Читать книгу От бедра - Анатолий Жариков - Страница 12

Это жизнь как начало без памяти,

без конца и без имени Бог,

мельтешение белой замети

и забвенье дорог.

Это первых основ потрясенье,

это пробует голос судьба.

Это мир, это вся вселенная

с головою в себя.

Это твердь и вода едины,

беспросветны и ночь и день.

Это двое на карантине

и одна предначальная тень.

Это первый крик без ответа,

заблудшийся в нас ответ.

Это тёмный, потом светлый

и потом никакой свет.

17 декабря 2005 г

***

Эти миги мгновенно прошли,

эти чувства, мадам, мы проспали:

я в пыли от шнурка до ноздри

и счастливый, как лампа в подвале.

Мы мосты и паромы сожгли,

поезда и дороги взорвали.

И следы обложили дожди,

тёмнокрылые птицы склевали.

Ты рукою морщины сотри,

затворись, чтоб враги не достали.

Я иду, от шнурка до ноздри

весь в пыли и счастливей медали.

Наши тени друг друга нашли.

Стёкла бьют. Во саду заиграли.

Пьют шампанское. Спят на вокзале.

Наши ходики тихо пошли.

22 января 2006 г

***

В синих сосках сирень,

птицы земная тень,

долгого дня дребедень,

день, уходящий в тень.

Скорый дождя сказ,

в кухне зелёный газ,

спичек и соли запас.

Да не про нас.

30-31 января 2006

***

Я время потерял на спицах колеса,

оставив женщину в гремучих лапах лета,

и горький клей на языке конверта

не отыскал её по адресам.

Я, сам себе слепец и поводырь,

искал её в высоких кабинетах,

на тех дорогах, где счастлива пыль,

бессребреники, воры и поэты.

Больной философ освещал мне днём

живые и булгаковские лица,

я в бочке жил, на самолёт с копьём

бросался, в космос плыл с Улиссом.

Я брал с ресниц восточных тайну тайн,

я, как Фидель, сто лет подряд не брился.

–Ты сорок сороков могил вскопай, –

сказали мне индейцы и индийцы, –

и ты найдёшь, которую искал.

Я вгрызся в мир и под лопатой встретил

два черепа: улыбка и оскал,

Шекспир и Гамлет. Что им там без света?

Один сказал, что это суета,

второй её назвал Офелией.

Мелодия была как жизнь проста,

но я не видел ту, что пела.

31 января 2006

***

Я помогу тебе снять одежду,

ты станешь светлее всех сторон света,

а я блаженней на одну улыбку.

9 февраля 2006

***

И опускаются на матрац плечи,

если говорить не о чем.

И бьются головой, как пьяный в стельку,

часы, если старинные, о голубую стенку.

И зима не снежит, а слезится устало

рядном, коим окно заткала.

И блестят носки итальянских штиблет,

если даже в комнате света нет.

И через энное количество лет столица

только и вспомнится что холодной гостиницей.

Ибо память зависит не от погоды

хорошей или нехорошей,

а от пространства, куда поворотишь постную рожу.

21-22 февраля 2006

***

Рябь речной воды теребит закат,

так когда-то на маковке моей теребили

пальцы тридцать рек убежавших назад,

называя, что волновалось, хвыли.

Прав философ, уже не войдёт нога

дважды в то, что течёт, только

память той же слезою жива пока,

что язык, накрывая другой под хреном и солью.

Спящей рыбачки рука ножом трепеща,

тем же закатом уже по речной глади,

продолжает соскабливать скорлупу с леща,

или скомканную простыню гладить.

***

Грязь грязнее, чем ботинки на ногах,

март в стране и матерщина на губах

землепашца, потому как в закромах

тишь да гладь, да мыши, моль и прах.

Март в стране, улыбку видно за версту,

тесно в почке виноградному листу.

Если на ночь сказку женщине прочту,

змия встретим на Калиновом мосту.

20 марта 2006

***

прости барашка и

пожалуйста прикрой дверь

и пожалуйста не подсматривай больше

утром мы расплатимся добрым утром

ночь в твоём хлева храме

тёплой рукой светлой улыбкой

влажный нос поцелуя

26 марта 2006

***

Круг солнца опускается за край,

и женщина разламывает руки,

разламывая дымный каравай

земного хлеба из пшеничной муки.

29 апреля; 3; 5 мая 2006

***

Не мышью, кошкой скребётся мысль,

два дня без женщины,

как без неправды жизнь,

и ночь, и день – зрачки вылазят из ворот,

торчком обида,

пустотой залеплен рот.

Два дня святая, дьявольская тишь,

безгуба ночь, без сердца солнце дня.

Я – в ящике телехламья,

ты – в кухне спишь.

31 мая 2006

***

Я чаще люблю называть: жена

её, но иногда: Мадонна.

Плевать на то, что мы в законном

браке и уже не весна.

Обретая веру, теряю разум,

способность порядком передвигать слова.

Спасибо, Господь, что все сразу

отпускаешь, сосчитав едва.

Как блаженный, глаза закатив в моленье

или за шиворот букв в иных письменах,

так долгий взгляд опускается на

полные, что твои купола, колени.

11-12 июня 2006

***

Сквозняк найдёт помеченные двери

твоей рукой и ляжет на порог,

переступи через мои потери,

сейчас я больше склонен к суеверью,

чем к вере, суетен мой бог.

Согреюсь ласточкой воздушною в нирване,

карельской хохмой обращусь в ничто;

в кармане пусто без руки, но то

неплохо, что вода есть в кране

и женское на вешалке пальто.

30 июня, 1 июля 2006

***

А возвращаясь домой, я сплю,

упрятавши нос в одеяло,

и если она говорит, что мало

денег, чтобы купить флю

или то, что в прихожей стояло б,

я поворачиваюсь на правый бок

и говорю спросонок, что мог

бы подумать, но пока рано,

потому что не состоялась Рада

или роды, и зависимость от погоды

диктует соответствующую моду,

а не качество материала:

одежды, недвижимости, выражений,

количества запятых в предложении;

и не ребяческий возраст,

когда можно помножить

свет на воздух и можно

не замечать жить,

как и предполагали жить мы.

Но появляются откуда-то из тьмы

и закручивают на спине одеяло.

4 июля 2006

***

Я досыпаю то, что не доспал:

время в юности в погоне за мечтой

и женщиной; теперь не то:

покой в ногах и в чувствах

и женщина привязана ко мне,

как ветер к парусу, как сорок

ахматовских сестёр к проезжему,

уставшему в дороге королевичу.

Теперь над временем хозяин я,

оно течёт, а я покой и нега;

шумит листва, меняет краски небо,

история основана на пепле

и время её мнимый поводырь.

Бессмысленно вращенье на оси

бессильных оторваться стрелок;

и время корчится под каблуком,

я трогаю безжизненные крылья

и так покоен, что уже могу

бегущее назвать покоем.

30 июля 2006