Читать книгу Аврелион - Анатолий Мусатов - Страница 2

Рейсовый трансфер класса «тягач-буксир» подходил к стационарной орбите Марса. Трансфер доставил сюда контейнеровоз с ротой десантников тяжелого вооружения. Командир трансфера, старший командор Мэрриот, последние два эксмаркерных часа находился в состоянии крайнего напряжения. Из района боевых действий главного рудника Берион-два непрерывным потоком поступали сообщения. Они все больше походили на истерические рапорты о неминуемой сдаче позиций, если он не сможет подойти с десантом к двадцати ноль-ноль этого дня.

Милинер Мэрриот принял экстренные меры. Перейдя на режим экстренного броска в подпространстве нуль-вакуума, он, резко увеличил тягу. И хотя эта мера грозила некоторыми последствиями для десанта, командор пошел на это. Вполне возможно, какая-то часть их, под действием возросшего тяготения, будет деактивирована отключением кабелей жизнеобеспечения. Но все равно это будет малой платой за спасение положения на плацдарме Берион-2.

На орбите трансфер уже ждали космоботы класса «поверхность-орбита». Едва трансфер замер, из головного космобота-«планера» выплыли десятка два фигур. Маневрируя короткими импульсами движков, фигуры мгновенно преодолели расстояние, отделявшие «планер» от огромной туши трансфера. Едва закрылись массивные створки шлюза, как прибывшие сбросили с лица маски. Один из них, обладатель новой модификации конструктива, сверхгуман в мундире старшего офицера громогласно объявил:

– Лайнмайор Оррас, командир Службы жизнеобеспечения Берион-два! Где мои ребята, пошевеливайтесь! У нас сейчас жарко! А пока будет идти перегрузка, отправьте команду к «планерам» «B» и «C» забрать некондицию. Из той свалки еще можно будет соорудить неплохих бойцов! Да шевелитесь же!

Оставив руководить операцией по разгрузке контейнеровоза одного из прибывших с ним офицеров, лайнмайор, спешно направился в командирский отсек.

– Старший командор Мэрриот! Я имею к вам поручение от шеф-генерала Барнсуотта. Мы вынуждены по закону военного времени реквизировать ваши контейнеровозы. Они будут использованы в качестве опорных узлов обороны на Берион-два. Вам надлежит забрать всю оснастку и прочий груз, и подготовить их к посадке.

Милинер Мэрриот ответил не сразу. Его разозлило столь категорическое распоряжение. Контейнеровозы были его имуществом. Никто не вправе распоряжаться им даже в исключительных ситуациях, вроде той, в которой он оказался. Его хотя бы могли предупредить заранее. Но этого не сделали. Командование опасалось, что Мэрриот оставит контейнеровозы вне пределов досягаемости орбитальных космоботов.

Но главной целью, зачем командор самолично прибыл на Марс, пригнав свой трансфер в район боевых действий, была настоятельная необходимость начать переговоры с шеф-генералом Барнсуоттом. Создание альянса Союза Реформ перекрывало все риски. Пусть для начала это было бы временным политическим образованием. Но без армейских контингентов, находящихся в распоряжении оппозиционного командующего обороной Берион-два, достичь этого на данный момент, было утопией. Второй, и не менее важной причиной, определяющий всю деятельность будущего Союза Реформ, был финансовый вопрос. Мэрриот рассчитывал на обратном пути загрузить контейнеровозы очищенным концентратом скарановой руды.

Конструктив командора пришел в состоянии сильного отрицательного возбуждения. Его стабильность была грубо нарушена категорическим приказом шеф-генерала. Мэрриот не ожидал столь кардинального решения от Барнсуотта. Он рассчитывал на обратный путь предельно загрузить контейнеровоз. К тому же, помимо главной цели, реализация руды, в надежде получить большую прибыль от продажи, дала бы ему возможность осуществить давнее желание. Мэрриот рассчитывал подать заявку на внеплановую реинкарнацию. Помимо этой задумки, оставшихся средств хватило бы и на более комфортабельное помещение для жилья.

– Мне потребуется несколько часов для перемещения имущества, – отрывисто произнес Мэрриот. Его речевой анализатор был уже не лучшего качества. Анализатор имел лишь пять остаточных тоновых градаций. И потому, когда надо было проявить некоторую дипломатичность, он этого сделать не мог. Мэрриот поспешил дополнить свой ответ, чтобы сгладить некоторую резкость тона:

– Я благодарю шеф-генерала за оказанное доверие. Но мне хотелось бы получить гарантии возмещения убытков при возможной потере контейнеровоза.

– За этим дело не станет, дружище! – бодро проорал лайнмайор. – Вы поторапливайтесь, а документы на компенсацию убытков вы получите, как только прибудете назад. Их перешлют на главный офис вашей Корпорации.

Скарановая кожа на лице командора Мэрриота отобразила скептическое выражение:

– Милинер Оррас, как вы понимаете, ситуация на Берионе-2 крайне нестабильна. Может так статься, что переслать документы будет некому. Я бы хотел получить свои гарантии сейчас же. Иначе, я буду вынужден стартовать немедленно назад. Без разгрузки контейнеровоза с десантом.

Лайнмайор несколько мгновений молчал, не проявляя никакой реакции на слова командора Мэрриота. Спустя несколько секунд он принял официальное выражение лица. Сухим, лишенным всяких обертонов голосом, сказал:

– По распоряжению шеф-генерала Барнсуотта учитывая что трансфер и контейнеровоз находятся в зоне непосредственных боевых действий принимая во внимание крайне жесткие обстоятельства я уполномочен реквизировать необходимое для обороны имущество в виде контейнеровоза без предоставления гарантийных обязательств по приказу шеф-генерала, контейнеровоз с грузом десанта будет спущен с орбиты немедленно вы можете обжаловать решение шеф-генерала в главном штабе Консорциума а сейчас я приказываю вам стартовать назад после отстыковки контейнеровоза и его посадки, мы снимем защиту с орбиты.

Судя по звуковому потоку сообщения, оно было воспроизведено системой записи распоряжений и приказов. Лайнмайор Оррас переменил выражение лица и более лояльным тоном добавил:

– Командор, я вам советую по-дружески. Убирайтесь отсюда поскорее. Шеф-генерал сейчас не в том настроении и дополнительная силовая защита, задействованная здесь, без промедления будет снята. Барнсуотта сейчас заботит задача немедленно заполучить десант, а судьба вашего трансфера ему полностью безразлична.

– Ну, что ж, вы, тем самым оставляете себя наедине с вашими врагами. Об обстоятельствах этого дела я извещу нашу Корпорацию Свободных Перевозчиков. Не думаю, что последствия необдуманного решения шеф-генерала Барнсуотта будет одобрено советом директоров Корпорации. Предлагаю еще раз связаться с шеф-генералом и проинформировать его о последствиях такого решения.

Лайнмайор опять на несколько мгновений задумался и практически сразу же в предыдущем стиле ответил:

– Шеф-генерал приказал все находящиеся на орбите транспортные средства также подвергнуть принудительной посадке исполняя приказ моего командования вынужден изолировать вас до посадки на Берион-2.

И, сменив тон на дружелюбную интонацию, приказал:

– Ребята, сопроводите командора в его каюту и побудьте с ним. Можете ему рассказать пару анекдотов, только посмешнее, не то выражение лица милинера Мэрриота может не понравиться шеф-генералу.

Лайнмайор повернулся и скрылся за дверью. Он не все сказал командору. Шеф-генерал распорядился, в качестве преамбулы изолировать командора на время посадки контейнеровоза, а затем трансфер и космоботы с грузом отправить назад. Мэрриот до той поры пусть побудет в обществе малообщительных десантников из группы сопровождения.

Лайнмайор выполнил все в точности. На прощание, он придал лицу дружеское, улыбчивое выражение. Его обновленные конвертеры позволяли трансформировать мимику скарановой кожи в различных сочетаниях. хлопнув Мэрриота по плечу, Оррас издал звуки, похожие на смех:

– Не огорчайся, дружище! Это еще не самый худший вариант. Ты, наверное, помнишь такого командора Ван Дирка. Он был у нас с месяц назад. Ему сделали точно такое же предложение. Ван Дирк уперся и ни в какую. Пришлось сажать его трансфер на территории Бериона-2. Но только ему не повезло. Во время спуска случился сбой в системе защиты В брешь прошел энергетический импульс. Теперь командор Ван Дирк лежит где-то в марсианской пустыне в груде скарановых каркасов, который был его трансфером. Вот поэтому шеф-генерал и принял в данном случае упреждающие меры. Так что тебе, дружище, повезло. Реальных благ тебе, командор. Прощай.

Через два часа процедура разгрузки и размещения модулей с элементами вышедших их строя десантников, была завершена. Командор Мэрриот наблюдал через большую смотровую панель командирской рубки, как огромная, неповоротливая туша контейнеровоза, отбрасывая фиолетовые сполохи маневровых двигателей, выходят на стартовую позицию. Ну, что ж! Барнсуотт упредил его. Показав свою независимость и силу, он хотел заранее поставить его в подначальное положение в альянсе. Но Барнсуотт не мог всего предвидеть. Мэрриот имел свои козыри. В нужный момент он их предъявит.

Где-то далеко внизу расползались длинные, сверкающие тяжи энергетических залпов. Там был Берион-2. В аду беспощадной схватки за ресурсы скарановых руд сошлись интересы одних из самых могучих Консорциумов планеты Земля.

Мягкий рассеянный свет казалось, сочился из стен. Правитель Магденборг любил этот уровень освещения. Обволакивающий легкой пеленой зрительные сенсоры, он порождал приятное состояние комфорта. Когда-то, в незапамятные дни юности, он мог без последствий смотреть на сверкающий нестерпимым блеском поток энергетических залпов. Но время идет. Многое из привычного набора конструктива требовало замены. Милинер Магденборг мог бы давно заменить блок светового диапазона, но он не хотел этого. Его удерживало какое-то, недавно появившееся, чувство. Было ли это чувство привязанностью к такому состоянию, то ли само это состояние порождало его, но для правителя оно стало естественным ощущением бытия. Постепенно Магденборг стал ассоциировать его с чувством уравновешенности с примесью легкой грусти. Кажется, раньше это чувство называлось «ностальгией».

Сейчас он сидел за древним столом девятнадцатого века, когда-то именовавшимся «бюро». Милинеру нравились множество ящичков, встроенных в него. Искусно украшенное резным орнаментом, бюро не вызывало отторжения в блоках рациоцентра. Магденборг не был специалистом по древностям. Но изящество, с какими были вырезаны фигуры и узоры, пробуждали в его сенсорах ощущение приятного образа. Если бы правитель мог соотнести какую-то область своей информации, с наблюдаемым предметом, он непременно бы это сделал. Но всякая информация требовала своего пространства в соответствующих участках мозга.

Иногда милинер ощущал всплеск нестабильности состояния. Ему никак не удавалось определить, что значат возникающие в мозгу фигуры и узоры. Они будоражили уровень стандартных установок конструктива. Как ни старался правитель добыть информацию об этой флуктуации в своей, поистине энциклопедической базе данных, все было напрасно. Магденборг припомнил Свод медицинских Кодексов. В разделе Генерации памяти говорилось о том, что лишнюю информацию следует удалять из резервных блоков памяти.

Возникшее чувство сожаления заставило Магденборга очнуться. Что-то он стал в последнее время часто терять стабильность. Конечно, его желание узнать нечто большее о предмете, за которым он сидел, в отличие от утилитарно-рационального знания, не было само по себе признаком возрастающей нестабильности его систем. Он понимал истоки появления таких мыслей. Видимо, создатели Свода медицинских Кодексов слишком поторопились с категоричностью определений. Само по себе освобождение мозга от рудиментов эволюции их человеческих предков стало революционным шагом. Но надо было бы заложить в пространстве реплицированной памяти небольшой раздел для непредвиденных индивидуальных информационных нужд сверхгуманов.

Предстоящая реинкарнация в донорский мозг требовала от него глубокой и подробнейшей ревизии теперешнего состояния его личности. Предстоящее сканирование правителя пока не волновало. Магденборг почему-то подумал о бюро. Чувство, с которым он за ним сидел, невозможно было описать словами. Хотя после очередной реинкарнации донорский материал был досконально изучен, Магденборг начал замечать, что в нем появляются некие флуктуации ощущений. Они не были связаны с сенсорами конструктива. За последние несколько лет это стало системой. Их происхождение было непонятно. По опыту предыдущих эувенизаций Магденборг знал, что всякое обновление сопряжено с потерями нажитых личностных наслоений. Прежде всего связанных с генетической памятью донора. Как бы ни обрабатывалась вся структура ткани мозга, эти ощущения все равно возникали самым неожиданным образом. Иногда даже изменяя ход некоторых решений, которые должен был принять тот или иной милинер. Так было много лет ранее, на первоначальных этапах эволюции сверхгуманов. Со временем эти флуктуации были опознаны. Разработанные эффективные меры их удаления из соответствующих областей мозга донора упрочили стабильность. И все же, в этой области личностной информационной базы еще таились неопознанные ощущения.

Но сейчас милинер Магденборг пребывал во вполне определенном состоянии стабильности. Он чувствовал, что эти флуктуации ему весьма приятны. Он не хотел их терять. С ними правителю расставаться почему-то особенно не хотелось. Это состояние было похоже не то на тревогу, не то на беспокойство. Правитель никак не мог соотнести странное ощущение грядущей эмоциональной потери с вербальным отображением этого состояния…

Мелодичным тоном отозвался в подсознании предупредительный сигнал о посетителе. Магденборг поднял голову. В дверь уже входил один из членов Совета Правителей, начальник Службы безопасности Западноевропейского Консорциума, милинер Дитерсон.

– Приветствую тебя, милинер Магденборг, – вскинул ладонь вошедший. Его стандартное лицо сверхгумана среднего статуса отобразило легкую улыбку.

– Реальных благ тебе, милинер.

Магденборг знал, что Дитерсон не просто так появился в его кабинете. Его визит означал одно: либо предстоит перегруженная формальностями согласование количества донорского материала, требуемого от каждой Секвенции, либо информация о принятых мерах по обширному кругу проблем его службы. Магденборг немного ошибся. Дитерсон начал несколько пространно. Это было совсем несвойственной его прямолинейной, даже по меркам сверхгуманов, натуре:

– Вы, наверное, в курсе событий, происшедших в Аврелионе сутки назад?

Так как Магденборг хранил молчание, Дитерсон продолжил.

– Мне кажется, что этот сбой в упреждающей программе защиты уже не просто случайность. Я говорил об этом на прошлом совещании Совета Секвенций. Мной замечена тенденция по увеличению случаев тяжелых травм в стычках мегалонов как между собой, так и с интеллактами. Это говорит о явном признаке адаптации какой-то части мегалонов к программе. Но ситуация может быть еще хуже. Это сознательное проникновение в систему распознавания кодовых алгоритмов системы защиты. На совещании, как ты помнишь, меня поддержали только Правители Южной, Юго-западной и Западной Секвенций. В их Секвенциях наблюдались те же самые деструктивные проявления системы защиты. Что ты думаешь по этому поводу?

Магденборг притушил оптику. Откинувшись на спинку стула, сказал:

– Скажи, милинер Дитерсон, прошло уже десять дней после совещания, а ты со своими соображениями пришел ко мне только сейчас. Тебя что-то задерживало или есть другая причина?

– Никакой причины, милинер Магденборг! Необходимо было собрать фактический материал для подтверждения своих догадок. Теперь я могу с полной уверенностью сказать, – они имеют под собой веские основания. Вчерашний случай в Южной Секвенции стал завершающим фактом. Теперь я совершенно определенно могу сказать: это не сбой программы, это сознательное изменение кодовых алгоритмов. Пока еще только на уровне общеповеденческой линии. К этому я прилагаю отчет милинера Скаретти о событии вчерашнего дня в Аврелионе.

Дитерсон извлек из нагрудного кармана тонкую пленку и развернул ее над столом. На поверхности полупрозрачного экрана, появилось изображение милинера Скаретти, главы Центрального Медцентра Западноевропейского Консорциума. Пролистнув некоторое количество информации, Дитерсон сказал:

– Прослушай вот отсюда. Перед этим идет сугубо техническая мединформация: «…В результате сбоя силового поля защиты произошло фатальное повреждение двух доноров-интеллактов. Ими были получены травмы головы. Вследствие этого их дальнейшее существование признано нецелесообразным. Необходимые биосистемы были изъяты для дальнейшего использования, остальное утилизировано. Необходимо провести расследование этого случая тщательнейшим образом, так как мы лишились двух донорских единиц, относящихся к интеллактам. Это особенно тревожно, в связи с трудоемкими временными затратами и ресурсами для их выращивания. Необходимо выяснить, что послужило причиной такого инцидента. Следует принять самые строгие меры по пресечению таких эксцессов в дальнейшем…».

Дитерсон коснулся экрана и свернул его. Магденборг, словно обдумывая полученную информацию, глядел на то место, где только что висело изображение. Переведя взгляд на Дитерсона, спросил:

– Эта информация имеет единичный характер или такие случаи наблюдались и ранее?

– За последнее время в отчетах некоторых Медцентров Секвенций попадались такого рода сообщения. Их до этого времени не систематизировали. Информация не превышала порог случайных событий. Сегодняшнее сообщение милинера Скаретти дало необходимую статистику для системных анализаторов.

– Это важно. – Милинер Магденборг пристально посмотрел на Дитерсона. – Мне не хотелось бы приступать к действиям, основываясь лишь на единственном индивидуальном мнении. Слишком важная область нашей идеологии завязана на этой проблеме. А потому тебе, милинер Дитерсон, как главе Службы безопасности Консорциума следует организовать комиссию по исследованию причин таких сбоев в системах защиты. Привлечь туда руководителей всех региональных Медцентров Консорциума. Я полагаю, что и в остальных Секвенциях могут наблюдаться такие же случаи, но не достигшие порога превышения статистики случайных событий, как в Южной Секвенции.

– Я принял твое распоряжение к исполнению, милинер Магденборг.

Не изменяя ни позы, ни внимательно-почтительного выражения лица, Дитерсон продолжил:

– Теперь необходимо решить еще один вопрос, весьма затруднительный и сложный для нас. Он касается внеплановой поставки донорского материала для нужд армии. Из Главного штаба объединенного Командования ВКС пришло распоряжение на обязательную поставку дополнительного количества доноров-мегалонов. Это уже второй внеплановый запрос. Мы уже не имеем резервов, позволяющих осуществлять естественное воспроизводство доноров. Численность их находится на критическом уровне…

– Мне это известно, – сухо прервал милинера Дитерсона Верховный Правитель. – Так не менее, мы сделаем эту поставку. Обстоятельства заставляют нас пойти на некоторые риски. Воспроизводство мегалонов мы восполним из резерва интеллактов.

– Но это ведь приведет к тому, что станет невозможным очередные плановые трансплантации сверхгуманов.

– Возможно… Тут имеются свои проблемы. Но, я думаю, некоторые очередники смогут доработать на ресурсе предыдущей реинкарнации. Суть не в этом. Из-за неизбежного замедления темпов трансплантаций всего контингента сверхгуманов Консорциума, мы не сможем остаться на современном уровне внедрения обновлений в индивидуальные информационные базы жителей Секвенций.

– Это невозможно! – повысил тон милинер Дитерсон. – Такое развитие ситуации отбросит нас на уровень вспомогательной субсеквенции, потерявшей право самоопределения в своем регионе! Если это случится, то Южная Секвенция будет расформирована… или реорганизована, что практически одно и то же, в региональный ресурс стратегического резерва Консорциума. Другое дело, если бы члены Совета Правителей не были привязаны к определенной секвенции!

Милинер Дитерсон не смог удержать выражение лица на официальном уровне. Появившееся обеспокоенно-мрачное выражение говорило о его прямой заинтересованности в сохранении статус кво Южной Секвенции. Магденборг понимал его тревогу. Все милинеры, так или иначе не связанные с непосредственной активной деятельностью, непременно переводились в штат долгосрочного резерва. Что это за социальная ниша общества сверхгуманов, Магденборг знал прекрасно. Милинер Дитерсон провел там почти два срока без реинкарнации. Сверхгуманы, оказавшиеся в этом социальном слое были на порядок ущемлены в получении всех положенных благ в виде эувенизаций и реинкарнаций. Это неминуемо приводило к деградации личности. И лишь индивидуальные качества донорского мозга давали возможность некоторым сверхгуманам продержаться до затребования дополнительных специалистов в какой-либо области деятельности. Остальные «отставники» прозябали до выработки ресурса мозга. После перепрошивки индивидуала в Главном реестре информационных баз прекращали свое существование как уникальные индивидуумы. Их знания вливались в общую библиотеку Главного Реестра Информации…

Перед глазами Магденборга вдруг затрепетала нежно-розовым светом «бабочка» вызова по личному каналу интеркома. Милинер сделал упреждающий жест Дитерсону и подключился к вызову:

– Слушаю…

Он услышал голос милинера Традецки, одного из членов Совета Правителей Западноевропейского Консорциума. Речевой анализатор Милинера Магденборга автоматически перешел на подречевой уровень общения.

– Приветствую тебя, милинер Магденборг.

– Реальных благ тебе, милинер Традецки. Рад буду обменяться информацией.

– Взаимно. Но то, что я хочу сообщить, принесет мало приятных эмоций. Ситуация в районе Берион-два складывается катастрофически. Китайскоазиатский Консорциум предъявил нам ультиматум. Я только что получил копию меморандума от шеф-генерала Барнсуотта, предъявленный ему командованием Китайскоазиатского Консорциума северомарсианской группы войск.

– Судя по твоему тону, ничего реально положительного в сложившейся ситуации в Берионе-два в районе Центрального рудника нет?

– Ты верно уловил. Но есть некоторый шанс выправить положение.

– Понятно. Я даже догадываюсь, какой.

Милинер Традецки выдержал паузу. Судя по ее длительности, он видимо общался с кем-то, находящимся рядом с ним. Магденборг терпеливо ждал. Наконец, раздался голос Традецки:

– То, что предлагают нам некоторые заинтересованные стороны, не может быть для нас приемлемым в любых других обстоятельствах. Но сейчас нам придется поступиться некоторыми выгодами.

– Значит, часть рудников Бериона-два придется уступить нашим непрошенным союзникам, так сказать, благодетелям? Хорошо, что не Китайскоазиатскому Консорциуму. – Магденборг предал тону голоса оттенок философского скепсиса. – Сразу же избавились от вороха проблем. И донорский материал сохранили бы и … Что ж, пожертвуем частью. И кто же на сей раз окажет нам услугу? Уж не Консорциум Североамериканских штатов?

–Ты прав, они самые. Платой за союзничество будет сорок девять процентов всех активов рудника. Плюс предоставление рабочей силы и современного оборудования.

Милинер Магденборг рассмеялся:

– Великолепно! Вся добыча скарана нашими силами на нашем оборудовании! А что же Китайскоазиатский консорциум? Не того же ли он добивается?

Не дав Традецки ответить, милинер язвительно добавил:

– Ах, да, наши союзнички милостиво разрешат подбирать объедки где-нибудь в заброшенных, давно выработанных углах рудников.

Традецки скучно-потухшим тоном речевого анализатора вяло возразил:

– Не совсем так, но… В общем, Совет Консорциума принял решение о внеочередном чрезвычайном заседании. Сегодня, в двадцать три ноль-ноль по эксмаркерному времени. Присутствие Глав Секвенций обязательно. Меня обязали известить тебя, как Верховного Правителя, об их решении.

Милинер Традецки, помолчав, добавил:

– Все, что от меня зависит, я делаю. Реальных благ тебе, милинер Магденборг.

Не дождавшись ответа, он отключил интерком. Глядя на сидевшего напротив Дитерсона. милинер думал: «Что ж, раз так все складывается, изменим позицию. В любом случае, какая бы не сложилась ситуация на Совете, прежде всего надо спасать резерв доноров. Потеря Центрального рудника Бериона-два не обрушит Аврелион. А продолжение этого затяжного конфликта только истощит донорские ресурсы всего Консорциума. Тогда нас любой возьмет голыми руками. Надо донести это до всех Правителей. Это главное…».

Снова сознание Пэра было выброшено из зрительного пространства. Тьма, с ее хаосом вспышек, цветовых пятен, сполохов и мгновенно появляющихся и исчезающих огненных росчерков зажала его своей беспредельной необъятностью. Но как бы тьма ни была необозрима и могущественна, она уже не произвела на Пэра первоначального состояния беспомощного ужаса. Оправившись от резкого перехода, он заставил себя отрешиться от действительности. Не теряя времени, Пэр погрузился в ментальность. Ему необходимо было спокойно и уравновешенно проанализировать ту информацию, которую удалось получить.

Пэр понял сразу же – выход из положения есть. Один прорыв из мрака виртуального заточения уже состоялся. Судя по фразе, которую он смог не только услышать, но и понять ее значение, такие ситуации могут повториться и в дальнейшем. Надо подготовиться к этим выходам, максимально используя возможные зацепки открывшихся обстоятельств.

Итак, что он видел? В том, что ему открылось, было мало знакомых образов и предметов. Пэр понял – то была воля богов Лакки. Ему дана высшая милость познать мир, где они царствуют и обитают. Для чего это им понадобилось, Пэр не вдавался в рассуждения. Достаточно было этой, явленной богами Лакки, милости. Им было угодно, чтобы он узнал о них сам, не из Молений и Высшего Знания, получаемых в Репетитории.

Сколько прошло времени с тех пор, когда Пэр был возвращен назад, он не знал. Для него это было и не так важно. Главное – необходимо было понять, почему с ним случились эти события. Он пытался вспомнить что-нибудь из предшествующего, что бы объяснило ему, как он оказался в таком положении. Его попытки ни к чему не привели. Все воспоминания были покрыты плотной завесой чьей-то чужой воли. В конце концов, Пэр оставил свои попытки. Придет время, и он вспомнит все. А сейчас нужно полностью сосредоточиться на поисках выхода из этой ситуации. Трудно было ухватиться за что-то понятное. Пэр с трудом вспоминал мельком увиденные очертания фигур, их облик и то, что было их окружением. Пожалуй, только их одеяния были похожи на одеяния жрецов в Храме Творения. Но и только. Остальное, – их лица, то, что было за ними, он никак не мог отождествить с людьми и знакомым миром. Две фигуры, стоявшие ближе всего к нему, походили на людей, Пэр понял сразу. Их рост, очертания, головы были такими же пропорциональными, что у него. Но Пэр никак не мог до конца определить ту разницу, которая не давала отнести этих существ к людям.

Пэр не сомневался, что видел богов Лакки. Но он никогда не слышал, чтобы тот, кто ушел к ним, возвращался бы назад, в свой мир. Волна страха и чувства беспомощности снова накатывала на него. Не может быть, чтобы он, чувствующий, мыслящий и сознающий порядок своих действий и чувств, был навсегда лишен возможности вернутся домой, к Криту и Миссе. Чтобы ни случилось дальше, он обязан сохранить ясность мышления и сознания. Если они дают ему быть тем, кто в мире людей был Пэром. Значит, он жив, не перестал быть…

Резкий удар, почти физически ощутимый, бросил Пэра в распахнувшуюся перед ним бездну света, хаоса звуков и запахов. Он инстинктивно затаился, усилив перед собой стену ментальной энергии. Почему-то Пэру было ясно, что только так он сможет сохранить в тайне от кого бы то ни было свое присутствие. Даже от богов Лакки. Он понял, что в первый раз ему это удалось. Значит, и во второй раз нужно прибегнуть к этой защите. Их милость по отношению к нему показалась Пэру несколько странной. Почему ему так ничего и не объяснили, раз хотели в чем-то его испытать? Для этого не нужно было держать в заточении небытия, страха и беспомощности столько времени. Может, боги Лакки и не знают о нем. Как это возможно, Пэр не понимал, но он чувствовал, что дело обстоит именно так. Он непрошеный гость в их мире. Даже если он воплощен только в одном сознании.

«Милинер Скаретти, вам не кажется, что мы имеем дело с какой-то неизвестной частотной гармоникой?». «Вы думаете, милинер Берг, синапсы зрительных и вазомоторных анализаторов блокируются паразитным излучением?». «На это все указывает. Сбой происходит, как только мы подключаем к донорскому каналу анализатор». «В таком случае, остается только одно предположение, – редуцирование этих отделов было проведено с недостаточной глубиной». «На повторное процедуру уже нет времени. Завтра состоится реинкарнация. Правитель не может отложить процедуру ни на один день». «Я думаю, милинер Скаретти, мы можем оставить все, так как есть. Паразитное излучение можно будет устранить потом, в процессе репликаций»…

Пэр слышал этот разговор. Он не походил на изучаемые тексты Молений и Наказов богов Лакки из Священных Текстов. Зрение постепенно прояснялось. Пэр стал различать вокруг себя набор непонятных блестящих белых и разноцветных предметов. Некоторые из них светились, стоя по обе стороны его кресла, в котором Пэр, видимо, сидел. Но самого он кресла не видел. Как и тела, в котором оно должно было находиться. Все видимое ближайшее пространство было укрыто блестящей переливающейся всеми цветами радуги пленкой. Двое существ внимательно разглядывали эти светящиеся пятна и сполохи, с проблесками каких-то бегущих по поверхности пленки рядов цифр и знаков. Их вид поразил Пэра.

Одеты существа были одинаково. Они были облачены в голубовато-серую ткань, перехваченную в поясе широкой лентой, на которой висело несколько предметов. Головы этих существ не имели волос. Кожа на их головах отливала бледно-розовым тоном. В довершение их облика, лица существ с большой натяжкой можно было назвать лицами людей. Там, где у Пэра находились уши, у них были овальные, забранные в мелкую сетку решеткой отверстия. На месте носа не было ничего. Зато глаза этих существ компенсировали его отсутствие. Они были огромны. И под ними, располагались еще какие-то щели, прикрытые опять же мелкоячеистыми решетками. И внизу лица, на месте рта Пэр увидел у них овальный клапан.

Одно из существ заговорило. Пэр ясно слышал его речь, но никак не мог понять, откуда исходят звуки. Клапан, находившийся на месте рта у этих существ, не проявляли ни малейших признаков движения. Но слова Пэр ясно различал. То, что он услышал, дало ему понять, что тот, кто сидел в кресле, будет подвергнут некой процедуре.

«Ну, что ж, милинер Скаретти, приступим к эувенизации комплементарных секций памяти…».

Один из двоих наклонился к лицу того, кто сидел в кресле. Пэр невольно отшатнулся. Лицо существа было невероятно чужим. Взгляд его огромных, черно-выпуклых зрачков, казалось, выжигал в душе Пэра огромную, пустую полость. В глубине его глаз мерцал круг фиолетово-синего пламени. Это было так жутко, что Пэр невольно закрыл глаза. И снова мгновенно провалился во мрак первоначального безмерного хаоса…

Когда он очнулся, вокруг царила, наполненная теми же призрачными видениями, черная пустота. Пэр поначалу пребывал в каком-то безразлично-инертном состоянии. Он не желал ничего. Потом ему стало казаться, что он лежит на берегу пруда и ступни его ног погружены в теплую воду. И пруд, и берег, покрытый мелким, чуть желтоватым песком, всплыли в его памяти непроизвольно. Видение было столь явственно различимо, что он напрягся, пытаясь увидеть Миссу и Крита с его подругой Деей. Но кроме неизменной черной тьмы, усеянной бесконечными вариациями призрачных кругов и сполохов, он не увидел ничего. И все же Пэр не отпустил от себя видение своей памяти. Он закрыл глаза и снова оказался на берегу, полном желтого, теплого песка…