-легенда из моего мира. Гениальный хирург, которого в 1930-х приглашали за границу проводить показательные операции. Создатель школы нейрохирургии в СССР и главный хирург Красной Армии. Под его руководством была создана эффективная система помощи раненым. В Великую Отечественную войну 70 процентов их возвращались в строй. И это без антибиотиков и других привычных нам лекарств! Советские врачи оперировали в походных условиях, в неприспособленных для этого помещениях, при свете керосиновых лам и добивались при этом отличных результатов в отличие от немцев. У них методы были еще те. Они даже прижигали раны, как в Средние века! Если наши врачи старались спасти раненую конечность даже при гангрене, немцы ампутировали их, не задумываясь.

Бурденко заметил мое смятение и с любопытством посмотрел сквозь очки.

– Слышали обо мне?

– А кто не слышал? – пришел на помощь Карлович. – Здравствуйте, Николай Нилович! Чаю? Или пообедаете?

– Сначала осмотрю командующего, – отказался Бурденко.

У Брусилова он пробыл около часа. Сам снял повязку и исследовал рану. Выслушал и выстукал генерала, заставив того морщиться. Затем забинтовал и сделал нам знак выйти.

– Удивительно! – сказал в коридоре. – Пациент слаб, что неизбежно после такого ранения и потери крови, но пребывает в сознании, да и выглядит на удивление хорошо. Говорите, после ранения прошло два дня? Не могу поверить! Рана почти затянулась.

– Это Валериан Витольдович, – указал на меня Карлович. – Чудеса творит.

– Любопытно, – заинтересовался Бурденко. – А ну-ка, молодой человек!..

Пришлось рассказать все – об операции и свечении. Последнее Бурденко не заинтересовало, похоже, счел фокусом. А вот об операции расспросил подробно. Пришлось даже показать. Я взял резиновую трубку для дренажа (здесь их называют гуттаперчевыми), надрезал и заштопал под надзором гостя.

– А если сосуд полностью разорван? – поинтересовался Бурденко. – Взялись бы шить?

– Стент нужен.

– Что такое «стент»?

– Трубка… – я едва не сказал «из пластика». – Из золота или платины. Подходящего диаметра, тонкая и перфорированная по всей протяженности. Лучше из сетки. Ткань сосуда прорастет сквозь отверстия и закроет стент изнутри. Это убережет пациента от тромбов.

Демонстрируя, я взял иглу для переливания лекарств и надел на нее с обеих сторон резиновую трубку.

– Почему золото и платина? – поинтересовался Бурденко.

– Химически инертные металлы, которые не отторгаются организмом.

– Любопытно, – сказал Николай Нилович. – Где учились?

– Мюнхенский университет в Германии.

– У Бауэра?

– У него.

Сказав это, я сжался. Сейчас спросит что-нибудь про этого Бауэра, а я – ни уха ни рыла. Но Бурденко не спросил.