Читать книгу Один день – учитель, всю жизнь – отец - Анатолий Степанович Шанин - Страница 1

Продолжая свое повествование, изложенное в повести «Поезд идет на восток», следует напомнить, что за год стажировки в Пекинском университете мне удалось убедиться, что работать в Китае в качестве «иностранного специалиста», то есть преподавателя университета, было значительно выгоднее, чем таковое в своей стране. Надо только найти университет, который согласится тебя пригласить на такую работу. Как помнят читатели, познакомившиеся с моей повестью «Поезд идет на восток», после многих сложностей с поисками такой возможности, мне буквально в последний момент удалось это сделать. Я был официально приглашен Нефтяным университетом Китая для работы в филиале этого университета под названием Хуадун в провинции Шаньдун.

Мы с женой и дочкой совершили длительное путешествие почти через всю Россию. Для меня все это было уже не в новинку, а у моих спутниц было очень много впечатлений. Пересекли Волгу у Ярославля, Каму у Перми, ехали вдоль красивейших пейзажей по берегам реки Чусовой. Ночью пересекли сибирские реки Тобол и Ишим. У Омска проехали Иртыш. Кроме этого было много разных больших и малых рек нашей необъятной Родины.

Наконец мы добрались до пограничного Забайкальска, а через некоторое время «наши пограничники с нашим капитаном», как пел когда-то Владимир Высоцкий, а может и без капитана, мило улыбнулись нашим девчатам, торчавшим у окошка. Девочки сделали им ручкой…

В Пекине у выхода с вокзала нас встречали представители Нефтяного университета Хуадун, в котором мне предстояло работать. Начальник отдела по работе с иностранцами господин Ван оказался довольно приветливым и веселым человеком. Ему понравилась наша дочка, которой было всего лишь 10 лет. Дарина была высокая, русоволосая девочка, и он пытался с ней заигрывать, хотя ни слова не знал по-русски, а она ни слова по-китайски. Но зато он всячески улыбался ей, стараясь добиться ее расположения. Нам дали возможность в течение двух дней посетить Пекинский зоопарк и даже отвезли на Великую китайскую стену.

После этого нас посадили в мягкое купе поезда, чтобы в течение семи часов довести до города Цзинань, центра провинции Шаньдун. Сопровождавшие нас лица ехали отдельно от нас в плацкартном вагоне. Потом мы пересели на другой уже более скромный местный поезд, чтобы еще в течение нескольких часов ехать до Дунъина. Такой вариант объезда выглядел довольно странным, потому что можно было, как я потом узнал, доехать туда с меньшими затратами на микроавтобусе университета, затратив даже меньше времени. Но принимающая сторона должна была пустить побольше пыли в глаза иностранцам, демонстрируя свою заботу. Такие внешние проявления заботы китайцев иногда даже раздражают, потому что при необходимости проявления подлинной заботы, иногда приходится сталкиваться с холодным равнодушием.

Город Дунъин находится на севере провинции Шаньдун на берегу залива Бохай недалеко от устья реки Хуанхэ. Этот район славится тем, что здесь добывают нефть и газ, причем 56.7 % от всего объема нефти, добываемой в Китае. Здесь находится нефтеперерабатывающий завод в Кенли, нефтехимический завод в Гуанчжао, химический завод в Хэкоу. На территории города есть три вуза, но главным является именно «Нефтяной университет Хуадун».

Нефтяные вышки в пр. Шаньдун

Фото из личного архива автора

Нефтяной университет Хуадун занимает обширную территорию на довольно значительном расстоянии от центра города Дунъин. Вся территория университетского кампуса, как это и положено в Китае, огорожена высокой стеной и имеет лишь два выхода. Один парадный западный и один южный. Именно у южных ворот находился отдел по работе с иностранцами и прилегающий к нему четырехэтажный дом с двумя подъездами, в квартирах которого размещались приезжающие иностранные специалисты. Кроме нас здесь жили четверо американцев – трое молодых парней и пожилая супружеская пара. Изучающих английский язык было значительно больше.

Нас разместили в трехкомнатной квартире с ванной и кухней, с кондиционером и прочим оборудованием, куда входил холодильник, телевизор, две кровати, стол, стулья, диван, два кресла. Все вещи б/у времен 50-х годов, но в более-менее нормальном состоянии. Правда, старый кондиционер работал так, что включать его было опасно. Мало того, что он грохотал, как трактор, так и была опасность в том, что он вот-вот заискрит и взорвется. А под кондиционером была щель наружу примерно в два пальца шириной, которую заткнуть было нечем. Поначалу на эти мелочи мы как-то не обратили внимания. В Пекине нас сопровождала жара, к которой нам было трудно привыкнуть, в Дунъине стало более-менее нормально, сказывалась близость к морю. А зимой стало невыносимо холодно, и прошлось-таки как-то затыкать эту дыру.

Во время посещения местного магазина мы с удивлением заметили отсутствие молока от слова совсем. Пришлось поплакаться китайцам, которые пояснили, что для них этот продукт не является обязательным, да и производят молока в Китае не так уж много, а для маленьких детей работников университета молоко в пакетах продается по талонам. Пришлось и нам обратиться в отдел по работе с иностранцами с просьбой о выделении таких талонов для нашей дочки, поэтому в дальнейшем покупали по пакету 250 г молока в день.

Первые занятия у меня начались лишь 14 сентября. Результаты первой встречи со студентами второго курса не сильно разочаровали, но и не очень обрадовали. Коллектив в основном мужской – сказывалась специфика вуза. Студенты первого курса сначала проходят военные сборы. Все, включая девушек, переодеты в военную форму и пугают мирное население строевыми занятиями, которые проходят прямо на спортивной площадке университета. Занятия проводят специально доставленные сюда суровые армейские сержанты и офицеры. Например, меня сильно удивило одно упражнение, когда их подшефные долго стоят на одной ноге с вытянутой вперед другой ногой. Такое не придет в голову даже нашим армейским «дедам». Короче, выколачивают из этих молодых людей дурь беззаботной домашней жизни, приучают к однообразию, беспрекословному повиновению и сколачивают в коллективы.

У студентов этого специального вуза по программе мало часов отводится на иностранный язык, но зато много групп, поэтому у меня по договору получалось 12-16 часов общей нагрузки, но потом вдруг это количество выросло до 18-20 часов. Эти группы были неоднородными, так как в них собирали студентов из разных учебных групп с разных факультетов и разных специальностей. То есть на мои занятия собирались те студенты, которые раньше в школе изучали русский язык и собирались продолжать изучать этот же язык дальше. Таким образом, у меня было две большие группы, состоявшие из студентов разных групп и факультетов первого курса, две большие группы, состоявшие из таких же студентов второго курса, и группа студентов старших курсов, где официально занятий по иностранному языку уже не было предусмотрено, но они хотели поддерживать свои знания русского языка, поскольку надеялись попасть на работу по строительству и освоению нефтепровода из России, о котором в то время только-только начинались переговоры между двумя странами. Но китайцы умеют прогнозировать свои действия на будущее. Со студентами 3-4 курса работать было значительно легче, потому что они приходили на занятия факультативно по собственному желанию, отсюда и интерес, и желание работать, и общая атмосфера в классе.

К моему глубокому сожалению ни у одной группы не было хоть какой-либо программы. Вернее, программа, возможно, где-то и была, но меня с ней не познакомили. Во всяком случае, мне не объяснили, что конкретно нужно делать, какие темы изучать. Учебников, естественно, тоже не было никаких. То есть приходи и учи. Чему-нибудь и как-нибудь. Но обязательно учи разговорной практике. При отсутствии какой-либо методики и учебных материалов. Все мои советы, просьбы и пожелания встречались если не в штыки, то вежливо отклонялись. Заметно, что никому ничего не надо.

Пришлось самому наметить хоть какие-то темы и попытаться разговорить этих ребят, опираясь на ту базу, которую они имеют. То есть начать со знакомства, потом постепенно выводить на кое-какие бытовые темы. Приходилось работать этаким клоуном, массовиком-затейником с неоднородной публикой, пытаясь разговорить своих подопечных, большая часть которых даже рот открыть боится. Стесняются. Особенно девочки. Боятся сделать ошибку, и таким образом потерять лицо.

– Милые мои, да поймите же вы наконец, что для того чтобы научиться плавать, надо сначала прыгнуть в воду, а для того чтобы научиться говорить, надо, как минимум, для начала открыть рот, – сказал я сначала на русском.

Вижу, не понимают. Тогда перевел на китайский. Заулыбались.

Задаю простенький вопрос. Кто-то отвечает. Задаю почти такой же вопрос другому. Молчит. Спрашиваю на китайском. Отвечает. Прошу это же самое сказать на русском. Не может. Отвечаю за него. Прошу повторить. Сначала одного, потом всех. Поехали!

В целом работать было не сложно, отношение со стороны студентов и преподавателей доброжелательное. Что-то пыталась делать одна молодая преподавательница, но и она по молодости не понимает многих особенностей преподавания иностранного языка. Предложила нам озвучить материалы по аудированию, составленные явно не специалистами по иностранному языку, совершенно без учета знаний студентов, не понимая того, что для аудирования необходимы элементарные знания обычной фонетики.

А уже через десять дней опять началась праздничная неделя, посвященная Дню образования КНР, во время которой нам предложили съездить на родину Конфуция в город Цюйфу этой же провинции Шаньдун. Нам выделили довольно комфортный микроавтобус. Ехали всем российско-американо-китайским коллективом, то есть иностранных преподавателей сопровождал начальник отдела по делам иностранных специалистов с женой и маленьким сыном. Почти целый день мы были в пути.

Фото из личного архива автора

В городе Цюйфу мы разместились в гостинице местного педагогического института, а на следующий день пошли на экскурсию по историческим местам: посетили усадьбу семьи Конфуция, другие места, связанные с его именем, старое кладбище, на котором, к сожалению, так и не смогли найти могилы этого знаменитого китайского философа.

Попали даже на торжества, которые были организованы местными властями по случаю дня рождения Конфуция. На такие торжества приезжают не только китайцы из разных мест Китая, но и ученые-конфуцианцы, последователи его учения из разных стран мира. Правда, в тот день понять, что именно здесь происходит, я не смог.

Потом мы отправились в город Тайюань, где находится знаменитая в Китае гора Тайшань. Многие китайцы считают своим долгом обязательно посетить эту гору, подняться на нее, а еще лучше встретить на вершине рассвет. Такое, конечно, по плечу только молодежи, но то обилие людей разных возрастов, которое мы там встретили, поражало. Все-таки это была настоящая гора, а не какой-то холмик Сяншань, который, как настоящую гору, ежегодно штурмуют жители Пекина, подражая японцам ежегодно «штурмующим» Фудзияму.

До середины горы нас, к счастью, подвезли на автобусе, а дальше предложили либо подниматься пешком, либо подняться на фуникулере. Мы поначалу попытались выстоять длиннющую очередь на фуникулер, но потом поняли всю тщетность своих намерений, оставили эту затею и разумно решили возвратиться в гостиницу. Фуникулера дождались только молодые американцы. А поскольку наш автобус уже ушел, нам пришлось спускаться с горы пешком. Спускались мы, конечно, по добротной лестнице, которая там проложена, но и это оказалось весьма нелегким делом. И результаты этого перехода сказались на следующий день, когда мы с трудом смогли встать на ноги. Очень сильно болели икры ног.

За пару месяцев мы хорошо познакомились и с самим городом, и с его окрестностями. Интересное открытие для себя мы сделали во время одной из первых поездок, когда нас возили всех вместе на микроавтобусе. Когда мы проезжали по улице одного из поселков на окраине города, то обратили внимание, что прямо по улице бродят черные свиньи. Они спокойно переходили с одного места на другое, копались в помойках, подбирая все, что только было по их вкусу, то есть они были отпущены на самообеспечение. Это для нас было шоком. Американские парни откровенно смеялись над увиденным.

Когда мы выезжали в город и ходили по улицам и по магазинам, то всегда за нами увязывались несколько китайцев разного пола и возраста, которые бесцеремонно оглядывали нас с головы до ног и старательно прислушивались к нашему разговору. Когда мы заходили в большие магазины, то чуть ли не со всего магазина сбегались продавщицы, чтобы только посмотреть на иностранцев. Для людей в этом захолустном городке иностранцы были невообразимой экзотикой, которой они никогда не видели. Невольно напрашивалась параллель с описанием Миклухо-Маклая о его первыми встречами с папуасами.

Но, как оказалось, это были еще цветочки. Нам предстояло увидеть более серьезные вещи, которые могут происходить в небольших городах. Однажды в свободное время, когда дочка уже пришла из школы, а у меня не было занятий, мы решили съездить в город, чтобы побродить по магазинам. Находясь в одном из небольших магазинчиков, мы услышали рев сирены. Все покупатели стали выбегать на улицу, мы последовали за ними. По улицам этого города с жутким воем сирен на небольшой скорости ехала колонна военных машин. На трех из них в открытом кузове у кабины водителя стояли по два связанных преступника с табличками на груди. На табличке значилось имя и состав преступления. Среди преступников была одна женщина. Разглядеть, за что их приговорили, я не успел – был шокирован всей этой жутью. Каждого преступника с двух сторон за руки держали конвоиры, один из них второй рукой поднимал голову преступника, чтобы все окружающие видели его лицо. Колонну замыкала еще одна машина со взводом вооруженных солдат в кузове.

Не успели мы дойти до следующего перекрестка, как эта же колонна встретилась нам двигающейся уже по другой улице, то есть колонна специально проезжала по улицам города перед тем, как отправиться к месту казни.

Во время другой такой поездки, а ездили мы на общественном транспорте, в простом автобусе я поймал воришку буквально за руку, которая была уже в моем кармане. Никто, ни пассажиры, ни кондуктор на это никак не отреагировали. Пришлось просто вытолкнуть парня на следующей остановке из автобуса. Криминогенная обстановка, похоже, оставляет желать лучшего. Много безработных, поэтому молодежи приходится находить возможности к проживанию и таким путем.

Как-то парни одной группы предложили мне съездить посмотреть на Хуанхэ. До этого я как-то обмолвился, что хотелось бы посмотреть на эту реку, тем более что наш город расположен у ее устья. Студенты нашли мне велосипед, и мы отправились в путь.

На берегу Хуанхэ

Фото из личного архива автора

Действительно река была не очень далеко от города. Сначала мы проехали мимо бескрайних полей с «гусями» нефтеразработок. Потом добрались до большого вантового моста и увидели широкий мутный поток между двух вязких от мокрой глины берегов. Нам с трудом удалось найти более-менее безопасный подход к самой воде.

Мои занятия в Нефтяном университете шли своим чередом, не сильно обременяя меня, поскольку один час в неделю на первом и на втором курсе были чистейшей профанацией. Я старался делать их интересными, но отдачи не чувствовалось. Принимать экзамен у этих студентов я отказался – какие могут быть экзамены после 10-12 часов занятий. Некоторые из студентов не могли произнести ни слова, хотя справедливости ради следует сказать, что две-три девочки в каждой группе кое-что из школьной программы помнили. И все-таки за полгода мы привыкли друг к другу. Поэтому перед отъездом мы очень трогательно распрощались с учениками, которые собирались уезжать на зимние каникулы, а мы должны были отправиться в другое место работы.

Прощание с группой студентов

Фото из личного архива автора

Ребята приходили прощаться целыми группами. Но особенно растрогал меня своими словами парнишка небольшого роста Чжун Мин, который добросовестно посещал у меня все занятия, хотя конечно же не выделялся в знаниях русского языка. (На фотографии он в нижнем ряду слева). Да и откуда ему было получать эти знания, если этот парень вырос в деревне провинции Сычуань, и вообще неизвестно каким образом смог получить полный курс образования средней школы.

Адрес на память

Фото из личного архива автора

Очень скромная, до невозможности стеснительная на занятиях девушка по имени Цзи Чуньхуэй, когда группа уже стала уходить, отозвала меня в сторонку, тихонько вручила мне маленький сувенир и, сильно волнуясь, передала письмо, в котором я чуть позже прочитал:

«Уважаемый учитель:

Знаете ли вы песню, в которой есть такие строчки: «…человек – это зерно, где остановится, там пустит корни. Ветер уносит тебя, упавшие листья падают к корням…». Вот и все так, как в песне, наш любимый иностранный преподаватель (Вы), собираетесь вернуться в объятия родины. Хочу высказать то, что у меня на сердце: «Мы очень не хотим расставаться с вами».

Ваши сердечность и искренность по отношению к людям, ваше добросовестное отношение к работе, вызывают преклонение перед вами. Ваш прекрасный голос и обстановка, когда вы учили нас петь русские песни, оставили незабываемые впечатления. И все это будет прекрасным воспоминанием в будущем.

Когда вы учили меня правильному произношению, я даже боялась открыть рот, но ваши слова «Если вы хотите научиться плавать, то обязательно нужно прыгать в воду» вдохновили меня. Эти слова звучат в моих ушах до сих пор. Я мечтаю о том, что когда-нибудь наступит тот день, когда я смогу поехать в Россию. И хотя я не знаю, смогу ли я когда-нибудь осуществить свою мечту, но я для этого приложу все усилия, чтобы выучить русский язык.

Сегодня я дарю вам этот талисман, чтобы он всегда оберегал вас.

Счастливого пути! Спокойствия и благополучия из года в год!

(Я в Китае всегда буду молиться за вас)

Ваша китайская ученица Цзи Чуньхуэй. 1995.01.06.»

Я специально сохранил даже форму написания китайского письма, когда они вместо восклицательного знака после обращения ставят двоеточие. На обратной стороне письма она написала свой университетский и домашний адрес. Своим скромным талисманом, своим письмом, а еще больше словами, что «я всегда буду молиться за вас» она растрогала меня так, что какое-то время мы с ней потом даже переписывались. Она рассказывала о своей учебе, о своих прогулках, о том, как ездила с товарищами на гору Тайшань любоваться рассветом, а я простенько писал ей о своей дальнейшей работе. К сожалению, в то время еще не было ни интернета, ни мобильников, а поддерживать переписку по почте было не всегда удобно, поэтому и наша переписка постепенно сошла на нет. Но я всегда тоже буду молиться за эту китаянку, которая, как я понимаю, тоже помнит и молится за меня.