Читать книгу Чумной доктор - Анджей Эйлурус - Страница 7

Город, погруженный во тьму ночи, молчал. Одинокие масляные фонари покачивались у домов и тусклым светом разгоняли темноту на пустынных улицах. Лишь маленький юркий силуэт проскользнул среди домов и снова скрылся в темноте.

Трое вооруженных стражников с горящим фонарем прошли по улице и скрылись за поворотом. Улица снова опустела. Мальчишка лет четырнадцати выглянул из-за угла дома и, боязливо оглядываясь по сторонам, осторожно перешел улицу. В руках он нес маленькую котомку, завернутую в кусок темной ткани.

– Керт! – строгий глухой голос, прозвучавший из темноты, заставил мальчика вздрогнуть.

Он остановился, испугавшись на мгновение, но тут же улыбнулся. Из темного переулка вышел человек в черном плаще с капюшоном на голове. Мрачная бледная маска без носа и рта с холодными темными глазницами скрывала лицо незнакомца. В руках чумной доктор держал длинную деревянную палку чем-то напоминавшую трость пилигрима.

– Господин Ивут, – почтительно поклонился Керт, скрывая улыбку. – Вы меня опять напугали.

– Я же предупреждал тебя – не ходи ночью по городу! – строго напомнил Адвен, подходя ближе. – Ночью по улицам разрешено ходить только чумным докторам и страже.

– Но я только в лечебницу сбегаю и вернусь, – беспечно возразил Керт, показывая котомку в руках. – Господин Картис опять не обедал и не ужинал, вот я решил унести ему немного съестного.

– Нет! – строго возразил Адвен, остановился на некотором расстоянии от мальчика и отрицательно покачал головой. – Ты мне нужен живой, а доктора Картиса покормят и без тебя.

– Но тут ведь совсем не далеко, – попытался возразить мальчишка.

– Я сказал – нет, – строго повторил Адвен. – В лечебнице опасно и ко мне тоже не подходи.

– Я не боюсь смерти! – дерзко заявил мальчишка.

– И я не боюсь, – согласился Адвен. – Но и умирать нам совсем ни к чему. Мы же уже говорили с тобой об этом?

Керт ничего не ответил, тяжело вздохнул и опустил голову.

– Пойдем домой, покормишь меня, я тоже проголодался, – предложил Адвен.

– Хорошо, – взбодрился Керт. – Я побегу вперед и соберу вам ужин.

Не дожидаясь ответа, мальчишка побежал по темной улице, а чумной доктор не спеша направился следом.

Вся семья Керта, мать, отец, два брата и три сестры умерли от чумы. Мальчик остался сиротой, черная смерть не взяла его жизнь, прошла мимо. Может – не заметила, а – возможно, пощадила, даже безжалостная чума не забирает всех подряд.

Адвен взял его сначала в водоносы, а затем в слуги. Мальчик был всегда молчалив, но исполнителен. Жил в комнате на первом этаже, следил за домом, готовил ужин, бегал за водой, кормил лошадь и каждый день прокуривал дом полынью и ароматным церковным ладаном из личных запасов самого епископа.

Жили они в просторном двухэтажном доме недалеко от центральной площади, вблизи городского собора, где размещалась чумная лечебница. Владельцы дома поспешили покинуть город, едва прослышав о появлении чумы, а потому безвозмездно оставили новым хозяевам всю мебель и домашнюю утварь.

На первом этаже поселились Керт и Картис – молодой лекарь, тот самый доктор, которого Адвен вызволил из лап инквизиции. Молодой лекарь сразу принял предложение стать чумный доктором в обмен на помилование. Таких людей оказалось немного, а таких, от которых была ощутимая польза, только трое.

Картис Тардаус оказался толковым лекарем и отличным хирургом, и вскоре Адвен назначил его старшим доктором в чумную лечебницу, где Картис проводил все дни и ночи. Изучив «Трактат о чуме» и точно следуя рекомендациям доктора Ивута, молодой лекарь делал успехи и даже совершенствовал методику борьбы с чумой. Но, как оказалось, все его имущество, включая дом, где находился лечебный кабинет и аптека, городские власти и инквизиция поспешно поделили между собой. Спасти удалось только немного вещей и хирургические инструменты, которые не приглянулись новым владельцам. Впрочем, сейчас Картис нуждался только в пище и постели на ночь. Так же, как и Адвен, он бросил вызов чуме и бился с ней в молчаливой схватке, рискуя своей жизнью, а поэтому в доме оба доктора появлялись только во время обеда и поздно вечером, но только лишь для того, чтобы немного отдохнуть после тяжелого дня.

Адвен подошел к дому и остановился у входа, освещенного тусклым фонарем, еще раз взглянул на молчаливую темную улицу, словно ожидая, что кто-то выйдет из темноты, и вошел в дверь.

Керт уже зажег лампы и суетливо бегал по дому. Адвен сразу направился в отдельную комнату на первом этаже. В пропахшем ладаном, полынью, уксусом и спиртом темном помещении он переодевался всегда, меняя мрачный наряд чумного доктора на скромную домашнюю одежду лекаря.

Сначала Адвен снял и повесил у очага плащ из плотной, пропитанной воском ткани, затем снял и протер специальным раствором сапоги и только потом, предварительно протерев тряпочкой смоченной спиртом, снял тонкие кожаные перчатки, тщательно вымыл руки с мылом в маленьком тазу и подошел к умывальнику.

На стене над умывальником висело старое, щербленное по краям зеркало. В его мрачной глубине сейчас отражались темно-зеленые глазницы. Светлая костяная маска по форме напоминала лицо человека, только без отверстия для рта – нижняя часть сливалась с носом. В стороны от щек отходили два длинных отростка-хобота, концы которых скрывались за спиной.

Мрачное, пугающее зрелище, особенно если увидеть такое лицо ночью в темном переулке. Но в сравнении с другими масками докторов Адвен выглядел даже немного дружелюбно. Люди не боялись его, не шарахались в стороны, а спокойный уверенный голос располагал к себе и давал надежду. Может, из-за необычной светлой маски, а возможно, из-за умения лечить людей, везде, где он появлялся, горожане узнавали его и почтительно кланялись, но старались держаться на расстоянии. Чумных докторов уважали, но боялись не меньше самой чумы.

Смоченной в растворе уксуса тряпочкой Адвен аккуратно протер маску, затем отстегнул ремни на затылке и снял ее. За последние несколько недель эта маска стала его лицом, надежной защитой и тяжелым бременем, но носить ее целыми днями было неудобно и обременительно.

Секрет маски заключался в двух шлангах, отходивших от нижней части и крепившихся за спиной к специальным фильтрам, закрепленным к ремню на поясе. Конструкция неудобная, но более эффективная, чем обычные маски чумных докторов с огромным клювом, придающим носителю сходство с древним языческим божеством. Адвена всегда немного забавляли надменные носатые доктора, и потому сам он носил боевую маску, предназначенную защищать лицо воина во время сражения. Однажды в поединке он одолел опасного воина с юга. Храбрый наемник бился умело и уверенно, но был сражен ловким ударом меча. В память о том поединке Адвен взял себе этот трофей. Выполненная целиком из крепкой кости, маска прекрасно защищала лицо от ударов и стрел, но для борьбы с невидимым противником ее пришлось усовершенствовать, добавить прозрачные стекла в глазницы и воздушные фильтры. Темно-зеленые стекла тоже имели маленький секрет, днем они защищали от яркого света, а ночью позволяли лучше видеть в темноте.

Отстегнув фильтры от пояса, Адвен снял маску и бережно положил на стол. Затем снова подошел к умывальнику, вымыл руки, стянул с головы подшлемник, сшитый также из плотной пропитанной воском ткани, и еще раз взглянул в зеркало. Усталые покрасневшие глаза с каким-то недоверием смотрели на исхудавшее, покрытое щетиной лицо, словно увидели незнакомца, которого когда-то давно где-то встречали.

Он устал, но не от постоянного ношения душного костюма и продолжительных прогулок по городу, и не от бесконечного дня, который начинался с раннего утра и заканчивался поздней ночью. Он устал от испуганных людских глаз, полных страха и ужаса. Устал от стонов и криков больных, корчившихся от боли в чумном бараке. Устал от мертвецов, которых каждый день вывозили на телегах из города. Устал от мрачных лиц сторожей и сиделок, от нудных причитаний городских сановников и бесконечных людских слез. Устал от страшных масок без ртов с большими стеклянными глазами и длинными уродливыми носами, которые постоянно окружали его и часто снились по ночам. Чума не нападала со спины, не пугала и не угрожала, она брала измором, молчаливой безысходностью и тоской.

– Господин Ивут, вы уже переоделись? – послышался голос Керта из-за двери. – Ужин уже готов.

– Нет, не входи, – громко предупредил Адвен, не оборачиваясь. – Оставь все у меня в комнате, и идти спать.

– Будет исполнено, – ответил Керт, и за дверью послышались тихие удаляющие шаги.

Набрав полную пригоршню воды, Адвен плеснул живительную влагу себе на лицо, потом еще и еще, пока взгляд не прояснился и снова не зажегся уверенностью и жизнью. Вечерняя усталость еще не повод для отступления.

Адвен тщательно вымыл лицо, голову и руки до самых локтей, прополоскал рот и вытерся сухим полотенцем, затем переоделся в домашний костюм, обул чистые туфли и, потушив свет в комнате, направился наверх.

На втором этаже он занимал две комнаты. В одной располагалась спальня, в другой он оборудовал кабинет, где разложил свои вещи, инструменты и лекарства.

В пропахшем полынью и спиртом кабинете, освещенном нескольким масляными лампами, Адвен обнаружил на столе ужин и открытую бутылку вина. Керт всегда отличался исполнительностью и вниманию к мелочам.

Быстро покончив с ужином, Адвен уселся в удобное кресло и начал просматривать очередные сводки по городу. Наместник уже давно покинул город и отправился в столицу области, поручив доктору Ивуту «войну» с чумой. Меры по борьбе с мором были приняты быстро, но положение дел не улучшилось. Адвен каждый день считал заболевших и умерших, их число с ужасающей скоростью росло. За несколько недель смертность увеличилась в несколько раз.

Борьба с чумой проходила трудно, каждый день возникали новые проблемы. Желающих выполнять работу чумных докторов и погребальщиков совсем не было, люди отказывались даже за хорошее вознаграждение, а те, кто соглашались, работали нехотя, кривились, упирались и плохо выполняли приказы. Доверять исполнителям было бессмысленно, даже самые ответственные доктора ошиблась или ленились, но их можно было понять. Усталость и постоянное напряжение давали о себе знать. Чума брала город измором, и стоило отступить, испугаться, отчаяться, как тут же черная смерть захватила бы весь город.

Вечерами, когда ночная темнота опускалась на город, становилось немного прохладнее после жаркого дня, и тогда Адвен, облачившись в костюм чумного доктора, сам ходил по опустевшим улицам, выявлял заболевших чумой и следил за исполнением приказов.

Наиболее крепких больных он распоряжался разместить в новую лечебницу в городском соборе, остальных направлял в чумной барак умирать. Люди знали это и пытались скрывать симптомы, но иногда заболевшие и сами не догадывались о своей судьбе. Встречались и такие, что прятались у себя дома, скрывались от всех и вся, надеясь переждать чуму. Трагедия заключалось в том, что в запертых изнутри домах иногда находили только трупы. Чума подбиралась незаметно, не стучась проникала в дом и забирала жизни всей семьи, прихватывая заодно домашних кошек и собак. Спрятаться от чумных докторов несложно, а вот укрыться от чумы невозможно.

Поздно ночью, когда город все же засыпал своим кошмарным сном, Адвен отправлялся в чумной барак, чтобы осмотреть больных, свезенных за день со всего города. Тех, в ком еще были силы сопротивляться чуме, он оправлял в лечебницу. Совсем безнадежных уносили в подвал, где оставляли умирать в тишине и покое, но многие больные часто кричали от боли и спазмов. Крики и стоны раздавались постоянно, и ночью и днем, до тех пор, пока чума не забирала их жизни.

С докторами и хирургами тоже возникало много проблем. В чумном бараке творилось инакомыслие и вседозволенность. Каждый хирург одевался по-своему, в меру достатка и воображения, и лечил больных по своей методике, совершенно не слушая чужих советов. Даже выслушав рекомендации доктора Ивута, хирурги продолжали лечить больных старыми способами. Адвен смог лишь настоять на том, чтобы больных покрывали чистой марлей или тонким белым полотном, поили облегчающим боль отваром и кипяченой водой, и ходили по чумному бараку в защитной одежде. Последнее указание выполняли все, иногда даже с излишним самодурством. Кто-то отпугивал болезнь святыми мощами и амулетами, иные для профилактики постоянно жевали чеснок и курили непонятные травы. Кроме того, доктора помещали ладан на специальной губке в ноздри и уши, и часто от всего этого букета запахов сами задыхались до обморока.

Лечили, а точнее пытались лечить, больных тоже по-разному. Чаще всего врачи и хирурги использовали размягчающие примочки и припарки для чумных бубонов, покрывавших тело больных, а если это не помогало, то резали и вскрывали бубоны самым чудовищным образом. В тех случаях, когда никакой инструмент не мог разрезать затвердевший бубон, его прижигали горячим железом. Такие способы только немного облегчали страдания больных, ненадолго отсрочивали неминуемую смерть, и нередко мучительное лечение доводило больных до смерти быстрее, чем сама болезнь.

Обезболивающие микстуры и целебные лекарства до больных чумного барака не доходили. Доктора придерживали их для себя или тех, кто готов был платить золотом. Да, совсем не чистые помыслы и благородные порывы приводили докторов в чумной барак, а жажда поживы и хорошее жалование – вот что являлось истинным стимулом для городских докторов.

Впрочем, доктору Ивуту удалось найти среди общей массы помощников несколько толковых хирургов и лекарей, готовых прислушаться к его рекомендациям. Молодой лекарь по имени Картис Тардаус оказался самым способным из всех, он не отходил от доктора Ивута, следовал по пятам и выполнял любое указание. Именно его Адвен определил в новую лечебницу, организованную в соборе, где содержались больные с признаками выздоровления и у которых еще имелась надежда на спасение. Он не лечил их целебными средствами, не читал волшебных заклинаний и даже не был уверен, что кто-то из этих больных выживет. Он только выбирал самых сильных и крепких, тех, чей организм пытался противостоять болезни, собирал их в одном месте и давал им возможность на самоизлечение.

Монахини, укутавшись в плащи, ухаживали за больными в лечебнице, кормили их и всячески пытались облегчить страдания. Епископ сам пел молитвы, упрашивая Бога об исцелении и прощении грехов. И действительно, судьба этих людей находилась только в руках Бога, доктора уже не могли им помочь. Люди не знали, что Белый доктор не может их излечить, но всегда с надеждой смотрели в молчаливые строгие глаза, прячущиеся за стеклянными глазницами мрачной маски.

Лечебница в соборе стала местом надежды на спасение, но после долгой ночи страшных стонов и криков, каждое утро с первыми лучами солнца гробовщики снова грузили на телеги тела умерших. Чума была столь сильна и распространялась так быстро, что и величайшие предосторожности не могли обеспечить безопасности, пока человек находился в пораженном болезнью городе.

* * *

Шум дождя за окном разбудил его рано утром. Сильный проливной ливень барабанил по крыше и стеклам, словно желая заявить всем о себе. Адвен быстро встал с постели и распахнул окно, впуская в комнату свежий прохладный сырой воздух, глубоко вздохнул и зажмурился. Чистый воздух действовал как живительный нектар, и на лице непроизвольно появилась легкая умиротворенная улыбка. Адвен уже давно так не радовался обычному дождю.

Погода с начала лета стояла ужасная – жаркая и душная. Ни ветерка, ни тучки. Хорошего дождя не случалось уже несколько недель, а летний зной только помогал чуме распространяться по городу. Надоедливые насекомые заполонили все вокруг, а ходить каждый день по жаре в плаще с капюшоном и маске было довольно тяжело.

Летний проливной дождь с грозой лил и лил весь день, смывал грязь и пыль, давал облегчение и надежду, а надежда была просто необходима. К середине лета ситуация осложнилась: число заболевших достигло нескольких тысяч, а тела умерших уже почти полностью заполнили могильник. В чумном бараке и лечебнице не осталось свободных мест, и теперь приходилось изолировать людей прямо в домах, целыми семьями. Но самое страшное заключалось в том, что многие из чумных докторов и хирургов теперь сами лежали в лазаретах и умирали от страшной болезни.

Чума правила городом, и часто люди умирали прямо на улицах. В таких случаях человек вдруг чувствовал слабость и даже не успевал добраться до дома, садился на улице, терял сознание и испускал дух. Болезнь распространялась повсеместно, и уже было сложно сказать, сколько зараженных разгуливало по городу, а чума пряталась, таилась и воздействовала на разных людей по-разному. Некоторые оказывались сразу сраженными ею, и у них начинался сильный жар, рвота, непереносимые головные боли и прочие мучения, иногда доводившие людей до умопомешательства. У других появлялись затвердения и нарывы на шее, в паху и под мышками, бубоны до размера яблока, которые доставляли непереносимые страдания. Но самой опасной была чума в скрытой форме, зараза незаметно захватывала людей, и они почти не ощущали ее, пока организм не становился слабым, и тогда люди неожиданно падали в обморок и умирали быстро, но без особых мучений. Многие горожане даже не подозревали, что больны, пока не обнаруживали «знаки» болезни – темные пятна в виде маленьких бугорков величиной с монету и твердые, как мозоль. После их обнаружения редко кто проживал более суток.

Когда умер епископ, слабый старик скончался быстро, за одну ночь, в городе заговорили о небесной каре, проклятье и общей неизбежной судьбе. Многие даже попытались выйти из города, но стража полностью заблокировала ворота, запретив даже выезжать похоронным телегам. Говорить с обезумевшей от страха толпой было бесполезно, и только две переполненные трупами телеги у городских ворот остановили людей.

Адвен уже не ходил по городу, а целыми днями проводил в лечебнице. Вначале он поил больных микстурами и отварами для поддержания сил и облегчения боли, но вскоре все запасы лекарств иссякли. Чистая вода и острый скальпель, вот что оставалось в распоряжении доктора. Он оперировал, пускал больным кровь, вскрывал и прижигал бубоны. Эти меры не могли излечить, но хоть немного облегчали страдания. Часто он засыпал прямо в лечебнице, не снимая маски и не обращая внимания на стоны и крики больных, садился на стул и спал. Бой с чумой был в самом разгаре, и отступать уже было некуда.

Дождь стал добрым знаком, и когда вечером принесли новые сводки по городу, Адвен улыбнулся. За день умерло пятьдесят шесть человек. Страшная цифра для небольшого города, но это был пик развития чумы – число заболевших уже второй день подряд снижалось. Чума ослабила свой натиск, и теперь осталось приложить еще немного усилий – долгожданная победа была уже близка.

* * *

Спустя несколько дней «черная дева» действительно отступила, разжала свою зловещую хватку и через несколько недель совсем покинула город, оставив после себя горы трупов, сотни больных и страшные воспоминания у тех, кому повезло остаться в живых.

В тот день никто не заболел и не умер. После ночной грозы над почти безоблачным чистым небом взошло солнце и за окном весело защебетали птицы, и доктор Ивут распорядился вывесить белый флаг. Чума еще не отступила окончательно, но день был слишком хорош для доброй вести. Вот только городские ворота пока оставили запертыми.

Адвен раздал последние распоряжения, затем тщательно выстирал свой наряд чумного доктора, а сам долго сидел в теплой ванне, впервые за несколько месяцев позволив себе по-настоящему расслабиться и отдохнуть.

Наместник въехал в город в тот же день, помпезно развернув знамена под громкие звуки труб, словно после выигранной битвы. Лорд Асгерд ждал этого момента у стен города целую неделю и сразу собрал в ратуше совет, где предложил в честь победы над чумой устроить празднество, но доктор Ивут посоветовал сначала почтить умерших трауром. Веселье отложили, но улыбки и слова облегчения переполняли всех, а когда достопочтенные вельможи и офицеры покинули зал ратуши, лорд Асгерд продолжил беседу с доктором наедине.

Наместник, как обычно, восседал в кресле, а скромный доктор стоял подле.

– О! Как я вам благодарен, доктор Ивут! – восторженно заявил наместник. – Благодарность моя не знает границ!

– Любая благодарность всегда чем-то ограничена, – осторожно напомнил Адвен. – И не забывайте о том, что не я один спасал город от чумы.

– Да, это верно! И каждый, будь то хирург или сторож, получит свою награду! – заверил наместник. – Король вознаградит всех! Но вам я выражаю личную признательность.

– Я ценю ваши похвалы, – поблагодарил Адвен и почтительно поклонился.

– И я не забуду о своем обещании вознаградить вас, – продолжил наместник. – Серебро? Золото? Драгоценные камни?

– Серебро, золото и драгоценные камни, – безмятежно ответил Адвен, словно они говорили о чем-то совсем незначительном. – Я возьму все! И также собираюсь вознаградить тех людей, кто мне помогал.

– Вы щедры, умны и талантливы, – с одобрением заметил наместник. – Очень редко можно встретить таких людей как вы.

– Я могу сказать тоже и о вас, ваша Светлость, – улыбнулся Адвен и в очередной раз склонил голову. – Вы правы, достойных людей сложно встретить в этом мире.

– Верно. Не зря король ценит нас. Мы нужны королевству и людям! – согласился наместник. – Но полно почестей и лестных похвал. Скажите, доктор, куда вы сейчас намерены отправиться? Возможно, вы примете мое предложение и станете моим личным лекарем?

– Нет, увы, я не могу принять ваше предложение, – с сожалением ответил Адвен. – Вы сильны и, как я вижу, вполне здоровы. Не думаю, что вам в ближайшие годы потребуется личный лекарь. Король тоже предлагал мне должность при дворе, но я отказался. У меня слишком много дел, я нужен людям.

– Это верно, я понимаю вас и даже ожидал подобного ответа, – немного огорчившись, согласился наместник. – Но все же куда вы отправитесь?

– Пока не знаю точно, вероятно, на север, – уклончиво ответил Адвен. – Чума еще не побеждена, и думаю, скоро вспыхнет новая эпидемия.

– Вы так думаете? И где? – на лице наместника появилась тень беспокойства. – Где ожидать появление чумы?

– Трудно ответить на этот вопрос, любой город или поселение может постигнуть страшное злосчастье, – задумчиво ответил Адвен. – Одно могу сказать точно – это будет город где-то поблизости.

– Но что же делать? Как препятствовать проявлению этой заразы? – наместник смотрел на доктора, как на мудреца, знающего ответы на все вопросы.

– Необходимо строить очистные сооружения и мощеные дороги в городах, – без раздумий ответил Адвен, – а не набирать армию и готовиться к войне.

– Я понял вас. Да, вы правы. Дороги и школы сделают города лучше, – согласился наместник, но помрачнел. – Мастерские и торговые лавки принесут достаток, а храмы просветление в умы людей, но война, как и чума, приходит без предупреждения. И она придет, это только вопрос времени.

– Но прихода войны, в отличие от чумы, можно избежать, – возразил Адвен.

– Можно, если приготовить укрепления и создать сильную армию. Мирные переговоры и дипломатия только отсрочат неизбежную войну, и в этом я разбираюсь лучше, чем в лекарском деле, – убежденно заявил наместник. – Я говорил королю и вам скажу. Нам не нужна война с Экларией. В такой войне никто не выйдет победителем, но мы должны быть готовы к ней. А новые школы и мощеные дороги не защитят нас от вторжения вражеских войск.

– Вы говорите верно, но пока соседние государства в тайне друг от друга куют мечи, пока короли не договорятся о мире, не стоит ожидать расцвета королевства и хороших времен, – Адвен уверенно смотрел наместнику в глаза, а в голосе слышалось предупреждение. – Тьма, чума и смерть будут править близлежащими землями.

Наместник ничего не ответил, а доктор молча развернулся и вышел из зала, оставив лорда Асгерда герцога Эрварта наедине с тяжелыми мыслями.

Выйдя из городской ратуши, Адвен сразу направился к своему дому. У него так давно не было постоянного жилища, что покидать этот маленький и по-своему уютный домик совсем не хотелось, но он спешил – до утра необходимо было собрать вещи и со всеми попрощаться.

Дом находился совсем рядом, Адвен добрался быстро и сразу поднялся на второй этаж, но остановился у двери. В комнате кто-то был. Адвен тихо заглянул в открытую дверь и увидел доктора Тордауса.

Картис стоя у стола и внимательно осматривал недавно вымытые хирургические инструменты. Ножницы, несколько разных пил, пара зажимов и пинцетов, щипцы и два скальпеля лежали на чистой белой ткани. Рядом лежали несколько пар тонких кожаных перчаток, заметно потертых от постоянных стирок, и серебряная вилка – обязательный атрибут долгих путешествий. И это была только часть «сокровищ» доктора Ивута, вынутых из заветного дорожного чемоданчика во время борьбы с чумой. Не каждый доктор мог позволить себе такой медицинский набор.

Картис с мечтательным выражением лица смотрел на инструменты, бережно прикасался к ним, словно к драгоценным камням или магическим предметам, и даже не заметил, как Адвен подошел совсем близко.

– Уж не собирался ли ты украсть мои инструменты? – строго спросил Адвен.

Картис вздрогнул и с испугом повернулся. Адвен доброжелательно улыбнулся.

– Признаю честно, мастер, мысль завладеть ими не покидает меня, – удрученно произнес Картис и снова посмотрел на желанные вещи. – Они такие совершенные, как произведения искусства. Тонкие, изящные, без всякой ржавчины. Металл похож серебро, но острый и крепкий. Я никогда не видел таких инструментов.

– Да, это верно. Я очень дорожу ими. Но не из-за их ценности, а потому, что не смогу сам воссоздать их, – признался Адвен, внимательно наблюдая за Картисом, и осторожно спросил: – Так почему ты не решился их украсть?

– Украсть?! – Картис удивленно взглянул на Адвена и уверенно заявил: – О нет, мастер. Я готов купить их, заслужить или хотя бы получить возможность пользоваться ими, но украсть – никогда! Вам, мастер, я обязан жизнью! Вы спасли меня, и я никогда не смогу вас предать.

– Я только дал тебе шанс, и ты им воспользовался. Ты сам заслужил свободу, – напомнил Адвен и спросил: – Я так и не узнал, за что тебя схватили инквизиторы?

– За то же, за что вы даровали мне свободу, – безрадостно усмехнулся Картис. – Я только хотел помочь больному.

– Помощь бывает разной, – мрачно заметил Адвен и, усевшись в кресло, предложил: – Расскажи мне свою историю.

– Она очень проста, – печально вздохнул Картис. – Когда вспыхнула чума, я пытался помогать людям. К сожалению, тогда я мало знал о лечении этой болезни. Так вот, у графа Гредола, уважаемого вельможи, заболела дочь, и он обратился ко мне. Посулил хорошее вознаграждение. Я не был уверен, что могу помочь исцелить его дочь, но взялся за это дело…

– Из-за вознаграждения или по иной причине? – спросил Адвен.

– Вознаграждение манило меня, не скрою, – признался Картис. – Но я доктор и не мог отказать больному, нуждающемуся в моей помощи. Это было ошибкой.

Он замолчал, прошелся по комнате и задумчиво посмотрел в открытое окно.

– Теперь я это понимаю. Я пробовал все известные средства, пускал кровь, поил лекарствами, использовал самые дорогие мази, и ей даже стало немного лучше. Казалось, она пошла на поправку. Но вдруг в одну из ночей умерла.

– Трагично, – Адвен помрачнел, словно вспомнил всех жертв чумы. – Я так понимаю, граф не простил вам смерть дочери?

– Да, все верно, – Картис повернулся, его лицо побледнело. – Он был в ярости и жаждал мести. Обвинил меня в колдовстве и шарлатанстве. Меня даже подозревали в том, что я умышленно ее отравил.

– Понимаю, такова наша профессия, когда мы исцеляем – нас боготворят, но если смерть окажется сильнее, то обвиняют во всех грехах, – задумчиво произнес Адвен и вдруг взглянул Картису прямо в глаза. – Скажите, как вы поступите, если такая ситуация повторится вновь?

– Не знаю, – удивился вопросу Картис, ненадолго задумался и уверенно ответил: – Думаю, я бы снова попытался излечить чуму, хотя вы и говорите, что против чумы нет лекарства.

– Кто знает, может, и существует способ лечения чумы, – задумчиво произнес Адвен, затем поднялся с кресла, подошел к окну и тихо добавил: – Но в любом случае такое лекарство нельзя давать людям.

– Почему нельзя дать лекарство людям? – удивился Картис.

Адвен ничего не ответил и продолжил смотреть на безмятежный город, чудом спасшийся от чумы. Мимо по улице проходили люди, а над крышами домов летали птицы, и казалось, все вокруг уже забыли о страшном несчастье.

Картис молча стоял позади и терпеливо ждал ответа.

– Люди находят лекарства от болезни, но проходит время, и появляется новая болезнь, от которой нет лекарства. Этот мир – баланс всего живого, и большое количество людей тоже плохо, – ответил Адвен и повернулся лицом к доктору. – И запомни! Кому дано судьбой умереть, тот должен умереть. И смерти не избежать.

– Но почему тогда вы помогаете людям, лечите их и боретесь с чумой? – с непониманием и недоверием спросил Картис.

– Одним суждено умереть, а другим суждено жить, – уверенно ответил Адвен, словно он сам решал судьбы людей. – И люди, как и все живое вокруг, стремятся избежать смерти, а я только помогаю им в этом.

– Нет, я все же не понимаю, – не отступал Картис. – Кто определяет право человека на жизнь или на смерть? Боги?

– Боги или дьяволы, судьба или предопределение. Я не могу тебе ответить на этот вопрос, я ведь тоже человек, – уклончиво ответил Адвен. – Когда смерть придет за мной, я тоже не смогу ее избежать, но, блуждая среди чужих смертей, не нужно в них искать свою.

Картис понимающе кивнул и подошел к окну.

– Жизнь не вечна, все мы рождаемся и умираем, – задумчиво произнес он, глядя на темнеющее небо. – Но я не верю в предопределение.

– Тогда считай все это божественным вмешательством, – предложил Адвен и тоже повернулся к окну. – Ведь ты, надеюсь, веришь в Бога?

– В Бога я верю! – воскликнул Картис и с вызовом взглянул на учителя. – Несколько месяцев назад меня вели на верную смерть инквизиторы, а я все еще жив! Я пережил многих людей, и что это, если не божественное вмешательство?!

– Всегда помни об этом, – одобрительно кивнул Адвен и поднял голову к небу. – Не важно, предопределение это или судьба, возможно, сам Бог решил свести наши дороги. Тебе дарована вторая жизнь, и очень важно, как ты ей воспользуешься.

– Я постараюсь жить достойно! Лечить людей и бороться со смертью! – восторженно заявил Картис. – Вы многому меня научили, мастер.

– Я не учил тебя, ты сам учился. И не думай, что теперь ты знаешь все, – предупредил Адвен и с умилением взглянул на своего ученика. – Мой трактат лишь помогает бороться с чумой, и, возможно, лекарство от этой страшной болезни существует. Только зараза, с которой столкнулись мы, это особая, необычная чума. Помни об этом, когда в следующий раз с ней столкнешься.

Картис понимающе кивнул в ответ, а доктор Ивут подошел к столу и начал бережно укладывать свои инструменты.

– Мастер, я хочу стать вашим учеником и отправиться с вами, – вдруг решительно заявил Картис и подошел ближе.

– Ты хороший ученик, но мой путь слишком извилист и опасен. Я не могу взять с собой попутчиков, – отрицательно покачал головой Адвен, а затем достал из походной сумки кошелек с серебром и протянул Картису. – Вот возьми, это твое вознаграждение за честный труд, и прошу тебя, позаботься о Керте, он отличный малый и хороший слуга.

– Хорошо, мастер, я сделаю все, как вы просите, – заверил Картис, понимая, что спорить бесполезно, и взял кошелек. – Мальчишка действительно смышленый, может быть, из него получится толковый лекарь. Но я не хочу оставаться в этом городе, это место всегда будет навевать на меня плохие воспоминания.

– Это верно, город после чумы – унылое место, – согласился Адвен. – И если ты хочешь действительно послужить людям, то отправляйся в любой приграничный город, где еще не было чумы, и открой аптекарскую лавку. Возможно, твое мастерство борьбы с чумой еще потребуется.

– Вы думаете это не последняя эпидемия? – спросил Картис.

– Хотелось бы, чтобы зараза больше не появлялась, но думаю, нам еще придется сразиться с чумой.

* * *

На следующее утро, совсем рано, доктор Ивут отправился в путь. Встретиться с Первым инквизитором не случилось, лагерь у городских ворот опустел, а его Святейшество поспешно отбыл по важным делам, как только белый флаг поднялся над городом.

Отъехав подальше от города, Адвен остановил повозку на пригорке и оглянулся. В ярких солнечных лучах, разгоняющих холодный утренний туман, город по-прежнему был молчалив и казался мрачным, но белый флаг победно развевался на фоне голубого неба.