Читать книгу Опасные виражи - Анатолий Яковлевич Лившиц - Страница 7

Восхождение на трон
5

Оглавление

Прошло ещё несколько лет. Филиус стал красивым юношей, от которого стало трудно отвести взгляд. Все молодые воспитанницы детского дома были влюблены в него, однако он не проявлял симпатии ни к одной из них. Его волновали мысли о собственной судьбе и остававшийся без ответа вопрос, как он станет кумиром поклонения многих, не давал ему покоя.

– У меня для тебя сюрприз, – неожиданно сказал Фред Филиусу в день, когда последнему исполнилось пятнадцать. – Можешь считать это моим подарком, но что это за подарок ты узнаешь, если в шесть часов вечера ты придёшь ко мне домой.

– Вы не захотели принести этот подарок в свой кабинет? – спросил Филиус, слегка удивившись.

– Мне надоело беседовать с тобой в кабинете. Пора для разнообразия проводить вечерние беседы дома. К тому же, я живу недалеко от детского дома, так что нетрудно будет меня найти.

Филиусу действительно не пришлось прилагать много усилий для того, чтобы найти седьмой дома на Ковентри-стрит. Вечером он зашёл во второй подъезд и, добравшись до пятого этажа на лифте, позвонил в тридцать седьмую квартиру.

– Ты точен как штык, – дружелюбно сказал Фред, открыв дверь ровно в шесть. – Проходи, располагайся как тебе удобно и будь как дома, но не забывай, что ты в гостях.

Филиус прошёл в центральную комнату и сел в стоявшее у окна кресло. Посмотрев вокруг, он узнал, что его собеседник обладает красивым жильём. Изысканная обстановка небольшой квартиры, в которой были круглый столик с возвышавшимся ночником, книжный стеллаж с цветными обложками, расставленными по цветам, тумбочка с телефоном, радио и телевизор. И, разумеется, кровать, над которой висела, похожая на бумажную розу, люстра – всё это понравилось Филиусу, и он по достоинству оценил тонкий эстетический вкус её владельца.

– Я живу со вкусом, – сказал Фред, отгадав мысли пришедшего гостя. – Я стараюсь иметь то, что нравится и делать то, что хочется, но это, к сожалению, не всегда удаётся. Жизнь вообще – скучная штука, состоящая, как правило, из одних и тех же мыслей, чувств, слов и поступков, но если войти во вкус сочетания приятного с полезным, то можно забыть о бесполезном и неприятном.

– А в жизни бесполезного и неприятного гораздо больше, не так ли? – спросил Филиус риторически.

– Если смотреть на жизнь с философской точки зрения, то в ней нет ничего полезного и бесполезного. Рано или поздно всё пройдёт, а то, что длится пока, является иллюзией. А если смотреть на неё глазами реалиста, не способного мыслить абстрактно, то жизнь для него является возможностью реализации своих эгоистичных желаний и амбиций. Один арабский мудрец сказал, что все люди делятся на негодяев и дураков. Если человек живёт для себя и старается приобрести всё, что хочет любым способом, то он – негодяй, если он этого не делает, – то – дурак.

– Философов и творческих особ негодяи считают дураками, не так ли? – спросил Филиус, которому с каждой минутой эта беседа нравилась всё больше. – Ведь они не стремятся ничего приобретать и живут не для себя, а для творчества.

– Творчество, требующее самоотдачи и самовыражения, кажется негодяям бредом идиота, не стремящегося к плотским удовольствиям и равнодушного к материальным благам. Поскольку негодяев гораздо больше, творческие индивиды могут только чувствовать среди них своё одиночество и презирать их.

– Это единственное, что им остаётся, – заметил Филиус, на губах которого появилась ироническая улыбка. – Презрение как способ защиты весьма язвителен. Сравнение негодяя с волком, оскалившим пасть, и их шумную толпу, жаждущую хлеба и зрелищ, со стаей шакалов, бегущих на стадион, ударяет не в бровь, а в глаз.

– Я хочу защитить тебя от негодяев, потому что ты к ним не относишься, – неожиданно произнёс Фред. – Иначе тебе будет трудно находиться среди них в течение так называемой «взрослой» жизни.

– И к кому же, по-вашему, я отношусь? – спросил Филиус без иронии. – К творческим дуракам?

– К философам-абстракционистам, – уверенно заявил Фред. – Таких мало и таким нечего делать среди конкретных реалистов, представляющих в своём большинстве обывателей и мещан.

– Как же вы намерены меня защитить?

– Удалить тебя от них, – Фред выжидательно посмотрел на Филиуса. – Бегство тоже является способом защиты, не правда ли?

– Вы хотите куда-то меня отправить?

– Пора тебя выводить на большую дорогу. В день своего совершеннолетия тебе придётся выйти из детского дома и обрести профессию. Ты уже решил кем быть?

– Ещё нет, – покачал головой Филиус. – Существует много разных профессий, но мне не нравится ни одна.

– Что же тебе нравится? – Фред устремил на юношу сосредоточенный взгляд.

– Быть собой.

– И всё?

– А разве этого мало?

– Может быть, и много, но без профессии ты не будешь иметь денег, а без денег никому не будешь нужен.

– А я и не стремлюсь быть нужным кому-то. Мне достаточно самого себя.

– Одинокий философ без денег не выживет в этом мире, – уверено произнёс Фред. – Для того, чтобы быть нужным только себе, нужна свобода, а без денег ты не сможешь её достать.

– Вы хотите помочь мне обрести безденежную свободу? – на губах Филиуса появилась ироническая улыбка.

– Я хочу помочь тебе в выборе профессии, – сказал Фред, выдвинув ящик из-под стола. – Профессия, которую предложу я, позволит тебе быть собой до конца своих дней.

– И какую же профессию вы собираетесь мне предложить?

– Звание священника тебя устроит? – неожиданно спросил Фред, достав из ящика конверт, где лежало письмо, полученное им вчера.

– Пожалуй, – немного подумав, ответил Филиус. – Священник живёт тихо-мирно, никого в себя не пускает и не выходит из себя. На проведение обрядов он затрачивает немного усилий и основное время, в течение которого проходит жизнь, проводит в одиночестве, позволяющем наслаждаться покоем и умиротворением.

– Замечательно! – воскликнул Фред, чуть не хлопнув в ладоши. – Такой ответ достоин аплодисментов. Мне кажется, тебя ждёт большое будущее, и с моей стороны будет большой ошибкой, если я не помогу тебе в него войти.

Фред вскрыл конверт, и через несколько секунд Филиус увидел белый лист, исписанный неровными буквами.

– В тот день, когда ты попросил у меня Библию, я подумал, что ты хочешь стать верующим и выбрать путь нравственной чистоты. Когда ты вернул Библию со словами, что эта книга тебе многое показала и многому научила, я решил, что ты хочешь стать священником и в тот же день написал письмо знакомой семье, проживающей в Ватикане.

– В Ватикане? – удивлённо переспросил Филиус. – Вы написали обо мне?

– Видишь ли, – сказал Фред не сразу. – Я подумал, что будет неплохо, если эта семья тебя усыновит. У них нет детей, поэтому ты своим появлением можешь их обрадовать.

– Вы хотите отправить меня в Ватикан?

– Хочу, но не знаю, хочешь ли этого ты, – Фред устремил на него серьёзный взгляд. – До дня твоего пятнадцатилетия от них не было ответа, и я думал, что уже не будет, но накануне дня твоего ангела я неожиданно получил от них письмо, в котором они просят тебя приехать. Если ты им понравишься, они тебя усыновят.

– Это и есть ваш сюрприз? – спросил Филиус, взглянув на письмо.

– Да, – ответил Фред. – Неожиданно, не так ли? Мне кажется, что если ты согласишься, то займёшь хорошее место под солнцем.

– Солнцу нет дела до тех, кто борется за место под ним, – серьёзно заметил Филиус. – Мне что-то не хочется уезжать отсюда. Здесь я имею кров, пищу, спокойную жизнь. А там – он вопросительно посмотрел на Фреда. – Что я буду иметь там?

– Там ты будешь иметь то же самое, – уверенно заявил Фред. – Эти пожилые люди заменят тебе родителей. Они создадут тебе все условия для спокойной жизни. С их помощью ты поступишь в религиозный колледж, после окончания которого, станешь священником или епископом.

– Почему вы хотите, чтобы я стал церковным служителем?

– Потому что хочу обеспечить тебе спокойную жизнь. По-моему, церковь является самым подходящим местом для такой жизни. Стены храма надёжно защищают от царящих в мире многочисленных соблазнов и мирской суеты, не так ли?

Филиус вспомнил, что несколько минут назад он уже говорил об этом в немного другой форме. Решив не возвращаться к вопросу о своём будущем, он захотел узнать кое-что из прошлого Фреда и спросил:

– А как вы познакомились с этой семьёй?

– Это старая история, – Фред положил письмо обратно в ящик. – Я люблю путешествовать и во время путешествий часто хожу по музеям и историческим местам. Однажды я побывал в Ватикане, где был очарован красотой старинных храмов и церквей. Я с восторгом ходил по широким залам, освещенных огоньками восковых свечей и не мог отвести взгляд от настенных изображений ангелов и херувимов. Мне казалось, что я попал в другой мир, цветной и чудесный, где необычность сочетается с необычайностью. По сравнению с ним наш мир, серый и убогий, где однообразие сочетается с будничной рутиной, кажется монотонным и примитивным.

– Я спросил вас о семье, – напомнил по-деловому Филиус.

– Я не забыл, – Фред подошёл к окну и задёрнул штору. За окном зажглись фонари, означавшие наступление вечера. – Уверяю тебя, ты не разочаруешься, когда познакомишься с ними. Это хорошие люди.

– Я не думаю, что вы бы послали меня к плохим.

– Вот и хорошо, – отойдя от окна, Фред предложил своему гостю чай с тортом и, увидев его кивок, отправился на кухню. Через несколько минут он, словно официант, принёс оттуда две чашки чая и шоколадный торт. Во время принятия этого угощения Филиус с интересом узнал о том, что хозяин этой квартиры познакомился с пожилой четой в одной из церквей Ватикана. Они хотели, чтобы Господь послал им ребёнка, и молитвенно просили Его об этом. Сначала молилась жена, потом муж, и эта молитва побудила Фреда подойти к ним и сказать, что Господь не услышит их, а если услышит- то не захочет им сделать то, о чём они просили, то он может выполнить их просьбу. – В то время я был заведующим детского дома в северной части Лондона на Грифит-стрит, – закончил свой рассказ Фред, отодвинув чашку, в которой минуту назад был чай.

– Разумеется, они сообщили вам свой адрес, – догадался юноша.

– Ты разве забыл, что я написал им письмо? – спросил его визави. – Как же я мог бы его отправить, если бы у меня не было их адреса?

– И что же вы написали обо мне?

– Я охарактеризовал тебя с самой положительной стороны, – Фред предложил ещё чая, но Филиус отказался. – Я написал, что ты обладаешь определёнными способностями, которые состоят в умении мыслить философски, склонности к молчанию и любовью к самопогружению. Я думаю, что ты станешь для них хорошим сыном и с их помощью будешь тем, кем хочешь быть.

– А с чего вы взяли, что я хочу кем-то быть? – неожиданно спросил Филиус. – если я хочу быть только собой, для чего быть кем-то ещё?

– Быть только собой ты не сможешь, потому что у тебя нет денег. Если бы они у тебя были…

– Дело не в деньгах, – перебил Филиус.

– А в чём же?

– Дело в том, что у меня нет желания быть собой.

– Как это? – Фред посмотрел на него с недоумением. – Ты только что сказал, что хочешь быть только собой.

– Кроме желания быть собой у меня есть желание не быть вообще, и я чувствую, что второе желание гораздо сильнее, чем первое.

– Ты не хочешь жить? – недоумение Фреда сменилось ярко выраженным удивлением.

– У меня нет этого желания, – Филиус задумчиво посмотрел на занавешенное окно. – Когда меня производили, то не спрашивали, хочу ли я этого. Меня просто вытолкнули в этот мир в виде маленького тела, в котором помещён одушевлённый сгусток энергии, призванный до определённого срока перемещаться во времени и пространстве, и сопровождать это перемещение какими-то словами и поступками. Я отождествляю себя не с телом, а с этим сгустком и не хочу тратить свою энергию на эти перемещения. Я хочу беречь её как зеницу ока до конца своих дней и стараюсь по возможности ничего не делать и говорить лишь по необходимости. Значит, я не хочу жить, но это не значит, что я не хочу быть живым.

– Чего же ты хочешь? – Фред не сводил от своего собеседника изумлённого взгляда.

– Я хочу жить без желаний, – прямолинейно ответил Филиус. – Почему я должен что-то хотеть? Все постоянно чего-то желают, осуществляют желание и гордятся достигнутым или, не добиваясь желаемого, становятся разочарованными и впадают в депрессию. В том и другом случае проявляется беспокойство, которое не является положительным фактором.

– Отсутствие желаний приводит к покою, – Фред с задумчивым видом скрестил руки. – Ты это имеешь в виду?

– Корень всех бед в том, что все носятся со своими желаниями как угорелые и хотят их осуществить. Они не понимают, что лучше без всяких желаний терпеть свою жизнь и из всех ситуаций выбирать ту, которая наиболее удобна и спокойна.

– Что ж, – Фред едва заметно вздохнул. – Если ты хочешь спокойно чувствовать себя живым, то роль священника или епископа предназначена именно для тебя. Тебе просто заказана прямая дорога в Ватикан.

– Вы хорошо позаботились обо мне, и с моей стороны будет неблагодарно не осуществить ваше желание, – медленно произнёс Филиус.

– Ты говоришь так, как будто не имеешь свободы выбора, – заметил Фред. – Если не хочешь ехать туда, можешь остаться здесь. Я помогу тебе с жильём и устрою на такую работу, которая потребует наименьшей траты энергии.

– Вы уже предложили мне роль священника, в которую я попытаюсь войти, – Филиус отвёл взгляд от окна и вздохнул. – Это роль, как вы сказали, меня вполне устраивает, и я надеюсь сыграть её хорошо. Кроме того, я не хочу быть неблагодарным по отношению к вам и не желаю разочаровывать ваших знакомых, которые меня ждут.

Через несколько дней после этого разговора Фред купил своему младшему собеседнику, с которым разговаривал с большим удовольствием, билет в Рим.

– Когда доберёшься, дай телеграмму или напиши несколько строк, – попросил Фред, отправившись провожать Филиуса в аэропорт. – Я хочу быть уверенным в том, что с тобой ничего не случилось.

Со мной скоро случится новая жизнь, – произнёс Филиус таким тоном как будто смена обстановки для него не имела никакого значения. – Не знаю, что она мне принесёт, но надеюсь, что ничего плохого со мной не случится.

Они вышли из такси, которое остановилось возле серого здания аэропорта, расплатившись с водителем, Фред вошёл с Филиусом в просторный зал ожидания. До отправки самолёта оставалось ещё полтора часа. В зале, ожидая своих рейсов в другие города, находились люди. Некоторые из них ходили по залу и, томясь ожиданием, периодически посматривали на электронное табло, на котором появлялось название очередного рейса. Люди убивали время, а время убивало их. Они проводили время за чтением газет и разгадыванием кроссвордов, а время каждым пролетающим мигом делало их старше и сокращало их жизненные сроки.

– Когда я у вас был, – сказал Филиус, решив предстоящие полтора часа убить разговором. – Я обратил внимание на то, что вы один. У вас нет жены?

– Нет, – ответил Фред, немного удивившись этому внезапному вопросу.

– И детей у вас тоже нет? – Филиуса, задававшего эти вопросы от скуки, совершенно не интересовало то, о чём он спрашивал.

– У меня никогда не было намерения обзаводиться женой и детьми, – голос Фреда прозвучал немного резко, потому что он не очень хотел разговаривать об этом. – Когда ты у меня был, ты разве не обратил внимания на то, что в моей квартире нет женщины?

– Ваш сюрприз так удивил меня, что я как-то не удосужился обратить на это внимание, – в голосе Филиуса прозвучала самокритичная нота. – И вы никогда не писали брачного заявления?

– Я никогда не переступал порог ЗАГСа, – сказал Фред без сожалений. – Когда я прочитал в одной из юмористических газет о том, что означает это слово, то подумал, что в этом шутливом названии ест зерно истины.

– Что же оно означает? – у Филиуса вдруг пробудился интерес, который вышел из берлоги, словно проснувшийся медведь.

– Запомни адрес гибели своей, – театрально произнёс Фред. – Прочтя это название, я сразу же вспомнил одну из притч Соломона, предупреждающую о том, что горше смерти женщина, и что праведник сбережётся от неё, а грешник будет ею уловлен. Я, кончено, не считаю себя праведником, поскольку неоднократно вступал в кратковременные отношения с женщинами лёгкого поведения, но серьёзного долгого увлечения, называющегося любовью, у меня никогда не было, и я даже не ходил в сторону ЗАГСа.

– Значит, вы последовали совету Соломона, – самокритичная нота, прозвучавшая в голосе Филиуса минутой раньше, сменилась нотой презрения к тому, что его окружало. Внезапно он решил сменить тему, как пластинку, и вместо песни Фреда услышать собственную оперную арию. Подумав, что будет слушать её с удовольствием, он после недолгого молчания спросил:

– Надеюсь, вы помните тот день, когда я попросила у вас Библию?

– Да, – Фред не понял, почему Филиус вдруг об этом спросил и удивился.

– У меня тоже есть сюрприз для вас, – загадочно произнёс Филиус, серьёзно посмотрев на Фреда. – Может быть, он вас удивит или даже вызовет шок, но тем не менее я хочу его преподнести, чтобы не чувствовать себя в долгу.

– Какой сюрприз? – удивление Фреда возросло.

– Вы помните тот день, когда я вернул вам Библию?

– Да, – удивление Фреда сменилось растерянностью. – В тот день ты сказал, что Библия тебе многое показала и многому научила.

– Да, – Филиус отвёл от него взгляд. – На самом деле Библия мне многое открыла. Надеюсь, вы слышали о таком понятии как внутренний голос или оно вам незнакомо?

– Я слышал, но не знаю, что он собой представляет, – не сразу и медленно сказал Фред, растерянность которого стала ещё больше. Он не понимал, почему Филиус вдруг заговорил о внутреннем голосе и на вопрос о том, что это такое не нашёл ответа.

– Значит, он в вас не звучит, – сделал вывод Филиус.

– Не хочешь ли ты сказать, что он звучит в тебе? – с замешательством спросил Фред.

– Он – мой самый надёжный друг и советчик, – Филиус, устав смотреть на окружающее, закрыл глаза. – Он звучит во мне с самого раннего детства и порой мне кажется, что я нахожусь в его полном подчинении.

– Мы говорили о Библии, – напомнил раздражённо Фред, подумав о том, почему Филиус закрыл глаза. – Причём тут внутренний голос? Он не имеет к Библии никакого отношения.

– Имеет, – сказал Филиус тихо – он посоветовал мне прочитать тринадцатую главу книги Откровений Иоанна Богослова, и когда я читал пятый, шестой, седьмой и восьмой стих, шепнул о том, что в этих стихах написано обо мне.

– И что там написано? – нетерпеливо спросил Фред, раздражение которого сменилось тихим ужасом, поскольку он начал смутно догадываться, что имел в виду Филиус.

– Там написано, что в последнем времени человеческой истории к власти придёт антихрист, который будет править миром в течение сорока двух месяцев, и что он станет кумиром поклонения многих. По утверждению внутреннего голоса, этим антихристом буду я.

– Что? – Фреду показалось, что он ослышался. – Что ты сказал?

– То, что слышали, – сказал Филиус невозмутимо. – Я антихрист, пока ещё не взошедший на трон. Его глаза продолжали оставаться закрытыми, а в голосе звучало пренебрежение к той роли, которая была ему уготована.

– Не может быть! – потрясённо воскликнул Фред. – Ты не можешь быть антихристом! У тебя философский склад ума и ты далёк от всяких мыслей о власти.

– Вы ведь не случайно захотели отправить меня в Ватикан? – вкрадчиво спросил Филиус, открыв глаза и, быстро взглянув на табло, увидел название своего рейса. – Вы ведь заказали мне прямую дорогу туда, не так ли?

– Началась регистрация билетов на рейс 212-й Лондон-Рим, – прозвучал в зале голос диктора.

– Пассажиров, улетающих этим рейсом, прошу подойти к стойке 37.

Фред не мог сказать ни слова. Пролетевшая отравленной стрелой мысль о том, что он заказал Филиусу дорогу на папский престол, его ужаснула. «Но это невозможно! – подумал он, пытаясь заглушить эту мысль. – Антихрист должен обладать особым знаком. Кроме того, в нём должен быть дух самого князя тьмы, который бы им руководил. А у Филиуса есть только внутренний голос. Этот голос имеют многие, и не может быть, чтобы эти многие были врагами Христа».

– Внутренний голос шепчет мне, что вы думаете об особом знаке, которым должен обладать антихрист, – услышал Фред бесстрастный голос Филиуса. – Он твердит, что у меня есть такой знак, и советует показать его вам. Он не хочет, чтобы вы сомневались в том, что рядом с вами сидит будущий кумир поклонения многих.

«Его внутренний голос прочитал мои мысли, – с нарастающим ужасом подумал Фред. – Может быть, это действительно не голос, а дух антихриста? Ведь у посланника дьявола должны быть феноменальные способности, и у Филиуса они есть. Правда, он не может левитировать и творить чудеса, но зато обладает склонностью к долгому молчанию, самопогружению и глобальному осмыслению всего происходящего. Кроме того, в его голосе чувствуется презрение ко всему окружающему.

Таким презрением может обладать только дьявол. Господи, – Фред от страха закрыл глаза. – Неужели мой воспитанник антихрист? О каком знаке он говорил?»

– Мой внутренний голос приказывает вам открыть глаза, чтобы посмотреть на особый знак, которым я отмечен, – пренебрежительный тон Филиуса заставил Фреда вздрогнуть. – Он шепчет, что этот знак находится на двух моих ладонях и под волосами на голове. Если хотите взглянуть, откройте глаза.

Фред не хотел открывать их, но неведомая сила, исходящая от Филиуса, заставила его это сделать.

– Я сам ещё не видел этого знака, – с плохо скрываемым любопытством произнёс Филиус. – Поэтому мне интересно узнать, что он собой представляет. Он открыл свои ладони и, увидев изображённые на них шестёрки, равнодушно показал их Фреду. Посмотрев на них, Фред задрожал как осенний лист, трепещущий на ветру. – Надеюсь, мне не придётся стричь волосы, чтобы показать вам третью шестёрку? Я не хочу чувствовать себя лысым.

Фред обомлел. Ему показалось, что надменным голосом Филиуса говорит сам дьявол и от ужаса, охватившего всё его существо, не мог пошевелить губами. Он потерял дар речи и только тихо дрожал, словно колеблемый ветром тростник.

– У стойки 37 продолжается регистрация билетов на рейс 212-й, – вновь сообщил диктор. – Пассажиров, улетающих в Рим, прошу не забыть пройти регистрацию.

– Вы дрожите? – насмешливо спросил Филиус. – Дрожите от того, что боитесь меня? Меня пока не надо баяться. Я ведь ещё не стал тем, кем мне суждено стать. Вот когда я взойду на трон, тогда у многих появится страх перед моей персоной, поскольку я смогу вызывать в небе молнию. Я буду править миром сорок два месяца, и потом как враг Христа буду убит духом Его уст. Может быть, затем я упаду в тёмную бездну и буду падать до тех пор, пока не достигну ещё более тёмного дна. Но это печальное событие произойдёт ещё нескоро, а когда произойдёт, я буду относиться к нему так, как будто оно будет происходить не со мной, а с кем-нибудь другим. Моё кредо – полное спокойствие, и совершенное бесстрашие – мой девиз.

«Через него говорит дух самого дьявола, – с трепетом подумал Фред. – Дьявол создан бесстрашным и его главный посланник – антихрист – воплотиться в Филиуса. На это указывают шестёрки на его ладонях и бесстрастный голос, наполненный презрением ко всему окружающему. Господи, спаси меня и сделай так, чтобы он исчез из моего поля зрения, исчез навсегда!»

– Кто вы такой, чтобы просить Бога сделать так или этак? – на губах Филиуса появилась зловещая улыбка. – Ошибка многих в том, что они снижают Господа до своего суетного уровня и разочаровываются, если не дожидаются от него помощи. Они не учитывают того, что Ему нет никакого дела до них, поскольку он абсолютен, а они относительны. И почему вы так разволновались? – неожиданно спросил Филиус, и его тон стал снисходительным. – Мы с вами – временные существа, а всё временное не стоит того, чтобы из-за него волноваться. Подумайте о том, что моя земная роль, так же как и ваша, не имеют никакого значения, поскольку нам неизбежно придётся с ними расстаться. Нам следует приучаться к этой мысли каждый день, чтобы в момент расставания расстаться с ними без всяких сожалений, не так ли?

– Прочь! – Фред пошатнулся так, как будто его ужалила змея. – Исчезни с глаз моих и из жизни моей! Я тебя не знаю и не хочу знать!

– У 37-й стойки заканчивается регистрация билетов на рейс номер 212 – снова сообщил диктор. – Пассажирам, не прошедшим регистрацию, следует немедленно её пройти.

– Мне пора, – сказал Филиус спокойно. Встав с сиденья, он имел такой вид, как будто ничего не произошло. – Желаю вам здоровья и процветания. Впрочем, мне кажется, что здравствовать и процветать вы будете недолго. Сколько вам лет?

Фреда объял ужас. В панике отпрянув от Филиуса, он с единственной мыслью, что ему недолго осталось, быстро пошёл к выходу. По сравнению с этой мыслью всё меркло и теряло своё значение. Даже мысль о том, что в Филиусе воплотился дьявольский дух, стала казаться несущественной.

До Филиуса, дьявола и Бога вместе взятых, не стало никакого дела. Слово «недолго» неожиданно стало ассоциироваться со словом «немного» и, в свою очередь, это слово вызвало вопрос о том, сколько, на который не было ответа. Хуже неопределённости может быть только неизлечимая болезнь. Фред вдруг вспомнил, что он давно не обследовался. Решив завтра же пойти на приём к врачу, он внезапно почувствовал нехватку дыхания, сопровождавшуюся острой болью в сердце. В следующую минуту он покачнулся и рухнул на пол, как срубленное дерево, перед входной дверью зала ожидания. Выйти из этого зала он уже не смог. Увидев его падение, Филиус довольно улыбнулся, повернулся спиной и спокойно подошёл к тридцать седьмой стойке. Зарегистрировав билет, он вошёл в кабину и через несколько минут обнаружил себя сидящим в самолёте, летящим в Рим.

Опасные виражи

Подняться наверх