Читать книгу Не держите бога ради! 6 тетрадей стихов - Анатолий Корниенко - Страница 3

Двадцатое столетие

ушло, и не заметили.

Уже десятка стукнула,

но бродит, бродит дух того

потерянного времени,

когда из рода-племени

с названием советское

все вышли как из детства мы

на этот новый путь.

Как жажда неизвестности

толкает, манит всё снести,

вперёд идти по лезвию

(сильней сознанья трезвого),

так это поколение

решило – по колено им

и море и идеи те,

что были тоже дельными,

но не вели уже.

Век уходящий снова съел

плоды своих столетних дел.

И вот пришло без Ленина

короткое безвременье.

И годы те забрызганы

огрызками от истин тех,

разжёванных, проглоченных,

мозги нам заморочивших,

но видимо не всем.

В то время тихой сапою

кто были, те нахапают

то, что лежало в блюдечке

с голубенькой каёмочкой.

И им подскажут умные

философы с коммуны той —

кто быстро перекрестится

и перестроит лестницу,

тот попадёт наверх.

Ну что же, все мы прошлое

запомнили как ложками

из общего – своё же всё,

мы брали, сколько унесём.

И стыдно было – надо же,

но для семьи, для чада же!

Но были и идейные —

не брали, только где они,

ну  разве что в кино?

Наверно к примирению

опять придём со временем?

Нам дарят демократию

(слова всё это – мать её!)

Но «стройная» теория:

нет веры – толко воры в ней.

Кто были спекулянтами

теперь в почёте, с грантами

и бизнес план дают.

И новое столетие

(ещё в нём только дети мы)

почти как по Некрасову

нас поведёт не раз и мы

по столбовой дороженьке

свои натрудим ноженьки.

Вперёд за дело с песнями,

ведь нам живётся весело,

вольготно на Руси!

2010

Я о твоём молчал немножко,

потом молчать стал о своём.

Подсолнух солнышком в окошко

кивнул – давай молчать вдвоём.

.

Темнеет небо, гасит зной…

Иду по Астане-столице.

Как сказка новый город мой —

Величественный город-рыцарь.

На левый берег он шагнул

И я иду с домами рядом.

Вверху – стеклянные громады,

Внизу – автомобильный гул.

А город, удивлённый мной

Застыл. Блестят улыбки зданий

Подсветкой, а напротив – главный

Дом арку-рот кривит смешно,

Как тот мультяшный из кино.

Петуний разноцветных взгляды

Бросают клумбы. Тоже рады

Той красоте, в которой высь

И широта в одно слились.

Гранитные ступени ног

Моих касаются легко так.

Внутри меня восторг так кроток —

Боюсь вспугнуть всех чувств поток.

За купол золотой мечети

Сам месяц зацепился. Светел

Ещё там неба островок.

А ниже шёлковый Ишим

И лодочка плывёт иголкой,

И вышивает нитью тонкой

Цветы огней крестом простым.

А высоко над Астаной

Висит, огни бросая в реку,

Шар золотистый Байтерека,

Как удивлённый шар земной.

Вдали от шума, ближе к солнцу,

Вдали от встреч и от разлук,

Где минарета голос звонче,

Вдали от суеты людской,

В ладонях распростёртых рук

У ветра он нашёл покой.

2009

***

земля пласталась

стелилась под ногами

словно ластилась

легко так стало

идти в цветах курганы

и ветер ласковый

и слышалась в ней радость

ногам послушным

мне захотелось рядом

лечь землю слушать

Февраль, достать китайской водки

Той, что зовется Мао-тай,

И встретить год кролячий, кроткий

Японским выкриком: «Банзай!»

Восточный Новый год нам близок

Ведь скифы, азиаты мы!

Из наших глаз восток так брызжет,

Что Запад начинает ныть,

Как только вспомнит про Атиллу,

Перед которым даже Рим

Не устоял. Мы не шутили

Когда сказали: «Победим!

Всех кто с мечом придёт». Но знают,

Что самый мирный мы народ.

Мы любим всех, страна большая.

Себя не любим только… вот.

Нет от любви ко всем отдачи,

Не будем плакаться судьбе

И дальше жить, а как иначе.

Ну, с Новым Годом, водка где?

2011

Правда концептуализма —

это как для света призма.

Думаешь, что белый свет,

а разложишь – света нет!

Белый свет обманчив очень,

мы на белом свете, впрочем,

и живём, и будем жить,

из концептов этажи

строили и будем строить.

Не поможет нам и Троя,

Третий Рим и Византия —

вот какие мы плохие.

Солнце озарит нам очи

в день воскресный, в день рабочий.

Одинаково должны мы

хором петь, что нерушима

правда концептуализма,

что промоет точно клизма

засорение мозгов

от засевших в них богов.

Зёрна отделять от плевел,

правым быть, когда ты левый,

разделить мораль и злато,

знать, что злато виновато.

Время как ручей журчит.

А концепты эти чьи?

Время точно что-то знает —

это жила золотая.

В лени тонущих минут,

где листы пустые ждут,

чтобы время чуть помучить

я возьму на всякий случай

строчки соберу из слов —

столбиком, и стих готов.

Аристотеля с Платоном

доказательства весомы:

Что от сущего – от печки,

пляшут люди-человечки,

что у Бога, мол, в мозгу

те концепты, что не лгут.

Вот из них, универсалий

всё и сделано вначале.

Ну, а в нашем то мозгу,

что засело – то и good!

Я прикрыл свой стих оградкой —

пальцами руки украдкой.

Распустившийся цветок,

времени вобрав поток,

от концептов заслонённый,

и в себя только влюблённый,

не засох и не пропал,

а ещё живее стал.

Дрелью всверливаясь в строки,

тех универсалий крохи

мой зрачок искал всерьёз

и устал от едких слёз.

И увидел взгляд он встречный,

издевающийся, вечный,

как прищур в окне луны —

взгляд из неученья тьмы,

(что с обратной стороны),

знаем все, конечно, мы.

В универ наш слухи стали

лезть про те универсалии,

что украл у Ибн-Сины —

Абеляр их – вот скотина!

Надо ж, столько лет молчали

нам про те универсалии,

Не писали, утаили.

Будто это тили-тили

или даже трали-вали.

Тот, кто их не трогал сам,

не поверит и стихам.

Авиценне верим – наш он.

Абеляр – поэт монашек.

Он в любви был – не француз:

Элоизу бросил – трус!

От универсалий пут

оба в монастырь уйдут.

Там завянет Элоиза

от схоластики каприза.

Он напишет «Sic et non» —

в диалектику влюблён!

И за ним мы столько лет

Повторяем «да» и «нет».

И эстет тот Пьер решил,

чтобы с девой не грешить,

ей любовные стихи

на латыни посветил.

Чтобы дева изучала

всю схоластику сначала.

И аббатство Сен-Марсель

всё читает их досель.

Да, а что же Ибн Сина?

Сочинил он медицину.

От схоластики уйдя,

«эманацию» найдя,

Аристотеля с Платоном —

взял, объединил потом он.

Мировую душу бога

на людские души строго

разделил и указал —

Бог в душе, имей глаза!

А, имеющий – увидит

и услышит, если свыше

слышит «слово», не концепт,

где смешались да и нет.

Только Абеляр не понял.

Но об этом кто же вспомнил?

Так и мучаются души —

их никто не хочет слушать.

Абеляра обелять

мы не будем, так сказать.

Своему назло капризу

мы глядим сквозь эту призму:

Где мораль лежит, где злато?

Может рядом быть им надо?

И вечный бой…  покой нам снится!

А жизнь мала.

Судьба решится на границе добра и зла.

И там у края всех окраин, крайней ещё,

всегда бывает смысл украден и извращён

Но рано ль, поздно  будет время

судьбу сваять.

Мятежное вернётся племя в круги своя.

Империи уходят в лету, рождаясь вновь.

Когда на грани, значит где-то  играет кровь.

Всё тщета. Нет в жизни смысла.

Два конца у  коромысла:

Жизнь и смерть, а между ними —

Наплодить двоим как мини-

Мум…  хотя бы одного

И потом любить его.

Под контролем всех и вся

Жизнь всё  время на сносях.

Чуть зевнул уже кого-то

Родила. Опять забота.

Где же сущего тщета?

Раз влюблённая чета

Всё живёт в томленье духа:

Шмель, пчела, кузнечик, муха,

Козы, лошади, коты

Задирают все хвосты.

В красках ярких и пастельных

В летний день и в день весенний,

Птицы, ящерицы, люди

И двугорбые верблюды,

Даже, вдумайтесь – киты

Только нет у них тщеты.

Перед вечностью пустой

На мгновение постой

Холод, морось, чувств  волненье

И небес преодоленье.

Нету плоскости на чём

Мысль  прочертится лучом.

Только пустоты бездонность

И густого мрака томность,

Трепет мирозданья сбоку,

А в мозгу трещит сорокой

Голос – погоди, остынь!

Дом есть, дерево и… сын!

2015

Этот  крик, этот хрип – «вне закона!»,

Что для белого света возник

Из динамика магнитофона —

Был свободы задавленной крик.

И уже не на кухне транзистор

Нам шипел запрещенной волной,

А пел голос пусть грубый, но чистый:

«Будьте ж люди самими собой!».

Влезло в уши хранителей трона,

Той во лжи утонувшей страны,

Раздраженное жало струны,

И увы, та страна… вне закона.

Долго после… «дышали народы…

Учащенным дыханьем свободы».

2008 г.

Наколи мне дрова

из поленьев свечного завода.

Расщепи на лучины —

пусть будут как свечки гореть.

Отчего корабли

мои только по синусу ходят?

Что за мода сжигать

 всё что было и что будет впредь?

Я по кругу вернусь,

или как там – спирали возврата.

И наполнится парус,

порвали который враспах.

Наколи мне дрова

и поставь по лучине на брата

тем моим кораблям,

что ещё где-то ходят в песках.

Они вращались в бетономешалке:

дома, люди, деревья, бассейны.

Им было вроде не шатко, не валко

в это последнее воскресенье.

А солнце скакало мячом футбольным

по чёрному небу вчерашнего марта

и было уже почти не больно