Читать книгу Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт, Anders La de Motte - Страница 15

Когда Анна в начале 2000 года проходила курс по следовательской работе, занятия у них вел старый опытный легавый из убойного отдела. Он говаривал, что для следователя опаснее всего решить все для себя с самого начала. Мозг тут же начинает автоматически подгонять любую информацию под результат. Информация, которая ведет к другим выводам, иногда попросту отметается.

“Внимательность к сомнениям, – наставлял он. – Умение смотреть на вещи непредвзято. Вот что отличает хорошего следователя от плохого”.

Фреска отлично вписывалась в эту систему рассуждений. Если решить, что на ней изображено темное озерцо, окруженное лесом и крутыми скалами, то так оно и будет. Можно сколько угодно отдаляться и приближаться – не увидишь ничего, кроме отражений в воде. Но как только поймешь, что там есть что-то другое, силуэт под темной поверхностью, то смотреть на картину и не видеть этой фигуры уже невозможно.

Анна и Агнес все утро проговорили о фреске, о Карле-Ю и Симоне Видье. Агнес так увлеклась, что не спросила о взломщике (которого Анна, может быть, вообразила), и Анну это вполне устроило. Ей совсем не хотелось, чтобы Агнес не чувствовала себя в безопасности в собственном доме, особенно теперь, когда они наконец нашли способ сблизиться. Обрели общий интерес. Они уже решили при первой же возможности еще раз попробовать отыскать каменоломню, чтобы Агнес могла сфотографировать ее. Одна только мысль о вылазке приводила Анну в хорошее расположение духа, несмотря на трагический контекст.

Утро следовало бы посвятить подготовке к разговору с полицеймейстером лена. Но Анна налила себе кофе, закрыла дверь кабинета и щелкнула по ссылке на статью Википедии – ссылку только что прислала ей Агнес, прямо из поезда.

Карл-Ю родился в 1943 году в Мальмё. Настоящее имя – Карл-Юхан Петтерсон. Учился в Королевской академии изящных искусств в Стокгольме, потом еще пара стипендий в Париже. Его ранние работы представляли собой улицы, такси и Сакре-Кёр, освещенный сзади. По мнению многих – многообещающий старт. В 1971 году двадцативосьмилетний Карл-Ю неожиданно заключил в ратуше Лунда брак с двадцатиоднолетней Элисабет Видье, с которой познакомился всего за несколько месяцев до этого. Может быть, он думал, что “Петтерсон” – это слишком обычно, потому что по какой-то причине пара стала носить не его фамилию, а фамилию Элисабет. В том же году у них родился сын, Симон. Даты в статье не было, но заключение брака и рождение ребенка в одном и том же году, вместе с гражданской церемонией, указывали на некоторую вынужденность свадьбы.

В начале семидесятых Карл-Ю писал очень мало. Возможно, между ним и живописью стояло отцовство, или он утратил вдохновение. В 1975 году он снова взялся за кисть, но стиль радикально изменился. Поросшие перелеском пригорки, шведские луга и леса, всегда с налетом меланхолии и мечтательности. Новый стиль принес Карлу-Ю огромную известность, его картины теперь где только не появлялись.

Анна защелкала по ссылкам на картины, и перед ней несколько раз открылся уже знакомый мотив. Вид из Табора. Утро, день, ночь. Анна нашла еще несколько темных озер, но, как и говорила Агнес, ни одно из них не походило на озерцо с фрески. Краски тоже были другие. В семидесятые-восьмидесятые Карл-Ю писал светло и энергично. Его картины становились все лучше, и к концу восьмидесятых он начал приобретать международное признание. Выставлялся в Берлине, Лондоне и Нью-Йорке, с отличными отзывами. А потом, как и рассказывала Гуннель из магазинчика, все обрело гораздо более мрачный оборот.

Единственный ребенок Карла-Ю и Элисабет, Симон, скончался осенью 1990 года – произошла трагедия, он утонул недалеко от родного дома. В том же году у Карла-Ю диагностировали наследственное заболевание, пигментный ретингит – болезнь глаз, которая со временем приводит к полной слепоте. И хотя популярность Карла-Ю продолжала расти и в нем видели одного из самых выдающихся художников своего поколения, в 1990-е и 2000-е годы он не выставлял новых работ, и неизвестно, были ли вообще завершенные работы. В 2010 году представитель семьи объявил, что Карл-Юхан страдает болезнью Альцгеймера и окончательно оставил живопись.

Стекла в окнах задребезжали от глухого грохота. Анна пока еще не привыкла к звуку взрывов во владениях “Glarea”. От грохота завибрировал пол, вибрация передалась кофейной кружке. По темной поверхности пошли маленькие круги.

Ровно в пять часов Анна закончила рабочий день. От Агнес пришло сообщение; дочь писала, что ее подвезли до дома и Анне не нужно ехать на вокзал. Интересно, кто ее подвез, подумала Анна. Кто-то из вчерашних девочек или их родителей, ответственных за встречу чада из школы? Какое-то время она боролась с побуждением позвонить и дознаться, но куратор ясно дал понять, что Агнес нуждается в личном пространстве, так что Анна неохотно отказалась от этой мысли.

Она порылась в базе, надеясь найти что-нибудь про Симона Видье, но, как и ожидала, ничего не нашла. В 1990 году систему еще не компьютеризировали, так что, если она хочет почитать материалы расследования, придется спуститься в архив. Однако Анна решила, что ее внимания требуют более важные вещи.

Например, что твой адвокат до сих пор не позвонил, прошептал Хокан. Мы оба знаем, что это значит. Что внутреннее расследование продолжается, что оно еще не закончено.

Что побег не помог…

Чтобы заткнуть Хокана, Анна решила пройтись по участку, поболтать со служащими. Ни на Йенса Фриберга, ни на его вызывающую раздражение коллегу Анна не наткнулась, но довольно быстро поняла, что слухи о вчерашнем инциденте уже начали распространяться. Полицейские постарше откровенно ухмылялись при ее появлении, но младшим во всяком случае хватило тактичности отвечать на ее вопросы нейтрально-вежливо. Надо в ближайшую же неделю разработать стратегию. Найти способ продемонстрировать, кто здесь отдает приказы.

По пути домой Анна настолько погрузилась в эту проблему, что с ней едва не приключилась беда. На одном из неявных поворотов, которых на холмах было множество, ей попалась встречная машина. Анна поздно обнаружила, что машина несется по ее полосе, и вильнула в сторону в последний момент. Оба правых колеса оказались на краю асфальта, брызговики предупреждающе хлопнули по ним, прежде чем Анна вернула колеса на асфальт. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида и успела заметить задние огни белого пикапа с эмблемой “Glarea” и чем-то вроде телескопического крана на крыше; потом машина скрылась за следующим поворотом. Склоны по обеим сторонам дороги были крутые, поросшие могучими деревьями. Если бы Анна вылетела за обочину, последствия могли бы оказаться очень серьезными. Она пообещала себе впредь быть внимательнее.