Читать книгу Стояло раннее погожее утро… - Анатолий Закотный - Страница 2

Стояло раннее погожее утро. Еще не наступил рассвет, но небо прояснялось, и первые робкие лучи восходящего солнца уже освещали все вокруг ровным, мягким светом. По лесной дороге бодро шагал Михаил – мужичок чуть выше среднего роста, сухощавый, коренастый, с округлой темной бородкой и коротко стриженой шевелюрой. Его высокий лоб венчали заметные залысины. Немного раскосые глаза внимательно и зорко глядели вокруг и замечали малейшее движение в зелени леса: вот дятел мелькнул среди ветвей, вот белка замерла на вершине дерева при появлении человека.

Разогревшись от быстрой ходьбы, Михаил снял с себя куртку и фуражку и нес их в руке. Легкой походкой, делая уверенные широкие шаги, он взошел на вершину перевала и остановился, любуясь открывшимся с высоты простором. По обе стороны дороги стеной стоял еловый лес, расправляющий свои малахитовые мохнатые лапы навстречу утреннему теплу. Вдали голубели вершины гор. У подножия перевала, откуда шел Михаил, с берега реки выглядывали из-за деревьев невысокие дома его родного поселка. Это был небольшой, состоящий из двух десятков домов лесхоз. Его жители ловили в реке хариуса, щук, окуней; охотились на медведей, зайцев и глухарей; собирали грибы, ягоды, кедровые шишки. Все это и многое другое в изобилии водилось в окружавшем лесу. Но основным занятием жителей поселка была заготовка леса. Лес пилили ручными пилами, обрубали сучья топорами и на лошадях привозили на волокушах к реке. Она была притоком той реки, на берегу которой стоял поселок. Зимой спиленный лес укладывали штабелями на берегу. Весной река, ломая лед, выходила из берегов и поднимала на свои плечи тысячи кубометров леса. Наступала горячая пора – сплав. Нужно было за время паводка успеть столкнуть в воду оставшиеся на берегу бревна.

По дороге от поселка степенно двигалось еще несколько жителей. Михаила сопровождал его сын Петр. Михаил первый раз взял его с собой на сплав. Младший сын Володя и дочь Аннушка остались помогать матери по дому. Аннушка – худенькая, с длинной косой, шустрая, все и везде успевающая. Она уже могла доить корову, а летом сама полола грядки. Любила делать куклы и шить им наряды. Володя, среднего роста, круглолицый, немного полноватый, коротко стриженный, был спокойным малым. Любил рисовать или что-то мастерить, или, взяв удочку, идти к реке, ловить рыбу. Петр был похож на мать: темные, слегка вьющиеся волосы, густые брови, упрямый взгляд, худощавое скуластое лицо. Ростом он был почти по плечо Михаилу и, конечно, считал себя вполне взрослым.

Спустившись с перевала, жители поселка подошли к реке, разошлись вдоль берега и начали скатывать бревна в воду. Река подхватывала груз и стремительно несла его вниз по течению.

Михаил вручил Петру багор и сказал с усмешкой, что ему придется катить комелек, так как он толще. А Петр должен катить верхушку, она тоньше и легче. Смысл хитрой улыбки отца Петр понял, скатив в воду несколько бревен. Комель бревна за один оборот перекатывался дальше верхушки, имея больший диаметр. Верхушка все время отставала и, чтобы выровнять бревно, ее приходилось подталкивать. А, как известно, толкать сложнее, чем катить, поэтому кажущаяся легкость оказалась на деле тяжелой работой. Поработав некоторое время, Михаил предложил сыну поменяться местами. Но упрямый характер не позволил Петру показать усталость. Он до конца работы толкал верхушки.

Ярко светило солнце, и чистый воздух был наполнен сладковатым ароматом раскрывающихся почек, а нежная зелень молодых листочков светилась на фоне голубого безоблачного неба.

Столкнув в воду последнее бревно, сплавщики собрались вместе на большой поляне. Рассевшись кучками, начали раскладывать свои незамысловатые обеды. Для того чтобы привлечь жителей поселка поработать бесплатно на сплаве, каждому сплавщику по окончании работы выдавался паек. Он состоял из пачки папирос и банки тушенки. Все остальное рабочие приносили из дома. Обед на свежем воздухе в весеннем лесу был достойной наградой за труд.

Петру, конечно, не досталось причитающихся ему папирос. Взамен он получил печенье и конфеты, которые сельчане захватили из дома.

Обед заканчивался. К Михаилу подошел бригадир и сказал, что ниже по течению образовался затор и нужно срочно идти на его разбор. Михаил и еще несколько мужчин взяли багры и топоры и пошли по берегу. Пошли только те, кто мог справиться с этой работой. Петр, увязавшись за отцом, наблюдал со стороны и видел, как это тяжело и опасно.

Затор – это нагромождение бревен, перекрывающее реку от берега до берега. Он с каждой минутой увеличивался, подминая под себя подплывающие бревна. Нужно иметь большую силу, ловкость, смекалку, смелость, чтобы суметь баграми разобрать по бревнышку эту гору леса, определяя, какие бревна держат эту громадину, упираясь в берег. Михаил иногда поднимался на эту груду, чтобы багром вытащить очередное бревно. Петр очень волновался за отца. Он боялся, что затор, тронувшись, может увлечь его за собой. Но все успели вернуться на берег, когда все это нагромождение, наконец, тронулось с места и, набирая скорость, понеслось вниз по течению. Бревна быстро расплывались в стороны, крутясь и стукая друг друга. Река продолжала свою работу.

Весенний сплав – это итог работы лесорубов за зиму, это сдача готовой продукции. Лес выносился течением на простор большой реки, смешиваясь с лесом, плывущим с верховья. Бревна проплывали перед поселком, словно огромное стадо, двигаясь по поверхности воды слаженно, не обгоняя друг друга, не расплываясь по сторонам. Течение управляло этим бесконечным, во всю длину реки, плотом. В низовье находилась запань[1], где лес вылавливался и грузился в вагоны. И уже по железной дороге растекался во все стороны большой страны.

Так проходили годы. Поселок находился вдали от больших городов, и ничто не нарушало размеренной жизни селян. Но стране требовалось все больше древесины, угля, металла, электроэнергии. И однажды в поселке появились незнакомые люди. Они называли себя геодезистами и топографами. Ходили вдоль реки, что-то вымеряли, что-то записывали, что-то рисовали на картах.

Среди жителей прошел слух о том, что поселок будут переносить на другое место. А здесь затопят и устроят водохранилище. В десяти километрах, ниже по течению, будет построена гидроэлектростанция. Мало кто в поселке понимал в те годы, что это такое: ГЭС, плотина, водохранилище. Но слушая пояснения прибывших специалистов, стали понимать: заводам нужна электроэнергия, которую будет вырабатывать будущая гидроэлектростанция.

Старикам очень не хотелось покидать обжитые места, но оказаться под водой хотелось еще меньше. Да и уходить от родных мест пришлось не далеко, не от своих предков, а наоборот, ближе к ним – в двух километрах от поселка, на предгорье, располагалось кладбище. По соседству с ним и решено было поместить поселок.

Застучали топоры, запахло еловой смолой, забелели новые деревянные срубы. Некоторые старые дома разбирали, на лошадях перевозили на новое место и вновь собирали. Но не это было главным занятием селян. Основной работой стала вырубка леса на будущем дне водохранилища. Объем работы оказался очень большим, сроки поджимали. Уже назначен день заполнения. Вот и приходилось жителям с утра валить лес, а вечером достраивать свои дома.

Не только жители поселка трудились на вырубке. Этим же занимались заключенные, отбывающие срок в сформированных для этого лагерях. Часть заключенных работала на постройке плотины.

* * *

Михаил остановил лошадь и решил немного отдохнуть. Он вез последние бревна своего разобранного дома. Дорога в начале шла в гору, и Михаилу пришлось подталкивать телегу, помогая лошади. Теперь крутой подъем закончился, и дальше дорога была почти ровной.

Остановившись, Михаил поглядел вниз, туда, где еще совсем недавно стоял поселок, в котором он родился и вырос, научился рыбачить и охотиться. Здесь он женился на местной красавице Марии, построил дом, в котором Мария родила ему сыновей и дочь.

Весной, когда река, разломав ледяной панцирь, несла вниз огромные льдины, берег покрывался белой пеной цветущей черемухи, а земля была усыпана подснежниками. Плоские тучи большими лоскутами закрывали небосвод и, гонимые ветром, плыли в небесной сини, словно глыбы льда. И в глубине земли, и на ее поверхности, и высоко в небе вешние воды приходили в движение. Холмы, спускавшиеся к реке, покрытые густой щеткой остроконечных елей, были похожи на огромных ежей, опустивших в реку свои носы. Льдины, проплывающие близко к берегу, иногда упирались в эти носы, образуя небольшой затор. Затем они расплывались, крутясь и стукаясь, откалывая куски льда. Но этой весной все было по-другому. На месте этого великолепия остался большой пустырь на берегу, окруженный пнями срубленных деревьев. И холмы стали похожи на стриженых ежей. Скоро все это покроет вода. Но еще долго будет звучать словосочетание «Старый поселок». Это место будет облюбовано рыбаками благодаря чистому дну. И они еще долго будут говорить: «Рыбачил на старом поселке», иногда даже не зная, что означает это словосочетание.

Михаил вздохнул, взял коня под уздцы и продолжил свой путь в новый поселок, думая о своей жизни. Его сын Петр с дружками уехал в город. Будет учиться на механизатора. Младший сын Владимир по мере сил помогает отцу, а дочь Аня пособляет матери управляться со скотиной. Радует, что ее ухажер Алексей помогает.

Участок под застройку Михаилу выделили хороший, ровный. До зимы нужно успеть поставить дом, сарай, баню. Огород сначала нужно раскорчевать, удаляя пни, а весной разделывать землю, выдирая оставшиеся корни. Работы много. Поэтому помощь Алексея была очень кстати. Он не местный. Высокий, стройный, энергичный молодой человек, с крупными чертами лица, умным, с хитрецой взглядом, был вполне симпатичным. Имея техническое образование, он приезжал в поселок несколько раз по работе. Тогда и приметил молодую стройную Аннушку. Стал за ней ухаживать, приезжая уже не по работе, а на свидания. Потом стало известно, что Алексей женат, а вскорости его жена приезжала выяснять отношения. Рассерженная супруга и не менее огорченная Анна прямо спросили Алексея: кого он больше любит и с кем хочет жить. Алексей, помявшись, сказал, что любит обеих. И немного подумав, добавил, что хорошо бы им жить втроем.

После этого случая у Анны и Алексея случилась размолвка. Парень долго не появлялся в поселке. Вскорости, однако снова приехал, просил у Ани прощения. Михаил заметил, что отношения между Аней и Алексеем в последнее время как-то изменились. Аня стала более спокойной, Алексей усердно помогал тестю и уже давно никуда не отлучался.

«Надо, пока есть возможность, просить под застройку еще один участок, рядом со своим, – подумал Михаил. – Если сойдутся, хочешь – не хочешь, а дом и для них придется строить».

Так, в раздумьях, незаметно Михаил доехал до своего участка.

Наступил момент наполнения водохранилища. Река вышла из берегов, разливаясь с каждым днем все шире и шире. Заполнив водой чашу, образованную склонами гор, она стала похожа на огромное море, в котором отражалось голубое небо и зеленые склоны. Вода подступила к поселку гораздо ближе, чем намечали приезжие специалисты. Она охватила полукольцом предгорье, на котором расположился поселок. Наконец уровень воды замер на одной отметке. В пятидесяти метрах от домов плескало волнами о берег огромное водохранилище. Вдоль берега в воде местами стояли полоски леса, какой не успели срубить. Он пока еще отражался в воде зеленью своих крон. Но скоро он посохнет, и долго будет стоять в воде, расставив свои сухие сучья. И станет хорошим местом для размножения окуней и щук.

Поселок строился, становился больше, моложе и красивее. Быт потревоженных переселением жителей постепенно налаживался.

Приехал на каникулы Петр и тут же напросился сходить с отцом на охоту. И будущий зять Алексей давно хотел поохотиться. Михаил ранним утром в разгар лета с будущим зятем, сыном и с сучкой по кличке Муха направился на дальние вырубки. Там он давно заприметил молодого, но уже крупного медведя. Медведь приходил на вырубки полакомиться ягодами малины, растущей здесь в изобилии.

Пока шли по лесу, было еще прохладно и тихо. Лишь иногда слышалось раннее пение птиц. Солнце только взошло и осветило склоны красивым розовым светом. В низине клубилось облако тумана, скрывая речку, по которой Петр с братом Владимиром ходили ловить хариуса – эта рыба хорошо клевала на перекатах этой чистейшей реки. Воздух был наполнен запахом хвои. Дышалось и шагалось легко. Шли молча, зорко поглядывая по сторонам, надеясь увидеть зайца или рябчика. Когда вышли на широкую просеку, Муха вдруг бросилась с громким лаем вперед. Все остановились, приготовив ружья. Послышался сухой треск ломающихся сучьев.

Из кустов навстречу охотникам вышел потревоженный красавец-медведь. Муха, продолжая лаять, отчаянно кинулась в сторону медведя. Оторопев от неожиданной атаки, медведь недовольно взревел и встал на задние лапы. «Петька! Стреляй!» – крикнул стоящий ближе всех к медведю Михаил. Но никакого выстрела не прозвучало. «Лешка! Стреляй!» – еще раз крикнул Михаил. И снова вместо выстрела тишина. Михаил выстрелил сам. Пуля, попав в сердце медведя, свалила его на землю. Когда рассеялся пороховой дым, медведь неподвижно лежал на боку, а вокруг него, боязливо принюхиваясь и оскалив зубы, ходила Муха. Михаил оглянулся. Из леса с испуганными и виноватыми лицами, выходили Петр и Алексей. «Что же вы! Еж твою, – в сердцах выругался Михаил. Это было его самое страшное ругательство. Затем улыбнувшись, продолжил: – а если бы я промахнулся?» Что было бы – додумывать не стали. Молодежь резво кинулась делать волокуши, чтобы тащить до дома тушу добытого медведя.

Дома, когда медведя освежевали и шкуру повесили сохнуть на забор огорода, Петр и Алексей с гордостью рассказывали собравшейся родне о том, как они смогли осилить этого зверя. Михаил, слушая это явное хвастовство, лишь посмеивался. Теперь Петр и Алексей считали себя смелыми и опытными охотниками. Да и все собравшиеся не сомневались в этом.

По случаю удачной охоты был накрыт стол. Когда посиделки были в самом разгаре, а захмелевшая родня уже готовилась запеть песню, дверь резко отворилась. На пороге, громко матерясь, появился извозчик, доставлявший воду в бочке. Понять что-либо из его брани было невозможно, поэтому все вышли на улицу. Посреди улицы валялась перевернутая телега с бочкой, оглобли были сломаны. Лошадь, привязанная вожжами к дереву, испугано фыркала, пытаясь снять узду и убежать. Михаилу сразу все стало понятно. Извозчик вез воду, не подозревая ничего неладного. Вдруг лошадь учуяла запах медведя, исходивший от сушившейся шкуры, встала на дыбы, перевернула телегу, сломала оглобли. Очумевший от неожиданности извозчик сначала никак не мог понять причину столь странного поведения лошади. А когда понял, сразу кинулся в дом, чтобы высказать хозяевам все, что накипело. Шкуру перевесили на дальний забор, извозчика напоили и накормили, поставили на колеса телегу с бочкой, заменили оглобли, запрягли лошадь. Конфликт был исчерпан. Извозчик даже остался доволен, а гости, обсудив это происшествие, выпив и закусив, все-таки затянули застольную песню.

Недолго длилась в поселке спокойная жизнь. Сельчане уже смогли достроить свои дома, бани, сараи, вырыть колодцы, разработать огороды, когда опять появились незнакомые люди. Они приехали верхом на лошадях. Это были военные с красными погонами. В поселке уже знали, что означает эта форма – ее носили солдаты, охраняющие зоны для заключенных, устроенные в низовье реки. Поэтому вначале прошел слух, потом уже точно стало известно: в поселке будет лагерь для заключенных. Ровно через неделю пришла колонна людей, одетых в одинаковую робу черного цвета. Их охраняли солдаты с карабинами и с сильными большими овчарками. Заключенных поместили в большой сарай, в котором зимой хранили дрова для отопления почты и магазина. Для солдат выделили соседний дом, выселив хозяев к соседям.

Заключенные начали строить большие, длинные бараки и огораживать их высоким деревянным забором. По углам забора поставили сторожевые вышки. Стали приезжать офицеры со своими семьями. В поселке не было лишних домов, поэтому некоторые семьи местных жителей были выселены. Кто жил у родственников, кто у соседей, кто в своей бане – они у всех были теплые и просторные. Говорили, что все это временно и для офицеров построят новые дома.

Затем в поселок стали приходить этапы заключенных. Слышался лай собак и окрики охранников. Лагерь заселялся. Забор, сделанный из рядом стоящих, заостренных вверху столбов, похожий на ограду старинной крепости, был обтянут колючей проволокой. На вышках стояли солдаты, вокруг лагеря по рыскалу[2] бегали овчарки. Ночью по периметру зажигали факелы и иногда пускали осветительные ракеты, что поначалу забавляло местных ребятишек, потом и к этому привыкли.

Аня и Алексей наконец-то определились в своих отношениях. Алексей развелся со своей женой и окончательно переехал жить в поселок и устроился на работу начальником связи. Вообще-то телефон в поселке был только один – на почте. Но с переформированием поселка в лагерный пункт (Лагпункт) появилась необходимость в телефонной связи. К почте сделали пристройку и установили там коммутатор, недавно привезенный на лошадях. Бригада заключенных устанавливала по улице столбы. Алексей с тремя молодыми рабочими, согласившимися попробовать себя в роли связистов, натягивали провода и устанавливали телефоны в школе, в больнице, в лагере. Поселок переименовали в «почтовый ящик», а бригады заключенных начали строить большое здание, которое называлось «Штаб». В нем будет кабинет начальника штаба, руководящего всем, что происходит в поселке и в лагере. И в этом штабе планировалось установить телефоны в каждый кабинет. И в лесу, на вырубках, где заготовляли лес уже заключенные, приходилось протягивать кабель и устанавливать на контрольно-пропускных пунктах (КПП) полевые телефоны. Так что работы у Алексея было много. Он и Аню устроил телефонисткой.

Аня сообщила родителям о своем решении выйти замуж за Алексея. У Михаила и Марии сразу прибавилось забот. Нужно было сыграть свадьбу – это во-первых, решить где будут жить молодые – это во-вторых. Со вторым вопросом все было приблизительно ясно – Михаил уже взял разрешение на застройку соседнего участка и собирался к зиме построить небольшую времянку, а летом срубить большой и теплый дом. Вопрос со свадьбой упирался в основном в организацию угощения. Михаил сказал Марии: «Придется зарезать бычка». Мария возмутилась: «Ты что, хочешь гостей костями угощать? Теленочек-то совсем молоденький, мяса все равно не хватит». «Хватит», – сказал Михаил и, считая вопрос закрытым, пошел заниматься своими делами, не слушая нелестные высказывания в свой адрес.

Мария, небольшого роста, худощавая, энергичная, часто ругала своего мужа за его нерасторопность. Когда он ложился на кровать отдохнуть, Мария подходила к нему и начинала выговаривать:

– Лежишь? А калитка так и не закрывается, а дрова в баню так и не наколоты, а сено за огородом так никто и не ворошил, а…

Михаил, недовольно кряхтя, вставал и шел во двор. Если упреки Марии сильно допекали его, он собирался и уходил на неделю в лес. На охоту или на рыбалку, оставляя Марию одну со всеми проблемами.

На свадьбу пригласили только родню, но и это было почти пол поселка. Свадьбу решили справлять в доме – на улице было уже прохладно. С утра, в день свадьбы, женщины пришли с бидончиками браги. Они заранее договорились, кто сколько должен заквасить. Браги должно хватить на всю свадьбу. Кроме браги, спиртного в поселке практически не было. Затем женщины сели за стол и стали лепить пельмени – делали быстро и в большом количестве. Мария уже испекла несколько пирогов: с рыбой, с грибами и сладкий пирог с ягодами. Приготовили бесчисленное количество пирожков, шанежек, булочек.

Аня, в окружении подружек, наряжалась. Девушки принесли тюлевую занавеску, из которой получилась красивая фата. Платье Аня сшила сама. Не белое свадебное, а просто легкое красивое платье. Жених с тестем расставляли столы, лавки. Подружки, нарядив невесту, стали разносить еду. Во дворе собирались мужики. Курили, разговаривали. Наконец всех позвали в дом, за столы, на которых уже расставлены окутанные паром чашки с пельменями. Рассевшись, гости стали поздравлять молодоженов. Звучали тосты под бражку, поедались пельмени и вся остальная закуска. Потом были песни, напевные, протяжные. Они объединяли всех одними мыслями, одинаковыми чувствами. После небольшого перерыва снова подаются горячие пельмени, снова звучат тосты. Насытившись, гости отодвинули столы и скамейки к стенке. Задорно заиграла гармошка, и все поспешили занять место в кругу плясунов. Плясали отчаянно. Припевая частушки и притопывая так, что на столах подпрыгивали чашки и кружки. И снова готовы пельмени и снова застолье. Гуляли, веселились до позднего вечера. Многие гости стали расходиться по домам. Желающих плясать становилось все меньше. Мужики, стоя на улице, курили и выясняли между собой соседские и родственные отношения. Иногда эти выяснения кончались потасовкой. Но она быстро гасилась остальными мужиками и, как всегда, вовремя подоспевшими женами. Последними по домам расходилась молодежь, громко на весь поселок распевая песни. Скоро наступит утро, и многие гости придут догуливать. Потому что еще осталось много браги и пельменей.

Но все хорошее когда-то кончается. Завершается гулянье, и надо идти на работу. Хотя многие местные жители лишились своей работы и устраивались кто где. Это потому, что валить лес и привозить его на берег стали заключенные.

Был построен «конный парк», состоящий из трех конюшен и большого навеса для сена. Сюда привели лошадей-тяжеловозов. Невысокие лошади с мощными мохнатыми ногами. От водохранилища в лес заключенные начали прокладывать деревянную дорогу, называемую «лежневка». Она была похожа на железную дорогу, с одним различием – вместо рельсов укладывались ровные бревна встык. Между этими деревянными рельсами по шпалам шли лошади и тянули за собой вагонетки, груженые лесом. Колеса у вагонеток были похожи на автомобильные колеса без резины. Металлические обода вращались на подшипниках и легко катились по деревянным рельсам, плотно охватывая их ободом с обеих сторон. Вывозить лес по лежневке было намного легче, чем тащить его волоком. Каждая лошадь могла привезти сразу несколько кубов леса. С заполнением водохранилища отпал вопрос о сплаве леса. Привезенные бревна сразу сталкивали в воду и, окружив бонами – цепочкой бревен, соединенных тросом, буксировали его катером по водохранилищу к приемнику леса. Сколько радости и восторга было у жителей, когда по глади водохранилища, оставляя за собой пенный след, приплыл самый первый катер. Так же радовались и первому привозу в поселок кино. Электричества в поселке не было, да и помещения подходящего для просмотра фильма не было тоже. Поэтому экран сделали из двух простыней, растянув их на стене почты и скрепив между собой булавками. Желающие посмотреть кино пришли со своими табуретками и сели перед экраном. Затарахтел маленький движок, вырабатывая электричество. Киномеханик начал плавно крутить ручку кинопроектора и на экране замелькали кадры неизвестного никому фильма. Потом их будет много – и фильмов, и катеров, но первые всегда надолго остаются в памяти.

Зима выдалась снежной. Лес, уложенный на льду и на берегу в высокие и длинные штабеля, занесло снегом. Ребята забирались на эти горы и съезжали с них на лыжах или на санках. А кто-то просто прыгал вниз в пушистый снег. Времянку, которую Михаил поставил для Алексея и Ани, занесло снегом по самую крышу. Утром, чтобы выйти на дорогу, приходилось откапываться. Во времянке топилась дровами печь, и чувствовалось тепло. Но это было только начало зимы. Затем случились сильные морозы. В лунную ночь слышался треск, похожий на выстрелы. Это из-за сильного мороза лопалась кора деревьев.

Чтобы поддержать тепло во времянке, вставали ночью и подкладывали в печь дрова. Однако холод все равно пробирался в избу – набирая утром воду из ведра, приходилось разбивать кружкой тонкий слой льда.

В одну из таких морозных ночей Аня, бывшая на сносях, разбудила Алексея и, плача, сказала, что наверно пришло время рожать. Она попросила растерянного мужа сбегать за матерью. Алексей, надев полушубок, шапку и обув валенки, помчался в дом Михаила. Вскоре возле Ани были и мать, и отец, и муж. Мария, поговорив с дочерью и успокоив ее, велела Михаилу идти за Ильиничной, зятю – топить баню.

– Да жарко не топи. Нагрей в баке воду и все, – сказала она вслед уходящему Алексею. Затем одела Аню и повела к себе домой.

Через полчаса Михаил привел Ильиничну – ее все в поселке так звали. Эта пожилая седая женщина иногда принимала роды. Говорили, что она сидела в женской колонии, недалеко отсюда. До колонии она работала врачом в военном передвижном госпитале. Больше об Ильиничне ничего не знали, потому что она почти ни с кем не общалась.

Пришел Алексей сказать, что баня готова. Женщины повели Аню по тропке в баню, а Алексею дали нести стопку простыней. Алексей недоумевал:

– Зачем столько простыней? Ильинична грубо ответила ему:

– А ты что хочешь, чтобы твоя жена на голом полке рожала? Пока Аня медленно и осторожно шла по узенькой тропинке, Мария быстро дошла до бани и помыла полки. Когда пришла Аня, Ильинична осталась с ней. Она застелила полок простынями и, раздев Аню, помогла лечь. В предбаннике Алексей и Мария слышали плач и стоны Ани и подбадривающий голос Ильиничны. И вдруг все смолкло. Все ждали детского плача, но его не было. Родившийся ребенок не дышал.

– Ну уж нет! – возмущенно воскликнула Ильинична. Она взяла ребенка одной рукой за ножки и подняла его вниз головой, а другой рукой стала шлепать его по попке. Наверное от обиды мальчик (а это был мальчик) заплакал. Через некоторое время Ильинична открыла дверь предбанника и сказала:

– Идите, принимайте пополнение.

Родители подошли к Ане. Она лежала бледная, но улыбающаяся, прижимая к себе младенца. А Ильинична села в предбаннике на лавку, закурила папиросу и пробормотала:

– Подумаешь, нахлебался, – немного помолчав, снова: – выскочат замуж, а рожать не умеют. – Затем еще покурив, улыбнулась каким-то своим далеким воспоминаниям.

Весной в поселок притянули две машины. У каждой за кабиной стоял высокий бак. Как объяснили механики любопытным жителям, эти баки назывались газогенераторами. Их наполняли мелко нарубленными и хорошо просушенными чурочками. Чурочки при нагреве выделяли газ. На этом газе и работали двигатели автомобилей. Машины были маломощны, но ездили быстро. На них возили продукты, инструменты, иногда перевозили людей. Для обеспечения машин «горючим» была построена сушилка, где заготавливались и сушились чурочки. Помещение горело несколько раз, его тушили, восстанавливали и продолжали сушить чурочки.

Поселок рос. Был построен штаб, перестроена почта. Заключенные ежедневно выходили на стройки и, охраняемые солдатами, строили, строили. Возвели новый магазин, который разделили на продуктовый и промтоварный.

Год от года лагпункт выполнял и перевыполнял план по заготовке леса. В кабинете начальника штаба стояло несколько знамен за первые места. Появилось в поселке и малое электричество. На берегу залива рядом с поселком была построена электростанция. Ее сердцем стала небольшая паросиловая установка. Когда в топке горели дрова и вода превращалась в пар, установка медленно крутила большой маховик, соединенный ремнями с генератором, который и вырабатывал электричество. По столбам были натянуты электрические провода, тянувшиеся по всему поселку. В каждом доме появились лампочки. Люди с нетерпением ждали включения электричества. Не верилось, что тусклый свет керосиновой лампы может уйти в прошлое. Наконец лампочки засветились. Их свет, красноватый и мерцающий, казался всем очень ярким, очень ласковым. Жаль, что светил он не всегда. Его включали вечером часа на три, а затем выключали, чтобы зажечь прожектора на вышках. Генератор был малой мощности, поэтому электричества одновременно на лагерь и на поселок не хватало. Но уже начали прорубать просеку до города, чтобы протянуть по ней высоковольтную линию. Тогда поселок будет обеспечен электричеством в достаточном количестве.

Домой возвратился Петр. Он закончил учебу и отслужил в армии. Его брат Владимир, призванный на год позже, продолжал службу.

Петр сообщил родителям, что будет работать трактористом в соседнем лесхозе. В поселке подходящей работы для него не нашлось. Ему предлагали работу механика на катере, но посмотрев, как долго катер буксирует лес, Петр отказался от этой монотонной работы.

Подрастал Олег – сын Алексея и Ани. Он был здоровым ребенком. Зимой целыми днями мог, как крот, рыть ходы в глубоком снегу, а летом отец часто брал его с собой на рыбалку.

Почти все жители сделали себе деревянные, сбитые из досок лодки – плоскодонки. Некоторые приобрели подвесные моторы. Теперь не только зимой по льду на санях, но и летом на моторке стало возможным съездить к родственникам, в соседний поселок, стоявший выше по течению реки, а теперь стоящий на берегу водохранилища.

Однажды весной, когда освободилась ото льда водная ширь, Алексей с сыном пошел на берег залива. Был погожий выходной день. На берегу лежала перевернутая вверх дном лодка, вытащенная сюда осенью. Алексей развел небольшой костер и подвесил над ним ведро со смолой. Пока смола плавилась, Алексей законопатил лодку и убрал отставшие от бортов куски смолы. Затем, набирая из ведра ковшом растопленную смолу, начал поливать ей потрескавшиеся борта и дно лодки, разглаживая небольшим разогретым ломиком. Запах костра и расплавленной смолы разносился ветерком по всему берегу. Олег с нетерпением ждал того момента, когда проконопаченная и просмоленная лодка, сверкая своими черными бортами, будет спущена на воду.

И вот Алексей столкнул лодку на воду, посадил в нее Олега и оттолкнул от берега. Олег был рад первый раз после долгой зимы вновь покачаться на волнах. Казалось, что и лодке надоело лежать под толстым слоем снега, и она легко скользила по воде, и волны ласково шлепали ее, сверкая в лучах весеннего солнца. Алексей подтянул за веревку лодку и высадил Олега. Видя его недовольство, сказал:

– Завтра поедем на рыбалку.

На следующее утро, когда солнце только показалось над горизонтом, Алексей и Олег отплыли на лодке от берега и, опустив груз, принялись ловить рыбу. Утренний клев был неплохим, даже Олег смог поймать несколько крупных окуней. Затем клев пошел на убыль, но плыть домой не хотелось. Приятно было сидеть в лодке, покачиваясь на волнах, чувствуя, как пригревает солнце, смотреть на освобождающийся от снега берег.

Куда бежит этот дядя? – спросил Олег отца, показывая на человека в черной робе, бегущего вдоль берега.

– Наверное, за свободой, – подумав, ответил отец. Прошло с полчаса.

– А куда бегут эти дяди? – спросил Олег, показывая на бегущих по берегу солдат с овчарками.

– Наверное, за отпуском, – ответил Алексей, сматывая удочки.

Затем они поплыли проверить поставленные утром жерлицы. Попались две килограммовые щуки. Улов для начала сезона хороший. Солнце уже опускалось к горизонту, и Алексей сказал, что пора возвращаться домой. Причалив к берегу и выгрузив снасти, Алексей привязал лодку к забитому в берег железному лому.

Домой шли мимо больницы. Возле нее стояла телега, на которой лежал мертвый человек в черной окровавленной робе.

– Ну вот, солдаты и заработали себе отпуск, – сказал Алексей и, нахмурившись, пошел дальше.

Олег впервые увидел, и так близко, ЗАСТРЕЛЯНОГО человека. Ему стало страшно, и он поспешил за отцом.

* * *

Михаил выполнил свое обещание и после той холодной зимы, когда родился Олег, поставил молодым большой теплый дом. Петр и Алексей помогали ему. Свалили в лесу достаточное количество деревьев, распилили по размеру, обрубили сучья, ошкурили и привезли все бревна на большую поляну. Затем протесывали вдоль канавки, выбирали углы, стараясь работать топором так же умело и ловко, как это делал Михаил. Так бревнышко за бревнышком сложили большой сруб. Когда он был готов, написали на каждом бревне краской букву стены и цифру ряда. Затем сруб разобрали и привезли в поселок и поставили его на деревянные колоды. Эти колоды стояли наполовину врытые в землю. Затем обшили их с обеих сторон досками и засыпали туда землю. Внутри дома получилось просторное подполье для хранения продуктов, а снаружи – завалинка, на которой можно было сидеть как на лавочке. «Летом на завалинках сидят бабки в валенках», – так припевали о себе бабушки, греясь на солнце. Крышу покрыли досками. Это было лучше, чем крыть, как раньше – дранкой. Да и доски стали доступны после того, как недалеко от электростанции сделали лесопильню. Она работала круглые сутки, обеспечивая лагпункт досками, брусом, штакетником.

В новом доме было светло, тихо, тепло и уютно. Стоял он на высоком фундаменте, и поэтому крыльцо почти не заметало снегом.

* * *

Прошло несколько лет. В начале весны, когда снег еще сверкал на солнце своей белизной и не хотел таять, а яркое солнце уже хорошо пригревало, родители Олега принесли в дом большой сверток, из которого был слышен детский плач.

– Вот, – сказала Аня Олегу, – мы тебе сестренку купили.

– А что она так громко плачет? – спросил Олег.

– Да вот, – улыбнулась Аня – всех тихих разобрали, а нам вот такая голосистая досталась.

Олег с интересом смотрел, как его сестрицу укладывают в деревянную кроватку, искусно выполненную местным столяром. Сестренка часто плакала и успокаивалась, когда ее брали на руки. Олегу стали меньше уделять внимания, а он был рад этому. Целыми днями мотался со сверстниками по поселку, появляясь дома только для того, чтобы поесть, и снова убегал на улицу. Набегавшись, он крепко спал, и ночной плач сестренки его не будил.

Лесоразработки все дальше уходили от поселка. Для транспортировки леса прислали мощные машины – лесовозы. Подвоз леса лошадьми ушел в прошлое. Началась хлыстовая вывозка. Лесовозы привозили в поселок лес целиком от комля до верхушки, только с обрубленными сучьями. На месте разгрузки лес распиливался по размеру. Деловая древесина сталкивалась в воду, а верхушки использовались для местных нужд: столбы для заборов, дрова, штакетник и многое другое. Чтобы машины могли привозить лес, прорубались просеки, прокладывались дороги. Появились в поселке тракторы-бульдозеры. Они планировали землю под будущую дорогу, а когда самосвалы привозили щебенку, разравнивали ее. Щебенку добывали в карьере, недалеко от поселка. Территория карьера была огорожена колючей проволокой. Наверху стояла сторожевая вышка, а внизу трудились заключенные. Раздетые до пояса, с разнообразными наколками на теле, сумевшие загореть даже под нещедрым на тепло солнцем, они кирками долбили склон, отбивая куски слоистого камня. Эти глыбы на тачках подвозили к большой машине, дробившей их в щебенку. Самосвалы отвозили щебенку на строящуюся дорогу. Но лесовозы не могли передвигаться по бездорожью. Собирать лес по вырубке и свозить его к месту погрузки стали трелевочные тракторы, Т.Т. – так сокращенно называли их жители. Это большие и мощные тракторы на гусеничном ходу, с задним щитом, на который они лебедкой затягивали чокерованный[3] лес. По бездорожью, как танки, ломая небольшие деревья и оставляя в земле глубокие колеи, они волокли лес к месту погрузки.

В поселок приехало много молодежи – вольнонаемные. Это были в большинстве своем неженатые ребята, работающие на тракторах и лесовозах и получающие хорошую зарплату. Устраивалась механизаторами и местная молодежь.

Петр вернулся домой и стал работать трактористом. Его сразу поставили бригадиром, потому что у него уже был хороший опыт работы. Петр много зарабатывал, и дома в своей комнате он завесил коврами все стены. Он один из первых в поселке купил радиолу и множество пластинок. Приобретал много книг, собрав хорошую библиотеку. Не так вели себя вольнонаемные механизаторы. Получив получку, они ехали в город, заказывали зал в ресторане и там гуляли до закрытия. Затем, закупив выпивку, шли к железнодорожному вокзалу, где был небольшой сквер с множеством скамеек. Летом многие отъезжающие, чтобы не париться в душном зале ожидания, коротали время до прихода своего поезда, сидя в этом сквере. Здесь можно было, не привлекая внимания, продолжать гулянье. Иногда ребята, напоив допьяна какого-нибудь любителя бесплатной выпивки, покупали ему билет до ближайшей станции. Сажали его в поезд, проводив до места и уложив на полку. Выйдя из вагона, не забывали помахать руками, вслед уходящему поезду. Затем возвращались в сквер ждать прихода следующего поезда. Нечаянному пассажиру до следующей остановки поезда можно было спать четыре часа. А вот обратный поезд шел через эту станцию только на следующие сутки. Так что горе-пассажиру было достаточно времени разобраться, что к чему. А ребята тем временем выходили на перрон веселой компанией встречать прибывающий поезд. Когда он останавливался и из вагонов начинали выходить пассажиры, ребята, присмотрев в толпе одинокую женщину, бежали к ней с криком:

– Маня приехала! Наша Маня приехала! – и начинали ее обнимать.

Ошалевшая от неожиданности женщина сначала не могла вымолвить и слова. А ребята, гогоча, говорили:

– Ой! Извините, ошиблись.

И бежали дальше по перрону. И женщина улыбалась, услышав далеко за спиной знакомые голоса, окликающие очередную жертву розыгрыша:

– Маня приехала! Наша Маня приехала.

Следующий поезд, идущий проездом из Москвы, прибывал на станцию глубокой ночью. Ребята с нетерпением ждали его прихода, потому что запасы спиртного были уже на исходе. А в этом поезде был вагон-ресторан, и в нем можно было купить это самое спиртное. Конечно, по космическим ценам, но деньги еще водились. Ребята, прикупив водки, шли пешком до гостиницы, где у них были заказаны места. Собравшись в один номер, они продолжали гулянье. Утром, если еще оставались деньги, они отправлялись по магазинам приобрести себе что-либо из «вещей». Если деньги были на исходе, они покупали еду и выпивку и шли на автобус, который вез их до водохранилища. Там добравшись на катере до поселка и устроив со своими соседями по общежитию веселый ужин, шли отсыпаться. Завтра нужно опять идти на работу, опять зарабатывать деньги.

* * *

Олег подошел к речке. Сейчас она была чистой, неглубокой, с каменистым дном. А весной, когда на склонах гор начинал таять снег, речка становилась глубокой с быстрым бурным течением. В такие дни местная ребятня, и те, кто постарше, и малышня шли из поселка к этой речке. Готовили на берегу большой костер и продвигались выше по течению. Пройдя с километр до поворота, где была небольшая поляна, они делали несколько плотов. Самые отчаянные ребята становились на них и, оттолкнувшись шестами от берега, неслись по течению с большой скоростью. Остальные ребята бежали по берегу, подбадривая смельчаков. Плохо управляемый плот иногда ударялся о стоящие в воде деревья и, как необъезженная лошадь, пытался сбросить с себя ездоков. Иногда на пути плота попадалось упавшее в речку дерево, лежащее поперек течения, но еще державшееся корнями за берег. Вода, стремительна уходя под ствол дерева, затягивала за собой и плот. Чтобы не оказаться затянутыми под воду, ребятам приходилось спрыгивать с плота на дерево и выбираться на берег.

Купанием в ледяной воде заканчивались все попытки проплыть на плоту до залива. Никому так и не удалось это сделать. Очень бурной была весенняя река.

После этих опасных забав ребята усаживались у костра, пекли принесенную из дома картошку и сушили одежду.

Сейчас Олег пришел на речку, чтобы побыть одному. Он часто бывал здесь и с друзьями, и один, чтобы острожить рыбу – стоя на мелком месте речки по колено в воде, Олег осторожно приподнимал камни, стараясь не намутить воду. Под камнями иногда стаяли «усачи», рыбки с длинными усами, или небольшие налимы. Острожил он рыбу вилкой, взятой из дома. Проткнув добычу вилкой, опускал камень, а рыбку складывал в котелок, висящий на боку. Мать иногда жарила ему эту рыбешку, но чаще весь улов доставался коту.

Сегодня Олег просто ушел из дома, потому что был очень обижен. А во всем была виновата его сестра Нина. Она была отчаянной и очень драчливой. Могла стукнуть Олега чем угодно. Олег, понимая, что он старше и что она девчонка, старался быть снисходительным и прощал ей все ее проделки. Но сегодня, когда он сидел на корточках и пропалывал грядку, она незаметно подошла сзади и так стукнула его старым топорищем, что у Олега закружилась голова. Он даже заплакал и пошел жаловаться отцу, который ремонтировал летнюю кухню. Отец, выслушав Олега, сказал:

– Что ж ты за мужик, если не можешь девчонке отпора дать.

Тогда Олег с силой толкнул сестру. Что тут началось! Сестра упала и громко заплакала. Прибежала мать, подоспел отец и, в конце концов, Олегу опять досталось, уже от него. Было очень обидно, и мальчик ушел из дома на реку. Разные способы мщения своим несправедливым родителям роились в голове: уйти в лес и там остаться, уйти в горы, найти пещеру и там жить, уйти в город и жить в детдоме. И пусть родители горюют, пусть ищут его и страдают, и пусть им будет стыдно за свое несправедливое к нему отношение. Он бродил по реке часа два, и чем сильнее становилось чувство голода, тем все тише и тише – чувство обиды. К вечеру он вернулся домой и, поужинав, лег спать.

Некоторое время обида и впервые испытанное острое ощущение несправедливости долго не оставляли его ранимую душу. Но жизнь на свободе, на природе часто делала ему больно. Однажды нечаянно наступил босыми ногами на моток колючей проволоки, не заметив его в густой траве. В другой раз порвал связку на ноге, поскользнувшись на сыром склоне горы. То чуть не сломал позвоночник, упав с высокого дерева. И еще много-много раз приходилось терпеть боль. Поэтому в воспоминаниях о ссоре с сестрой уже не было обиды – просто забавный случай.