Читать книгу Окуневая речка Уводь. Рассказы и стихи - Анатолий Венедиктов - Страница 8

Гаврила Прохорович, мой дед по материнской линии, вдовел дважды. Первая жена подарила ему троих сыновей и дочь, а вторая красавица-белошвейка успела родить только одного сына. Обе «приказали долго жить» когда ребята были мал мала меньше. Третий раз жениться он не стал, решил видимо, больше не испытывать судьбу.

Единственная дочка подрастала и потихонечку брала на себя женскую работу по дому, а в огороде Прохорыч справлялся сам, привлекая, когда была необходимость, сыновей.

Время шло, поднялись детки. Старший сын привел в дом сноху, дочка вышла замуж. Крутится земля, светит солнышко, жить полегче стало, но случилась война. Старшие сыновья ушли с первым призывом, а младшему еще время не пришло. Рос «как на дрожжах» – утеха под старость. На два метра к шестнадцать годам вымахал. Наградил бог и статью, и умом. Друзья подобрались крепкие, шебутные, веселые. «Повезло Гавриле, – говорили на селе. – Такой парень вымахал – загляденье, да и только». Все правильно, но мальчишки они и есть мальчишки, тянет на подвиги, а до беды один шаг.

Как-то ночью занесло их в разгар медосбора на совхозную пасеку. Меда путью не попробовали, а следов оставили много. На другой день по распухшим лицам определены были медовые воришки и доставлены в КПЗ, как того и следовало ожидать в военное время. Детство закончилось. Суд короткий, штрафбат, фронт, передовая.

В штрафбате народ разный, непростой. Осуждены кто за что. Кто за серьезные преступления: политику или грабеж, а кто и за глупое баловство, вроде моего дядюшки, Петра Гавриловича.

Ведут бойцов в окопы с незаряженными ружьями, патроны выдают перед атакой вместе со ста граммами, что для храбрости. Бывалые зеки бодрятся, над салагами подтрунивают:

– Что, Петруха, страшно? Готовься. Тебя первого шлепнут. Такого «дылду» за пять километров видно.

– Я не виноват, что такой вырос, – отвечает шестнадцатилетний солдат. – Что будет, то и будет.

Грохот на передовой, дым до небес, свист пуль над окопом, высунешься и поминай, как звали. Патроны и сто грамм выданы, портянки перемотаны. Ориентир – деревня, где-то там траншеи фрицев. По сигналу ракеты в атаку, вперед. Храни вас бог, ребята!

Бежит Петруха, шаги метровые. Пули свистят, то справа кому-то в грудь, то слева в голову. Падают бойцы. Теперь их войне конец, а может и жизни. Добежал Петр до немецких траншей. Пока жив шибанул по башке одного, второго, третьего. Тут и для него война закончилась. От страшной боли в ноге потерял сознание. «Пуля дура» невысокому в грудь летит, а двухметровому в ногу. Очнулся в госпитале. Все болит, в голове шум. Потрогал больную ногу – вроде целая, ну и слава Богу.

Вернулся домой в сорок пятом, единственный из братьев. Устроился на работу, женился. Жена красавица, малышка дочка. Что еще нужно человеку? Живи и радуйся. Так оно и есть, но до конца жизни не исчезали из памяти лица тех ребят, что шли с ним в бой и остались на поле брани навечно. Да и боль в ноге, что приходила временами, напоминала о том страшном времени. Не дай то бог войне повториться!