Читать книгу Рота Его Величества - Анатолий Дроздов - Страница 8

– Он чистокровный ари! – сказала Александра.

– Вы уверены? – спросил Зубов.

– Вне всякого сомнения!

Зубов кашлянул:

– Вы определили это столь необычным способом?

– Именно.

Зубов смотрел вопросительно.

– Я говорила: вы не читали материалов института! – сказала Александра, раздражаясь. – Иначе б знали о недавнем открытии доктора Сретенского!

– В чем оно заключается?

Александра вздохнула:

– Надеюсь, вы слышали о рецессивных и доминантных признаках наследования?

Зубов неуверенно кивнул.

– Напомню. Доминантный признак преобладает по сравнению с рецессивным. Если у одного из родителей голубые глаза, а второго – карие, то вероятность появления у совместных детей карих глаз четыре к одному, поскольку темный цвет глаз – доминантный. Смуглый цвет кожи – доминантный признак, светлый – рецессивный, курчавые волосы – доминантный, прямые – рецессивный. И так далее. Заслуга профессора Сретенского в том, что он открыл агрессивно-доминантный признак, который проявляется всегда и у всех потомков смешанных браков. У мужчин это сдвоенная уздечка.

– Что? – в голос спросили Зубов с Ливенцовым.

– Вертикальная складка крайней плоти, соединяющая член с головкой. У выходцев из Старого Света она одинарная, у аборигенов – сдвоенная. У всех потомков мужского рода, родившихся от смешанных браков, она сдвоенная. Всегда! Представляете значимость этого открытия?!

– Гм… – сказал Зубов.

– Профессор подтвердил его экспериментально, проведя осмотр тысяч мужчин. Веев, очхи, ари…

– И что ари? – спросил Ливенцов. – Не возражали?

– Есть место, где они молчат! – сказала Александра.

– Как оно называется?

– Морг!

Ливенцов поднял брови.

– Да! – подтвердила Александра. – Мы работали в моргах. Никто не позволил бы нам осматривать живых ари. Тем более что вскрылся ряд щекотливых обстоятельств. У ряда представителей громких фамилий при осмотре был выявлен доминантный признак, а ведь они считались чистой крови! Профессор Сретенский провел исследования в архивах, пришлось даже ездить в экспедиции, но во всех случаях подтвердилось: в роду этих людей были смешанные браки.

– Скажите, Александра Андреевна, – сказал Ливенцов. – Вам нравится ваша служба?

– Я делаю то, что полезно Отечеству! – обиделась Александра. – Доминантный признак у Князева означал бы, что он из Союза. К счастью, это не так.

– Не факт! – сказал Зубов.

– Почему? – удивилась Александра.

– Союз мог найти чистокровного ари.

– Исключено! Среди пришедших к очхи не было женщин.

– Были! – возразил Зубов. – Медицинский батальон. Врачи, медсестры… Они вышли замуж, родили детей. Так что вероятность, пусть и незначительная, есть. Не надо недооценивать врага.

– Уймись, Яков! – сказал Ливенцов.

– Я всего лишь делаю свою работу.

– Наделали! – вздохнул Ливенцов. – Князев не шпион, это очевидно. Вспомни инцидент с сестрой Рика! Шпион не допустил бы подобной глупости: очхи знают, для чего парням стригут ногти. Князев – чужак, это видно по всему. Он шел сюда с добрыми намерениями, как утверждает Тертышкин, даже уши заткнул. Как его встретили? Едва не убили! Ладно, то были очхи. Но мы! Сначала попытались его силой женить, а после избили. Доставили в штаб под конвоем, мучили вопросами, а потом ощупали, как жеребца на конном рынке. Он ведь офицер! Что мы натворили!

– У меня есть деньги из секретного фонда, – сказал Зубов. – Компенсируем!

– Яков! – Ливенцов покачал головой. – Я тебя прошу! Ты его оскорбишь.

– Да что ты, в самом деле! – возмутился Зубов. – От денег не отказываются! Так, Александра Андреевна?

– Гордей Иванович прав! – возразила Добужинская.

«Что ж ты хватала его за член?! – подумал Зубов. – Теперь вот расхлебывай!»

– Если нужно для дела, – продолжила Александра, – я извинюсь.

– Нет! – сказал Ливенцов. – Случилось у меня в штабе, мне и отвечать.

* * *

Я складывал вещи, когда в дверь постучали. Это была Глафира.

– Давно приехал? – спросила она. – Не видела, как шел.

– Снова уезжаю! – сообщил я. – Дела ждут.

– А это что? – Она ткнула в синяк.

– Задрался с одним.

– Гляди! – покачала она головой. – Еще стрельнут из этой, как ее, трам…

– Травматики?

– Во! – подтвердила она. – Убить могут! Я по телевизору слышала.

– Буду осторожен! – пообещал я.

– Тебя тут спрашивали, – сообщила Глафира. – Представительный такой.

– Лет пятидесяти, лицо не запоминается?

– Точно! – подтвердила соседка. – Телефон оставил, просил, как появишься, связаться. – Вот! – Она протянула листок.

Я взял листок, скомкал и бросил в угол.

– Ты это чего? – удивилась Глафира.

– Знаете, кто он? – спросил я заговорщицким шепотом.

– Ну? – насторожилась она.

– Бандит! Хотят купить дом и сделать подпольное казино.

– Ишь ты! – ахнула она.

– Представляете, что здесь будет? Пьянки, драки, девки голые…

– Не продавай! – отрезала Глафира. – Ни за что!

– Не буду! – успокоил я. – Если вновь объявится, скажите: уехал – и надолго. Станут, не дай бог, в доме шарить, вызывайте полицию!

– Само собой, – кивнула соседка. – Ах ты, боже мой! Это ж надо додуматься! Но почему именно здесь?

– Место тихое…

Я вышел ее проводить. Мне хотелось убедиться, что соседка не увидит, как я шмыгну в подвал. Глафира взялась за щеколду калитки, когда под ногами послышался писк. Мы, не сговариваясь, глянули вниз. Это был котенок, совсем еще крохотный, с серой шерсткой, белыми «носочками» на передних лапках и таким же белым пятнышком на мордочке.

– Подбросили! – ахнула Глафира. Она наклонилась и подцепила котенка ладонью. – Так! – заключила, рассмотрев дрожащий комочек. – Я знаю, кто это сделал! Сейчас же отнесу обратно!

– Не надо! – попросил я.

– Оставишь? – удивилась Глафира.

Я кивнул.

– Ты же уезжаешь?

– У меня есть кому о нем заботиться.

– Ага! – Она погрозила мне пальцем. – Зазнобу завел?

Я смущенно потупился.

– Лишь бы не шалава какая-нибудь! – вздохнула Глафира и отдала мне котенка. Тот тихонько пискнул, переместившись мне за пазуху, но почти сразу умолк – пригрелся.

Я сходил в дом за сумкой, запер дверь и, оглядевшись, шмыгнул в подвал. Ливенцов с Зубовым, увидев меня, заулыбались, я догадался почему. Мы вышли из расщелины, мне подвели коня. Казак хотел забрать сумку, но я не отдал. Нацепил ее как рюкзак ручками за плечи и полез в седло. Обратная дорога не затянулась. К расщелине от штаба вела короткая дорога, о которой я раньше не знал, потому и поперся через долину. Сотня казаков, рассыпавшись по сторонам, охраняла процессию. Я ехал рядом с Ливенцовым, Зубов и Добужинская рысили впереди. Александра Андреевна держалась в седле прямо, время от времени она оглядывалась и смотрела почему-то на мой живот. Я догадался, что котенок, угревшийся за пазухой, выпирает из-под футболки. Объяснять я ничего не стал – перебьется! Замыкал процессию Рик с помповиком на изготовку. Он держался отчужденно, а я не приставал – утрясется.

Встречать нас высыпало полстаницы. Никто не знал, куда отправляется сотня, в том числе сами казаки. Их подняли по тревоге, а в пограничной станице это дурной признак. Сотня вернулась в полном составе, а зачем ходила, знать не полагалось. Казаков не пустили к расщелине, даже Рика. Проход видели трое: подполковник, есаул и Добужинская. Последнюю я бы тоже не пустил, но на этой земле решали другие. Ливенцов скомандовал разойтись, бабы и девки кинулись обнимать казаков, я слез на землю и направился к стоявшей неподалеку Уле. Она не спускала с меня глаз.

– Вот! – сказал я, доставая из-за пазухи котенка.

Оказавшись на моей ладошке, подкидыш жалобно пискнул. Глаза Улы стали большими.

– Ой! – прошептала она. – Это кто?

– Котик! Тот самый, каких не бывает. Держи!

Она подставила ладошки. Котенок, сменив хозяина, снова пискнул.

– Он, наверное, голодный? – заволновалась Ула.

– Корми его молоком из блюдечка, – посоветовал я, – только не давай сразу много – обожрется. Он еще совсем маленький. Подрастет, можно будет мясом кормить; он сам определится когда.

Я повернулся и пошел к ожидавшим меня начальникам.

– Зачем вы сделали это?.. – начал Зубов, но, наткнувшись на мой взгляд, умолк.

Добужинская стояла, закусив губу, только Ливенцов улыбался.

– Королевский подарок, Илья Степанович! – заметил он. – Первый кот в Новом Свете!

– Будут еще! – успокоил я. – Сколько нужно?

– Идемте обедать! – предложил он.

…Обед не затянулся. После того как посуду убрали, я взял сумку. Мне хотелось продемонстрировать ноутбук. Само собой, он оказался на дне, и я стал выкладывать вещи на стул. Оглянувшись, увидел, как Ливенцов держит в руках орден – впопыхах я бросил его сверху.

– Ваш? – спросил есаул.

– Мой! – подтвердил я, забирая награду.

– Как называется?

– Орден Мужества.

– За что удостоены?

– Она видела! – указал я на Добужинскую.

– Подствольник?

– Он самый.

– Кровью своею запечатлели подвиг свой?

– У нас пишут «за мужество и самоотверженные действия», – сказал я, доставая ноутбук. – Смотреть будем?

Демонстрация не затянулась. К моему удивлению, ноут их не впечатлил. Зубов задал несколько профессиональных вопросов, и я понял: Иван Павлович носил в этот мир не только книжки.

– На худой конец, можно фильмы смотреть! – сказал я уязвленно и щелкнул по тачпаду. На экране появились танки; они ползли по полю, стреляя на ходу. Офицеры и Добужинская наклонились к экрану и некоторое время напряженно смотрели. Я нажал «esc».

– У вас только о войне? – спросила Добужинская, разгибаясь.

– Есть и про любовь! Вам про несчастную или счастливую?

– Счастливую! – сказала она. – Пожалуйста!

Я заметил, как Зубов за спиной Добужинской делает мне какие-то знаки. Я посмотрел на Ливенцова, тот кивнул.

– Лучше вам одной! – сказал я с фальшивой заботливостью. – Экран маловат, а мужчинам не интересно.

Она обернулась и посмотрела на Зубова с Ливенцовым. Те потупились.

– Пьянствовать собираетесь! – заключила Добужинская. – Потом станете о женщинах сплетничать, я, конечно же, мешаю. Ну и пусть! – Она презрительно поджала губу. – Илья Степанович, проводите меня!

– Прикажу подать вам вина и сластей! – крикнул есаул вслед.

Мы поднялись в бельэтаж, зашли к Добужинской, я быстро настроил ноутбук, показал ей, как делать паузу, добавлять и уменьшать звук.

– Если что, позовете! – сказал, листая список картин. Про любовь все не попадалось. Я скосил взгляд на Александру. Она смотрела на экран, смешно морща лоб. Ее верхняя губка капризно оттопырилась, обнажив белую полоску зубов. Кого-то она мне напоминала, и я вдруг вспомнил кого. Включив обратную сортировку, я опустил движок в конец списка и открыл фильм «31 июня».

– Про любовь!

Она кивнула и уставилась в экран…

Пока я отсутствовал, стол снова накрыли. Добужинская как в воду смотрела: бутылки и графины всевозможного размера и цвета сменили супницы и общие блюда. Похоже, пили здесь по-немецки – после обеда.

– Вино? Коньяк? – спросил Зубов.

– Водки! – попросил я.

Ливенцов одобрительно кивнул и наполнил стопку.

«Граммов сто, если не больше!» – определил я.

Себе есаул напустил не меньше, а вот Зубову плеснул коньяка.

– За здоровье? – предложил Ливенцов.

Мы молча чокнулись. Спорить по поводу тоста не хотелось. Если со знакомством не получилось, то за здоровье лучше. Похоже, мне оно понадобится.

– Илья Степанович! – сказал Зубов, ставя бокал. – Гордей Иванович принес вам извинения, но разрешите и мне…

– Проехали! – сказал я, цепляя вилкой соленый огурчик. – Ближе к делу!

Подполковник сконфуженно умолк. Хамить, конечно, мне не стоило, но словесами я был сыт. Сначала тебя бьют по физиономии, потом щупают, как коня на ярмарке, а после начинают песни.

– Вы, наверное, желаете знать, куда попали? – спросил Зубов после короткого молчания.

– Вот! – подтвердил я. – Но этапы сотворения мира можно пропустить.

Ливенцов засмеялся и налил всем.

– За взаимопонимание?

– Угу! – согласился я. – Только давайте договоримся: без виляний хвостами. Идет?

Мы чокнулись, и я закусил бужениной. Она таяла во рту.

– Значит так! – сказал Ливенцов. – Местность, где мы сейчас приятно беседуем, называется Новый Свет. Соответственно ваша планета – Старый.

– Планета? – спросил я.

– Можно считать так. Звезды в нашем мире другие. Светило похожее, и зовем мы его Солнце, но оно другое. Луны нет. Что это за планета и где она расположена, мы не знаем. Может, это и не планета вовсе, а какой-то иной мир. «В доме Отца моего обителей много», – говорил Господь. На всякий случай мы зовем это место Землей.

– Мудро! – согласился я. – Не нужно привыкать. Как здесь оказались люди? Те, кто с одинарной уздечкой?

– Вы слышали? – подпрыгнул подполковник.

– Говорили громко.

– У вас слух, как у вея! – воскликнул Зубов.

– Вот-вот! – сказал я. – О веях подробнее.

– В этом мире испокон века проживали два народа: веи и очхи, – сказал Ливенцов. – Жили немирно. Веи обосновались на равнине и занимались земледелием. Страна очхи гористая, пахотных земель мало, там жили кочевники-скотоводы.

– Они нападали на веев?

– Как вы догадались?

– Кочевники всегда нападают. Когда пришли люди?

– В первый раз – в марте 1920 года. Гражданская война, самый трагический момент. Отступавшая под напором большевиков Добровольческая армия откатилась к Новороссийску. Судов для эвакуации в Крым не хватало, за место на них шли схватки. Стало ясно, что погибнут тысячи, многие тысячи людей, в том числе гражданские лица, женщины, дети. В этот момент к командиру дивизии барону Врангелю пришел человек…

– Врангелю? – спросил я. – Тому самому?

– Нет. Род Врангелей в России был очень обширен. Незнакомец предложил барону спасти его подчиненных и прочих лиц от наступающих большевистских орд, проведя их в безопасное место.

– Как звали этого человека?

– Он остался неизвестным.

– У нас он значится Нечаянным Спасителем, – уточнил Зубов. – Там, где случился Первый Проход, ему поставлен памятник. Это южнее.

– Неизвестно, что сказал Спаситель Врангелю, но барон принял предложение, – продолжил Ливенцов. – Выбор у него был не богатый: погибнуть или попробовать рискнуть. Проход был открыт двое суток. Он был больше вашего – повозки проходили по три в ряд. Вышли очень многие.

– Тридцать семь тысяч двести восемьдесят один человек, – уточнил Зубов.

– Уходил Врангель организованно: с оружием, припасами – этого добра валялось повсеместно, даже с артиллерией. Когда последний отступающий пересек черту, проход закрылся и более не открывался.

– Почему?

– Никто не знает, но предположить не трудно. Проходчик остался в России, а что там началось после, вы знаете. Скорее всего проходчик погиб. В первое время переселенцы ждали его и только спустя годы осознали: возврата нет.

– Как встретили людей?

– У веев существовала легенда о Детях Неба, которые спасут их от смерти, – практически у каждого народа есть подобное поверье. Видимо, люди здесь бывали и раньше – только очень давно. Они оставили о себе хорошие воспоминания. Веи ко времени Прохода изнемогали под натиском очхи. Пришельцы не обманули их ожиданий. Первым делом Врангель разобрался с захватчиками. Здесь был период Средневековья – об огнестрельном оружии даже не слышали. А тут ружья, пулеметы, пушки! Кочевникам не только дали отпор, но совершили карательный набег – они надолго забыли дорогу на юг. Остальное представить нетрудно. Пришельцы принесли с собой не только оружие. Среди беженцев было много офицеров – образованнейших людей того времени. Плюс гражданская интеллигенция: инженеры, ученые, врачи… У веев государства не существовало – только племена, которые враждовали между собой. Государство появилось, и Врангель стал его первым главой.

– Царем?

– Врангель корону не принял, хотя ему настойчиво предлагали. Короновали его сына Алексея.

– Веи не возражали?

– Илья Степанович, о чем вы! – встрял Зубов. – Вы не представляете, как изменилась после Прохода эта страна! В короткий срок она шагнула в двадцатый век. Появились школы, больницы, университеты, наука, современные города, дороги… До прихода русских веи вымирали, их было менее миллиона.

– А сейчас?

– Свыше двадцати по последней переписи.

– А очхи?

– Их статистика засекречена, но, по нашим данным, их не меньше. Поначалу все было хорошо. На пришельцев просто молились, их боготворили, для вейки выйти замуж за Сына Неба считалось редким счастьем.

– Я заметил.

– Ваш случай несколько иной, – сказал Ливенцов, – но в целом Яков прав. Среди пришельцев мужчины преобладали – выходили-то главным образом военные, потому смешанные браки случились немедленно. Веек спешно крестили и венчались. Невест хватало. По странной особенности веев девочек у них рождается больше, а мужчин не хватало и по другим причинам – гибли в стычках с очхи. Это обстоятельство сформировало особое отношение веек к семье. Нигде в мире вы не найдете столь преданных, любящих и ласковых жен. Пришельцы это быстро раскусили.

– Еще бы! – сказал я.

– Доходило до того, что они бросали своих жен и уходили к вейкам.

– Их можно понять.

– Со временем это создало проблему, – вздохнул Зубов. – Вы слышали блестящий спич Александры Андреевны о доминантных и рецессивных признаках? Так вот, внешний облик веев – доминантный признак.

– Кому-то не понравились острые уши?

– Если бы только это! Веи умны и трудолюбивы. Они хотели походить на Сыновей Неба, потому упорно учились и много работали. Спустя поколение это дало плоды. Устройство Новой России было скопировано с Российской империи, а там, как известно, выходец из низов благодаря уму и прилежанию мог достичь вершин. Высокие должности в государстве все больше занимали веи. Тогда ари объединились и написали государю.

– Ари?

– Потомки переселенцев стали звать себя аристократами, сокращенно – ари. Сначала это было разговорное слово, потом вошло в документы. Государь издал Указ о чистоте крови. Потомки ари получили невиданные права – только они могли занимать высшие посты. Каждому полагалась немалая субсидия от государства: ари могли не работать. Барон Врангель не подписал бы такой указ. Он был человеком умным и понимал: общество, теряющее динамику, коснеет и вырождается. Сын оказался достоин отца. А вот внук…