Читать книгу Лишний материк. Книга первая. Наших бьют! - Анатолий Сергеевич Завражнов - Страница 6

Закончился, наконец, один из последних весенних штормов. Хоть весна только разгоралась, но обычно в это время уже начиналась путина. Море бушевало семь дней, не давая рыбакам возможности выйти за добычей. На подобные случаи хранились запасы, но и свежая рыба нужна и для себя, и на продажу: степняки прибывали из мест, до которых пять-семь дней добираться нужно. Правда, они-то как раз покупали сушёную, вяленую, солёную рыбу, так не будешь же отдавать то, чем питаться приходится. Торговый народ понимающий: ждали в отведённых для того временных стойбищах, не возмущались, наоборот, сочувствовали местным, наблюдая за взбесившимся морем.

Волны, как правило, выбрасывали коряги, стволы деревьев, кучи водорослей, массу дохлой морской живности, среди которой встречались и полуживые многоноги, черепахи, дельфины – всё собирали для еды и корма животным. Попадался янтарь, высоко ценимый материковыми племенами…

В этот раз стайка ребятни, вылетевшая из хижин с еле наступившим рассветом на поиски морских даров, обнаружила живого человека, накрепко привязанного к обломку мачты. Такой одежды, хоть и весьма потрёпанной и грязной, дети ни на ком не встречали, хотя и необычного там ничего, просто рыбаки в таком не ходили: кожаная куртка поверх синей когда-то рубахи, перетянутая ремнями. Штаны из неведомого материала. Ноги – босые, небось, скинул сапоги, чтобы вес уменьшить. Зато не выбросил кинжал на поясе и два меча за спиной. Вроде, молодой, светлая бородка, свалявшаяся от воды, такая же причёска. Привычных в здешних местах «хвостов» на голове не было.

Кое-как размотав верёвки – резать их не позволила элементарная бережливость – оттащили «находку» от воды, позвали взрослых. И хоть и любопытно, что за гость такой пожаловал, всё-таки продолжили поиски добычи.

В этот день море успокоилось настолько, что к вечеру самые смелые решили выйти с сетями – хоть пару часов до темноты попытать счастья. Незнакомец этого пока видеть не в состоянии: только-только начал приходить в себя в одной из хижин, опустевшей от проданной рыбы. Запашок ещё тот! Но, может, именно он и заставил побыстрей открыть глаза, чтобы выкатиться на свежий воздух, что мужчина и совершил с большим трудом. Чем удивил пару женщин, что оставались при нём. Нет, удивились они не тому, что у «пациента» силы нашлись – просто чего это он вдруг из-под крыши выметнулся? С тёплых сухих водорослей? Голышом? Вся его одежда ещё сушилась рядом над тлеющим костром. С перепугу даже и спросили, типа, ты чего это, ненормальный?

– Запах, – еле слышно пробормотал парень. Подполз к кострищу, подгрёб под себя, что нащупал из травы и снова уснул.

Да и спи тут, запах ему не нравится… Но сердобольные тётки всё же накинули на нагое тело какую-то рваную попону. До утра даже не пошевелился спящий ни по какому естественному поводу! С первым лучом солнца открыл глаза, спокойно осмотрелся, как ни в чём не бывало снял с рогаток свою сухую одежду, облачился, с грустью посмотрев на босые ноги. Увидел сложенное у хижины своё оружие, то, что в карманах сохранилось, даже верёвку метров четырёх, которой привязывался к мачте, ухмыльнулся – видать, не ожидал, что никто не позарится на хорошую сталь клинков или на «туристический» ножик и прочую мелочёвку. Сходил к близкому ручью, умылся, вернулся снова к кострищу, подбросил водорослей да притащенную от ручья же корягу, чуть подумал…

Женщины, дежурившие рядом с Артёмом, проснувшись, с некоторым удивлением наблюдали, как оживший найдёныш портит кинжалом свою длиннополую куртку. На то и длиннополая, что можно укоротить, пустив часть этой одежды на примитивную обувь. Через полчаса на ступнях красовались ничего так себе нормальные «галоши», прошитые над пальцами и пятками обрезанным ремешком-завязкой с той же куртки. Оставшуюся половину кожаной полосы аккуратно сложил и убрал в карман. Только сейчас обнаружил, что из карманов местные его спасители всё вынули, чтобы не повредить, пока одежда сохла. Да там практически ничего и не лежало. Почти. Носовой платок, зажигалка, карманные часы, компас, маленький пакетик с леской и крючками и складной походный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, вилкой, ложкой и ещё чем-то. Решил, что этот предмет, нужный, конечно, может превратиться в первые деньги или плату за спасение на незнакомом берегу. Ага, будто у него тут знакомые имелись.

Он знал, что вечером после «заплыва» и ночью сидящие рядом женщины ухаживали за ним, раздевая, укладывая в ароматной хижине, растирая онемевшее тело, вливая в него какие-то настои. Местные говор, как ему известно, был одним из диалектов общематерикового языка, который, в свою очередь являлся почти близнецом языка на континенте, с которого он якобы и появился здесь, потерпев кораблекрушение. Ничего удивительного, что его поняли, когда он покинул временное жильё.

– Здравствуйте, спасительницы! – обратился он к женщинам. – Кого я должен благодарить за то, что остался жив? И да, меня зовут Артём.

Сиделки подвинулись поближе.

– Благодарить никого не нужно, что могли, то сделали. Нашли тебя дети, а мы сами вызвались присмотреть: знахарки мы местные, сёстры Рита и Любава. Боялись, что простынешь ночью, но чувствовали, что хижина тебе сильно не по нутру. Откуда взялся такой привередливый? Речь маленько странная, чудно слова выговариваешь.

– И всё же спасибо вам, Рита и Любава! На пустом берегу ведь точно пропал бы. Знаете, кроме того, что на мне, у меня почти ничего и нету, кроме мелочей, сами видите. Так что, кроме ножиков и часов, забирайте, что хотите, а когда разбогатею, чем-нибудь посущественней отдарюсь, – Артём успел заметить, как блеснули глаза сестёр, но виду они не подали. И ладно что жеманничать не стали или рассказывать, что такого добра тут завались. Взяли зажигалку да компас, когда увидели, как они работают, да от верёвки не отказались.

Конечно, завались добра, когда жильё, что видно по сторонам – всё типа этой хижины, что и укрыта водорослями. Лишь кое-где заметны жилища, обтянутые шкурами. Хотя, что он видел?

– Я с другой стороны пролива. Младший сын купца, младший, молодой и дурак. Тянет на приключения. Нанял кораблик, нагрузил чем попало и поплыл счастья искать. Хотя предупреждали, что время штормов не прошло. Вот вам и вся история. Никаких пиратов или бегства от злых кредиторов.

– Однако, слова у тебя, купец, ладные, сразу видать, не из простых. Но это ваша жизнь. И ваши приключения. Сейчас выпей отвару да съешь хотя бы вяленую рыбку, потом к старейшине пойдём. Да, тебе же небось интересно, куда попал, – Рита ставила на огонь закопчённый чайник, пока Любава по её сигналу куда-то убежала. Наверно, предупредить того старейшину о визите. – Наше племя рыбаков «Чайка» живёт тут с незапамятных времён. Людей много, ты очутился не в самом большом поселении. Дальше по берегу, – она махнула в сторону юга, – есть посёлки намного больше. Но нам туда переходить смысла нету: привычный берег, своя морская территория, да и связи с торговцами давно налажены – им тоже новых искать не резон. Ты, вижу, осматриваешься, по внешнему виду таких вот хижин не суди – это просто сараи и кладовки, а живём чуть дальше от воды в нормальных домах, увидишь скоро. Тащить тебя туда вечером опасно было – мог и не выдержать.

Выпили отвару из керамических пиал, от рыбы Артём вежливо отказался, не скрывая, впрочем, причину. Тут и Любава вернулась, сообщила что старейшина посёлка Ерём ожидает у себя дома. Кстати, она произнесла «у себя в канге».

– Канг? – перепросил он.

– Да, – кивнули обе, – так называются наши жилища под оленьими шкурами. Их покупаем у равнинных племён, близко к солёной воде эти звери не живут.

А ничего так по величине посёлок-то оказался. Рассмотреть его от берега мешала полоса возвышенности, напоминающая искусственную дамбу. Может, таковой и являлась. Под сотню кангов, на взгляд – не считать же их. К тому же вокруг каждого те самые покрытые водорослями строения разного назначения от складов до отхожих мест. Жилище старейшины расположилось в центре, само собой. Рядом – круглая площадка, окружённая небольшими деревцами. Вообще, тут не холодный север, по прикидке сверху, Артём должен был оказаться, по земным аналогиям, где-то на широте Владивостока. Так что пустынное, по первому впечатлению, место, где он выплыл, пока ни о чём не говорило.

Любава нырнула под полог, скоро выглянула, жестом позвала Артёма и Риту. Сёстры, как оказалось, были родственницами жены Ерёма, потому остались на встрече. Обычный стол, лавки, посуда по стенам, в небольших окнах – стёкла, но осматриваться некогда. Ерём, высокий худощавый мужчина лет под полсотни, встретил Артёма несколько настороженным взглядом, как и его жена Валина. Другого и не ожидалось. Пригласили за стол, предложили горячего травяного отвару, мяса с лепёшками. А рыбы не заметно – видать, Любава сообщила об отношении чужака к этому продукту. Правда, Артём в ходе разговора сообщил, что это у него временное состояние. Он, например, сейчас и моря видеть не может – неприятные воспоминания оно вызывает.

Разговор же шёл степенно и весьма затянулся, поскольку расспросов о жизни в дальних неведомых краях хватало. Именно, что неведомых – несмотря на какие-то триста-четыреста километров пролива, никто и не помнил, чтобы случались взаимные посещения хоть по торговым надобностям, хоть по военным, хоть из чистого любопытства. Последняя причина, по которой Артём и оказался тут, вызвала явно видимое недоумение – типа больше тебе делать нечего?

– Так я ж для дела сюда и направлялся, – пояснял Артём, – поиск новых торговых партнёров – разве не важный повод для путешествия, особенно, если дома всё прихвачено отцом и старшими братьями? Оставалось к ним в услужение идти, а оно надо пока молодой? И да, любопытства не отнять тоже. Интересно даже, почему так сложилось, что за века соседи друг к другу не наведывались.

– Знаете, – вдруг заговорила хозяйка, – в моём бывшем посёлке жил один старец, сейчас уже и нет его, наверно. Вот уж знал немыслимое количество всяких сказок, сказаний, небылиц и прочих древних сплетен. Так он и упоминал не раз, что те, кто живёт в той стороне, сами когда-то закрылись от всего мира. То ли болезни тогда ходили, то ли ещё что, да не пускали к своим берегам никого, и своим запретили отплывать. А если тебе сосед не рад, ты ему станешь навязываться? Всё просто…

– И куда тебя дальше позовёт твоё любопытство? – задал Ерём интересный вопрос. – остался ведь без товару и без денег небось. Может, у нас приживёшься? Парень рукастый, Любава сказала, как себе обувку смастерил. Только рассыплется она. А так – нашли бы, чем заняться, с такими руками сети вязать – в самый раз. Да и мало ли дел отыщется.

– Не знаю, – сделал вид, что задумался «рукастый». – Честно, без обид, не хотелось бы. Да, у меня нет товару, но почему бы не посмотреть на местный? Всяко может случиться, но вернуться домой надежда осталась – как без надежды жить. Только самому, конечно, придётся повертеться, чтобы хоть на те же сапоги заработать. У вас, например, могу задержаться на время по той же причине. Может, поможете с временной подработкой, отказываться ни от чего не стану…

– Поможем, чего ж не помочь, – степенно кивнул Ерём, – без всякого лукавства: что своим, то и тебе, глядя на результат. А точно ты пустой? Может есть какая безделушка с той стороны, что мы могли бы обменять на что-нибудь или купить?

Артём задумался. Зажигалка и компас хозяек нашли. Часы – ни в коем случае – настроены на местные сутки в двадцать один час. Складник – вот его точно надо предлагать, кинжал имеется, а ложки-вилки – вон на столе лежат местные, вполне себе подходящие инструменты, хоть и деревянные. И сталь у ножа совсем не эконом класса. Не булат, естественно, но фору многим кустарным изделиям даст. Да и заводским тоже. Начнём…

– Есть ещё одна вещь, но тут уж вовсе не знаю… – Артём выложил на стол нож в сложенном виде. Хозяева смотрели с интересом – блестящие ложка и вилка видны хорошо. Приборы знакомы, но… – Не знаю, потому что не всё можно объяснить.

Взял нож, отсоединил от основной рукояти ложку и вилку, разложил, передал женщинам. Те вцепились в «инструменты», разглядывая восторженными глазами нержавейку. Валина метнулась к шкафчику, достала металлический аналог – очень похоже на олово, но кто знает… Сравнивали. Итог явно в пользу металла блестящего и отнюдь не мягкого по сравнению с местным. Артём продолжил демонстрацию, подцепил ногтем и вытащил большое лезвие, потом малое. Для хозяина, в принципе, ничего особенного, что он ножей не видел? Но острота и прочность, тут же проверенные на какой-то деревяшке, восхитили. Да и возможность прятать лезвия – тоже. Дальше – сложней. Вынимая предмет за предметом, Артём пытался на пальцах объяснить их функции, даже женщины на время оставили свой интерес. Самым понятным оказалось шило. Штопор… Чего им тут вытаскивать? Обведя взглядом полки, обнаружил несколько стеклянных сосудов – нечто среднее между графинами и бутылками. Есть оконное стекло, значит, и другие предметы из этого материала должны быть. На горлышках имелись следы или остатки чего-то вроде смолы, которой содержимое, видимо, раньше и закрывалось.

– У нас подобные ёмкости закрывают корой особого дерева – плотно и не протекает. Вытаскивается такая пробка так… – показал на деревяшке.

Ладно, а консервный нож, открывалка для металлических крышек, пилка для ногтей? Оно кому тут нужно, а? И показать – никак. А как, если не известны консервные банки? Уж про пилку совсем молчать бы в присутствии рыбачек. Однако ошибся: те же Рита с Любавой – знахарки, которым по роду деятельности руки положено в полном порядке держать. Они и оценили новшество по достоинству.

– Мы к тебе, Валина, каждое утро прибегать будем, смотри, чтобы Ерём не потерял ценную вещь!

А Ерём в прострации – для него даже не столь важны функции и качество приборов, сколько значим факт их наличия в одной, по сути, рукояти. Задумался крепко, женщины стали поглядывать очень настороженно – неужели откажется брать или начнёт лукавить перед иноземцем?

– Да, Артём, – вздохнул, наконец, старейшина, – сильно не повезло тебе, если на корабле подобный товар находился. Озолотится тот первый, кто доставит сюда нечто похожее. Заплачу, как считаю возможным и достойным. Жаль только, что ты сразу навостришься дальше…

Ерём достал из шкатулки, отсчитал и положил перед Артёмом двадцать медных монет – манов, как он начал объяснять местную денежную систему. Как оказалось, она едина для всего материка Рания и очень проста. Поскольку в ходу, в основном, натуральный обмен.

– Это два серебряных маната, но, думаю, для тебя лучше иметь разменную монету. Сорок манов – это вот такой приличный канг. Один ман – пять дней на постоялом дворе с питанием. Считай сам. Есть ещё золотые менсы, в каждом десять серебрушек, но ими, в основном, торговцы-караванщики пользуются, чтобы вес поменьше был.

Артёму было несколько неудобно: вспомнил, как у папуасов или индейцев забирали золото за стеклянные бусы… Но выгоды он не искал, что предложено – не спорил, а вещицы, пусть и пустяковые, имеют огромную практическую значимость, как та же пилка для ногтей, к примеру – это он совесть успокаивал.

– Спасибо! И в какую сторону посоветуете направиться? В какое королевство?

– Да в какую… Какое ещё королевство?

– Пусть империю, княжество, царство, султанат или провинцию, делится ведь земля под чьей-то властью…

– Да нету тут ничего похожего, – удивились все четверо, – чего ты напридумал? Или это у вас такое в ходу? Тут по всей земле только племена со своими территориями, других делений не знаем. Разные племена – разные занятия: пахота, охота, скотина, стекло, ткани, одежда, обувь, металлы… Мало ли! Торговля, в конце концов. Этим тоже отдельные племена заняты. Вот к завтрему рыбаки наберут улова, начнём на торговой площади куплю-продажу и обмен. Здесь уже два каравана дожидаются. Тебе, кстати, к ним присмотреться стоит – маршруты разные, вдруг выберешь да и прибьёшься к какому. Ещё и в охрану могут взять, чтоб не задарма. Пока же до ужина да и после побродите с сёстрами по посёлку и округе, переночуешь, с утра пойдём на торг. И да, Валина, найди парню приличные сапоги, не в этом же виде ему ходить…

Артём заметил, что знахарки пошептались с хозяйкой. Вышли после очень уж долгого разговора. Хорошо, что полезная говорильня разбавлялась напитками и закусками.

Осматривать-то, в общем, было и нечего: достаточно посмотреть, как обустроены два-три канга, остальные похожи, как близнецы. Где-то больше сетей развешано, чем у других, у кого-то грядки видны, деревца торчат, может, и плодовые – весна же едва началась. Зато можно и ещё несколько вопросов уточнить, женщины разговорчивые попались.

– Почему старейшина упомянул об охране караванов? Кого остерегаются?

– Уж не подумал ли ты, что кругом и везде спокойно, когда Ерём о племенах вскользь говорил? Как бы не так! Любителей разжиться за счёт других хватает. Что-то делать своими руками, продавать, обменивать – это ж сколько хлопот, а так – разграбил караван и живи. Но на караваны, кстати, нападают не так уж часто, особенно, если они идут по землям какого-нибудь племени: тут уж как бы и племя в ответе за безопасность, сразу начинаются поиски разбойников. А вот на границах, да когда эти границы в виде больших ничейных территорий, там и творится беспредел.

– Так откуда берутся эти банды?

– Изгои, обычно. Из числа бездельников. Что, у вас таких нету?

– Да где их нет… А охрану купцы нанимают?

– Разумеется, как иначе? Только они договариваются с кем-то из старших – это представители то ли отдельного племени, то ли просто сами себе такую судьбу выбирают, не знаем. Вот они уже собирают желающих, сколько купец или старший в караване пожелает. Откуда? Да вот пришли сюда, к примеру, два каравана, с ними охранники. Тут рассчитались – дальше их дело: либо здесь ждут заказчиков, либо по другим посёлкам расходятся. По-разному, мы не особо в это вникали.

– А торг как проводится, в смысле тем купцам от вас каждый сам товар предлагает или тут что-то такое общее имеется, представитель ваш?

– Старейшины этим делом и занимаются. Наш Ерём собрал уже небось от жителей у кого что есть. Он и будет переговоры вести. Но, конечно, кто сам пожелает – препятствий нету. Это ведь ещё зависит, что за товар сюда доставили: шкуры там, инструменты, продукты, одежду. Да все уже, собственно, набрали, что нужно. Купцы только свежего улова ждут. Так что у тебя либо завтра получится, либо задержишься ещё неизвестно на сколько.

После ужина Ерём занялся своими старейшинскими делами: куда-то бегал, кого-то у себя принимал, чего-то считал и пересчитывал в толстых тетрадках, забот, видать, хватало. Артём решил больше не бродить зазря, а лучше – ещё поговорить о чём попало. Явного-то интереса к тому, что по делу нужно, он старался не проявлять, так и «любопытство иностранца» зачем прятать? Сёстры Любава с Ритой, которые, как они выразились, спихнули знахарские заботы на молодёжь, тоже не отличались равнодушием или отсутствием любопытства. Пришли ещё две невестки хозяев, мужья которых, естественно, заняты подготовкой к выходу в море. Так что в компании женщин у пылающего очага Артём и провёл вечернее время.

Самому пришлось много рассказывать, а из потока новой информации особо выделил для себя две вещи. Оказалось, что местные племена – в смысле, о которых известно – различались не только «специализацией производства», это понятно, но ещё и образом жизни, что понятно уже не очень. В основном, жизнь велась оседлая, но жили и скотоводы-кочевники, перемещаясь со своими стадами вслед за появлением нового корма. Главное – среди обычных племён имело место половое разделение! Артём в осадок выпал, когда услышал о местных амазонках и «амазонах». Хотя собеседницы, что мимоходом вывалили на него это известие, ничего ненормального или особенного в том не усматривали – издавна люди так живут, как им нравится, как от далёких предков пошло. Другим не мешают? Взаимных претензий нет? Нет и недоумений, тем более – осуждения и критики, так сказать.

Разумеется, часть населения – какая, кто бы знал – придерживалась «нормальных традиций», как в этом племени «Чайка»: обычные семьи со всем вытекающим – детьми, хозяйством, женитьбами-разводами. Чисто женские племена занимаются тем, что более присуще слабому полу – прядением, ткачеством, выделкой шкур, шитьём, земледелием. Деторождение, как процесс, и воспитание детей – особая песня. Девочек оставляли у себя, мальчиков по достижении шести лет отдавали «отцам» – в мужские племена. Вот. Ещё одно «новшество»: исходя из особенностей физиологии населения этого материка мужчины встречались с противоположным полом только по осени в оговорённых заранее местах, следовательно, дети рождались исключительно летом. Данный «изыск природы» касался вообще всех, в том числе и обычных племён с семейным укладом. Кроме осеннего буйства гормонов, в другое время никого друг к другу не тянуло абсолютно! Странно и непривычно, но Артём только порадовался, что оказался тут весной – никто не будет приставать с идиотскими вопросами его одинокого поведения.

Другая информация, основанная здесь исключительно на слухах – о том, что далеко на западе ведутся жестокие войны с пришлыми людьми. Говорят, что они появляются из южных мест, где им не хватает территорий для жизни, ведут себя по отношению к местным крайне жестоко и, что совсем уж сказки, есть среди них волшебники, уничтожающие противники «небесным огнём». Это всё, что слышали рыбаки о натуральной магической экспансии.