Читать книгу Репрессированный ещё до зачатия - Анатолий Санжаровский - Страница 48

Народ собирается на открытое партсобрание. Будут обсуждаться итоги московской комиссии.

Минут за пять до собрания Волков с бодренькой улыбчонкой бросает в толпу у себя в кабинете:

– Телетайп только что отстучал закон о пьянстве. Обязательно надо обмыть! Иначе закон не будет работать!

Все вежливо посмеялись и стали рассаживаться.

Обкомы партии и комсомола за увольнение Волкова по статье. Против выступает инструктор ЦК комсомола Кузнецов:

– Комиссия работала две недели. Всего, естественно, не увидела. И не надо относиться к её заключению, как к решению суда в последней инстанции. Комиссии тоже бывают субъективны.

Волков:

– Мы – кавалеристы! Далеко ускакали от тыла, но не оторвались от него, хотя в справке и пишут, что газета оторвалась от дел комсомола. У нас два-три хороших работника, а остальные – обоз. Есть сотрудники, не любящие газету. Санжаровского тут не упрекнёшь, но он на четыре месяца кинул газету, пошёл на диплом…

Я вёл протокол. Бросил писать, вскочил как ошпаренный:

– Я не понимаю, о какой нелюбви говорит Евгений Павлович! Два часа назад он подписал приказ о моём премировании за количество строк, опубликованных в прошлом месяце. И это-то за нелюбовь к газете? Зачем вы, Евгений Павлович, лукавите? Вы не раз уговаривали меня бросить университет. Мол, дело это лишнее. Говорили: «У вас прекрасное перо! К чему мучиться в университете? Проживёте и без него. Смотрите на меня. У меня лишь десять классов, но я уже редактор областной газеты!» Мне не чины нужны, мне хочется быть в своей работе профессионалом высшей пробы. И что? Заочно учиться шесть лет и не пойти на защиту своего диплома по горячей просьбе одного трудящегося товарища?

Волков потемнел в лице, пролепетал кисло:

– Я про вашу работу ничего плохого не говорил… Когда нужно, я вас защищал…

Через час наш шеф был уже нам не шеф.

Волков низложен.

По этому поводу он дёрнул из горлышка с Кирилловым и теперь, обнявшись с ним, шатко бродит по коридору, заглядывает во все комнаты и, кланяясь, на мышиный манер улыбается, оскаливая тонкие гнилые зубки. Он сияет. Он рад. Бюро обкома собиралось проститься с ним по статье, а цековский буферный мужик добился, чего хотел и сам Волков – увольнения по собственному желанию.

Волков ликующе заглядывает во все комнаты и всем всюду с поклоном говорит одно и то же:

– До свидания. Я еду до одиннадцатого августа в Ригу к своим искателям.