Читать книгу Новый год Кощея - Анатолий Казьмин - Страница 4

Глава третья

Оглавление

В театре реально всё должно быть прекрасно, без базара. И гардероб, и буфет, и, блин, актрисочки.

Заслуженный артист Е.И.В. Кощея Драматического театра, Могуче Кабано


Утром в Канцелярию заявился Шарль де Бац, экс-посол французского короля в нашем царстве-государстве. Честно говоря, Шарля давно надо было отправить в Путятич к царю Радиславу. У нас же хоть и столица тут, но только культурная, а официальная столица нашей страны – Путятич. Вот пусть бы у Радика и посольствовал. Или ещё чем занимался. Но всё дело было в том, что Шарль с первого же дня у нас, втюрился в вампиршу Машу, ну и она не устояла перед таким блистательным кавалером. И всё как у людей у них было, и ссорились, и мирились, и расходились, и снова сходились, лямур во всей своей красоте, если по-вампирски говорить. Вот из-за этого лямура мы и продолжали держать посла у нас, а не в Путятиче. Ладно, не жалко, а за Машу даже радостно.

Я на начало разговора опоздал, и когда вошёл в Канцелярию, дед уже во всю свою старческую глотку голосил:

– Да как же мы нашу кровиночку за басурмана-то отдадим?! Да нас же народ не поймёт, а мировая общественность осудит!

– Решили всё же пожениться? – догадался я. – Салют, Шарль.

– Доброго дня, господин Теодор, – привстал с лавки посол. – Ну, хоть вы мне объясните, какие могут быть преграды нашему браку с мадмуазелью Марселиной? Дедушка Михалыч только орёт невнятно да слюной брызжет…

– Басурман! – пояснил коротко дед. – От же немчура поганая, вроде и говорит по-нашенски, а ничего и не разумеет.

– Это Михалыч на твой католицизм ругается, – перевёл я послу. – Или какая там у тебя вера?

– Христианин я, – твёрдо заявил он. – Как и вы.

– Ну, это если обобщающе говорить, – возразил я. – Но насколько я понимаю, Михалыч определённо о православии говорит.

– Воистину, внучек, – подтвердил дед. – Ибо только православие есть вера истинная, а всё остальное – ересь!

– Никогда за тобой, дед, не замечал такого ревностного подхода к религии, – покачал я головой.

– Не мешай развлекаться, Федька, – отмахнулся он и грозно посмотрел на посла. – Так что делать теперь думаешь, господин хороший?

– Я запутался, – вздохнул Шарль. – Господин Теодор, может быть, вы объясните мне? Я правильно понимаю, что мой католицизм мешает браку с мадмуазелью Марселиной?

– Скука дедова тебе мешает, – проворчал я, но тут же поправился: – Ага, думаю, что так.

– Всё равно не понимаю, – продолжал в поисках истины посол. – Но ведь и мадмуазель, не только не православная, но и вообще не крещёная! Она же, откровенно говоря, вампир.

– Наша она, понял?! – рявкнул Михалыч. – Русская!

– Из Сербии она, деда, – поправил я.

– Да не важно, откуда родом! – уже на меня заорал он. – Важно, кто она есть! А она уже давно обрусела, нашей стала. Ох и бестолочи вы… И как вам цари ваши такие посты да чины с титулами дали?

– Ой, ладно, – я тоже запутался и начал раздражаться. – И что ты предлагаешь, Михалыч?

– Завтрак для начала, – немного успокаиваясь, проворчал он. – Давай, садись и рот разевай поширше, а я в него буду котлеты закидывать.

– Ну, деда…

– Бестолочь, – повторил дед. – Ну что тут непонятного, Федька? Или Машке надо католичество принимать или Шарлю православие. А, поскольку никто вампиршу окрестить не возьмётся, то единственный выход – послу православным стать. Но! – дед поднял указательный палец. – Какой же он тогда французский посол будет, ежели в нашу веру перейдёт? Да хранцузский король как о таком узнает, так сразу пинка Шарлю и даст. И хорошо, если голову не отрубит. Или что там в вашей Хранции с государевыми преступниками делают?

– По-разному, господин Михалыч, – нахмурился Шарль.

– Да один хрен, – отмахнулся дед. – Не жить тебе на белом свете, вот тебе и весь мой сказ. Но поминки мы по тебе, дорогой ты наш Шарлюшка, такие отгрохаем, что все твои бароны да графы обзавидуются, уж будь уверен!

– То есть, – уточнил я, – всё дело вовсе не в вере, а в принадлежности к государству? Так что ли, Михалыч?

– Ну, можно и так, – согласился дед. – Хотя по вере пройтись куда забавнее, но и так сойдёт.

Мы с Шарлем переглянулись, заулыбались и я снова повернулся к Михалычу:

– Эх, деда, деда… Вот учишь тебя, учишь…

– Ты чаво енто? – насторожился он.

– А таво, – ухмыльнулся я. – Шарль ещё в прошлом месяце уволился с посольской должности, а неделю назад и наше гражданство попросил. У нас теперь посольства Франции нет, зато мы своё отделение прямо в Париже открыли и там уже наши сотрудники с начала декабря пашут.

– Вона как? – почесал дед затылок. – Один хрен – басурман и не видать ему нашей Машеньки, как тебе, Федька оладиков к завтраку.

– Но-но! – погрозил я пальцем. – С оладиками, деда, это ты точно переборщил. На святое замахнулся!

– Так ты теперь не какой-то там хранцуз, а самый что ни на есть русский? – повернулся дед к Шарлю.

– Ну, родом-то я… – начал было Шарль, но тут же закивал: – Русский, господин Михалыч, вы абсолютно правы.

– А указ Кощеюшка подмахнул? – продолжал допытываться Михалыч. – Точно, Федька? Не врёшь? Да? Ну, тогда и хрен с тобой, Шарлик, женись на Машке, разрешаю.

– Всё, деда, порезвился? – хмыкнул я. – Давай тогда завтракать.

– Господин Захаров, – поднялся вдруг де Бац. – Официально прошу у вас руки мадмуазель Марселины.

– А я тут при чём? – поразился я. – У неё и проси.

– Так у Машки родни тут нет, – пояснил Михалыч. – А ты, внучек, ей начальник и считай, отца родного заменяешь. Всё правильно Шарлюшка делает. С уважением. Хотя и без бутылки припёрси, мда… Ишо не осознал он менталитету нашего, не осознал…

– На свадьбе попьянствуешь, дед. А ты Шарль… Женись, конечно, если Маша не против.

– Пойду, мадмуазель Марселину порадую, – направился Шарль к выходу, но около двери остановился и отвесил нам грациозный поклон. – Спасибо, господин Теодор и вам, господин Михалыч.

– Скатертью дорога, – проворчал вслед Михалыч.

– А, кстати, деда, обо всех этих послах и Франциях, – я подтянул к себе миску с картошкой и котлетами, – что там от нашего новоиспечённого Министерства слышно?

– Ты о Посольском приказе, внучек?

– О Министерстве иностранных дел, – важно поправил я.

– Аристофанчик давеча жаловался, – подвинул он мне хлеб, – что Гюнтер никак Указ на подпись Кощеюшке не подсунет, а без подписи Императора, какое уж министерство может быть?

– Вот сейчас доем и пойдём Гюнтеру голову рубить за саботаж, – прочавкал я. – Наконец-то!

– Не солидно, внучек, – покачал головой дед. – Ишо мы по Дворцу за преступником не бегали. Вызывай сюда Гюнтера. Да и палача сразу позови, чего мешкать?

***

– Вызывали, Ваше Высочество? – зашёл к нам Гюнтер.

– Угу. Пока палача ждём, можешь написать завещание, – кивнул я.

– А что я натворил, позвольте уточнить?

– Саботаж и измена царю и Государству. Это из основных обвинений. Но там, в целом список на шесть листов.

– Полюбовно не можем договориться, мой принц? – дворецкий томно поглядел на меня и облизнулся.

– Бр-р-р! – содрогнулся я. – Завязывай, Гюнтер. Лучше скажи мне, почему Указ о создании нового министерства ещё не подписан у царя? Я про Министерство иностранных дел.

– У императора, – строго поправил дворецкий. – А не подал я Указ Его Величеству, так как в нём не указан служащий, который будет руководить новым подразделением. Если хотите, сходите сами подпишите, а мне моя голова дорога ещё. Отвлекать от дел Государя не оформленными бумагами я не собираюсь.

– Формалист ты, – проворчал я. – Бюрократ в худшем смысле слова.

– Ну не сердитесь, Фёдор Васильевич, порядок такой, – вздохнул Гюнтер. – Хотите, поцелую и вам сразу станет легче?

– Сейчас точно палача позову, – пригрозил я. – Завязывай.

– Скучно, – вздохнул он. – Государь свои проблемы решает, глобальных дел нет, войны нет, сотрудники сами свои вопросы решают. А театр только вечером. Может, всё же поцеловать?

– Кстати, внучек, – влез в беседу Михалыч, – там твои актёришки прибегали, что-то не ладиться в ентом твоём театре.

– Ой, потом, деда, ладно? И чего им опять не так? Столько я с ними возился, столько сил угробил, а они никак нормально работать не начнут…

– Не извольте гневаться, но вы не правы, Ваше Высочество, – покачал головой дворецкий. – На той неделе давали «Женитьбу Фигаро» и это было, скажу я вам… М-м-м… Просто божественно! Все эти кружева, чулочки на господах актёрах, а уж этот шалун Керубино с его меццо-сопрано! Ах, шарман!

– Успокойся, родимый, – Михалыч поставил перед дворецким миску с оладиками. – Сейчас ещё сгущёнку подам да глядишь, и отпустит тебя, болезного.

– Поешь, – приказал я Гюнтеру, – и быстренько зови сюда всех причастных к иностранным делам. Анания Тихоновича, Аристофана и этого… как его? Ну, монстрика того зелёного.

– Макарыча, – подсказал дед.

– Угу, точно. И Шарля тоже зови, как специалиста по Западным странам.

– Дай поесть спокойно человеку, – махнул на меня рукой дед. – Я сам всех сейчас булавкой-говорушкой покличу.

И, правда, получаса не прошло, как набежало дармоедов. Хорошо, Михалыч уже припрятал сгущёнку, а то бы опять пришлось Тишку да Гришку отрывать от мультиков да гнать на кухню к Иван Палычу за добавкой.

– Докладывай, – кивнул я Аристофану, когда все расселись за столом.

– Я не при делах, босс, – помотал он рожками. – К Тихонычу реально вопрос.

– У нас всё готово, батюшка, – немедля начал бывший начальник полиции. – Штат подобрали, помещения для Министерства нашли, Макарыч план ближайших действий набросал, ждём от тебя отмашки.

– Угу, – кивнул я, – молодцы. Только проблема у нас – кто возглавлять Министерство будет?

– Макарыч, – хором сказали Аристофан и Ананий Тихонович и даже указали на зелёного монстрика пальцами.

– Угу, – повторил я. – Немой монстр представляет государство пред другими странами. Это как?

– Окромя как Макарычу больше некому, – насупился Тихоныч. – Он всё это затеял, он всё и тянет, так, кому же возглавлять тогда?

– Да я не о том, – отмахнулся я. – Конечно Макарыч будет руководить Министерством. Только давайте он у нас втайне руководить будет, а, так сказать официальным лицом министерства мы назначим кого-нибудь другого, более представительного?

– Типа Шарля? – догадался Аристофан.

– Именно, – кивнул я. – Мало того, что вид у него важный, так Шарль ещё и во всей этой европейской кухне разбирается.

– Кушать хочешь, внучек? Через слово всё кухню поминаешь, – хихикнул дед.

– Давай серьёзно, Михалыч, – попросил я. – В Указе так и напишем мол, глава – Макарыч, но станем это держать в секрете, а для всех будто бы Шарль будет руководить. Что думаете?

– Ну, можно, – полез пятернёй в затылок Ананий Тихонович. – А чего нет?

– Минуточку, – возразил Шарль. – А меня вы не забыли спросить? У меня свадьба на носу, да и вообще, нужно ли мне это?

– Да куда ж ты денешьси, милок, – захекал Михалыч. – Али у тебя какое другое занятие есть? Али ты шибко богатый у нас да думаешь себе землицы с деревушками прикупить и от них и кормиться?

– Я не о том… – начал было Шарль, но дед резко перебил его:

– А я вот именно об этом! Ты, мил-человек нашим подданным стал, а потому обязан служить Государю нашему и всему государству в целом. Обязан! Или ты думал землянку в лесу вырыть да в ней со своей Машкой всю жизнь и просидеть? Как жить-то собираешься, господин бывший посол, а сейчас – вообще никто, без чина-звания? Ты, Шарлюшка, пойми, нет у нас таких людей в нашем царстве-государстве. Кто не пашет в поле, молотом в кузне не машет, тот другим делом занимается, без работы не сидит. Ну а кому повезло быть ко двору допущенным, тот государственными делами занимается. И тебя, дорогой ты наш, никто не просит, не упрашивает. Ты – служивый человек. Приказали – уж будь любезен, понял?

– Да понял, я дедушка, – Шарль улыбнулся и даже замахал на Михалыча руками. – Конечно, я готов служить новой Родине, тут никаких вопросов быть не может. Просто…

– Боязно? – догадался я, а когда он кивнул, то успокоил: – Это – нормально. Всем боязно. Хорошо то, что мы не одни тут. И подскажут и помогут. Короче, поздравляю вас, господин де Бац с назначением на высокий и ответственный пост. Жалование, чины, титулы, это всё позже, а пока приступай к работе, Шарль. А я пошёл к царю-батюшке Указ подписывать.

– Надо бы Шарлюшке имечко какое-нибудь наше придумать, – задумчиво протянул дед, когда мы остались в Канцелярии одни. – Ну куда это годится – Шарль де Бац? Язык вывихнешь.

– По фиг, – пожал я плечами. – Ещё я такими пустяками заморачиваться буду. Ну, пошли к Кощею?

***

Пошли, но не сразу. Увы, дворцовые дела и заботы никто не отменял к сожалению. А разгребать их мне одному приходится, как я неоднократно уже заявлял и ещё много раз заявю… заявлю, то есть.

Вслед моему заявлению заявилась целая делегация сотрудников. Зинаидовна, начальница дворцовой прачечной, тощая, пожилая кикимора и начальник столярного цеха, уж и не помню его имени, выпихнули вперёд нашего главу Академии наук, Романа Викторовича, да ещё и подпёрли его сзади. Чтобы не убежал, наверное.

– Беспредел, босс, – протиснулся мимо делегации Аристофан. – Реально бардак.

– Эх, – обречённо махнул я рукой и опустился на лавку. – Докладывайте.

– Так не годится, Фёдор Васильевич, – как всегда издалека начал наш учёный. – Пора прекратить это безобразие. Общественность, – он потыкал себе за спину пальцем, – негодует.

Общественность дружно покивала, а я вздохнул.

– Там это, батюшка… – выглянул из-за плеча учёного начальник столярного цеха, – ваще оборзели. Гнут нас как травинку на ветру, издеваютьси так, что сил наших больше нет.

– Представьте, Фёдор Васильевич, – учёный загородил возмущающуюся общественность, – на наш коллектив было сегодня выдано пять билетов! Пять билетов! А у нас только здесь, в Академии, сто двадцать сотрудников!

– А нам вообще три дали, – грустно протянула Зинаидовна.

– И нам три! – поддержал её начальник столярного цеха.

– Вы о чём? – помотал я головой.

– Театр, босс, – подсказал Аристофан. – Я хотел с пацанами туда сходить, типа побазарить конкретно, но ты же приказал с ними вежливо блин.

– Цыц! – заткнул всех Михалыч и повернулся ко мне. – Давно тебе хотел сказать, внучек, да всё забывал. Недели три как это у нас началось. Завели у нас новые порядки в театре ентом, чтоб он погорел! Часть билетов наша бухгалтерия выкупает, а часть – Иван-губернатор для города…

– Это типа, – вмешался Аристофан, – чтобы реально обиженных не было. Типа кому-то в городе, да и у нас во Дворце всё равно свезёт без базара.

– Типа того, – хмыкнул Михалыч и продолжил: – Задумка хорошая, Федь, а вот исполнение, как всегда у нас… По четверти всех билетов бухгалтерия и Ванька выкупают, а оставшуюся половину уже как обычно в кассе продают. Оно бы и хорошо, даже справедливо. Все желающие в театр не попадут, но часть людёв завсегда на спектакле окажется.

– Ну? – я ещё не мог понять суть проблемы.

– Завёлся там типа беспредельщик, босс, – пояснил Аристофан. – В натуре пихает эти билеты своим, а нашим реально мало перепадает.

– Я слышал, – добавил Роман Викторович, – что там идёт настоящая спекуляция. Администратор театра вместо справедливого распределения билетов, продаёт их по повышенным ценам на сторону, а оставшуюся часть через своих сообщников выкупает и опять же продаёт втридорога.

– Какой-то администратор театра, – уточнил я, – спекулирует билетами и проводит всяческие незаконные махинации?

– В натуре, босс, – подтвердил Аристофан. – Вот ты реально умеешь вникнуть в проблему. Конкретно уважуха.

– Я сейчас заплачу, – вздохнул я, – а как нарыдаюсь вволю, так велю вас всех казнить. Аристофан, твою ж дивизию! Ну чего вы ко мне с такими делами лезете?! Банальная уголовщина же! Мы для чего полицию создавали?! Вяжите этого дельца со всеми пособниками и на каменоломни к Баголопусу отправляйте. А на его место назначь своего бойца, проверенного и в этих делах разбирающегося.

– Реально, уважуха, – повторил Аристофан. – Элементарно же, блин. Сделаем, босс, без базара.

– Все свободны, – я снова поднялся. – Пошли, деда к царю-батюшке. Вершить великие дела, а не на эти пустяки наш с тобой гений тратить.

Однако сначала пришлось полчаса сгонять бесенят с компа и ещё две минуты потратить на набор и печать обновлённой версии Указа. Всё, теперь можно и на подпись нести.

– Гюнтер, – я пинком открыл дверь Приёмной, – живой ещё?

– Вашими молитвами, Фёдор Васильевич, – повернулся он ко мне.

– Ну это вряд ли, – захекал за моей спиной Михалыч.

– Забухаем, Гюнтер? – предложил я.

– Сдурели, господин Захаров? – поднял он брови, но тут его единственный глаз заблестел: – Возможно, вечером, в моих апартаментах, тет а тет, так сказать…

– Тьфу! – ответил за меня дед.

– Держи, – протянул я дворецкому свежеотпечатанный Указ. – Всё за тебя делать приходится. Развелось бездельников…

– Гюнтер! – громыхнул голос царя-батюшки. – А ну живо доставь сюда сынулю моего любимого, разгильдяя этого Федьку!

– Сей момент, Государь, – повысил голос дворецкий и распахнул перед нами дверь кабинета. – Его Высочество…

– Да ладно, – отодвинул я его в сторону и вошёл к царю-батюшке. – Забухаем, Ваше Величество?

– Сдурел, сына? – вытаращил на меня глаза Кощей.

– Меч вам Чёрный подать, Государь, – поинтересовался Гюнтер, – или обычный, четверговый?

– Чайку внучеку лучше организуй, – вошёл в кабинет и дед. – А нам с Кощеюшкой – коньячку.

– Указ подмахните, Ваше Величество, – попросил я. – Это про Министерство иностранных дел, помните, я вам рассказывал?

– Нужное дело, – Кощей достал подаренную мной авторучку и с видимым удовольствием размашисто расписался на Указе. – Гюнтер, прихлопни печатью и отдай в делопроизводство. И коньяк принеси наконец-то.

Я плюхнулся в кресло перед столом, а Кощей пощёлкал костлявыми пальцами:

– А чего я тебя вызывал, Федька?

– Премию внеочередную выдать, – подсказал дед. – Всей Канцелярии. Повышенную.

– Точно! – вспомнил царь-батюшка, покопался в верхнем ящике стола и тихо брякнул там чем-то. – Медалью я тебя наградить решил, сына! Носи с гордостью и безмерным почтением ко мне, любимому!

Я покрутил в пальцах небольшой металлический диск и прочёл слегка корявую надпись:

– «За первого сына». Спасибо, Ваше Величество.

– А денежное вознаграждение, какое к медали идёт? – поинтересовался дед.

– Уймись, Михалыч, – Кощей укоризненно покачал головой, но тут же оживился: – Зацени, Федька! Сам делал! А герб и буковки по кругу это я гальваническим методом навёл. Нравится? Всё утро провозился в лаборатории и всё ради тебя, бездельника.

– Даже не знаю, что и сказать, Ваше Величество, – развёл я руки в стороны. – Шикарно получилось, угу.

– Спасибо скажи, – шепотом подсказал дед. – И премию попроси.

– О, чуть не забыл, – снова щёлкнул пальцами Кощей. – Гюнтер! Пиши Указ. Назначить моего любимого внука, Захарова Михаила Фёдоровича полковником лейб-гвардии Канцелярии. Со всеми причитающимися медалями, орденами и соответствующим жалованием.

– Ась?! – подскочил вдруг дед. – Мишку полковником?! Да ему сутки отроду, а уже командовать моими мальцами назначили! Тишенька с Гришенькой который месяц на тебя, Кощеюшка как лиходеи какие у Баголопуса на каменоломне пашут, а ты в обход их, Федькиного несмышлёныша главой лейб-гвардии назначаешь?!

– Ну, ты скажешь, Михалыч, – фыркнул Кощей. – Внука императора с какими-то мелкими бесами сравнил.

– Что мелкие не беда, подрастут ишо! – упёр руки в боки дед. – А вот протекционизм, коррупция, клановость, карьеризм и самодурство в нашем государстве недопустимы!

– Почему это? – искренне удивился царь-батюшка. – Царь я или не царь?

– Царь, – согласился Михалыч и тут же жалобно взвыл: – Ну хоть по паре червонцев к жалованию тогда накинь моим мальцам, Кощеюшка! Ты же у нас царь справедливый, милостивый…

– Да с чего это вдруг милостивый? – снова удивился Кощей. – Ладно, хрен с тобой, а то до вечера тут стонать будешь. Червонец.

– Каждому!

– Один на двоих, – отрезал царь-батюшка. – Всё, закончили, а то я сейчас рассержусь, а то и разгневаюсь.

– Эх, жисть… – вздохнул дед, украдкой подмигнул мне и уселся обратно в кресло.

Кощей окинул рассеянным взглядом стол и заорал:

– Гюнтер, морда твоя европейская! Где коньяк?!

– И чай, – подсказал я. – Вот как с ними работать, да, Ваше Величество? И скажите ему, пусть чего-нибудь сладенького к чаю подаст. Углеводы, они очень для работы мозга полезны.

– Крик, шум, всем чего-то надо, – вошёл с подносом дворецкий. – И что характерно – все ко мне бегут. Я вам что, царь какой-нибудь? А вы, Фёдор Васильевич, будете возмущаться, я вам тогда в чай плюну.

– Деда, будешь? – придвинул я к Михалычу свою кружку. – Я лучше с Его Величеством пять капель опрокину. Из запечатанной бутылки.

– Оттож, – довольно ухмыльнулся Гюнтер.

– Сигары завезли? – рявкнул на него Кощей.

– Всенепременно, Государь, – спокойно ответил дворецкий. – Когда остров Куба был захвач… возвращён в ваши владения, так и поставки наладили бесперебойно.

– Свободен, – махнул ладонью царь-батюшка и задумчиво посмотрел на меня: – Тебе налить, сына? Сигару? Может, ещё чего изволишь?

– Да сидите уж, Ваше Величество, я сам, – я приподнялся и откупорил бутылку. – Всё сам. Скоро привыкну, что все, вот абсолютно все дела на себе тащу. Хоть бы помог кто…

– Бе-бе-бе, – солидно ответил царь-батюшка и опрокинул в себя коньяк. – Ворчишь и ворчишь, как дед старый… Кстати, о дедах. Михалыч, как там твой банк поживает? Не прогорел ещё?

– Да чего ему сделается, Кощеюшка? – дед продолжал подозрительно рассматривать кружку с чаем. – Пашем в поте лица, но, разумеется, не во вред основной работе. Процесс идёт, капитал растёт помаленьку, всё в порядке, не переживай.

– А тогда, – Кощей вдруг грозно взглянул на деда, – где мои дивиденды, а?! Опять за старое взялся, Михалыч?

– Да ты что, Кощеюшка! – замахал на него руками дед. – Окстись, милок! Всю прибыль до копеечки акционерам выплатим, даже не сумлевайси! Вот разовьёмся, расширимся, подкопим денежек и сразу их всем подряд раздавать начнём. Жди.

– Ох, Михалыч, – устало вздохнул Кощей и погрозил ему костлявым пальцем. – Смотри у меня.

– Кстати о развитии, – вспомнил я. – Пора бы нам деятельность банка и на другие регионы распространять уже. Вон, в Англии, например…

– Ха! – вдруг перебил меня Кощей. – Кстати об Англии. Помните хлыща этого, вампира-банкира?

– Лорд Грейширский? – уточнил я.

– Он, вражина, – ухмыльнулся Кощей. – Давеча опять заявился ко мне и опять стал деньги требовать, прикинь, сына!

– Всё не успокоится никак? – покачал я головой.

У нас с этим лордом в частности и с Английским банком в целом, недавно тут конфликт небольшой произошёл. Они в городе филиал свой открыли, а Михалыч не выдержал, да и ломанул этот филиал. Золотые руки у моего деда! И руки эти зачесались так, что, даже не смотря на строгий указ Кощея – не трогать английских банкиров, дед в великой ностальгии по молодым денёчкам и прибрал всё золотишко из банка. Путём взлома с проникновением, разумеется. Старенький он у меня, расчувствовался, вспоминая свои давние приключения, слезу пустил растроганную и пошёл банк бомбить. Ну, это ладно, понять деда можно, но вот этот самый лорд Грейширский сразу же к Кощею побежал с претензией, представляете?! Мол, возвращайте деньги и всё тут. Наглые они эти англосаксы, не зря их нигде не любят. А вот царь-батюшка у нас хоть и грозный, строгий, но справедливый. Приказал вернуть банкирам их деньги, вот так-то. Всё по-честному, нам чужого не надо. Михалыч плакал, грозился немедленно от инфаркта помереть назло всем, но с честно заработанными деньгами таки расстался. Так этот лорд знаете, что потом учудил? Даже неловко как-то за них, англичан этих, но расскажу всё же ради отчёта в Хрониках. Он так в нас разуверился, что решил от имени своего банка филиал у нас закрыть. А мы даже не обиделись, даже предложили защиту, охрану на то время, пока банкиры всё золото обратно в свои туманные края не вывезут. Благородно же поступили, правда? Вот именно. А лорд Грейширский это щедрое предложение не оценил, наоборот, с жутким высокомерием заявил, что в своём банке он сам от кого угодно капитал защитит без всякой нашей охраны. Идиот, вот, чес-слово, идиот. Ну, наше дело предложить, мы не гордые, не обидчивые. Все, кроме Михалыча. Короче, в ту же ночь дед снова обнёс банк, понятное дело. А кто бы устоял на его месте? Да и справедливость опять же… А когда лорд на утро снова прибежал к Кощею плакаться и жаловаться на несовершенство мира, то царь-батюшка, озверев, что его постоянно от дел пустяками отрывают, так послал этого Грейширского, что он катился колбаской до самой Темзы. А в здании бывшего английского банка Михалыч свой банк открыл. Так и живём.

– Прибил бы ты ентого лорда, Кощеюшка, – сокрушённо покачал головой Михалыч. – Так и будут банкиры к тебе шастать, да нервы твои и так заботами порастрёпанные на ноль изводить.

– В подвалы я его кинул, – отмахнулся Кощей. – Пусть в темнице посидит, подумает. Хотя… Прав ты, Михалыч, не отстанут от меня эти банкиры. Ну, что за народ, а? За копейку удушатся!

– За миллион рублей на самом деле, – хихикнул я. – Золотых, разумеется.

– Не в сумме дело, сына, а в принципе, – поднял вверх палец Кощей.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле, озаботься этим, господин Секретарь, – строго взглянул он на меня. – Так и будут каждый месяц нового лорда ко мне слать, да надоедать своими просьбишками никчёмными.

– Давайте потом, Ваше Величество? – заныл я. – Мне сейчас только банкиров и не хватало. Мне к празднику готовиться надо, опять же в городе надо бы…

– Всё, Федька, – прервал меня Кощей. – Работай. Иди и не доводи меня до нервного срыва.

– Велите меч подать, Государь? – просунул голову в кабинет Гюнтер. – Один взмах и нет проблем.

– Велю исчезнуть всем и не мешать мне делом заниматься, – рявкнул царь-батюшка.

– О, кстати, Ваше Величество, – я не спешил подняться с кресла, – уточнить хотел. А вот то, что вы с Лиховидом с Варей и Мишкой тогда мутили, ну, в колдовском смысле…

– Колдунском, – привычно поправил Михалыч.

– Угу. А что именно вы там натворили? Просто, прикиньте, я сегодня сынка качаю на руках, а он вдруг взял и улыбнулся мне. Причём, вполне осознанно так, осмысленно, точно вам говорю. Так же не бывает, он же мелкий ещё совсем.

– Вот именно, – довольно кивнул Кощей. – Так и должно быть, Федька. Твой малец, да как и другие, над которыми мы с Лиховидом потрудились, будут расти ускоренно теперь. И умственно и физически. Благодарить не надо, знаю, что от тебя благодарности не дождаться. Просто иди работай и не забывай восхвалять своего любимого царя и великого мага.

– И меня, – высунулась из потолка голова Лиховида.

– Даже не знаю, радоваться или грустить, – вздохнул я и поднялся с кресла. – Ладно, будем посмотреть.

– Не боись, сына, – попытался успокоить меня царь-батюшка. – У меня всё под контролем.

– У нас, – поправил Лиховид.

– Кстати, Ваше Величество, – вспомнил я уже у дверей, – вы в театр сегодня идёте? Надо бы поддержать культурное мероприятие своим милостивым явлением народу.

– Подумаю, – кивнул Кощей. – Брысь отсюда!

– Ой, ещё моментик, Ваше Величество, чуть не забыл…

– Федька!

– Это важно, уж пардон, я быстренько.

– Зараза, – откинулся царь-батюшка в кресле и потянул очередную сигару. – Поработать не даёшь. Ну?

– Я про Снежину, Ваше Величество, – заторопился я. – Там по ней сразу несколько вопросов возникло. Ну, во-первых, она с Аликом, королём эльфийским закружилась. Мы же не против этого в государственном смысле? Нам с этого вроде никакие проблемы не грозят…

– Пущай развлекаются, – отмахнулся Кощей. – Что ещё?

– Во-вторых, там с Дедом Морозом ситуация так и не решена. Его же какой-то там могучий колдун умыкнул, а где его искать, как Мороза выручать?.. Нет идей, Ваше Величество? Только не надо как обычно стрелки на мою Канцелярию переводить. Посоветуете что-нибудь?

– Дед Мороз, – Кощей вдруг захихикал. – Забудь, сына.

– В смысле? Вы чего? Я планировал его на Новый год к нам позвать. Не одному же вам пахать на утренниках и общем празднике? Да и вообще, помочь бы надо…

– Уймись, сына, не бери в голову, – снова отмахнулся Кощей. – Не проблема это, точно говорю. Иди лучше настоящими делами займись. Вон Михалычу помоги с его банком разобраться, чтобы мне к Новому году мои проценты за квартал выплатили. Иди, Федька, иди. А ну, марш отсюда!

***

– Не пойму я что-то царя нашего батюшку, – вздохнул я над кружкой чая, когда мы вернулись в Канцелярию. – Что-то он совсем расслабился и забил на всё. Вон, с Дедом Морозом вопрос какой важный и сложный, а Кощей сидит и в ус не дует.

Под потолком тихо, но грозно громыхнуло и я поспешил поправиться:

– Сидит во всей своей гениальности, окутанный всенародной любовью и почитанием, а как же.

– Да кто его знает, ентого Мороза, внучек, – присел на лавку Михалыч. – А нужен он тут? Без него разве не справимси? Только лишние хлопоты и так на свою голодную голову взваливаешь. Оладиков?

– Не, спасибо, попозже, деда. А Дед Мороз нужен. Я так прикидываю, что на детском утреннике мы в бой деда Кощея отправим, а вот со взрослым праздником он заморачиваться не захочет, вот тут бы как раз Деда Мороза припрячь, а?

– Может, всё же Кощеюшку уговорим? – задумался Михалыч. – Хотя бы с дворцовым народом погулять-повеселиться?

– Хорошо бы, – вздохнул я, – только всё равно ещё и в городе ёлка для взрослых будет. Там тоже надо зажечь хорошенько. Тем более что у народа этот Новый год вообще в первый раз будет. Надо нам красиво и весело отпраздновать, чтобы всем понравилось.

– Енто, да, – согласился Михалыч. – Один Кощеюшка всё делать не будет. И что ты предлагаешь, внучек?

– Не знаю, – снова вздохнул я. – Надо помочь Деду Морозу и Снежине, а вот с чего начать?..

– С разведки, внучек, с разведки, – хмыкнул Михалыч. – Мы сейчас ничего толком и не знаем ведь. Так, слышали что-то, а по делу ничего и нет.

– Верно, деда! Вот и голова же у тебя! Элементарно, а я и не догадался, – обрадовался я. – Сейчас Калымдая и припряжём.

– Лучше бесов послать, – задумался Михалыч. – Енти паршивцы шибко проворные, да и под землёй нырять могут.

– Вариант, – согласился я. – Зови тогда Аристофана, да и Снежину позови на всякий случай.

Снежина, кстати, легко согласилась отправиться на разведку с Аристофаном и его бандитами, только настрой у них был какой-то совсем уж легкомысленный. Аристофан, услышав о задании, фыркнул и стал что-то бурчать, отведя в сторону маленькие глазки, про то, что и так дел полно, а ещё типа с этим морозным дедом заморачиваться. Пришлось на него прикрикнуть, но он всё же выклянчил себе отсрочку:

– Босс, блин, а давай я реально завтра с братвой сгоняю? Мне же сегодня в театре выступать. Ты же придёшь на спектакль?

– Ни за что не пропущу, – заверил его я. – Хорошо, давай завтра, только не затягивай, понятно?

– Без базара, босс. Так я пойду готовиться к выступлению? Ещё грим надо наложить, костюмчик подогнать типа, да и вообще в образ войти конкретно.

Театр, да. Отстроил я его на свою голову. Жуть сколько возни было и со строительством, а потом и с актёрами, оркестром… И каждого уговаривать надо, убеждать, упрашивать! Знал бы, ни за что не затевал всё это.

Да, кстати, надо уже идти собираться. Да и с сынком повозиться хочется, перед тем как его на вечер в ясли отдать.

Поход в театр у нас, как и везде, думаю, это не абы что, не в ларёк за пивом сбегать. Это – понты, показуха в максимальном проявлении. Первыми это осознали придворные дамы и понеслось… Ну а где ещё похвастаться новыми нарядами, украшениями, очередным кавалером, как не в театре? Хотя, честно скажу, и сами представления у нас получились отличные. Харитон Егорыч, директор и художественный руководитель, дирижёр Валентино Ферруччи и жутко противный бес Софокулус (рабочий псевдоним – Хуанито де Лос Имбирос), драматург, постарались на славу и вкалывали с энтузиазмом, на совесть. Правда и платили мы им очень даже не слабо. Но как бы то ни было, и оркестр и актёры порадовали нас мастерством и профессионализмом. По моему настоянию мы бессовестно сдирали пьесы моего мира, коих в компе было очень много. Приходилось, конечно, адаптировать некоторые из них под наш мир, но я не страдал по этому поводу. Не нравится – приходите, разбирайтесь. У нас вам тут быстро объяснят и про авторские права и про целостность произведений. Лично Аристофан, как заинтересованное лицо и объяснит.

Новый год Кощея

Подняться наверх