Читать книгу Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Салуцкий - Страница 3

Телохранитель Вова зорко прощупывал глазами дорогу и ждал, когда Власыч, переварив текущие ньюс, переговорив по мобильнику, приступит к отвлечённым рассуждениям. Была пятница, они гнали в «Черепаху», а в таких случаях подопечного тянет философствовать. Дабы не отвлекать телохранителя от прямых обязанностей, Власыч, – он за стеклянной ширмой, – велел оборудовать «мерс» внутренней связью.

В прошлом телохранитель Вова был «прикреплённым», как называли охрану высших партийных чинов. Успел застать славные времена – на излёте, когда личка жила без особых хлопот, заботясь лишь формальным сопровождением. Зато летала на самолётах с отменным бортпайком, а поздними вечерами где-нибудь в Ливадии или под Гаграми «деды» со стажем, слегка поддав, позволяли себе наперегонки гонять по горному серпантину в служебных тачках. Заводить друзей вне секретной среды запрещалось, мужики годами варились в тесном кругу, через пустой риск расходуя молодецкую удаль.

– Грамотеет в шинелях с наганами племя пушкиноведов, – раздалось в ухе. – Чьи строки?

– Пушкин, – с ходу ответил телохранитель Вова.

– Это про твоих бывших. Мандельштам… А вот скажи: допустим, нужна черепица на дачу. Есть финская и наша, дешевле.

Какую возьмёшь?

– Если на рупь дешевле, зачем мне наша?

– А вполовину?

– Вполовину – мусор, деньги на ветер.

– Грамотеешь, грамотеешь… – раздумывая о чём-то, пробурчал Власыч. – А если по-чесноку? Чтоб ценой и качеством?

Телохранитель Вова быстро вошёл в житейскую тему, природная смекалка подсказала:

– Тираж нужен. Ежели весь посёлок уговорю нашу взять, цену можно срезать. Но вполовину не отдадут.

– Понял, понял, – весело отозвался Власыч и отключил связь.

Водитель Серёга с густой татуировкой на запястьях скосил глаза на телохранителя – о чём это они?

Донцов был доволен. Телохранитель Вова, как обычно, вывел его на любопытные выводы. Телохранитель Вова… Мужику под шестьдесят, но даже юнцу Серёге велит называть себя Вовой, говорит, удачная была кликуха, а он – суеверный, в его деле без фарта никак. Много повидал этот Вова, много разговоров слышал, и легли они на природную закваску. В минуты дорожного безделья Донцов любил подкинуть телохранителю дурацкий вопросик, знал: Вова с его здравой, практичной выправкой скажет что-то дельное.

Виктора не интересовала черепица. Отказавшись перебрасывать прибыль за рубеж, – ну, кое-что он в Европе припрятал на чёрный день! – Донцов, глядя вперёд, вложился в станкостроительный заводик. Дело новое, конкуренции нет, а завтра, глядишь, можно вылезти в лидеры перспективной отрасли.

Но рынок – под импортом. А донцовские станки, хотя простые, – пока! – по цене вровень с германскими. Кто их возьмёт? Виктор и без телохранителя знал, что для удешевления нужна крупная серия. Но практичный ум Вовы подсказал, как действовать. Договориться с путейцами о поставке нескольких станков, а может, скинуть цену, если они переоснастят сразу всю дорогу.

Отключив связь с телохранителем Вовой, набрал Кривцова, условился о встрече:

– Есть разговор!

С магистрали машина свернула на боковую улицу, затем в квартальный проезд и встала у двухэтажного дома со скромной неоновой вывеской над едва приметной, облупившейся железной дверью – «Черепаха». Когда Донцов прикатил сюда впервые – кстати, с Кривцовым, который поручился за него, – телохранитель Вова намётанным глазом определил:

– Бывший детсад, доконно. А вот и детплощадка, ноне – парковка. Уютное местечко для высшей лиги слуг и печальников народа.

Ресторан «Черепаха» внешне выглядел непрезентабельно, даже удручающе. Но за пыльной дверью во всём блеске открывалось скромное обаяние новой русской буржуазии. Владелец заведения Жора Бублик – по слухам, в прошлом браток, присвоивший общак, и вовсе не Жора и не Бублик, а лицо азиатского происхождения, – притащил из Италии девяностых тогдашнюю моду на контрасты: фешенебельные клубные рестораны, где собиралась деловая, а отчасти и политическая знать, не били в глаза пышной рекламой, поражая изысканностью интерьеров. Но «Черепаха», понятно, переплюнула итальянских предков по роскоши. Зеркала в широких золочёных рамах, резной дубовый декор по стенам, потолки в пасторальных росписях, причудливые полотна в стиле модерн, по углам роскошные трёхламповые жирондоли в старинном стиле. При первом взгляде на это изящество Донцову померещилось сравнение со светским храмом. Но когда поднялся на второй этаж, предназначенный для людных застолий, образ храма уступил подобию расписных кремлёвских палат.

Доступна «Черепаха» была лишь обладателям клубных карточек, обретение которых дозволялось по рекомендации завсегдатая ресторана. И хотя снаружи не было охраны, в предбаннике дежурили два «дверных доводчика» – крепких мóлодца с припухшими ниже глаз скулами – верная боксёрская метка, – не допускавших в заведение посторонних. Сюда наезжали великосветские хайлайфисты, солидные клиенты – не кутить и не в поисках интимных приключений, а в своём кругу «сверить часы» в оценке текущих событий или поразмышлять с заглядом в завтра. Впрочем, ещё при первом визите Донцов обратил внимание, что на открытой гардеробной висело изрядное число пальто и шляп в стиле «унисекс», годных и для мужчин и для женщин.

Кухня здесь была отменная, о чём напоминало витиеватое меню. Осетрину подавали звеньями, во всю толщину рыбы. А после ответных российских санкций появился синий вкладыш с дерзким уведомлением: «У нас вы никогда не пожалуетесь на отсутствие рокфора или хамона».

Для Донцова резервировали столик, но едва он переступил порог, справа раздались возгласы:

– О-о! Донцов!

– Власыч, причаливай к нам!

За круглым столом на пятерых сидели четверо филигранных – по классификации Жоры Бублика – клиентов, среди них, кстати, два Виктора, и Донцов в очередной раз поприятствовал, что в дружеском кругу за ним утвердилось «Власыч» – не в качестве возрастной заслуги, а для удобства общения: и звучит и сразу ясно, о ком речь.

На горячую закуску заказав говяжью мексиканскую кесадилью – пальцеоблизательно! – вслушался в застольный разговор.

– Он, конечно, отмотивировал их по полной. И министра и губера, – веско говорил Виктор Жмур, худой, кадыкастый, в строгом чиновном прикиде, с безвкусным жёлтым галстуком. Жмур начинал скромным помощником адвоката, но судьба, по его словам, сделала то ли мёртвую петлю, то ли сальто-мортале, и он, едва не сгинув, почти утонув, вынырнул на стремнине бизнеса. Теперь Жмур – член совета директоров крупной компании и, поговаривали, удачно «обставился» пакетами акций, а кроме того, вошёл в клан офшорной аристократии, успешно вывозил за рубеж честно уворованные деньги. – Засуетились, как тараканы после дуста. Он им дал месяц, а их сиятельства за сутки полигон закрыли.

Донцов сообразил: судачат о балашихинской свалке. После прямой линии с президентом она стала символом нынешних порядков.

Свалка мусора! Сколько вокруг неё свистопляски!

И впрямь тянет на символ.

– Как бы т-такая торопливость боком не вылезла. Куда т-теперь московский хлам везти? Ну, назначили другие полигоны. Но это н-новые покатушки, иной километраж. А времязатраты? Цены выше. У-у-у! Н-неразбериха – с ум-ма сойти. Нелегальные свалки пойдут, начнут сбрасывать мусор в кустах, всё Подмосковье изгадят. Для ГАИ новый грев, откроют охоту на нелегалов. Как п-писал классик, од-дин коверкает, другой расковеркивает. – Валерий Шлёнский, совладелец крупной айтишной фирмы, говорил неторопливо, с лёгкой запинкой.

– О чём вы, люби-друзи? Всё образуется. Нормальный российский формат. Капля, попадая в море, становится морем. Типичный сюжет эпохи. Российские обыкновения.– Жмур обожал изъясняться формулами.

– Не скажи. Очередное бубнилово, и только. Пустое: ставлю дюжину шампанского против бутылки колы. Одну проблему закроют, десяток новых наплодят. Кругом безладица. – Это другой Виктор – Шаринян, герметичный по части эмоций. Но сегодня, кажется, и его прорвало. – Кстати, восьмое аграрное правило утверждает, что избыток одного удобрения не может компенсировать нехватку другого. Оно применимо ко всему. А ты что, Власыч?

Донцов сидел с полным ртом, и тот, который напротив, Гаврилкин из Минразвития, пришёл на помощь:

– Дайте ему прожевать, это не бычки в томате. С голодухи не догоняет, об что речь.

– И не м-манты с джусаем, – подыграл Шлёнский. – Да, кстати на кстати. Переносить технические законы на жизнь – не комильфо. Бердяев, например, писал, что штопаньем дыр капитализма м-можно создать новую общественную ткань. Прав он или нет, – не суть важно. Однако м-мысль заслуживает уважения.

Донцов поднял ладонь в знак готовности к ответу, сделал глоток минералки и после короткой паузы, завладев вниманием, внятно, расставляя слова, сказал:

– Меня напрягает, что мусорной свалкой занимается лично президент. Дурдом! В одиночку-то всем сопли не утрёшь.

– Вынужден заниматься… – многомысленно поправил Жмур.

– А это что в лоб, что по лбу. От перестановки слагаемых сумма не меняется.

– Слагаемые – это царь и бояре, – расшифровал Шаринян.

Донцов сперва кивнул, но сразу добавил:

– Ну-у, не совсем. Бояре, они жалованные, наследная знать. По мне, так важен факт: не проблемы экологии, а мусорная свалка в Балашихе! Антресоли демократии… – И осёкся.

В зал вошла женщина, поразившая Донцова на похоронах Соколова-Ряжского. Одета просто, но, по цветовой гамме, изысканно. Нежно-голубая, с белым отливом шифоновая блуза навыпуск, синяя юбка-карандаш и, как вишенка на торте, свободно повязанный розово-красный шейный платок и скромные тоже розоватые туфли «Мери Джейн» с ремешком на подъёме. Рядом шёл мужчина. Именно рядом – он смотрелся живым аксессуаром. Лицо его показалось Виктору знакомым, но где он встречал этого лощёного подтянутого господина в серой с отливом тройке и ботинках со стразами, Донцов вспомнить не мог.

– Т-ты чего запнулся? – удивился Шлёнский. – Об антресолях демократии это в самый раз.

– Погоди, забыл сделать важный звонок. – Донцов поднялся из-за стола, на ходу доставая смартфон, вышел в предбанник.

Решение созрело мгновенно. По сотовой связи вызвал телохранителя Вову, продиктовал:

– Запомни фамилию. Бо-го-духова. Фамилия редкая, в Москве Богодуховых немного. Мне нужны адреса и телефоны всех женщин этой фамилии в возрасте до тридцати. Подключи связи. Имени не знаю. Когда справишься?

– Если повезёт, сегодня. – Что значит «повезёт»?

– Если старый приятель с пятницы на субботу дежурит. – Ну, действуй.

Отключив мобильник, Донцов с матерным уклоном в свой адрес подумал: прошляпил! чего, дурень, раньше не беспокоился? сколько раз мелькало «Найти, найти её, разыскать!». А где я этого хмыря видел?

Вернувшись за стол, где продолжали обсуждать политическую пыль, поднятую мусорной свалкой, Донцов уже не принимал участия в разговоре.

– Н-неприятности? – участливо спросил Шлёнский.

– Нестыковочка нарисовалась, как говорится, судороги жизни, – отмахнулся Виктор и, словно бы соскакивая с неприятной темы, равнодушно поинтересовался: – Кстати, не знаешь во-он

того, костюмчик с отливом? У окна, с женщиной…

Шлёнский пожал плечами, но Гаврилкин ответил:

– Подлевский Аркадий, с Госимуществом связан. Акциденциями живёт, случайными доходами, фрилансер, искатель профита. Виртуоз сиюминутности. У него кликуха «Игрок», хотя впрямую финансами не занимается. По природе игрок, любит рисковые ставки. Но везёт человеку – всегда с избытком кэша! Альпари, вровень, честно, ухо-на-ухо не любит. Зато, бел-свет, в ступе дно прошибёт.

Мы с ним на крупной земельной сделке пересеклись.

– Ты же не купец, – удивился кадыкастый Жмур.

– Я курировал от ведомства, а он выставил мелкую фирму – без году неделя, капитал мизерный. Она и выиграла, паровоз ему навстречу. В общем, элитное жульё, по типу прежних залоговых аукционов, когда подставные карлики главный куш хапали. Этого Подлевского ещё зовут «мистер иногда».

– Не понял, – отозвался Шаринян.

– Ты с Кавказа, а по части моды недоучка. Пиджаки как носят? На верхнюю пуговицу застёгивают иногда, на среднюю – всегда, на нижнюю – никогда. А он любит на верхнюю. Теперь понял?

Донцов, краем глаза наблюдавший за Подлевским, увидел, как тот подтянул узел галстука, и вспомнил: кладбище! Тот хмырь в дорогих ботинках, который спросил, кого хоронят. Часто галстук поправлял, словно удавкой себя затягивал. Он, он, земля ему стекловатой. Настроение испортилось вконец. Выходит, на похоронах они оба обратили внимание на эту женщину – да-да, редкой, вдохновенной красоты! – но этот игрок сразу подсуетился, а ростопша Донцов предавался пустым мечтаниям, откладывая на завтра то, что требовалось делать немедля. Теперь тихо кури в сторонке. Эх, яблочко да на тарелочке… Получил прямой в челюсть.

Вечер был испорчен вдрызг. Вдобавок, не повезло с приятелем телохранителя Вовы, он не дежурил, и поиски Богодуховой подвисли до понедельника. Хотя какое это имеет значение? Ведро выплеснул, а над стаканом трясёшься.