Читать книгу Блин, Кощей! - Анатолий Казьмин - Страница 3

– Какие ваши соображения?

– Запутанная история.

– Как это верно, Ватсон…

к/ф «Собака Баскервилей»

– Тишка да Гришка извести в брагу сыпанули и теперь с самогоном пролетаете? – вздохнул я. – Или опять твои паразиты вляпались куда-то?

– Завязывай, босс, – очень серьёзно посмотрел на меня Аристофан. – Пацана моего завалили. И в Канцелярии явно шмонали.

– Кто?!

– Да знал бы я…

– А под «завалили» ты имеешь в виду?..

– Трупак, босс.

– Офигеть… Вас же бесов запаришься убивать!

– В натуре, босс, – согласился Аристофан. – Только замочили Мефистуса конкретно.

– Пошли!

С двух сторон нашего коридора, предусмотрительный Аристофан выставил часовых скелетов, а возле дверей Канцелярии лежал в луже крови, свернувшись клубочком один из наших бесов.

– Перо в брюхо вогнали, – пояснил Аристофан.

– Да ладно, – не поверил я. – Из-за одного ножевого ранения он и помер? Не верю! Вас же танками давить надо хоть для какого-то результата!

– То-то и оно, босс, – вздохнул бес. – Фигня какая-то конкретно.

– Что же там за нож такой был?

– Да вон он, в кровище валяется. Мефистус, похоже, ножик из брюха вытащил, а больше ничего не успел… Э! Э, босс! Не трогай нож! Дедушка Михалыч велел всё оставить как есть до прихода следственной группы!

– Ну и где она, эта группа? А сам Михалыч где?

Дед был в Канцелярии. Когда я зашёл к нам, то просто поразился виду Михалыча. Таким я его никогда ещё не видел. Он сидел, сутулясь на лавке, опустив голову так, что борода его разметалась по груди, руки безвольно висели по бокам, а в целом он выглядел не тем живчиком-старичком, к которому я привык и которого любил и уважал безмерно, а совсем старым дедом, уже распрощавшимся с белым светом и готовым к торжественному захоронению.

– Деда… – протянул я. – Ты чего?

– Всё, – тихо выдохнул он. – Всё, внучек, всё, Федя. Не понянчить мне мальцов твоих не народившихся ещё, не передать им опыт и мастерство за жисть накопленные…

– Дед! – заорал я, уже совсем перепугавшись. – Да что случилось-то?!

– Зелье эльфийское спёрли, – всхлипнул Михалыч. – Прощай внучек, не поминай меня злым словом, ить только добра я тебе желал на ентом свете, сам, небось, знаешь…

– Фух-х-х… – выдохнул я и сел рядом с дедом на лавку. – Перепугал. Я-то думал, а тут – зелье. Не переживай, деда, вернём мы твою отраву! Ну чего ты?! Не найдём заразу эту, что эликсир спёрла, так у Алика ещё выклянчим! Ты бы не в депрессию уходил, а лучше бы помог следствию, дед. А, кстати, что там ещё за следственная группа?

– Виторамуса назначили, – отозвался Михалыч и вдруг оживился. – А верно, говоришь, внучек! Надо найти этого злыдня! Ух, я ему!

– Во! – я хлопнул деда по спине. – А то уже помирать собрался! Давай, деда, лучше помоги расследованию!

– И то! – подскочил Михалыч, вытягивая из безразмерного кошеля топорик. – Ужо я им!

– Э! Э! Деда, ты кого рубить собрался?!

– Кого надо! – отмахнулся он. – Иди себе, Федька, царствуй, не мешай мне…

Ну, вот. Только отвлёкся от государственных забот – сразу напомнили.

В коридоре уже началось следствие и Виторамус, аномально интеллигентный бес из нашего Хранилища всяких магических штучек, временно сменивший поле деятельности, уже сидел на корточках, держа в руке нож и внимательно его разглядывая.

– Государь… – взглянул он на меня снизу вверх.

– Убью! – прошипел я в ответ.

– Фёдор Васильевич, – немедленно поправился он, – смотрите, какой ножик интересный.

– Нож как нож, – пожал я плечами. – Рукоять деревянная, лезвие длинное, чего такого-то?

– А вот, взгляните, – он поднялся и сунул мне под нос хищно блеснувшее лезвие, с бурыми пятнами уже подсохшей крови, – бороздку видите по всей длине?

– Ну? – я пожал плечами. – Обычный кровосток.

За спиной фыркнул Аристофан, Михалыч укоризненно покачал головой, а Виторамус вздохнул:

– Где вы такой ереси нахватались, Фёдор Васильевич? Не бывает никаких кровостоков на холодном оружии.

– Да ну на! – я ткнул пальцем в бороздку. – А это что тогда?

– Осторожней! – Виторамус резко убрал руку с ножом, не дав мне прикоснуться к лезвию.

– Это называется – «дол», босс, – пояснил Аристофан. – На конкретных мечах и кинжалах, для крепости делается.

– Для упрочения клинка, – подтвердил и дед.

– А на таких перьях, – Аристофан пренебрежительно указал на нож, – чисто для понтов, босс, для этого… как его? Эстетизьму, вот!

– Да ладно! – поразился я. – А я всю жизнь считал… Ну, хорошо. А какой смысл мучиться тогда, делать такую бороздку? Только для красоты?

Дед с бесом одновременно кивнули, а Виторамус, поднеся нож к пенсне, добавил:

– Не только. Кое-где в эту бороздку яд наносят…

– О? О, блин! Так может, поэтому наш бес и умер?! Не столько от раны, сколько от яда?!

– Не будем торопиться с выводами, Фёдор Васильевич, – строго взглянул на меня Виторамус. – Проведём экспертизу, а там видно будет.

– Ты всё же поторопись, – поморщился я. – Дело-то необычное для нас. Видано ли – у самых дверей в Канцелярию одного из наших зарезали! А если завтра так на Михалыча кинутся?!

– Типун тебе на язык, внучек, – отозвался дед. – Но по существу – верно. Поспешать надобно.

– Шеф, – окликнула Виторамуса его довольно миловидная бесовка-секретарша Селестина, показываясь в дверях ванной комнаты, которая у нас располагалась как раз напротив Канцелярии, – вам на это посмотреть надо.

– Что там? – потянулись мы всей толпой туда, но нас остановил строгий окрик новоиспечённого следователя:

– Стоять! Вы, господа хорошие здесь постойте, а то все улики мне затопчите!

– Раскомандовался, – тихо фыркнул дед, но послушно остался в коридоре, вытягивая голову на тонкой морщинистой шее.

Виторамус с Селестиной вошли в ванную, оставив дверь открытой, а Аристофан вдруг повёл пятачком из стороны в сторону и, осклабившись, хмыкнул:

– В натуре дурь кто-то курил.

– Да из вашей казармы, небось и тянет, – я сурово взглянул на него. – Ох, доберусь я до вас, паразитов!

– Не-не, босс! – бес даже выставил перед собой волосатые лапы. – Мы реально у себя такое не курим! Нет, пацаны, конечно, иногда покуривают, но за угол Дворца бегают, отвечаю, босс!

– Наркопритон, блин, – вздохнул я. – Ангелочки, блин! А дух по всему коридору, даже я чувствую уже!

– Это не мы, босс! – замотал рожками бес. – Из ванной твоей тянет.

– Да? Теперь вы еще и там перекуры устраиваете?

– Сомневаюсь, Фёдор Васильевич, что это ребятки Аристофана шалили, – вышел к нам Виторамус, протирая пенсне. – Вот, извольте взглянуть… Селестина, предъяви господам найденные вещественные доказательства.

Бесовка протянула нам два бумажных кулька.

– И чего там? – я не спешил подходить поближе, а вот Аристофан, наоборот, сразу сунул пятачок сначала в один, а потом и в другой пакетик.

– Точно не наши, босс! – фыркнул он. – Таким только школяры твоей Варвары Никифоровны баловаться будут.

– Типун тебе… – проворчал я и заглянул в кульки.

В одном был пепел, обычный такой, сигаретно-папиросный, а в другом – ошмётки чего-то растительного, ну там пара кусочков помятых листиков, зёрнышки какие-то или цветочки… Я вам что, ботаник какой? Трава, в общем, ничего интересного.

– Ну и? – я сурово перевёл взгляд с Аристофана на Виторамуса и обратно. – Курил там паразит какой-то, да ещё с сапог флора какая-то отвалилась вместе с грязью и что?

– Грязи как раз и нет, – возразил Виторамус.

– Конопля, босс, – вслед за ним пояснил Аристофан. – Только это точно не мои пацаны.

– Ну да, конечно! Да у нас только твои паршивцы такую гадость и курят!

– Очень сомневаюсь, Фёдор Васильевич, – вступился за Аристофана Виторамус, – что наши бесы будут подобную смесь использовать. Присмотритесь – тут же только соцветия, листики… Самый лёгкий вариант, это точно не для бесов.

– Специалисты… – проворчал я.

– В натуре, босс, – закивал Аристофан. – У нас такое в лапы никто не возьмёт. А настоящую дурь делают так…

Он уже собрался было закатить лекцию, но я прервал его:

– И знать не хочу вашей дури! И вообще, завязывайте вы с этим! Я давно за вас взяться хотел! Ну что за наркомания у нас, а?! Ладно – самогон вы квасите литрами, но конопля?! А дальше что – героин?!

– Героин, босс? – заинтересовался бес. – Реально долбит?

– Убью, – устало выдохнул я. – Завязывайте, понял?

– Босс, мы же – бесы, – заволновался он. – Это только вам, людям опасно, а нам так, только рога чешутся и мозги проясняются.

– Мозги! – фыркнул я. – Да их у вас на всю банду с пригоршню и наберётся!

– У меня отряд, босс, – привычно насупился Аристофан.

– Как бы то ни было, – прервал наш спор Виторамус, – а получается так, что преступник сидел в ванной комнате в засаде и в период ожидания курил облегчённую конопляную смесь.

– И это ещё, шеф, – напомнила Селестина, протягивая ему ещё один кулёк.

– Да, верно, спасибо, – кивнул Виторамус. – Он не только дурью баловался, но и закусывал. Рыба. Сушёно-солёная.

– Вобла, – авторитетно заявил Аристофан, высунув пятачок из кулька. – Чешуя, внутренности, кости… Под пиво такую ништяк.

– Да хоть килька в томатном соусе, – вздохнул я. – Толку-то?

– Не скажите, Фёдор Васильевич, – покачал головой Виторамус. – Приобщим к делу. Курочка по зёрнышку клюёт.

– А, – махнул я рукой. – Что-нибудь существенное есть?

– Работаем, Фёдор Васильевич, – строго посмотрел на меня Виторамус. – Будем докладывать по ходу следствия.

– Ну-ну… Значит, так. Следствие ведите, да постарайтесь побыстрее и пока, господа мои, дело будем держать в секрете. Мало ли что… Спугнём ещё преступника, да и вообще…

– Позориться не хочется, да, внучек? – хмыкнул Михалыч. – Виданое ли дело – в самом Кощеевом Дворце кто-то разгуливает как у себя дома!

– Ну и это тоже, – поморщился я. – Ладно, работайте. Я в Канцелярии пока буду.

***

Коридор, прорубленный прямо в скале был узкий, но высокий, вполне достаточный, чтобы спокойно бежать по нему, не задевая головой потолок. Я мчался по нему, тяжело со всхлипами дыша, подгоняемый воплями, доносившимися всё ближе. Целая толпа папуасов в юбочках из пальмовых листьев, размахивая копьями с широченными лезвиями, неслась за мной, а мартышки, радостно подпрыгивающие на плечах плотоядно облизывающихся темнокожих воинов, пронзительно верещали, подгоняя меня своими воплями. Только куда там ещё ускоряться-то? Ноги отказывались двигаться, заплетались, но я пока кое-как, но всё же шагов на двадцать опережал моих преследователей-каннибалов.

Проскочив пару небольших пещер, заваленных мусором, я попал в очередной коридор, пронёсся по нему, свернул в какой-то ход, нырнул в щель в стене и, обдирая майку на спине, кое-как протиснулся в следующий коридор. Облегчённо вздохнув, я вытер пот со лба, но тут же огорчённо взвыл, увидев, как из этой щели, выскочили сначала мартышки, а вслед за ними уже показались и острия копий.

Я всхлипнул и снова бросился наутёк, жутко жалея себя и тихо матеря этих людоедов, их мартышек в частности и всех зловещих приматов в общем, эту пещеру с кривыми коридорами, Аристофана с Калымдаем, которые никак не идут мне на помощь, ну и конечно же – царя-батюшку, чтоб ему коктейлем поперхнуться!

Свернув вслед за коридором, я взвизгнул и зажмурился ослеплённый невыносимо ярким светом, а ноги сами остановились, увязнув в чём-то податливо-мягком.

– Блин! – заорал я от неожиданности. – Ну что такое, а?!

– Ну чего ты орёшь, Федька? – раздался откуда-то сбоку очень знакомый голос.

– А? – я осторожно открыл сначала один глаз, потом другой и сквозь выступившие от палящего света слёзы, огляделся.

Море, пляж, солнце. Ага, натуральное такое море, бескрайнее лазурно-чистое, гонящее небольшие волны на белоснежный песок, да ещё и солнце над головой, только не такое, как у нас, а большое, обжигающее и ослепляющее.

– Пить будешь?

Я оглянулся на голос царя-батюшки. Ну да, а кто же ещё?

– Буду, – всхлипнул я, поворачиваясь к Кощею.

Под невысокой разлапистой пальмой стоял большой трон, на котором удобно развалился царь-батюшка, приветливо помахивая мне высоким стаканом, из которого торчал целый букет зонтиков и трубочек.

– Экую отраву они тут на югах употребляют, – Кощей щёлкнул клавишей большого кассетного магнитофона и «Турецкое рондо» Моцарта плавно затихло над пляжем.

Две высокие, полуобнажённые мулатки, стоящие по бокам трона, лениво махали большими опахалами, призывно улыбаясь и покачивая в такт взмахам… ну, всем чем можно покачивать, а уж там было чем, поверьте!

С другой стороны послышался шум, я оглянулся на выстроившихся в ряд улыбающихся каннибалов и завопил:

– Ваше Величество, а они меня съесть хотят!

– Умеешь же ты развлекаться, Федька, – фыркнул Кощей и повёл в их сторону мизинцем.

Юбки из пальмовых листьев исчезли и папуасы оказались облачёнными в белые смокинги, да и вместо копий они теперь держали в руках подносы, заставленные бутылками и разнообразными посудинами с едой и ехидный бриз тут же подогнал ко мне стайку восхитительных ароматов. Мартышки тоже преобразились, правда, не так радикально. Им на хвосты повязали бантики, а в лапы тоже вручили подносы только уже с сигарами, пепельницами, трубками и прочими курительными аксессуарами.

– Сигаретки, – умиленно протянул я, рассматривая запечатанные блоки. – Закурим, Ваше Величество?

– Выпьем сначала, – царь-батюшка протянул мне невесть откуда взявшийся гранёный стакан, наполненный доверху прозрачной жидкостью.

– Сейчас, сейчас! – засуетился я. – Официант! Тащи сюда вон того запечённого поросёнка!

– Ну, за меня, любимого! – Кощей свесился с трона, чокнулся своим стаканом о мой и смачно так, со вкусом влил в себя водку. – Ух! Хороша, зараза!

– Ага, ага, – поспешно пробормотал я и влил в себя содержимое стакана. – Эй, это что?

Я не то что вкуса водки, я вообще ничего не почувствовал, даже просто жидкости, льющейся в меня. С сомнением осмотрев пустой стакан, я поставил его на песок и потянул к себе поднос с поросёнком. Запахи… М-м-м… Корочка румяная, местами треснувшая, истекающая соком, ням! Угу. Картон. Да даже вкуса картона не было!

– Не, ну что это такое, Ваше Величество?! – обиженно завопил я. – Ну ладно – водка, но поросёнок?!

– От ты дурень, Федька, – вздохнул вдруг Кощей.

– Чего дурень-то? – забубнил я. – Конечно, вот вам и справедливость. Вы на пляжах водкой заливаетесь, а мне даже кусочка свинятинки не откушать!

– Пляж, – фыркнул царь-батюшка и щёлкнул пальцами.

Пляж вместе с морем, папуасами, макаками, мулатками и что самое обидное – со всей едой исчезли, а мы оказались прямо в кабинете Кощея. Он теперь сидел за своим столом, а я примостился в кресле с другой стороны.

– Поросёнок… – тоскливо протянул я.

– Тебе бы всё жрать, Федька, – вздохнул Кощей.

– Работы знаете сколько?! – возмутился я. – Вы как на меня всё государство взвалили, так у меня даже минутки на оладики нет! А силы нужны!

– Вот проснёшься, да и набьёшь своё пузо ненасытное, – отмахнулся царь-батюшка. – А пока – слушай…

– Проснусь?!

– Не перебивай царя! – рявкнул Кощей. – А ты думал, всё на самом деле происходит?

– Ага… И вообще-то, царь тут – я, Ваше Величество. А вот вы… А вы где, кстати, а?

– Во Дворце, – пожал он плечами, а потом вдруг кивнул на мои джинсы: – Включи, а?

Я вздохнул, вытащил из кармана смартфон и врубил плей-лист с названием «Кощей-батюшка». Взвизгнули скрипки, им откликнулся рояль, а царь-батюшка откинулся на спинку кресла и блаженно прикрыл глаза.

– А я всё равно ничего не понимаю, – жалобно протянул я.

– Спишь ты, – не открывая глаз, пояснил Кощей. – А я к тебе в сон проник.

– А вы где? А почему я вас в реале не вижу? А куда вы исчезли? А почему?..

– Затараторил… – недовольно открыл глаза он. – Тут я, тут. Только пока только так разговаривать с тобой могу.

– Почему?

– Сила ушла.

– Куда?

– Записывай, – кивнул Кощей. – Костромской уезд, село Малохатка, дом старосты. Там у дверей под половиком и ищи.

– А?

– Федька, не тупи! На другой уровень я перешёл временно, понятно? Во Дворце я, всё вижу, всё слышу, только ничего сделать не могу. Вот кое-как удалось в голову к тебе пролезть, да и то только во сне.

– А почему? Ну, Ваше Величество, ну объясните нормально! – взмолился я. – Вам, может всё и понятно, а я же в ваших магических заморочках совсем ничего не понимаю!

– Колдунских.

– Да что б им… – я кое-как взял себя в руки и послушно повторил: – Колдунских. Объясните, а?

Оказалось, тут и правда, это его колдунство было замешано. Как мне пояснил Кощей, сила его продолжала подстраиваться под этот новый мир и сейчас дело дошло до самого главного – жизни и смерти царя-батюшки.

– Дуб, ларец, утка, яйцо, – понятливо кивнул я, но тут же задумался: – А мы же только дворцом сюда переместились, без всяких дубов… А как же?..

– Вот-вот, – хмыкнул Кощей. – Так всем и рассказывай эту байку, да рожу при этом делай таинственную и важную.

Не было на самом деле никакого дуба, а вот ларец и яйцо были. Ну, не совсем ларец – скорее небольшой сейф и совсем уж не яйцо, а некий магический артефакт, хотя и овальной формы.

– Никто не знает, где он хранится, – заявил Кощей. – Только я, а теперь и ты знать будешь, Федька. Доверяю я тебе, как никому больше и должен ты в курсе моих проблем быть. На всякий случай.

Артефакт хранился запертый у Виторамуса на складах и проходил по описи как «Бракудла неустойчивая, особо опасная, использованию не подлежащая». Там много подобных штучек валяется таких, которые не только использовать нельзя, но и подходить к ним страшно. А выкидывать жалко – мало ли что.

– Единение у меня с этой штучкой, – пояснял царь-батюшка, – ну, связь, по-твоему. Постоянно мой тёмный и ужасный образ в это яйцо и пишется, как на бумагу писарем.

– О? Это если вас вдруг убьют, – догадался я, – то вы оттуда последним образом и восстановитесь? Бэкап, резервное копирование в облачное хранилище?

Кощей задумался на минутку, переваривая мои формулировки, а потом кивнул головой:

– Точно, – а потом самодовольно хмыкнул: – Убить-то меня, попробуй ещё убей, но на самый крайний случай вот такая штучка имеется.

– Круто! А где же вы её урвали?

– Где надо, – отмахнулся Кощей.

Я наконец-то стал понимать ситуацию. Помните, я рассказывал, что когда мы только попали в этот мир, Кощею пришлось магически долго и кардинально под него подстраиваться? Вот. А теперь дело дошло и до этого артефакта, только здесь временным лишением или ослаблением силы не обошлось, а просто распылило царя-батюшку на время перенастройки артефакта на молекулы, одно только сознание от него и осталось. Ну, как-то так, если я всё правильно понял.

– И теперь?

– Будем дожидаться, пока всё в норму не войдёт, – кивнул Кощей. – А пока, придётся тебе за меня побыть, Федька. Знаю, что не нравится тебе это, хотя и не пойму почему, но уж потерпи маленько.

– А долго?

Кощей пожал плечами:

– Может, неделю, а может и год.

– Год?! Да ну на фиг, Ваше Величество! А ускорить процесс никак нельзя? Год!

– Ну, год – это вряд ли, – поправился Кощей, – но недельку-другую – точно. Ну, месяц.

– Месяц… – протянул я. – Эх…

– Ничего, потерпишь.

– Угу… Вас полдня всего нет, а у нас уже началось… Послы эти с наездами. А про беса зарезанного вы в курсе, Ваше Величество?

– С послами пожёстче будь, Федька, а то это народ такой, что руку им протяни, а они уже по плечо её откусить норовят.

– А вдруг и правда, войной на нас пойдут? А у нас и скелеты ещё… А, кстати, а скелеты из-за всех этих ваших штучек только в городе теперь работают?

Кощей поморщился и кивнул:

– Угу. А на счёт войны не переживай – побояться они на меня переть.

– А вы случайно не видели, кто беса нашего подрезал?

– За послами я твоими тогда приглядывал, – помотал головой Кощей. – Только когда вы около Канцелярии все собрались, тогда и я к вам подошёл… подлетел… присоединился к вам, короче.

– Жаль… Вот не вовремя вы как, а? Столько дел, даже не знаю как справлюсь…

– Спать надо меньше, – фыркнул царь-батюшка, – а работать больше.

Он щёлкнул пальцами и исчез. А я проснулся.

***

– Кушать будешь, внучек?

Я поднялся с дивана:

– Задремал и не заметил… О, деда, а ко мне во сне Кощей приходил!

– Охо-хо… – вздохнул Михалыч. – И до тебя подлая рука Гюнтера дотянулась. Ладно бы девки снились, молодые да горячие…

– Да ну тебя…

Дед хихикнул и кивнул на стол:

– Садись давай, сейчас оладики подам.

– Ага… Я серьёзно, деда. Тут он, Кощей, во Дворце, но общаться пока только вот так может.

– Вона как… – дед почесал затылок. – Ну, хоть так.

– А что там со следствием? – я подтянул поближе миски с оладиками и сгущёнкой. – Есть что нового?

– Покойничек синими пятнами пошёл, – дед подвинул ко мне кружку с чаем. – Точно нож отравленный был.

– Странно это… ага, спасибо. У нас же на Руси яды особо не используют?

– Всяко бывает, – пожал плечами дед, – но в целом прав ты, у нас больше топором рубануть норовят или оглоблей по темечку врезать.

– Может, как раз кто из восточных купцов или слуг их? У китайцев да персов наверняка по ядам опыт большой…

– А им зачем?

– Не знаю. Вот, кстати, деда, во всех детективах сразу говорят: ищи мотив.

– Это как енто?

– Ну, в первую очередь прикинуть надо – кому выгодно.

– О? – Михалыч даже замер на минутку, обдумывая новую идею. – А верно, внучек! Так-так… И какой же заразе выгодно было мой еликсир спереть, а? Хм-м-м… О! Гюнтер!

– Да ну…

– Точно, внучек, он енто, вражина! Он же постоянно возле зеркала прихорашивается, седые волоски выдёргивает, вот и решил свою красоту неописуемую в целости на века сохранить!

– Сомневаюсь, деда. Не похоже это на нашего Гюнтера. Да и не было его во Дворце на момент преступления. Помнишь же – он же с Горынычем улетел.

– Вот своровал моё зелье втихаря и улетел! – категорически заявил дед. – Вертай их обратно сей же час, мы ему допрос по полной программе проведём! Да и Змея поспрошать надо – а вдруг он пособничал злодею ентому Гюнтеру?!

– Ну-у-у… – засомневался я, поддавшись убеждённому тону Михалыча, а потом помотал головой: – Да не, бред. Хорошо-хорошо, оставим Гюнтера пока в подозреваемых, но зацикливаться только на нём не будем.

– И то… Мало ли кому ещё могло моё… Агриппина Падловна! Точно енто она, внучек! Ах ты ж плесень старая! Давеча же тебе говорила мол, замуж собирается, вот и решилась на эдакое злодейство!

– Вот хорошо, что она тебя не слышит, – вздохнул я. – А то был бы у нас сегодня ещё один труп.

– Пиши её в подозреваемые! – заявил дед.

– Ладно, берём на заметку, проверим, но всё равно не верю я…

– Добрый ты, – прищурился дед. – Все у тебя хорошие да безгрешные!

– Ладно, ладно… Только всё равно не верю… О, деда, а может это послы эти вредные прослышали про твоё лекарство, ну и того?..

– Так они же с тобой на крыше в это время были, – усомнился дед. – Хотя проверить не помешало бы. Пиши их тоже в подозреваемые!

– Угу. Наглые такие… Записал. Всё? Деда?.. Ау!

– А? – оторвался от раздумий Михалыч. – А, знаешь, внучек… А вот ты нашему бесу полностью веришь?

– Аристофану?! – поразился я. – Да ты что, дед?!

– Нож, – загнул палец дед. – Их любимое оружие. Конопля опять же. Да и рыба ента – пожрать бесы всегда не дураки.

– Да ему-то твоё зелье зачем? И парня своего он резать не стал бы…

– А может, дело вовсе и не в зелье, внучек. Разругался он со своим бойцом, вот и пришил его тихонько, а для отводу от себя подозрений, лекарство моё и упёр.

– Да ну…

– Пиши! – приказал дед. – Ни одной заразы не упустим, всех в расстрельный список внесём!

– Тебе волю дай, так ты весь дворец под подозрение возьмёшь, вместе со мной.

– А ты, милок, – снова прищурился дед, – где в это время был?

– Да иди ты… Деда, совсем уже, да? Давай всех подряд тогда записывать, а начнём мы с твоей Ягуты к примеру!

– Ягута? – ухмыльнулся Михалыч. – Ягута – нет.

– А чего так? – хмыкнул я. – Дама она в возрасте, стареть, конечно же, не хочет, во Дворец доступ пусть и ограниченный, но имеет, а как знатный натуралист ещё и в ядах прекрасно разбирается.

– Ох ты ж… – дед безвольно опустил руки. – А я ведь верил ей, внучек, а она?..

– Дед… – я покрутил пальцем у виска. – Ты возвращайся к нам в реальность, а? Я тебе просто пример привёл, как каждого заподозрить можно, понятно? Ну, пошутил.

– Шутник, – вздохнул дед. – Ремня бы тебе хорошего, да так врезать, чтобы неделю в больничке провалялся… В больничке! Внучек, в больничке, понимаешь?!

– Чего ещё? – я удивлённо посмотрел на него.

– Енто точно врачиха наша, Лизавета Венеровна! Она и в возрасте и в лекарствах толк знает! Во, вражина, а, Федь?!

– Уф-ф-ф…

– И не фыркай мне тут! Давай, пиши и её!

– Ну деда…

– Пиши, кому сказал!

– Да пишу я, пишу… Успокойся только.

– Ваше Величество, – в Канцелярию зашла Маша. – Вы ещё не оделись?

– О, боги! Что ещё ты придумала?

– Склероз, – кивнула понимающе вампирша, – обострённый постоянным обжорством и врождённым слабоумием.

– Маша!

– Я уже два года как Маша вашими стараниями, мсье Теодор! Собирайтесь, давайте, а то опоздаем.

– Куда?

– Вы и правда забыли или как обычно неумело притворяетесь?

– Деда, укуси её, – попросил я Михалыча.

– Отравлюсь ишо, – подозрительно окинул он Машу взглядом. – Я лучше ей оладиков больше не дам.

– В Путятич на коронацию князя Радислава, – затараторила поспешно Маша. – Вам непременно надо на церемонии быть, Теодор. Давайте оладики.

***

Вот не было мне печали, а теперь придётся в Путятич переться. А ведь придётся. Это тоже дело рук царя-батюшки. Он же недавно основных князей русских собирал, совещание с ними проводил, а под конец они договорились, что нам нужен царь. Ну, нам-то он не нужен, у нас свой имеется, а вот для официального международного представительства и государственного престижа вот такой должностной чин просто необходим. Князья почесали затылки, похекали, повздыхали и махнули руками мол, надо так надо, только не убивай. Шучу. Почти. Ну и недолго думая решили царём назначить Радика, как главного, то есть – Великого князя, уж и не знаю, за что ему такой пост определён был. И понятное дело, без Кощея никак на церемонии не обойтись.

Я вдруг подумал – а не специально это царь-батюшка всё затеял? Развёл меня как дитя малое, скинул на мои мужественные плечи все заботы, а сам сидит сейчас в каком-нибудь дворцовом закутке, сигару коньяком запивает и ехидно так хихикает? Да нет, не может быть, верно же? Он у нас не такой, он – ответственный. Блин.

На церемонию мы решили явиться без помпы, скромно и почти инкогнито, поэтому даже охрану с собой брать не стали, так и отправились вдвоём с Машей. Да, кстати, с Машей мне никакая охрана не нужна – если всех до смерти не перекусает, то просто на крыльях от опасности унесёт.

Я уже бывал в Путятиче, поэтому Шмат-разум сразу и без проблем перенёс нас прямо в княжеский терем, хотя и не удержался, конечно, чтобы не поныть об ущемлении в самогонном довольствии отдельно взятых ценных сотрудников. Ничего, потерпит до дома.

Радик, узнав о нашем прибытии, прибежал, тяжело отдуваясь приветствовать нас, но я только отмахнулся, видя, что он и так замотан всеми этими торжественными приготовлениями. Князь снова кинулся орать на слуг и заниматься государственными делами, а я устроился у окошка, ревниво разглядывая город.

Нет, мой город лучше, тут и говорить не о чем. У меня всё мощно, солидно, надёжно… А тут – красиво. У меня тоже красиво! Но вот эти резные терема… Вот умеют же строить люди! В моём городе тоже несколько штук осталось после того, как мы все дома, даже захудалые избушки перестроили на каменные, но здесь всё было из дерева, кроме, разве что пары церквей и городской стены. Классический такой древнерусский город, лепота. Ну и ладно, ну и пусть. У меня тоже классно! Ещё парки разобьём, аллеи тополями засадим и все эти путятичи от зависти помрут, вот!

– Пора, мсье Теодор, – шепнула мне Маша. – Идите. А я вас тут подожду.

– Чего это? – удивился я. – Вместе и пойдём на церемонию.

– Если вы хотите, чтобы я всё время стояла и чесалась рядом с вами, то – пожалуйста, – фыркнула она. – Я-то в церковь спокойно заходить могу только, пардон, зуд по всему телу начинается.

– В церковь?!

– Ох, Теодор… Я же вам говорила – коронация будет в главном храме проходить.

– А я думал прямо тут, в княжеском тереме. Отбарабанят текст быстренько, корону на лысину водрузят и прошу за стол…

– Решили в храме, – пожала плечами вампирша. – Идите уже.

Я нормально отношусь к церквям, в отличие от большинства наших придворных. Ну это и понятно – бесам и всяким монстрикам в церкви очень неуютно становится. Только и я чувствовал себя очень не комфортно. Всё дело было в толпе зевак, набившихся в церковь, как дружный коллектив столярного цеха в бухгалтерию в день зарплаты. Не спасали ни ладан, ни восковые свечи и тяжёлый дух множества тел, духота, едва не валили меня наземь.

Кое-как пережив церемонию, я вслед за Радиком, пардон – за царём всея Руси Радиславом I, вывалился на свежий воздух, где довольно быстро пришёл в себя:

– А пир когда?

– Сейчас со стены терема народу ручкой помашу, – прошептал Радик, – а как выкатят на площадь бочки с вином да телеги с пряниками, так и мы праздновать пойдём.

Да в общем-то рассказывать особо и нечего. Еда была разнообразная и вкусная. Шашлыков, так любимых мной не было, зато запечённые поросята всё же присутствовали. Как и с сотню ещё других блюд. Пить я не стал, так, пригубил чуть-чуть и всё. Поболтал немного с Радиком, он всё хвалился, что наконец-то присмотрел себе в жёны какую-то европейскую принцессу, а потом обижаться стал, почему мол, не сам Кощей в гости прибыл, а заместителя, пусть и очень важного, прислал?

– Занят Кощей-батюшка очень, – пояснил я, пытаясь разглядеть Радислава через серебряный кубок. – Ничего не видно, странно… Я говорю – научные экспри… экспуру… опыты, говорю, у Государя в полном разгаре, никак оторваться не может.

– Зелье колдовское варит? – заговорщицки подмигнул мне Радик.

– Почти, – кивнул я. – Улучшает вкусовые качества самогона. Процесс в самом разгаре. Уже семерых бесов похоронили. Сам понимаешь – никак его отвлекать от этого дела нельзя. Осерчать может.

– Ну, бог с ним, – вздохнул экс-князь и завёл какую-то побасенку, как он на прошлой неделе круто поехал на охоту, а очнулся только через три дня на каком-то сеновале. Точнее – на какой-то селянке. – Сама – во! – он восторженно раскинул руки в стороны, смахнув на пол осетра, – титьки – во! Задница – во! Давай за женщин, Статс-секретарь!

Уже темнеть начало, как Маша наконец-то вытащила меня из-за стола и я, коротко попрощавшись с первым отечественным царём и его основными придворными, отправился домой.

А в Канцелярии, когда Маша, тихо чертыхаясь сгрузила меня на лавку, а я, хихикая стал заливать в коробку со Шмат-разумом обещанный самогон, чередуя сто грамм для ценного сотрудника и пятьдесят для себя, любимого, Михалыч только вздохнул и покачал головой:

– Опять нажралси?

– Чегой-та? – грозно поднял я брови. – Царь я, блин или не царь?!

– Царь, царь, – успокоил меня дед и завистливо вздохнул: – Погуляли, значится.

– И погуляли! – подтвердил я. – Имею право!

– Про права вам сейчас Варвара Никифоровна расскажет, – вздохнула Маша, снова подхватывая меня на руки.