Читать книгу В потёмках чужих грехов. Вечерний детектив - Анатолий Охотин - Страница 4

Утром Виктор поднялся рано. Опустив ноги с койки, наугад попал в тапочки и прошлепал с полузакрытыми глазами в ванную. Принимая ледяной душ, он пережил несколько минут нестерпимых мук, зато немного погодя, когда кровь веселее побежала по жилам, взбодрился, ожил, заново стал человеком, способным думать, принимать решения и действовать.

Пока готовился дежурный омлет, Виктор пристроился у краешка стола, принялся листать толстый блокнот, исчерканный записями. С трудом разбирая свои вкривь и вкось написанные строчки, начал прикидывать, ломать голову над тем, что в первую очередь предложить редактору еженедельника. В загашнике были наброски неплохих сюжетов, из которых вполне можно было при определенном старании выпечь удобоваримое чтиво.

Особенно заманчивой выглядела идея рассказать о маленькой девочке, которую покусали в парке одичавшие собаки, брошенные, кстати сказать, жителями того же микрорайона.

Отложив блокнот в сторону, Виктор задумался: тронет ли история в парке заскорузлую душу редактора? Всякий раз привередливый шеф требует пахать если не целину, то хотя бы многолетние залежи, где не ступала нога журналиста. Только где же набраться на каждый номер не захватанных жирными пальцами тем? Зная редактора как человека приметливого, местами даже добросердечного, Виктор пытался угадать, проникнется ли он проблемой брошенных животных, которые дичают и становятся опасными для людей?

Виктор не мог знать, что зря напрягал мозги, а его утренние потуги были пустой тратой времени. За него все было решено еще накануне. Наверное, это было и к лучшему. «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» – сказал мудрец, кажется, Екклесиаст. Так что Виктор спокойно прожевал омлет, запил его крепким кофе и поднялся из-за стола вполне насыщенным и довольным, готовым, по его мнению, к любым ударам судьбы.

Дорога до редакции заняла около двадцати минут. Виктору крупно повезло: машина не попала в пробку, он миновал рискованные места окольными путями. Всегда бы так.

– Витя, где тебя ветер носит? – набросилась на Виктора секретарша шефа, когда он возник на пороге. – Владимир Васильевич уже собирался посылать за тобой машину. Ты почему телефон отключил, хотела бы я знать?..

– Да иду уже, иду! – отмахнулся Виктор.

Редактор еженедельника «Семь дней» Владимир Васильевич Плотников, сорокалетний поджарый мужчина с бритым наголо черепом встретил влетевшего Виктора привычным ворчанием:

– Слушай, где ты вечно пропадаешь? Когда надо, не дозовешься. – Пожав протянутую Виктором руку, шеф кивком показал на свободное кресло. – Ладно, садись.

– Извини, Василич, – плюхаясь на кожаное сиденье, с улыбкой повинился Виктор. – Кстати, я тебе такую тему притащил – пальчики оближешь. Убойный материал, сто процентов. – Виктор уставился на редактора, ожидая его немедленной реакции. – Василич, ты готов меня выслушать?

– Потом, Виктор, все потом, – морщась, проговорил Плотников. – На ближайшие дни для тебя уже есть новое задание. Поедешь в командировку.

Удар пришелся ниже пояса. Сникший Виктор обескуражено развел руками. Ну вот, говорил его жест, я где-то бегал, не жалея ног, мучил мозги, чтоб удачнее подать добытые факты, а ты даже выслушать не соизволишь…

Реакция, между тем, была замечена начальником, однако оставлена пока без внимания. Сейчас другие проблемы заботили Плотникова. Он спросил:

– Скажи мне, Виктор, тебе раньше не доводилось пересекаться с Кулаковым?

Шеф проявлял нетерпеливость, комкал в руке носовой платок, из чего следовало, Виктор знал это по опыту, пора ждать сюрпризов. А Виктор вообще не любил, когда кто-то нарушал его планы. Сейчас готовилось именно это.

– Что ты имеешь в виду? – уклонился Виктор от прямого ответа, чтобы выиграть время для маневра.

– Слушай, что за манера твоя идиотская – отвечать вопросом на вопрос?!.. – рассердился шеф. – Ты давай этого… не надо, понял? Я ведь тоже… того… могу! – Плотников провел платком по вспотевшей макушке.

Ну вот, внутренне собрался Виктор, хотел выиграть время для обдумывания ситуации, а нарвался на грубый окрик начальника. Если уж Плотников начал нервничать, стало быть, действительно дело серьезное. Что бы не усугублять свое положение, Виктор поспешил разъяснить ситуацию:

– Не встречался, не брал интервью, вообще никогда о Кулакове не писал. Слыхал, конечно, что Валерьян Лукич крупный бизнесмен, из бывших директоров. Наверняка башковитый, раз сумел сохранить завод и коллектив. Вероятно, изворотлив, поскольку уцелел в девяностые, когда птиц его полета отстреливали пачками. – Виктор закончил краткую аттестацию и поинтересовался: – А нам-то на кой ляд сдался этот Валерьян Лукич? Других людей мало?

– Кулаков заказал нам очерк, – остыв, объяснил Плотников.

– Новое дело! – хмыкнул Виктор. – У него что, знакомые писатели закончились? Да махни он ладошкой, вмиг налетят желающие денежку срубить по-легкому.

Плотников пояснил:

– Валерьян Лукич попросил, чтоб о нем написал именно ты, журналист Виктор Козырев, лауреат премии Губернатора «Золотое перо». Ты ведь у нас теперь знаменитость. Как говорится, назвался груздем, вот полезай, того, в этот… кузов… корзинку. Мысль моя дошла, лауреат?

– Ни за что в жизни! – взмолился Виктор. – Да для меня легче на прием к проктологу сходить, чем копаться в биографии такого деятеля, как Кулаков! Нет уж Василич, уволь! Любое другое задание выполню, только писать про Кулакова не стану!

– Вопрос решенный, Виктор! – отмел возражения редактор. – И не пугайся так, не съест тебя Валерьян Лукич. Задание для стажера: проведешь вместе с семьей Кулакова выходные на природе. Потом накатаешь отчет, каков человек в неформальной обстановке, в общении с близкими. В общем, не мне тебя учить, как подобные материалы делаются. Заодно получишь бонус: отдых на берегу лесного озера, рыбалка, шашлыки. Что еще не устраивает?

– А по-другому никак?

– Опять вопросы?! – рявкнул Плотников. Виктор сообразил, что Плотников сегодня выбрал именно такую позицию: давить на собеседника. Чтобы не распалять начальника до предела, человек-то он, по сути, хороший, Виктор вздохнул, подняв руки кверху: сдаюсь. Всем видом Виктор показывал: виноват, не получилось отвертеться. Ну что ж, ехать так ехать. Не привыкать.

Похоже, Плотников капитуляцию принял. Посмотрел более примирительно.

Что ж, размышлял Виктор, хоть с удочкой посижу на берегу. Лучшего отдыха для себя он и представить не мог. Расстояние до кордона, в общем, пустяковое по нынешним мобильным временам – всего-то сотня вёрст в один конец от областного центра. Там настоящая глушь, безлюдные брошенные деревни, в озерах и речках еще водится рыба, а вызревшие ягоды клюквы и брусники так и остаются несобранными. А еще полно комаров и мошки – куда от них деться? – кругом болота, которые тянутся до приполярной тундры.

– Хорошо, – вслух согласился Виктор, прекратив сопротивление. Бесполезно было спорить с Плотниковым: если тому запала в голову какая-то идея, будет стоять насмерть, но не уступит.

– Давно бы так! – обрадовался редактор тому, как быстро удалось уломать Виктора. Он и сам такого не ожидал, знал упрямство лучшего в еженедельнике автора.

Они поднялись. Прощаясь, Владимир Васильевич всунул в ладонь Виктора бумажку с телефонами Кулакова.

– Желаю приятного отдыха!

– И вам не хворать! – напоследок съязвил Виктор и быстренько покинул редактора, пока тот окончательно не рассердился.

В теплое время года, с середины апреля и до самых заморозков, семейство Кулаковых обитало за городом. Валерьяну Лукичу нравилось тихими спокойными вечерами гулять по пустынным дорожкам огромного задичавшего сада. Здесь ничто не мешало неторопливому течению его мыслей, а шорох листвы напоминал о настоящем лесе. Кулаков вырос в глухой алтайской деревне, что в восемнадцати километрах от Чуйского тракта. Сызмала он познал все тяготы изнурительного труда на земле. Так в детстве набатрачился, что больше не тянуло ни сад благоустраивать, ни заниматься огородничеством в свободные часы, как это делали все постепенно стареющие люди. А вот прогулки не пропускал, нравилось бродить в одиночестве.

Каждое утро Кулакова отвозил на работу в город водитель Артур. Он возник рядом с Валерьяном Лукичом полгода назад, заменив вышедшего на пенсию прежнего шофера, служившего хозяину верой и правдой последние двадцать с лишком лет. Новый шофер исправно подавал машину, следил за техникой, был вежлив, но не подобострастен до бесстыдства – тоже не последнее дело. Артур вполне устраивал Кулакова.

Поселился водитель в подсобке рядом с кухней, где командовала парадом домработница Ксения, спелая баба тридцати семи лет. Смышленой Ксении пришлось по душе соседство с приметным, спортивно сложенным парнем. Артур иногда шутил с ней, и благодарная бабенка, отмеченная вниманием шофера, кормила его даже лучше, чем самого работодателя. Потому что в еду, отдельно приготовленную для Артура, Ксения вкладывала, помимо качественных продуктов, всю свою истомившуюся в одиночестве душу, все старание, на какое были способны ее умелые руки. Желая отблагодарить стряпуху, Артур как-то после отбоя заглянул в ее девичью келью. Он в ту сказочную ночь был ненасытен, зол, нежен, обжигающе горяч и холоден, как лед. С ним Ксения пережила настоящее потрясение. Она и не подозревала раньше, какою мучительно сладкой может быть тайная любовь… А потом в доме появилась Лариса. Будто с неба упала. Формально, по документам, новая жилица числилась женою Максима, а на самом деле, и это не было ни для кого из домашних секретом, она подрядилась поработать инкубатором: за обещанные большие деньжищи родить наследника для миллионов Кулакова. Ксения постоянно держала уши торчком, все примечала и видела, как изменился старик в последние месяцы, просто помешался на наследнике. Да и предстоящие выборы, на которых Валерьян Лукич решил добиваться депутатского мандата, спокойствия в доме не добавляли. Хозяин ночей не спал, стряпуха слышала за перегородкой, как он стучал дверцей холодильника, пил литрами ледяную минералку, вечерами подолгу шлялся по саду. Сам темнее тучи, видать, переживал, изберут ли, а того пуще мучился, кому оставит мешки, плотно набитые деньгами. Ксения догадывалась: Максима в этом списке наследников бесполезно искать – придурок и транжира, ему она и сама, будь он ее сыном, ломаного гроша не подарила бы. Жена Кулакова, Наталья Федоровна, тоже хороша дамочка – пила постоянно, почти не просыхала. Даром что грамотная была женщина, с образованием и манерами, говорят, когда-то преподавала в институте начертательную геометрию. Видно, денежки испортили, так понимала поведение хозяйки Ксения, их, денег, когда много, обязательно заморочки появляются. Вот и ударилась Наталья Федоровна в беспробудное пьянство. Валерьян Лукич поначалу пытался как-то реагировать на ее закидоны – запирал в комнате, лишал обеспечения, но все впустую. Понял бесполезность усилий и махнул рукой: пускай живет, как хочет. Между тем, давно просекла наблюдательная домработница, накопленные капиталы ни днем ни ночью покоя не давали, мытарили Кулакова, оттого, видимо, и надумал хозяин наследника завести. Нанял где-то подцепленную Лариску, чтоб родила ему внука. Надеялся еще самостоятельно поднять мальца и поставить во главе холдинга. И так-то ладно бы, пускай делает что задумал, его проблемы, только вот Артур начал на молодую стерву Лариску заглядываться. Было бы на что! Мордашка, конечно, приятная. А какая еще она должна быть у молоденькой девчонки? Только воды-то с лица не пить… Ох, Артурчик, не туда, совсем не туда, переживала задетая за живое Ксения, повернул ты блудливые глазки!.. Ох, беды бы большой не было, если хозяин про интерес к Лариске прознает!

Завтракали на просторной светлой веранде. Из сада дул слабый ветерок, шевелил занавески на распахнутых окнах, слышалось пение птиц, облепивших ветви кривых яблонь, пряно и сытно пахло влажной после ночного дождика землей.

Ксения сновала между кухней и верандой, подтаскивала тарелки с едой. За большим, накрытым свежей скатертью столом, разместилась семья Кулаковых: бетонной глыбой громоздился сам Валерьян Лукич, сиротливо жалась к окну его худенькая, высохшая, как щепка, жена Наталья Федоровна, вялый Максим лениво ковырял котлету, напряженная Лариса, пряча глаза, склонилась над тарелкой, ела свой вегетарианский суп.

Ксения знала, что утром ели плохо, не голодны, не шибко уработались, однако все равно выставляла на стол полное меню, утвержденное Валерьяном Лукичом. Пока носилась со скоростью ветра, почувствовала усталость в коленках. И это утром, когда ночная прохлада еще не сошла на нет, а что будет к полудню – представить страшно. Пекло, жарища такая, словно здесь не Сибирь под боком, а настоящая пустыня Сахара, репортаж откуда недавно показывали по телевизору. Как там люди живут, вообще не понятно. Здесь-то жара все соки высосала. Кусок в горло не лезет. Прямо беда с погодой. Ночью вроде немного брызнуло, да что с той влаги толку, когда пятилетний мальчуган больше написает, думала Ксения, то и дело смахивая фартуком выступающий на лице пот.

Валерьян Лукич допивал крепкий кофе и думал о домочадцах. Не клеилась жизнь в последнее время, вовсе разладился механизм. Жена спилась фактически, сына интересуют одни развлечения. Дома, крепкого надежного дома, по сути, нет. Просто крыша над головой, где можно ночевать. Нет, с себя вины он не снимал, но ведь работал же, сутками с завода не вылезал: то новый стан пускали, то переналадка какая-то – рой проблем, и везде сам, лично. Потому что без хозяйского глаза, без контроля подчиненные такого наворотят, что после самому опять же и разгребать оставленные ими завалы. Кулаков завод вывел в передовые, а семью потерял, упустил. Кому такое расскажешь, и поймет ли кто? Невеселые мысли о близких рвали сердце на куски. Ведь родные же люди, печалился Валерьян Лукич, а словно в другом мире живут. Никаких забот. Наталье лишь бы налакаться с утра пораньше, а там хоть трава не расти, Максу дай покуролесить на полную катушку. Ну и что это за жизнь такая, в чем ее смысл? А кто же станет созидать, множить накопленное в трудах? Размышляя так, Кулаков исправно ел овсянку, изредка поглядывая на домочадцев.

Первой из-за стола тихонько уползла Наталья Федоровна. Понятное дело, подумал Валерьян Лукич, проводивший взглядом уходящую супругу, спешит к заначенной с вечера бутылке. Стопку хлопнет, растянется на кушетке и станет бессмысленно пялиться в потолок. Вот и все ее дела на новый день. Интересно, так мечтают или сходят с ума?

Поставив пустую чашку, Валерьян Лукич повернулся к Максиму.

– Как дела, сын? – спросил. – Какие планы на выходные?

Вздрогнувший Максим тупо уставился на отца, и Кулаков-старший отметил про себя, какой у Максима помятый, взъерошенный вид после ночных бдений. Как-то еще к столу выбрался, наверное, боится нарушить установленные правила, чтобы не остаться без карманных денег.

Сын молчал. Туго соображал с утра.

– Эй, Максим, ты меня слышишь? – Валерьян Лукич помахал раскрытой ладонью перед лицом сына. – Проснись! Не надоело еще шататься по притонам? Не устал, сынок?

– Почему сразу притон? – обиделся задетый Максим. – Нормальный клуб. Все туда ходят.