Читать книгу Записки старого моряка. Калейдоскоп воспоминаний - Анатолий Васильевич Кондратьев - Страница 6

В 1980 году Игорь Кондауров закончил шестой курс Мурманской высшей мореходки, получил рабочий диплом ШМП (штурмана малого плавания) и распределился в Мурманский траловый флот. Год для него был примечательным, насыщенным значительными событиями: у него в июле родилась дочь, он закончил «Вышку» и стал штурманом (очень, между прочим, этим гордился), сходил первый рейс 4-м помощником капитана к берегам Канады на БНБ – Большая Ньюфаундлендская банка, но, … не очень удачно. Планируемый на шесть месяцев рейс закончился через два. На промысле их Большой морозильный траулер «мотанул на винт» и был отбуксирован спасателем в канадский порт Сент-Джонс. Намотка оказалась серьёзной, повлёкшей неисправность вала главного двигателя, ну и все сопутствующие этому случаю проблемы. Руководством «Тралфлота» было принято решение снять «ненужную» в ремонте часть команды, в числе которой оказался и 4 штурман Игорь Кондауров. В декабре он уже оказался в Мурманске.

Но, по правде говоря, он был не очень огорчён этими событиями, во-первых, впереди светила перспектива встречи Нового Года в кругу семьи, и он смог обнять и, как минимум, месяц понянчиться с уже полугодовалой дочерью, а во-вторых, он был аттестован после рейса на 3-го штурмана (в 4-х помощниках штурмана долго не задерживались. Рейс, – и вперёд, сдавай аттестацию на третьего).

Так что он был счастлив и полон радужных надежд. Однако, надежды на встречу Нового Года на берегу не сбылись. Сразу по прилёту в Мурманск, его в Управлении Тралфлота попросили поторопиться с аттестацией на третьего помощника капитана. И в самом конце декабря он получил направление третьим помощником на БАТ – 0062 «Алексей Генералов» на рейс в ЮВТО (Юго-Восточная часть Тихого океана) на промысел ставриды. На «Генералове» сделал два шестимесячных рейса, после которых получил долгожданный длительный отпуск. Далее, опять рейсы в ЮВТО третьим, а затем и вторым помощником капитана. В январе 1984 года, после очередного отпуска «безлошадный» второй помощник капитана Кондауров прочно и надёжно встал в резерв, то есть в ожидание назначения на судно.

Уже полтора месяца Кондауров находился в резерве и ждал своего назначения. По заведённым в «Тралфлоте» порядкам, все моряки, находящиеся в резерве, должны были ежедневно, дважды в сутки (утром и вечером) отмечаться у своих инспекторов в Отделе кадров «Тралфлота». И, если лица рядового состава, отметившись, могли «слинять» по своим делам, то командный состав должен был находиться в пределах досягаемости инспекторов. Но этого мало, весь день комсостав должен был носить форму, предполагавшую белую рубашку. В результате рубашки не успевали стирать. День поносил, и всё, привет. На следующий день она уже не годна (воротники, …манжеты), – в стирку! Ну, и много таких стирок она выдержит?! Необходим был комплект, минимум из трёх рубашек. Выход был найден. Комсостав промыслового флота воспользовался услугами магазина «Военторг», в котором для офицеров ВМФ продавались замечательные форменные кремовые рубашки и повседневные военно-морские клифты. Оставалось только прицепить к ним погоны гражданского флота.

Время от времени штурмана флота назначались, в так называемый, «ночной резерв» – это когда офицер (штурман, механик, электромеханик) находился в состоянии постоянной готовности к возможному внезапному выходу в море. У него дома уже был собран так называемый походный чемодан или спортивная сумка с вещами и документами. После 18 часов и до 08 часов утра он должен был неотлучно находиться дома (мобильников ведь не было!), быть совершенно трезвым, здоровым и бодрым. В любой момент за ним могла прийти дежурная машина и доставить на борт отходящего в рейс судна вместо загулявшего, заболевшего, пропавшего (не известно куда) члена экипажа. Какой продолжительности мог быть тот рейс, никто не знал. Положительным моментом "ночного резерва" было только то, что, отметившись следующим утром, штурман отпускался домой. В резерв ставились на неделю. Не избежал этой участи и Кондауров. Пару раз он попадал в подобную очередь и оба раза бог миловал его. Проносило.

В начале февраля он, наконец, получил направление вторым штурманом на ППР (промышленно-производственный рефрижератор) «Ван Дейк». На нём по болезни списывался его предшественник.

Судно пришло в Мурманск «по зелёной». Понятие «по зелёной» означало «зелёную улицу» судну, то есть упрощённый порядок оформления прихода-отхода судна и первоочередную выгрузку в порту.

Шла мойвенная путина. Судно, доставившее груз в порт, должно было без проволочек, как можно быстрее выгрузиться, получить необходимое снабжение и вновь устремиться на промысел. Иногда моряки, при этом, могли побыть в семьях не более нескольких часов. Обнялись, поцеловались, … если повезёт, переночевали – и снова в море, на работу.

Второй помощник капитана, это вам не третий штурман. Он несёт самостоятельную вахту с нуля до четырёх утра, и с двенадцати до шестнадцати часов. Ответственность уже выше.

Кондауров впервые выходил на мойвенную путину в Баренцево море. Это отчасти напрягало и волновало его. Но, как говорится, «глаза боятся, а руки делают». Что он, хуже и глупее других, что-ли? Справимся!

Только-только вышли из Кольского залива и, … перед глазами штурмана открылась не виданная доселе картина: начиная от входного буя, и далее в Мотовский залив расположился … «город»! Десятки, … сотни огней! Это работал промысловый флот на мойве. В тот год рыба подошла прямо к входу в Кольский.

Глаза штурмана разбегались. Несмотря на свой опыт работы в промысловых группах в Тихом океане на ставриде, он, заступив на вахту, поначалу растерялся: со всех сторон огни. Огни, …огни, …огни! Там,– судно на свободном ходу выбирает место для постановки трала, рядом, в нескольких кабельтовых навигационные огни поднимающего трал судна. Прямо под носом какой-то ухарь, вдруг включил огни постановки трала, и ты, по правилам, не должен ему мешать…А куда свернуть? … если там, куда ты наметил, вдруг включил проблесковые огни «кошельковист» (судно, занимающееся ловом с использованием кошелькового невода). Не мудрено растеряться.

Капитан, спокойный умный моряк, конечно же, понимал состояние молодого парня. Поэтому он был рядом. Командовал и распоряжался спокойным голосом. Грамотно оценивая обстановку, маневрировал в этом сонме судов. Через полчаса Игорь уже успокоился и стал вникать в суть происходящих событий, понимать значение команд капитана, его замысел. «Ван Дейк» включился в напряжённую повседневную работу. Обстановку осложнял ещё и налетевший зимний шторм. Шквалистый ветер нёс заряды снега, ухудшающих иногда видимость почти до нуля. На мостике работали локаторы обоих бортов. В радиоэфире творился дурдом:

– … «К....», бл@ть, ну куда ты лезешь?! …Глаза раскрой, …не видишь, я поднимаю трал…

– судно, справа от «Памира» в полутора кабельтовых, моргаю тебе "Ратьером"(сигнальный фонарь, по-простому) … бери правее… Правее бери, я тебе сказал! … Я через пять минут начинаю выборку трала.

– Расходимся правыми бортами…Да, …по моим расчётам пройдём в трёх кабельтовых друг от друга.

– Очень опасно приблизился ко мне…у нас уже меньше двух кабельтовых, …можем зацепиться досками…. «Га-…в» ?! … Давай, я вправо на три градуса, и ты, возьми правее, …

– Что за кошельковист начинает замёт по носу у «Вышгорода» …Ты что, сука, не видишь, что будешь мешать мне? … Другого места не нашёл, бл@ть? … Ну ты и мудак…

Неудобство заключалось ещё и в том, что «Ван Дейк» был промысловиком уже устаревшей конструкции, всё-таки 1965 года постройки. Дело в том, что пульт управления траловой лебёдкой находился в помещении, так называемой, кормовой рубки, то есть вне ходового мостика судна. Поэтому, при выборке или постановке трала штурман должен был с мостика мчаться туда. А подвахтенный штурман, в это время, оставался на мостике, занимаясь маневрированием траулера, и наблюдал за обстановкой вокруг судна. Но, в основном, на мостике руководил сам капитан. Так, что, скучать не приходилось. После вахты, Игорь оставался на мосту, помогая старпому с постановкой, или подъёмом трала. Мойва ловилась очень хорошо. Уловы достигали порой 50 – 80 тонн.

Когда трал был на борту, и палубная команда выливала улов в бункера, судно наполнялось запахом свежих огурцов. Да-да-да! Именно так пахнет свежая мойва. Словно на овощных развалах рынка, когда ты оказался рядом с прилавками свежих огурцов!

Столпотворением судов, плотной группой Кондаурова после ЮВТО, казалось было не удивить. Но такой огромной группы, работающей в ограниченном пространстве Мотовского залива, он ранее не видел и получал ни с чем не сравнимый опыт работы, учась у старших товарищей – капитана и старпома. С мостика он уходил с мокрой спиной. Первые дни, когда он добирался до своей койки в каюте, едва закрывал глаза, как тотчас, перед его внутренним взором мелькали огни-огни и огни. Он мысленно ещё и ещё раз прокручивал эпизоды прошедшей вахты, оценивая свои действия, выискивая ошибки. Несмотря на усталость, сон сразу не приходил. Возбуждение спадало постепенно. Со временем всё это прошло. Игорь научился правильно оценивать происходившие события. Выделять главное, определять наиболее опасные цели, представляющие для «Ван Дейка» потенциальную угрозу. Спокойно анализируя обстановку, он ставил себя на место штурмана встречного судна, в результате, предвидя его реакцию, Кондауров заранее предпринимал действия для безопасного маневрирования. Словом, опыт пришёл со временем.

Судно быстро набрало груз и вернулось в порт на выгрузку. На следующее утро после прихода, когда Игорь поднялся на борт. Он узнал новость. Рейс на мойву прерывается. После окончания выгрузки судно перешвартовалось на дальние причалы, освобождая место следующему, подошедшему с моря траулеру, а экипаж начал готовится к длительному рейсу в Южную Атлантику, в район Аргентины и Фолклендских островов. Где «Ван Дейку» надлежало заняться промыслом кальмара.

Третьему помощнику капитана предписывалось получить в навигационной камере порта актуально откорректированные комплекты карт и книг на предстоящий переход в отдалённые районы промысла. Длительность рейса предполагалась шесть-семь месяцев. Кроме того, капитан дал указание получить также карты, книги и планшеты района АЧА (Антарктической части Атлантики), а именно, района острова Южной Георгии (South Georgia) и Южных Сандвичевых островов (South Sandwich). Он не исключал варианта, что их могут перенацелить на другие объекты промысла. Такое в «Тралфлоте» иногда случалось. И поэтому экипаж, на всякий случай, должен быть готов к изменению рейсового задания. Второй помощник обязан был согласовать заявку на продукты и обеспечить их погрузку на борт. Кроме того, в зоне его ответственности был и расчёт с экипажем за прошедший рейс. А это означало составление денежных ведомостей, подачу бумаг и справок в расчётно-кассовый отдел флота, получение непосредственно самих денег и выдачу их членам экипажа. Ну и суточных вахт также никто не отменял. Так что воспользоваться всеми прелестями кратковременного пребывания на берегу второму штурману так и не пришлось. Рано утром, в семь часов он уходил из дома и возвращался к семье ближе к полуночи.

Экипаж энергично готовился к предстоящему плаванию и промыслу. Получалась провизия, сухое тропическое вино, картонная тара, промысловое вооружение. Запасались свежей водой, и получали полный бункер топлива. Словом, забот хватало.

Рейс представлялся Кондаурову интересно-захватывающим. Воображение молодого штурмана будоражил предстоящий переход через тропики и работа в отдалённых районах промысла. Как много интересного и захватывающего ждало его впереди. Вот она, профессия моряка, рыбака! Ради этого стоило учиться шесть лет в «Вышке». Приключения манили его!

В суматошных днях подготовки к выходу неделя пролетела незаметно. Вот уж, воистину, когда Кондауров понял и на своей шкуре испытал ощущение, что в море легче, чем на берегу. До сих пор, выражение «дом моряка – море», он воспринимал, не более, чем кокетство бывалых моряков. А сейчас сам рвался побыстрее выйти в рейс, оставив позади все береговые заботы. В море всё было размерено, привычно и понятно. Вахта, подвахта, отдых и далее – по кругу.

Наконец,15 марта «Ван Дейк» вышел из Кольского залива. Обогнув Нордкап, с разбегу воткнулись в сильный шторм, двигавшийся от Исландии в сторону континентальной Европы. Через трое суток тяжелейшего штормования, наконец, вырвались из объятий циклона на траверзе южной оконечности Лофотен (Лофотенские острова). И на широте маяка Скомвер проложили курс в открытую Атлантику, с расчётом оставить Британские острова слева по борту, а Фареры (Фарерские острова) справа. Отрезок пути до Британии преодолели без всяких приключений.

Игорь давно уже хотел заняться практической мореходной астрономией, поупражняться с секстаном. Он давно полюбил это исконно морское искусство. Да-да, именно искусством он считал умение определять местоположение судна астрономическими способами. Будь то взятие высот звёзд в навигационные сумерки или определение линий положения по Солнцу. С почти мистическим благоговением он подходил к этим упражнениям и готовился к наблюдениям светил: выставлял звёздный глобус по приблизительному месту судна и подбирал звёзды, высоты которых собирался измерять секстаном. Выверял сам секстан. И, наконец, когда всё было готово, выходил с мореходным инструментом на крыло мостика, брал высоту и далее погружался в вычисления.

Штурман испытывал вполне заслуженное удовлетворение, когда в результате вычислений местоположение судна близко совпадало с местом, выданном аппаратурой GPS. У Кондаурова в училище были хорошие преподаватели по мореходной астрономии и сумели привить любовь курсанту к этому дисциплине. С большим удовольствием он внеурочно, факультативно постигал азы мореходного дела, засиживаясь вечерами допоздна в пустых аудиториях по окончании занятий самоподготовки (ежедневные обязательные занятия курсантов в высшем инженерном морском училище по закреплению знаний, полученных на лекциях. Работа в лабораториях, выполнение практических заданий и пр.). В совершенствовании своих знаний по мореходному искусству второй помощник капитана неизменно был строг и требователен к себе. Это отношение к любимому делу он пронёс через годы и уже старшим помощником, а затем и капитаном требовал от своих штурманов практических упражнений с мореходными инструментами, когда это было возможным. Он всегда считал, что умные, современные приборы навигации могут выйти из строя в любой момент, и как всегда, внезапно. Как показывал жизненный опыт капитана Кондаурова, обычно так и случается. И тогда у штурмана под рукой окажется только один неизменно надёжный помощник и друг – секстан. А раз так, то надо уметь правильно и грамотно им пользоваться.

– Поймав себя на этой мысли, старый моряк тяжело вздохнул. С большим сожалением, к концу своей работы в море, он с горечью констатировал тот факт, что приходящие на флот молодые штурмана иной раз даже толком не знают, с какой стороны подойти к этому прибору. Не говоря уж о том, чтобы провести измерения, а затем и математические вычисления. Старик внутренне усмехнулся – … прогресс доведёт до того, что скоро, и считать, пожалуй, разучимся.

Игорь Васильевич встал с кресла и подошёл к стеллажу. Снял с него старый надёжный секстан, фирмы Kelvin & Hughes. Любовно осмотрел его со всех сторон и осторожно вернул на место.

Этот секстан старший помощник Кондауров в своё время «позаимствовал» у одного из капитанов. Тому он был без надобности. Всё равно им никогда не пользовался.

Он неизменно брал его с собой в рейсы. Как и все моряки, Игорь был суеверен, и секстан стал для него, нечто вроде талисмана. Он всегда приносил ему удачу в рейсах. А старый капитан Кондауров, не желая терять форму, когда позволяли условия, выходил на крыло мостика и брал высоту светила, чем неизменно удивлял молодых моряков.

– Чудит старик!

Игорь вернулся к камину. Поворошил кочергой угли и вновь уютно устроился в своём кресле. Небольшим напряжением воли он снова мысленно вернулся к тому рейсу на «Ван Дейке».

Как только оставили слева по корме острова Великобритании и пересекли 50° северной широты, откорректировали курс в Южную Атлантику с таким расчётом, чтобы пройти между Азорами и островом Мадейра. Погода уже заметно улучшилась. Солнце всё чаще появлялось среди туч. Стало ощутимо теплее. А когда миновали Бискайский залив, оставив его далеко по левому борту, на широте Испании вошли в настоящее лето.

Волнение моря окончательно стихло. Пропала даже океанская крупная зыбь. А на подходе к Азорам команда разделась по пояс, подставляя белые тела жарким лучам солнца. Люди быстро забыли зимнюю погоду на промысле и ранние весенние жестокие штормы северных широт. Азоры не подвели. Традиционный стационарный антициклон над островами определял хорошую погоду на обширных просторах Атлантического океана.

– Ну вот Мишель, – вслух произнёс второй штурман, адресуя обращение рулевому, – вот и «Конские широты», … пересекли 35 градус широты…дальше на Юг гарантированно хорошая погода…

– Почему конские, Василич? – «Конские широты», или Horse latitudes по-английски, это условное название районов Атлантики между 35 и 30 градусами широты. Когда-то в Х VII веке, во времена паруса, когда европейцы начали активно колонизировать Вест-Индию и Африку, они перевозили в свои поселения лошадей. В этих широтах парусные суда попадали в зону слабых переменных ветров, порой, безветрия. Неделями, а то и месяцами выбирались из этого района. Понятно, что из-за дефицита воды и корма животные погибали. Туши лошадей выкидывали за борт. Вот отсюда и пошло это название – «Конские широты». А потом, по аналогии "конскими" стали называть широты 30—35° сев. и южн. полушарий во всех океанах.

Солнце не просто стало уже летним. Оно-таки «жарило» и «пекло». Свободные от вахт и работ моряки разбрелись по открытым палубам, выбирая удобные места для загорания. Тёплыми вечерами, когда солнце уже не так припекало, моряки на промысловой палубе натягивали волейбольную сетку, припасённую комиссаром ещё на берегу и, разбившись на команды, разыгрывали спортивные матчи. Привязанный длинным тонким линём за шнуровку (чтобы не вылетел за борт) волейбольный мяч живо летал над палубой. Люди развлекались, как могли.

Как и следовало ожидать, уже после первого дня принятия солнечных ванн, часть команды обгорела и озадачила тем самым судового врача. Работы доктору заметно прибавилось. Забот ему хватало и по другой причине. На траверзе Азор заработал судовой кондиционер. От перепада температур: прохладного воздуха в судовых помещениях и душного, жаркого на открытых местах, треть команды заболела банальной простудой. Обычное, в общем-то, дело. Особого беспокойства у капитана и доктора эти малые неприятности не вызвали. Моряки – это здоровые, закалённые люди и лёгкая простуда не должна была принести большие неприятности.

– Само рассосётся. …– по-философски комментировал эти «неприятности» доктор.

Другим развлечение, вносящим некоторое разнообразие в монотонные будни упорно стремящегося на Юг судна, были летучие рыбы. Они появились ещё на подходе к Азорским островам. Первое время, когда стало возможным наблюдать этих необычных созданий, моряки с большим любопытством смотрели на выпархивающие из воды стайки или одиночных рыб, пролетавших иной раз до 20 – 30 метров над водой, вспугнутых форштевнем судна, или какими-то хищниками, охотящимися на них, вероятней всего, тунцами. Но, со временем, и это прискучило.

Наконец, случилось событие, которое моряки ждали с большим нетерпением. «Ван Дейк» пересёк Северный тропик, или тропик Рака – одну из основных параллелей на картах Земли, расположенную на 23° 26' северной широты. При пересечении этой широты у моряков наступало легальное право на употребление «тропического вина». С этого момента они были в тропиках!

Пару слов об этих условных линиях на картах. Северный тропик, или тропик Рака определяет наиболее северную широту, на которой Солнце в полдень может стоять в зените, то есть, прямо над головой наблюдателя во время летнего солнцестояния. Аналогичная широта в южном полушарии называется тропиком Козерога. И, соответственно, область между этими широтами и называется собственно тропиками. Слово «тропик» – греческого происхождения (τροπή – поворот) описывает процесс «разворота» движения Солнца в солнцестояние.

Выдачей сухого вина, запасы которого на «Ван Дейке» были достаточные (на берегу позаботились перед выходом в рейс), заведовал, как раз второй помощник капитана Кондауров. С этого момента он стал наиболее уважаемым человеком на судне.

– Добрый день, Игорь Васильевич, … как Ваше драгоценное здоровье? …Хорошо ли Вам спалось нынче? … Ой-ой-ой, Вы берегите себя, Игорь Васильевич, не переутомляйтесь – в шутливо-весёлой форме моряки, подчёркнуто-вежливо общались со вторым штурманом.

Но выдачу вина каждый день придержали. Впереди всех ждало событие – пересечение Экватора. К этому празднику и берегли запасы. До Экватора оставалось 1440 миль, то есть десяти узловым ходом (больше из «старичка» выжать не удавалось) шесть суток хода, или, другими словами, на Экваторе каждому моряку полагалось по две бутылки вина!!! Ради этого стоило потерпеть. К предстоящему празднованию пересечения Экватора начали готовиться загодя. Моряки охотно мастерили маскарадные костюмы, вырезали из картона и других подручных материалов соответствующую случаю атрибутику, разукрашивали их, словом, относились к этому важному событию со всей ответственностью.

Неприятность случилась на следующий день. На вахте второго штурмана, когда капитан находился на мостике, неожиданно на мостик поднялся судовой врач

– Прошу разрешения подняться на мостик – обратился доктор к капитану.

– Да, конечно, проходите, Дмитрий Николаевич. Что случилось? Вид у Вас встревоженный….

– Есть от чего Павел Николаевич, подозрения на аппендицит у моториста Белова. Всё очень серьёзно. Нужна срочная госпитализация, …операция. Я не хирург, как Вы знаете….

Приступ у моториста был реальный. Человек корчился в лазарете от боли. Доктор вполне обоснованно опасался самого худшего – перитонита. Надо было срочно принимать решение по доставке больного в ближайший порт. Таким местом были только Острова Зелёного Мыса, находившиеся в стороне от маршрута траулера в 480 милях, то есть в двух сутках хода. Капитан немедленно, изменил курс судна в сторону островов. Начальник радиостанции срочно связался с берегом, с Управлением «Тралфлота». Капитан доложил о ситуации на борту и запросил рекомендации, на какой именно остров из архипелага ему целить. После капитана с Медсанчастью главка «Севрыба» переговорил доктор, доложил анамнез и получил необходимые рекомендации по уходу за больным.

Через шесть часов с берега пришла срочная радиограмма, предписавшая капитану «Ван Дейка» идти к острову Сан-Винсенте, в порт Минделу (Mindelo). Была ещё одна проблема. На борту не было ни путевых карт архипелага Кабо-Верде (другое название Островов Зелёного Мыса), ни лоции побережья. Была только одна генеральная карта № 30052 масштаба 1: 5 000 000 «Атлантическое побережье Южной Америки и Африки от Малых Антильских островов до острова Святой Елены».

– Это, всё равно, что идти по Политической карте – усмехнулся штурман.

Но, делать нечего. Всё равно других карт не было.

– Пойдём уж, по какой есть – задумчиво, нахмурив лоб, произнёс капитан.

К берегу подходили очень осторожно. На подходе к Сан-Винсенте связались с лоцманской станцией, сообщили, что не имеют на борту крупномасштабных карт и попросили выслать катер с лоцманом заблаговременно. Получили указание «Port Control» следовать в условную точку в двух милях от берега. Власти сообщили, что капитан порта пошёл навстречу советским морякам и организовал доставку больного этим же лоцманским катером.

На борт вместе с лоцманом поднялся врач. Это был русский, советский врач! В Минделу работала большая группа советских врачей по линии ЮНЕСКО. С его слов, в городе образовалась довольно большая колония специалистов из СССР и Кубы, в основном врачей. Пока лоцман вёл судно к месту якорной стоянки, оба эскулапа осмотрели больного и констатировали серьёзность ситуации. Температура моряка была около сорока градусов. На лице у него выступила испарина. Временами, он начинал уже впадать в забытьё, терять сознание. Нужно было торопиться. Встали на якорь в заливе Порту-Гранде в 400 метрах от берега. Опустили до воды парадный трап и со всеми возможными мерами предосторожности спустили по нему носилки с больным, и перегрузили на лоцманский катер. Ещё на подходе к месту якорной стоянки капитан по УКВ-радиостанции согласовал вопрос о сопровождении больного в госпиталь двумя членами экипажа: вторым штурманом и судовым врачом.

На берегу уже ждала машина «Скорой помощи». Больного общими усилиями (помогали даже матросы лоцманского катера) осторожно вынесли на берег и переложили на госпитальные носилки, погрузили в машину и все вместе отправились в госпиталь, включив сирену.

Моторист вёл себя очень мужественно. Кондауров, когда-то в детстве, испытал приступы болей воспалённого аппендицита и отчётливо представлял себе те мучения, которые испытывал больной. Моряк, плотно сжав губы, очень тихо стонал.