Читать книгу Планета Йз - Анатолий Иванович Назаров - Страница 10

Устами Адъютанта Его Превосходительства по имени Грант Мкртчян, уроженца Еревана и потомка великих волхвов, которые приходили к младенцу Иисусу и возлагали смирну, золото и ладан, говорил Господь Бог. Со стороны об этом нетрудно было догадаться по манере общения.

– На этот раз предстоит путь в Киево-Печерскую лавру. О предстоящем визите Ангелы известили духовенство по телефону. На сегодняшний день там собралось несколько тысяч паломников, и пятница на исходе, – Отец Небесный излагал суть событий проникновенно и задушевно. – В Вашем распоряжении четыре дня: воскресенье, понедельник, вторник и среда. Условия будут такие: из Одессы в лавру надлежит прибыть и занять исходную позицию на высоте, слева от входа, за три минуты до восхода Солнца. С учетом того, что у Богочеловека изъята Божья память, взамен предоставлена лишняя минута. Итого четыре!

– Какой норматив? – тут следовало уточнить.

– Три минуты! – деликатно напомнил Господь.

– За Божью память – всего лишь дополнительная минута! Сразу видно, что Святые Отцы в своей щедрости не поскупились, – подумал Я.

– Любая остановка в пути на красный светофор, будь то автобус или трамвай, и поход не засчитан.

– Тоже Мне счетоводы нашлись! Еще не поймали, а уже подсчитали! Вначале дело сделайте, а потом гусей считайте! – как всегда, фантазии импровизации мысли было не занимать. Вот только высказать замечание вслух так и не решился.

– Насчет счетоводов ошибаетесь! Когда нужно, и поймаем, и ощиплем, и подсчитаем. И о памяти можно не беспокоиться. Закончится поход – как прежде, все вернется на свое место. Сам знаешь, что умные особи в кислой среде долго не живут. Они еще хотели, чтобы на время соблюдения аскетов Я отнял у Тебя язык. Горячие головы даже пришлось остудить: «Вы лучше свои косой отсеките, а Его оставьте в покое! Он вам Один сто очков наперед фору даст!» – тем самым Владыка недвусмысленно дал понять, что мысли собеседника считывает без труда.

Завтра, после утреннего восхода, и до тех пор, пока не займешь указанное место в лавре и не услышишь слова «Господь Бог», возлагается обет молчания. Табу соблюдается и в том случае, когда необходимо найти обитель либо купить проездной билет.

На каждый указанный день Мессии предоставляется стакан святой воды и хлебная просвирка. Поскольку под рукой нет ни того ни другого, заменой станет стакан чая и корочка хлеба. Четыре часа отводится на сон и отдых, а остальные 20 – непрерывное движение на ногах. Теперь можно выбрать любой день из четырех.

– Кто был первым? – последовал наводящий вопрос с Моей Стороны.

– Бог Моисей!

– Стало быть, этот день надлежит посвятить Моисею. Что и будет сделано накануне. А после Него? – спросил Я.

– Ясное дело, Иисус из Назарета! – преисполненный благодарностью оповестил Господь Бог.

– Выходит, что и у этого дня есть свой хозяин. Непременно надо будет почтить светлое имя Равви в памяти наших сердец. Учитель этого заслуживает. Помимо Иисуса, был ли кто-нибудь еще?

– Сириец, Баха Улла, предтеча и живой щит Императора. Я никогда о Нем не рассказывал. После светопреставления мерзкие твари связали веревками за руки нашего Посланца между двух столбов, и 750 солдат тремя залпами устроили показательный расстрел. От пуль в клочья разлетелась даже пенька, но Баха остался живым и невредимым. На Его теле не было ни одной царапины. От неминуемой смерти спас щит. После третьего залпа солдаты уверовали в Бога и отказались стрелять. После чего остаток жизни Баха Улла прожил в Японии, в Императорском дворце.

– Что Израиль, что Сирия, один другого хлеще! Вот оно, истинное лицо человека, о котором не следует забывать! А после этого еще были Посланцы?

– Нет!

– Четвертый день без хозяина, все равно что сирота казанская. Вот видишь! Выбирать ничего не надо! Все предопределено свыше. Рубеж обороны – среда! Середина недели. Равновесие сил в природе. Очень даже благоприятная дата!

– И все же Творец разрешил выбрать любой день, какой пожелаете. Чем плохо воскресенье – и в прямом и в переносном смысле? За сутки даже проголодаться не успеешь! Царский стол со всеми яствами к утру светлого воскресенья подан будет!

– С каких это пор Божий пост считается наказанием? А? Или Я к теще на блины собираюсь? Поздно! Жребий брошен! Судьбу не изменишь! Разговор о воскресении считаю преждевременным.

– Значит, среда?

– Вот именно!

– Тогда необходимо сказать об этом громко и четко вслух, чтобы Ангелы по всей окрестности слышали!

– Выбираю среду, 1 октября 1980 года! И это все?

– Да!

– Я полагал, что на этот раз дело будет интересней!

– Становится весьма любопытно, что именно хотите этим сказать? – опешил Грант.

– Скажем, поставить на уши планету! Или что-то в этом роде!

– Разве Богочеловек на такое способен? – не на шутку встревожился адъютант.

– А то как же! Владыка напрасно с проходимцами связываться не станет! Не та высота полета! – после чего в разговоре наступила небольшая пауза.

* * *

Кратковременное затишье нарушили Небеса. Решительные действия говорили о том, что противоположная сторона явно не собиралась уступать инициативу.

– Господу Богу известно Ваше увлечение поэзией, – неожиданная смена курса и предусмотрительный стрелочник умело перевел стрелку диалога на нужный для него путь. – Среди именитых поэтов Вы отдаете предпочтение С. Есенину, нежели А. Пушкину. Пользуясь подходящим случаем, хотелось бы услышать из уст Мессии, какую оценку можно дать этому произведению? Стихотворение называется:

Этюд

Я вновь пою о том, что в мире вечно

И не бывает тленным под Луной!

Ты уронила локоны на плечи,

Я взгляд поймал, приветливый такой.

Какой этюд рисует славно осень!

На клен пролилась медная листва.

И мы сегодня ничего не просим,

У нас в душе по-прежнему весна.

Когда в саду горит костер рябины,

Багряный тлеет в сизой дымке лес

И ветер собирает паутины,

Нам светит Солнце ясное с небес.

Не от того ль дается пробужденье,

Чтобы о важном помнили порой!

И свет, и мрак, любовь и заблужденье –

Все в тленной есть, да рано на покой.

Как два цветка, мы тянемся друг к другу,

В минуты эти – только ты да я.

Другой не будет на Земле подруги,

Как нет другого друга у тебя.

Как трепетны минуты наслажденья,

Вдвоем срываем ягоду с куста.

Всего одно воздушное движенье,

И поцелуй ложится на уста.

Я бархатной слегка касаюсь кожи,

Ласкают слух красивые слова.

С любимою втройне прекрасно ложе,

Коль кружится от счастья голова.

Червонцами береза чинно стелет,

Прядь распустила белая ковыль,

Да месяц в одиночку зерна мелет,

Ложится серебром помола пыль.

Любовь – что роза красная с шипами,

Огонь, пылающий в мартеновской печи!

Горит заря кровавыми слезами,

Горим и мы с остатками свечи.

– Ну и как? Понравилось? – спросил Господь Бог.

– По-моему, неплохо!

– Если лирические строки доставили хоть какое-то удовольствие, тогда позвольте зачитать еще одно, – любезно предложил Бог.

Краснотал

Сизый ветер над рощей высвистел

Ранним утром лоскут голубой.

Я в душе лепестками выстелил

Это нежное слово «любовь»!

Пусть заря вышивает нитками

Долгожданной весны краснотал.

Это я золотыми нитями

В сердце имя твое написал.

Разве изморозь землю выстудит,

Холода остановят весну?

Это я всей душою выстрадал,

Если красные розы несу.

Когда синь над рекою струится,

Нежно дышит в затылок весна,

Ни к чему гнать за синею птицей,

Нынче будет двоим не до сна.

Я слегка прикасаюсь рукою

И к устам прилипаю твоим.

У костра долгожданной весною

В неге розовой счастьем горим.

То не жар греет хрупкую душу,

Это сердце сгорает в любви,

Для меня ты всегда будешь лучшей,

Коль в глаза окунулся твои.

Это ветер гуляет так рьяно,

Клен слагает балладу весне!

Без вина я сегодня был пьяный,

Когда ты улыбалась во сне.

И пускай акварелью рисует

Новый день на холсте голубом.

Я сегодня ничем не рискую,

Если знаю, что это любовь.

– А самым первым публичным произведением принято считать стихотворение «Рождество». За неимением лучшего оно было напечатано в стенгазете одной из городских библиотек. В ту пору сломалась печатная машинка и Автор вынужден был обратиться за помощью к другим лицам. Поскольку действие происходило в канун Рождества, на рукопись своевременно обратили внимание работники культурно-просветительного учреждения, где и производилась печать. Так, с устного благословения в настенной печати, и появилось это стихотворение, – порадовал Господь Бог очередной осведомленностью.

Рождество

Горят рябины гроздья за окном,

Луч золотой оконце отражает.