Читать книгу День Кощея - Анатолий Казьмин - Страница 3

Да кабы они эти расписания срабатывали, угу. Планируешь, размечаешь день по минутам буквально, но обязательно же найдётся что-нибудь или кто-нибудь, вмешавшийся и испортивший весь распорядок.

Первым начал Михалыч. Пока я завтракал, он суетился около меня, оглашая Канцелярию тяжкими вздохами. Ничего, поскучает, пока Тишка да Гришка курс молодого бойца проходят. Но едва я приступил к десерту, как он выложил на стол две рогатки, глиняный свисток, моток нитки с крючком, грузилом и поплавком, сделанным из гусиного пера, половинку засохшего пряника, фигурку коня, вырезанного из дерева, рукоять меча и свинчатнку – налитую свинцом кость для игры в бабки.

– Кружок «Умелые руки» при Канцелярии открыть хочешь? – хмыкнул я. – Или это – взятка за досрочное освобождение твоих оглоедов?

– Содействие властям, – горестно вздохнул Михалыч. – Тишенька с Гришенькой добровольно сдали и свои рогатки и то, что на остатки жгута твоего у городской детворы наменяли. Всё как есть сдали. Может, замолвишь слово за них, внучек? Ну как мальцам таким среди Аристофановых бандитов находиться? А вдруг, курить научатся? Или ещё каких бесовских штучек нахватаются?

– Ну, деда, хватит, а? Договорились же. Отсидят срок и на свободу с чистой совестью.

– Жа-а-алко… – всхлипнул Михалыч.

– Ты нас пожалей. Всё, деда, закрыли эту тему. Ты мне лучше скажи, как у нас дела идут? Где все наши, канцелярские?

– Занят я, – обиженно буркнул Михалыч. – Некогда мне отчёты тебе тут выдавать.

– Ну, детский сад какой-то, – пробурчал и я, вставая из-за стола. – Пойду в город схожу.

– Скатертью дорога, – донеслось мне вслед.

Ничего, потерпит разлуку. А бесенятам давно надо было урок преподать, а то совсем уж они оборзели в последнее время. Хотя, конечно и жалко их немного, да…

А вот что меня сегодня радовало – я был в норме. Слабость ещё чувствовалась, но я вполне спокойно спустился с лестницы на Центральную площадь и, немного подумав, решил сходить, подкрепить силы к Сократу в «Великолепный бес».

Войдя в кабак, я с удивлением заметил группку мужиков, столпившихся перед стойкой, за которой стоял Сократ и оживлённо о чём-то переговаривающихся.

– Озимые обсуждаем или строительство театра? – поздоровался я. – А что это за доска?

Доска, висевшая за стойкой, была поделена меловыми линиями на две части. Первая гласила «Канцелярия», вторая – «Дворец». А под ними ещё были какие-то цифры.

– Не понял… – протянул я. – Сократ, что это значит и при чём тут Канцелярия?

– Чайку, господин Захаров? – предложил он. – Или вам картошечки пожарить? Грудинка сегодня просто объедение.

– Не юли, – начал раздражаться я. – Заговор против власти? Позвать полицию?

– Ну-у-у… – он явно был в замешательстве и взглянул на мужиков, будто ожидая от них помощи. – Тут это… Того…

– Ага, – сказали мужики и начали быстренько расходиться. – Вот именно. Как бы оно вот эдак…

– Сократ!

– Э-э-э… – всё так же в замешательстве протянул бес, но вдруг оживился: – Не желаете ставочку сделать, господин Захаров?

– Так это ставки? – дошло до меня. – А при чём тут Канцелярия? И Дворец?

– Бега, Фёдор Васильевич! – выпалил Сократ. – Тишка да Гришка на Волчке, ну, то есть, канцелярские ваши, против котика Бени, дворцового.

– Бред какой-то, – хмыкнул я. – Вокруг города?

– От Западных ворот по Кощеевскому проспекту до Холма и обратно.

– Вот вы… бесы, – вздохнул я. – На чём угодно готовы деньги делать… И на кого больше ставят?

– Пока приблизительно поровну, – пожал плечами бес.

– Обломайся, Сократ. Эти маленькие негодяи на каторге у Аристофана сейчас. Придётся тебе без экзотики бега устраивать. Как обычно – с мамонтами.

– С Аристофаном мы договоримся, – хихикнул бес. – Свои же, не чужие.

– Ой, ладно, – отмахнулся я. – Налей мне чайку да пряников или пирожков вели подать.

Чай был вкусный, ватрушка отличная и я махнул рукой и на беса и на мужиков. Пусть развлекаются, какое мне дело? Вот сейчас подкреплюсь и пойду, схожу к Ивану…

– Фёдор Васильевич? – прервал меня густой бас. – Не помешаю?

– Присаживайтесь, Пантелей Сергеевич, – кивнул я нашему городскому главе церкви. – Чайку?

– Чайку, – согласился он. – Посоветоваться хочу. Дело неспешное, но важное. Да только сомнения меня тягостные одолевают…

– Конечно, Пантелей Сергеевич, рассказывайте.

– Прихожане просят часовенку малую у Южных ворот поставить, – без особых предисловий начал он. – Богоугодное дело, одобряю. И в путь православный люд отправляется, и в город возвращается, а хвалу господу нашему вознести не помешает.

– У царя-батюшки разрешение выклянчить? – догадался я. Но, как оказалось, был не прав.

– Уже подал прошение, – помотал священник бородой. – Тут другой вопрос… Как бы это… Не по закону мы тут живём. Все каноны православные нарушаем. Храм наш и тот таковым считаться не может…

– Ох, – погрустнел я. – Я в этих ваших делах ничего не понимаю. Пантелей Сергеевич, а вы можете мне очень просто, как ребёнку рассказать?

– В храме нашем проводятся обряды, таинства, даже Литургия, что совершенно невозможно для не освящённого храма. Да и я сам соответствующим чином не обладаю. Вот, как-то так.

– Угу. А ещё попроще, а? Я даже что такое «Литургия» и то не в курсе.

– Ну куда ещё проще? – вздохнул он. – Нельзя взять мужика с улицы в настоятели и любой дом храмом назвать нельзя, понимаешь, Фёдор Васильевич?

– Есть какие-то особые, суровые правила для такого?

– Разумеется. Наши мужики сами церковь построили, а потом и меня позвали. Да ты же и сам знаешь всё это. Отказать я не мог, но на самом деле, это как… Как Пашку нашего Белобрысого всем кабаком в цари выбрать.

– Погодите, Пантелей Сергеевич. А кто у нас на Руси самый главный в церкви?

– Митрополит, – перекрестился он. – А над всей нашей церковью Патриарх Царьградский стоит. Он-то нам Митрополита и назначает.

– Погодите, – снова остановил я его. – Я правильно понимаю, что нашей русской церковью командует какой-то кадр из Византии?!

– Верно, – поморщился он. – Можно и так сказать.

– Не нравится мне это, – протянул я. – Ладно, допустим. А чтобы вы, так сказать, законным нашим священником стали, что надо сделать?

– Ну уж точно не выборы проводить, – как-то невесело хохотнул он. – Патриарх или Митрополит и назначают.

– Угу. А наш, ну русский Митрополит, он где находится?

– Так в Путятиче же, – удивился отец Пантелей.

– Давайте так сделаем, – я допил чай. – Я почитаю, что найду по этой теме, посоветуюсь с коллегами, а вы пока как работали, так и работайте. Думаю, придумаем мы, как решить эту проблему.

– Спаси Христос, – коротко поклонился он. – Хорошо бы…

– Вот и договорились, – поднялся я. – Пойду к Ваньке, герцогу нашему схожу.

– Недавно его с Сидором Петровичем возле Городского парка видел, – подсказал отец Пантелей.

– Понятно, спасибо. Пошёл.

Пошёл, правда, не сразу. Едва я вышел из кабака, как меня окликнул Леший, помощник тетки Ягуты, сидящий на крылечке лавки «Дары леса от тёти Ягуты», под которую Сократ выделил половину своего двора:

– Федь, а чего енто ты такой занятой бегаешь? – Ему явно было скучно.

– Здорово! – подошёл я поближе. – Как торговля идёт? Фирменную мухоморовку всю раскупили?

– Знатная отрава, – покивал он головой. – Сметают, как осенью ветер листья с деревьев. Хозяйка не успевает готовить.

– Ну и отлично. Ладно, пойду, дела.

– Федь, я чего спросить-то хотел, – остановил он меня. – Ента ваша бухгалтерша самая главная, она как, а? Ну, по женской части, то есть.

– В смысле? – я вытаращил на него глаза. – Приударить хочешь?

– Да так… – он явно засмущался. – Присматриваюсь. Баба-то она ладная, вся из себя в теле, да и норова сурового, как раз моя стать, Федь.

Я хохотнул:

– Ох и рисковый же ты! Она у нас дама грозная, враз дыроколом пришибить может, если что не так.

– А я ведь сурьёзно, Федь, – вдруг вздохнул он. – Может, я жениться хочу. Подсоби, Федь, а?

– О как… Ну и как ты себе это представляешь? Сватом меня к Агриппине Падловне заслать?

Леший закивал:

– Во-во, Федь! Давай, а?

– Нет уж. В сваты я точно не пойду. А ты бы взял, да пока разведку боем провёл. Ты же не знаешь, как она к тебе относится, да? Вот и начни тайно за ней ухаживать, а там видно будет. Посмотрим, как она отреагирует.

– Это как? – полез он рукой-веткой в затылок.

– Ну-у-у… Цветы тайно подкинь или, вон у Сократа закажи деликатесов кикиморских. Вот недавно, точно помню, она очень лихо засахаренных лягушек наворачивала.

– О, дело! – обрадовался Леший. – Благодарствую! А за мной не заржавеет, Федь!

– Ладно, развлекайся, – хмыкнул я. – А мне Губернатора отыскать надо.

Ивана я отыскал, но для этого пришлось прошагать полгорода до Городского парка. Они вместе с нашим завхозом, Сидором, стояли и грустно заглядывали в котлован, вырытый под фундамент театра.

– Ну и чего рожи такие кислые? – поздоровался я. – Начали строительство и молодцы.

– Молодцы голову себе ломают, – протянул мне руку Иван, – как строить-то енту заразу. Ну, столбы для украшения на входе – ладно…

– Колонны, – поправил его Сидор.

– Угу. А навесы для людей внутри? Это как?

– Балконы, – снова влез Сидор.

– Ну а чего? – пожал я плечами. – Снаружи бывают, а тут точно такое же, только внутри. И те же колонны только поменьше, для крепежа балконов. Я же вам чертежи давал.

– Чертежи… – вздохнул Иван. – А дыра эта в полу? Ну, для круга поворотного. Может, обойдёмся без неё, а, Фёдор Васильевич? Да и сам круг… Вот кто такую махину будет вращать?

– Скелетов запряжём, – отмахнулся я. – А круг надо. Я же тебе объяснял уже, Вань. Для актёров это нужно, чтобы быстро от сцены к сцене переходить, декорации менять.

– Может ну его, театр ентот? – опять вздохнул Иван.

– Ну чего ты в тысячный раз заводишь этот разговор? Не ну его. Театр нужен. Вон у вас всё отлично получается, молодцы. Не горюй, герцог! – Я хлопнул его по плечу. – Как пройдёшься ты со своей Елькой при полном параде по театру, народ от зависти просто в обморок попадает, а уж как твоя Елька довольна будет…

– Угу…

– Сидор Петрович, – я повернулся к завхозу. – У меня и к тебе дело есть.

– Это хорошо, – важно покивал наш завхоз-оборотень, – а то я целыми днями от безделья маюсь, только и думаю – чем бы заняться?

– Не ворчи, – засмеялся я. – Это не к спеху, да и не сложно. Надо нам с Холма ещё одну лестницу проложить. С противоположной стороны от основной лестницы. Город растёт, и та сторона тоже заселяется, да и школа магическая там. Вот чтобы не обходить весь Холм, надо и там спуск сделать.

– Как срочно? – вздохнул Сидор.

– Месяц-два, – пожал я плечами. – Как получится.

– А Агриппина Падловна?

– Договорюсь, – заверил его я. – Ну, всё обговорили? Тогда я пошёл.

***

В Канцелярии меня встретили Тишка да Гришка.

Чистенькие, розовые, с надраенными до блеска рожками, они вскочили и замерли по стойке смирно, едва я отворил дверь.

– О как? А чего это вы не на службе? – нахмурился я.

– Уже и поесть маленьким нельзя? – тут же заворчал Михалыч. – Или ты хочешь, чтобы они самогоном да репой пареной в казарме бесовской обедали? Ох, внучек, не доводи до греха…

– Поесть можно, – хмыкнул я. – Вольно, паразиты!

Один из паразитов тут же кинулся смахивать пыль с лавки и стола, как раз там, где я обычно сидел, а второй паразит уже нёсся с миской к деду, который уже снимал крышку с кастрюли с борщом.

– Хм-м-м… Я вижу, служба вам впрок идёт, – покивал я, усаживаясь на лавку. – Одобряю. И в качестве поощрения предлагаю после обеда по одной серии «Ну, погоди!» на каждого. Причём, на ваш выбор.

Бесенята снова вытянулись, отдали мне честь и рванули за хлебом и чесноком.

– Во, видишь, деда, – я довольно улыбнулся, – сплошная польза для твоих питомцев! Правильно мы им наказание придумали.

– Не доводи до греха, – повторил Михалыч. – Давай, жрякай свой борщ.

– Кстати, о грехах, – я постарался не обращать внимания на ворчание деда, – я тут с отцом Пантелеем разговаривал и интересная ситуация получается у нас. Оказывается, он у нас свои церковные дела совершенно не законно проворачивает, прикинь, деда.

– Ясен пень, – согласился Михалыч, остывая, – мы по просьбе наших мужиков его назначили, а так нельзя, внучек.

– Во-во! Деда, а ты же во всех этих делах разбираешься, да? Ты и сам монахом был…

– К чему это ты клонишь, Федька? – прищурился он.

– Ну, надо нам отца Пантелея официально тут у нас устроить. Давай ты в Путятич и сгоняешь к Митрополиту самому главному? Поговоришь с ним, объяснишь всё, как ты умеешь?

– Вот делать мне нечего, – проворчал дед. – Мне ещё Тишку да Гришку… – И тут он осёкся и потёр глаз кулаком. – Паразит ты, Федька. Ну как тебе не стыдно над маленькими так издеватьси?

– Да ладно, деда, ты же сам видишь, какими они орлами выхаживают, а всего-то полдня прошло… Ну смотайся в Путятич, деда, а? Ну, надо.

– А коли Митрополит ентон заупрямится да как пошлёт меня за утверждением к самому Патриарху, а? Енто что же, мне и в Царьград тогда переться?

– Ещё и Патриарх должен одобрить? – погрустнел я.

– Ну, не обязательно, – задумался Михалыч, – но всё может быть, внучек.

– Вот не нравится мне, что мы должны какому-то там заграничному кадру подчиняться, – вздохнул я. – Общегосударственная религия – это очень важная вещь. Тут же не только сама религия, но и политика. А какая может быть политика, если она управляется из заграницы?

– Всё верно, внучек, – покивал дед. – Только отродясь мы от Византии в ентом деле зависим. Что скажут, то и должны выполнять.

– Но это же неправильно, деда!

– Ну а то.

– Погоди, погоди… – я смутно стал припоминать, как о чём-то похожем нам ещё в школе рассказывали на уроках. – Сейчас, сейчас… Ага, вот. Можно и в энциклопедии потом глянуть, но я точно помню, что в моём мире сначала тоже наша церковь под Византией была, а потом отделилась, самостоятельной стала… Как же её?.. Автоматическая? Не…

– Автокефальная, – подсказал Михалыч.

– Во-во! – обрадовался я. – Она самая! Так давай, деда и у нас такое же провернём?!

Дед посерьёзнел и присел напротив:

– Ты не шуткуешь, внучек?

– Абсолютно серьёзно! – заверил я. – А чего ты так напрягся?

– Уж больно важные темы ты затронуть хочешь, Федь. Это же не просто церкви коснётся, а считай, всю мировую политику развернуть можешь.

– Так я же в нашу пользу развернуть хочу, – ухмыльнулся я. – А что, думаешь, не получится?

– С чего бы это? – он вдруг широко улыбнулся. – С нашими-то гениальными мозгами да при поддержке армии – запросто!

– Тогда назначаю тебя главным за это мероприятие, – быстро проговорил я.

– Фиг! – моментально среагировал он. – Мне ещё Тишку да Гришку купать… – Он осёкся и снова насупился: – А ить паразит же ты всё же, Федька…

– Ну, деда-а-а… – заныл я. – Ну надо. Ну ты же сам всё понимаешь. Ну а кому, как не тебе со всеми этими Митрополитами и Патриархами разговаривать? Кто ещё такую глобальную задачу потянуть может? Где я ещё такой ум найти смогу?

– Ну да, ну да, – покивал Михалыч. – Как пахать, так мне, а как срок скостить мальцам моим… Ы?

– Так нечестно, – вздохнул я. – Ладно, обещаю рассмотреть новые условия службы для твоих бандитов, но только по результатам недели. Договорились?

– Давай Шмат-разум, – протянул он ладонь, – да иди, включай обещанные мультики.

– А оладики?!

***

После обеда, когда Михалыч исчез в зелёном облачке переноса, а Тишка да Гришка, досмотрев мультики, понуро поплелись в казарму бесов, я завалился с сигарой на диван и успел, морщась и кашляя, выпустить несколько клубов дыма, как в дверь постучали.

Как обычно важный и чопорный Гюнтер, провозгласил, подняв глаза к потолку:

– Реальный царь-батюшка, без базара требует Статс-секретаря предстать пред конкретно его очи грозные. Типа, рысью.

Я поперхнулся дымом, а когда откашлялся, дворецкого в Канцелярии уже не было.

– Типа иду, – рассеяно промолвил я. – Во, Аристофан развлекается!

Едва я шагнул в коридор, как наткнулся на мрачного, раздражённого Калымдая. Скелеты тащили за ним двоих его ребят на одеялах, а ещё троих поддерживали, помогая идти.

– Что случилось?! – кинулся я к ним. – Все живы?

– Живы, – устало козырнул мне Калымдай. – Вот так мы и сходили в подземелья, как видите, Фёдор Васильевич.

– Что произошло?

Калымдай не ответил, а окинул меня взглядом:

– А вы куда сейчас, Фёдор Васильевич?

– К царю-батюшке Аристофану, – хихикнул я, несмотря на драматический момент.

– Отлично. Я сейчас ребят в лазарете размещу и присоединюсь к вам. – И Калымдай кивнул скелетам: – Пошли.

– Ничего себе погуляли… – протянул я им вслед. – Хорошо ещё, что я сегодня не пошёл туда…

А вряд ли бы и смог. Когда я доплёлся до Административной части, ноженьки мои начали дрожать. Зараза этот Филимон. Надо же как умудрился приложить…

– У себя? – кивнул я на дверь Гюнтеру, зайдя в приёмную.

– В натуре, – коротко поклонился он.

– Завязывай, – хихикнул я. – И чайку нам принеси. С бутербродами.

– Самогон, – отрезал дворецкий. – Без базара.

– Уже и не смешно.

– А я вот так с самого утра, – понизил он голос. – Служба.

– А, босс, – поприветствовал меня Аристофан, склонившись над большой картой, развёрнутой на столе. – Минутку, лады? Я типа быстро.

Я кивнул и присел на стул рядом со столом и стал, хихикая разглядывать корону на бесе, съехавшую почти на ухо:

– Ну, ты прям настоящий царь!

– В натуре, – как-то отстранённо протянул он. – А Калымдая не видел, босс?

– Сейчас подойдёт.

– Ништяк.

– Чем ты там занят?

– Давай, босс, Калымдай расскажет, а то ты типа опять на мой базар ругаться будешь?

– Не буду, а то ты мне ещё голову отрубишь.

– Завязывай, босс.

– А что ты там на карте рассматриваешь? – хмыкнул я. – Картинки? Горы да леса? Ты же у нас неграмотный.

– С чего это ты взял, босс? – он удивлённо посмотрел на меня. – И читать и писать реально умею, а как иначе-то при нашей суровой жизни?

– О, как… А чего тогда постоянно крестиками расписываешься?

Аристофан плюхнулся в кресло и потянулся так, что даже косточки захрустели:

– Так это типа юрист наш, Моисей Абрамович так посоветовал. Типа, если что, можно будет попытаться отмазаться.

– Что ещё за юрист? – удивился я. – Никогда о таком во Дворце не слышал.

– Это не во Дворце, босс, – хохотнул Аристофан, – это конкретно наш, из бесов. Для своих пашет реально, типа за копеечку от доходов.

– Моисей Абрамович? Бес?

– Это же просто имя, босс, – отмахнулся Аристофан. – Для понтов.

– А, понятно. А я и удивляюсь. У вас же имена все какие-то древнегреческие или около того… А, кстати, а почему?

– Мода, босс. Говорят тыщу лет назад реально мода на китайские имена была. Я бы тогда каким-нибудь Ли Сянцзяном был.