Читать книгу Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика - Андрей Агафонов - Страница 9

Немолодой, некрасивый, просто одетый мужчина с мокрой от дождя головой, сидя на корточках, запускает свои длинные немецкие пальцы в систему ливневой канализации замка Хайгроув и с непередаваемым выражением на лице извлекает оттуда мешочки с мутной слизью и розовые комочки ваты. Складывает добычу в пластиковый пакет. Возвращается в замок. В холле – следы вчерашнего веселья. Он поднимается к себе в кабинет. Пишет записку (он любит писать записки – всем и всегда): «Пол, попроси, пожалуйста, гостей принцессы Уэльской не бросать использованные презервативы и тампоны в унитаз. От этого засоряются тростниковые фильтры». Фильтры дороги ему, огород в замке Хайгроув дорог ему, аллеи парка – про которые дворецкий Пол Баррелл впоследствии скажет, что «никогда еще не ходил на работу по такой красивой дороге» – дороги ему. Принц Чарльз любит копаться в земле, разбивать кусты, кататься на лошади – и не любит свою жену. Многие считают, что это жестоко.

Есть разные мнения по поводу того, что считать жестокостью.

Однажды маленький Чарльз, как обычно, пришел поцеловать на ночь маму. Мама работала с документами и рассеянно отозвалась на поцелуй: «Спокойной ночи, милый». «Милый?!» – не поверил своим ушам Чарльз. Кстати об ушах. Уши Чарльза – его особая примета. Они большие и оттопыренные. С возрастом еще и волосами поросли. Какие могут быть любовницы у человека с такими ушами? Кому он нужен? Радовался бы, что Диана Спенсер на титул польстилась…

И ведь, в общем-то, действительно – Диана была далеко не первой, кому Чарльз делал предложение руки и сердца. И ушей.

Одно время, перед отправкой сына в закрытую школу для мальчиков, Елизавета даже подумывала сделать ему пластическую операцию. Но потом решила, что и так сойдет. Тем более, что муж Филипп вообще не любил Чарльза баловать. Он был настоящим мачо и хотел, чтобы сын походил на него во всем, кроме, естественно, внешности. Чарльз старался. Но он родился добрым, сердечным, безвольным мальчиком. Волю еще можно воспитать, допустим. А чувства?

Есть такая теория: чувства бывают у тех, у кого есть личная жизнь. У монархов и наследников личной жизни не бывает. В прямом смысле. До недавнего времени они даже задницу подтереть не могли самостоятельно – для этого были специальные люди. До самого недавнего времени в те сокровенные часы, когда королева рожала наследника, за дверью сидел премьер-министр – чтобы засвидетельствовать позже перед нацией, что младенца не подменили. А то бывали случаи.

После рождения младенца отдают на попечение челяди. Родители с ребенком видятся хорошо, если раз в месяц. У них свои дела-заботы, да и не положено. Королева не может сюсюкать с наследником. Проявление ласки – удел людей попроще. Нянек, фрейлин. Привязываешься к нянькам, фрейлинам – их увольняют. Как можно объяснить ребенку, что такое «увольняют»? В его жизни была какая-то женщина, она склонялась над колыбелью, держала за ручки, когда он учился ходить – а потом пропала. Навсегда. «У тебя была мама, она уволилась». Таким было раннее детство Чарльза.

Затем школа для мальчиков, больше похожая на колонию для малолетних. Спальни на четырнадцать коек. Голый пол. Отчуждение и издевательства – заговаривают только подхалимы, «люди чести» с наследником престола держатся подчеркнуто враждебно. Еще подумают, что подлизываешься. Особый шик – во время матча в регби сбить наследника с ног. Заехать локтем в ухо. Пнуть под колено. Рассказывать об этом друзьям.

С каждым разом принца все труднее спровадить после выходных обратно в школу. Мальчик рыдает, умоляет не увозить его. Принц-консорт Филипп однажды, с трудом запихав «чертова парня» в машину, вернулся весь белый и хлобыстнул полный стакан виски. Постепенно пришел в себя: если ему не нравится в Шотландии, надо отправить чертова парня в Австралию. Пусть к земле привыкает. И отправили…

А после школы служба во флоте – пять лет. Папа ведь служил во флоте. Хотя принцу Чарльзу не нравилось море, и еще меньше ему нравилось общество морских офицеров, их задушевное, с матерщинкой, братство.

У любого нормального ребенка еще в школе должны были бы появиться вопросы – почему я здесь? Что я здесь делаю? Почему я должен здесь быть, если я здесь быть не хочу? Нет, в самом деле – родители чуть не самые всемогущие люди в мире, уж точно не самые бедные. Допустим, до 18 лет они решали, что Чарльзу делать. А флот – преодолевая отвращение: почему? Зачем?

Потому что никогда и не было иначе. Потому что быть принцем означает готовить себя к трону. Вместо «Я хочу» в ребенка вдалбливается «Ты должен» – постоянно, методично, упорно, всеми способами. Нельзя проявлять эмоции. Нельзя жаловаться. Нельзя оправдываться. Нужно исполнять свой долг. Так воспитывали его мать, и ее отца, и его отца, и так далее – вплоть до Вильгельма Завоевателя, а то и дальше в глубь веков (вообще Виндзоры ведут свой род от колена Иуды, из которого, по преданию, вышли царь Давид и Иисус Христос). Вот это и есть настоящая легитимность – «потому что так было всегда».

В семействе Виндзоров не ведут задушевных бесед. Проявление эмоций (любых) считается здесь не вполне приличным. Хороший тон – ровная доброжелательность к окружающим, дружелюбие, юмор. Когда у Елизаветы родился внук, она пошутила: «По крайней мере, ушами он пошел не в отца».

Отец, принц Чарльз, однажды все-таки не сдержался и выговорил матери: «Напрасно вы в детстве не сделали мне пластическую операцию. Вы не представляете, как противно жить с такими ушами». Это был чуть ли не единственный его упрек родителям – и, кажется, принц хотел сказать гораздо, гораздо больше…