Читать книгу Первое Звено и Чёрный Замок - Андрей Альбертович Анпилогов - Страница 1

Я больше не могла всё Это переживать одна. Я должна была Этим с кем-то поделиться. Но не с бабушкой же, только что оправившейся от инсульта, и не с младшим братом, и не с одноклассниками, которые вряд ли бы поняли меня правильно…

Но я верила – меня поймут и мне помогут. Поэтому и решила обратиться в Исследовательский Центр…

Во второй половине февраля у нас, в Крыму, начались продолжительные подземные толчки. Казалось, сам бог подземного царства Аид, разгневался на род людской, и непрерывно сотрясал землю на протяжении нескольких дней. Как только землетрясение немного поутихло, мы с мамой поехали на место её последних археологических раскопок. Мы там уже были несколько раз. Конечно, ехать сейчас, было очень рискованно, но это был уникальный шанс.

Моя мама работала в Институте археологии Крыма, в отделе античной археологии, на должности ведущего научного сотрудника. Эти раскопки велись примерно в семидесяти километрах от нашего дома в Севастополе, в окрестностях пещерного города. На этот раз мы ехали долго, постоянно объезжая завалы из горных пород. Оползни, как подземные кроты, понасыпали на дороге кучи щебня, грязи и песка. Череда этих землетрясений по силе и продолжительности уже превзошла серию знаменитых крымских землетрясений, случившихся сто лет тому назад, в 1927 году. Значительные разрушения произошли не только в городе…

Было раннее утро. Только что начало рассветать. Чёрные тучи на северо-западе были похожи на огромных животных с огненным подбрюшьем. Порывы ветра с громкими хлопками и крупными дождевыми каплями били в стёкла нашей машины. В горах, на скалах и уступах, под огромным давлением, словно из ноздрей подземного дракона, вырывались на поверхность шипящие струйки белого пара. Такого мы ещё не видели.

Наконец, мы доехали до нашего заветного места на горном плато. На скальных породах образовались многочисленные неширокие трещины, и спускаться вниз стало гораздо легче.

Когда же мы оказались перед знакомым лазом в пещерный город, то вместо узкой расщелины, увидели огромный провал. Казалось, скалы здесь просто расступились. В такое открывшееся пространство запросто мог влететь обычный вертолёт.

Мы сняли с себя альпинистское снаряжение и включили налобные фонари. Но этот чёрный провал полностью поглотил электрический свет. Тогда мама достала из моего рюкзака мощный фонарь и подошла к самому краю провала.

– А́ри, здесь какая-то площадка. Доставай трос.

Я достала из рюкзака бобину со стометровым тросом и стальной колышек для крепления этой большой катушки. Колышек был вбит, бобина закреплена. Конец троса мама привязала к большому карабину, а его пристегнула к своему поясному ремню. В левой руке она держала фонарь, а в правой – небольшой альпеншток. Всё остальное, как всегда, висело на мне – в огромном рюкзаке.

Мама попыталась зацепиться за край этой площадки в самом конце гигантского разлома, но это ей не удалось. Тогда я прижала трос левой ногой прямо к скале, и мама смогла закрепиться на площадке. Я видела, как она включила фонарь.

– Что там?– спросила я.

Мама продолжала светить. Луч фонаря переместился вправо.

– Это не площадка, Ари! Это ступенька! Это ступеньки! – кричала мама. Они огромные! Они уходят вниз.

– Держи крепче трос! Смотри, чтобы я не стянула тебя в пропасть, когда буду спускаться,– крикнула я.

– Нет, нет, я хорошо закрепилась, давай!– ответила мама.

Я быстро натянула на руки кожаные гловелетты (кто не знает, это перчатки с обрезанными подушечками для пальцев) и легко соскользнула по тросу прямо на маму. Она сидела у края скалы, упираясь в неё кроссовками, и держала трос обеими руками. Я сбила её, как она сказала: "с пятой точки". Мы расхохотались так, что долго не могли остановиться… Мама что-то говорила, кажется, "слетела с катушек". Это был необыкновенный по силе смех. Может быть от взлетевшего, как никогда, адреналина, или от газа, выходившего из самого чрева Земли. Чувства страха не было совершенно. Наоборот, нами овладела уверенность и решимость. Мы чувствовали небывалый прилив сил.

Слева от нас валил белый пар и слышался подземный гул.

Я сделала три щелчка вниз, и мой налобный фонарь тоже стал освещать эти грандиозные ступеньки.

Они круто уходили вниз. Бывшего здесь пещерного города с его маленькими пещерками – норами не было. Он просто провалился. Его светлый, в прямом смысле прах, в виде белёсой пыли и многочисленных осколков, мирно покоился на этих высоких и широких ступеньках.

Это удивительно, но казалось, они появились специально, чтобы мы спустились вниз…

Это был шанс! Единственный в жизни! Проникнуть и увидеть неведомое…

– Но это очень рискованно,– говорила мама и глаза её горели.

– Риск – благородное дело. И если мы сейчас не спустимся, мы этого себе никогда не простим,– сказала я с полной убеждённостью. – У нас сто метров надёжного троса. Я – в отличной форме. Если что – помогу!

Мама засмеялась.

– Я тоже ещё не старушка,– сказала она, и начала спускаться.

Я взялась за трос и последовала за мамой. Это было не просто, так как расстояние между ступеньками было больше метра. Можно было предположить, что комфортно ходить по этой лестнице могли только настоящие атланты -гиганты…

Справа от меня быстро разматывался трос. Маму уже не было видно. Спускаться и дышать было легко и весело, несмотря на мой тяжёлый рюкзак. Подобное состояние (если не в большей степени) испытывала и мама – шнур из ядовито-зелёного цвета, превратился в ярко-оранжевый. Это не было действием мистических сил, просто расстояние между нами значительно увеличилось. Каждые двадцать метров этот неубиваемый трос менял контрастные цвета. Я дёрнула за него. Мама отозвалась. Через десять ступенек я увидела её раскрасневшееся лицо и горящие восторгом глаза. Её куртка и джинсы были перепачканы как у штукатура-маляра. Теперь мы спускались рядом. Стало заметно жарче, и появился рассеянный свет. Скоро ступеньки расширились, высота их уменьшилась, и они превратились в настоящий проспект подземного города! Здесь не было пещер, а были настоящие улицы, площади, огромные здания и портики, с внушительными колоннами, колоннадами и фронтонами над ними.

Наши фонари утратили свою яркость – мягкий розоватый свет, казалось, исходил здесь отовсюду.

– Ты чувствуешь, какая здесь энергетика? – спросила мама.

– Ещё бы! Я готова свернуть горы и переплыть наше море, – ответила я.

Мама сделала шаг вперёд, и словно наткнулась на незримую стенку. Но и здесь обошлось без мистики – это кончилась размотка нашего страховочного троса. Мы спустились на сто метров! Я посмотрела на ручные часы с компасом. Большая стрелка безуспешно искала Север, она вращалась как сумасшедшая. Ого! Прошёл уже целый час, а мы, казалось, спускались не более двадцати минут.

– Я даже не могу предположить, в какой временной слой, в какую цивилизацию мы попали. Это всё, как в сказке… Град поднялся с под земли… – сказала мама. Наш восторг только возрастал. Может быть, мы оказались здесь первыми за многие тысячелетия. Мама отцепила карабин со шнуром, и мы вошли в этот чудесный город с небывалым восторгом. Заблудиться здесь было сложно – огромные колонны уходили вдаль, и плавно вниз, по прямой линии… Мы шли по главному проспекту, в этом не было сомнений. По обе стороны вздымались великолепные сооружения из того же розового или белого мрамора. Мы видели большое количество идеальных по форме шаров и пирамид, расставленных в определённом порядке, по всему подземному городу. Во многих помещениях вход преграждали двухметровые амфоры. Некоторые из них были со сколами. Были и низкие скамьи, и изящные арки. Мы видели и несколько хрустальных черепов, похожих на человеческие, но огромного размера. Они стояли на постаментах, как памятники.

Мама принялась всё это фотографировать.

– Это амфоры, но они не античные! Они гораздо искуснее сделаны, – говорила она.

– И уж явно не киммерийско-тавро-скифские, – пыталась я остроумничать.

Наш подземный проспект стал расширяться, колонн стало больше, и мы вошли в настоящий тронный зал, размером с футбольный стадион. Да, здесь был трон, искусно сделанный из горного хрусталя. По своей изящной форме он мог быть только женским! Боже мой! Здесь были поразительные по красоте кристаллы горного хрусталя. Они возвышались за троном, и своими сверкающими гранями составляли величественную композицию. Мы замерли в восторге, и почти одновременно произнесли: «Как в чертогах Снежной королевы!» Дышать было легко и радостно. В воздухе пахло озоном, как после грозы. Возле стен стояли столики, а рядом зеркала. Над ними были большие ниши в стенах. Там стояли вазы и шкатулки. Мама открыла одну из шкатулок. Там лежали драгоценные украшения обычного размера. Это были ожерелья, кольца, браслеты, женские гребни с драгоценными же камнями, заколки, золотые цепи с гранёными звеньями, браслеты в виде змеек с головами женщин. Ещё мы видели большие монеты из жёлтого и белого металла, как нам показалось, с изображением летательных аппаратов.

– Ты посмотри, как мастерски всё сделано, – говорила восторженная мама, продолжая всё фотографировать.

Самое большое зеркало висело рядом с троном. Я подошла к нему. Чуть выше моего роста, в нише светло-розовой стены, стояла изящная шкатулка.

Я взяла её и легко открыла. И в этот момент послышался удалённый подземный гул. Но мы с мамой не обратили на это внимание. Меня интересовало, что внутри чудесной шкатулки. Там оказалась великолепная диадема с кристаллами в виде пирамидок. Они светились изнутри и меняли яркость, как ёлочная гирлянда. Я осторожно взяла диадему. О чудо! Кристаллы ярко разгорелись в моих руках и стали изумрудные. Я сразу подумала: «Они окрасились под цвет моих глаз!». Я примерила диадему, и она легко закрепилась в моих волосах. Я была от неё в восторге. Я стояла перед зеркалом и чувствовала тепло и лёгкое покалывание в висках. Я никогда ещё не была такой счастливой. «Эта диадема словно сделана для меня. Она отдаёт мне свою энергию – светлую и добрую! »,– думала и чувствовала я. Вдруг над нами появилась цепочка светящихся шаров. Они были размером с апельсин и быстро перемещались под потолком. Мама присела на скамью с тревожным лицом. Я стояла возле трона, и мне послышались удалённые и мелодичные звуки, как будто играли на арфе. Казалось, небольшой ветерок, возникший от движения этих светящихся шаров, принёс эту музыку. Но потом я поняла – это очень красивые женские голоса. Я догадалась, что говорили о нас, и говорили с дружелюбным любопытством на языке с большим количеством гласных звуков. Я улыбнулась, и в ответ зазвенел смех. Голоса то приближались, то отдалялись. Этот язык казался мне знакомым. Я долго пыталась понять смысл этой льющейся музыки слов, и неожиданно, смысл прояснился: «…теперь он твой, и мы с тобой…»,– звучали голоса. Светящиеся шары сделали круг над моей головой, стали едва заметными, и спокойно вылетели из тронного зала.

– Они нас признали,– сказала мама, смотря на диадему в моих волосах с изумлением и восторгом. – Она тебе очень идёт. У тебя улыбка королевы!

И после её слов сразу же усилился подземный гул, и тронный зал содрогнулся. Мы по-настоящему испугались.

– Быстро в обратку!– крикнула мама.

Я схватила рюкзак, бросила в него шкатулку. Мама достала из рюкзака свою сумку, а из неё мягкую ткань, и завернула в неё несколько женских украшений. Подземные толчки усилились. Мы взялись за руки, и, ринулись по проспекту этого чудесного города что было сил. Очень скоро показался конец нашего спасительного шнура. Как он нам пригодился, прочно закреплённый наверху! Под ногами медленно текли ручейки грязной горячей жижи. Становилось жарко. Я подталкивала маму, она держалась за шнур, освещённый нашими налобными фонарями, и легко поднималась по высоким ступенькам, затем подавала мне руку. На уже знакомых нам циклопических ступеньках, в некоторых местах появились трещины. Но страха уже не было – впереди виднелся просвет. Мы благополучно поднялись на поверхность и запрыгали, как сумасшедшие! Мы ликовали – наша рискованная вылазка увенчалась грандиозным успехом.

Здесь было тише, не так слышался подземный гул. Мы быстро спустились к машине. Мама строила сенсационные версии наших находок.

– Это потрясающе! В прямом и переносном смысле,– не умолкала она. – Прямо сейчас едем в институт. Я создаю исследовательскую группу. Мы же нашли великолепную цивилизацию, точнее, она сама к нам поднялась. Это факт я запечатлела. Кстати, диадему ты взяла?

– Да, она на мне,– сказала я,– чувствуя её приятно тепло.

Наконец-то я сняла рюкзак.

– Слушай, Ариша, это же настоящий артефакт! Это очень ценная вещь,– говорила она, раздвигая мои волосы, и рассматривая диадему. – Сделать её могла только высокоразвитая цивилизация. Какая тонкая работа, какое изящество! И камни светятся словно изнутри. Даже удивительно, как она тебе идёт… Мама посмотрела мне прямо в глаза. – Никому её не отдавай, никогда,– сказала она, понизив голос.

С верхушек скал начали сыпаться камни. Заметно потемнело. Порывы ветра снова захлестали дождём. Мы рванули с места на приличной скорости.

Как только мы начали спускаться по горной дороге, за нами увязался длинный и чёрный кроссовер. Видно, ни только мы одни решили обследовать знаменитый пещерный город после сильнейших подвижек земных пластов.

– Чёрные копатели, не иначе, чёрт бы их побрал, – сказала мама. – Рассмотри их номер.

Я посмотрела в заднее стекло. Номера были заляпаны грязью.

– Они замазаны, – сказала я.

Мама нажала на газ, но кроссовер неумолимо приближался. Тогда она отстегнула ремень безопасности и достала из сумки травматический пистолет. Я взяла альпеншток в правую руку. Потоки воды заливали стёкла. Видимость была не более двадцати метров. Но мы знали, что впереди, на перекрёстке, находится стационарный пост полиции. До него оставалось около двух километров. Это было видно по навигатору. Горная дорога осталась позади. Мы выехали на трассу. Кроссовер пошёл на обгон. Он поравнялся с нами и пытался нас остановить, перекрывая дорогу. Его усиленный бампер из стальных хромированных труб почти касался нашей машины.

Мама не уступала.

– Фотографируй! – крикнула она. Я достала смартфон. На переднем сиденье кроссовера я видела водителя и пассажира. Оба были в балаклавах. У водителя был хохочущий рот и выпуклые бараньи глаза.

Мама резко взяла вправо, а потом влево, пытаясь вывернуться из – под кроссовера. Наша машина пошла юзом. Смартфон выпал из моих рук. Мы слетели с дороги и врезались в ствол большого дерева. Был сильный удар. Меня рвануло вперёд, но ремни безопасности удержали. А мама ударилась левой стороной головы о стекло. Её ремень безопасности был отстёгнут. Завыла сигнализация, замигали фонари. Я смотрела на маму. В уголке её рта показалась капелька крови. Её немигающие глаза я никогда не забуду. Слёзы начали душить меня. Я крепко сжала в кулаке рукоять альпенштока, и открыла дверцу машины….

В это время на перекрёстке показался грузовик с яркой эмблемой «МЧС» на борту. Он поворачивал на нашу дорогу. В его кузове, под натянутым брезентом находилось не менее десятка сотрудников в форме и касках. Чёрный кроссовер стоял рядом с нашей машиной, но никто из него не выходил. Я вышла из машины. Моя правая рука наполнилась огромной силой. Я выждала паузу, и вломила альпеншток в лобовое стекло кроссовера. Грузовик МЧС остановился в десяти метрах от меня. Из его кузова стали выпрыгивать крепкие мужчины. В этот момент чёрный кроссовер рванул с места. Альпенштока на том месте, где он стоял, не оказалось…

Через десять минут, рядом с грузовиком МЧС остановилась полицейская машина.

На мой вопрос полицейскому – видел ли он чёрный кроссовер, перекрывший нам дорогу? – старший лейтенант отрицательно покачал головой…

Затем он спросил меня, могу ли я назвать марку и номер автомобиля, обогнавшего нас. Я сказала, что номер машины был замазан грязью, а марки чёрных кроссоверов для меня неразличимы. Правда, капот у кроссовера был несколько горбат, как нос у крупной крысы. Мама была без сознания. Ей делали искусственное дыхание. Через тридцать минут её перенесли в подъехавшую «скорую помощь». Я взяла свой рюкзак, бросила в него мамину сумку. Меня не хотели к ней пускать. Но я всех растолкала и поехала вместе с мамой. Я сидела рядом с ней. Она так и не моргала. Слёзы продолжали бежать из моих глаз. Работал аппарат искусственного дыхания. Вдруг мама сорвала пластиковую маску, прижала мою голову к себе, и очень тихо прошептала: «Прощай, не отдавай…»

Врач, сидевший рядом, снова надел на неё кислородную маску. Но через несколько минут мамы не стало….

На следующий день мне позвонили из полиции и сказали, что следов удара, или соприкосновения постороннего автомобиля с нашей машиной не обнаружено, а сама машина находится на стоянке в полиции. Вместе с полицейскими, я отвезла все, найденные в подземном городе артефакты в институт, где работала мама. Мне сказали, что будет большое денежное вознаграждение, после оценки найденных сокровищ. А это были действительно сокровища…. Фотографии, сделанные мамой в подземном городе, не получились. Флэш-карта фотоаппарата была испорчена. Её не смогли восстановить…

Но диадему я оставила. Я бы её не отдала никому, никогда, и не за что. Она стала частью меня, частью моего организма. Я это скоро почувствовала. Мои густые волосы легко её скрывали от посторонних глаз. От диадемы исходит энергетика светлой силы, я так скажу. Когда она на мне, я чувствую себя лучше чем, когда бы то ни было. У меня действительно расширяется сознание, и я многое вижу, чувствую, и понимаю, как никогда раньше. Иногда, правда, мне хочется её снять на некоторое время… Мне стало казаться, что эта диадема всегда была со мной. Как будто я уже носила её раньше, когда-то очень давно.… А сейчас она снова вернулась ко мне…

И, как только я закрепила её в волосах там, в подземном городе, то сразу земля содрогнулась… Я понимаю, что это может быть и наивно, но это случилось именно так. И это был последний день, когда трясло наш полуостров…

Через неделю, после похорон мамы, мне приснился сон: ночью, на соседнюю улицу, бесшумно подъехал автомобиль с выключенными фарами. Я слышала тихое шуршание шин по гравию. Из тёмной машины вышли трое. Первый – низкорослый, но коренастый, в тёмных очках, несмотря на ночь. Второй – среднего роста, плотного сложения. Третий был очень высокий, в чёрной бейсболке, с длинным козырьком. Он не отрывал взгляда от своего смартфона. Затем, они перешли дорогу, и направились к нашему дому. Когда они переходили перекрёсток, я увидела их тени от фонаря на соседнем доме. Меня поразила тень высокого парня, точнее, его голова. Несмотря на некоторое искажение, она была гораздо больше остальных, а её форма напоминала яйцо…

Я проснулась с холодной испариной на висках и поняла, что это был вещий сон. Я подошла к окну. Всё было тихо. Уличные фонари освещали пустую улицу. Я вышла в коридор. В соседней комнате спала бабушка, а в зале, похрапывал мой младший брат Гриша. Наш кот, с двойной кличкой Васька – Гусар, вышел из кухни и потёрся о мои ноги. Я стала готовиться к встрече с нежданными гостями. У меня не было сомнений, что они придут… Я даже не думала об этом кому-то рассказывать…

На следующий день, как всегда, мы поужинали все вместе, в семь часов вечера, и разошлись по своим комнатам. Я включила компьютер. На моей почте оказалось больше десятка непрочитанных писем. Они мне стали неинтересны. Я выключила компьютер, сняла диадему, и прилегла немного отдохнуть. Но через десять минут я поняла, что диадему надо надеть…

После двенадцати, я сидела на диване с погашенным светом. Рядом со мной, по правую руку лежал папин арбалет, а слева, я положила травматический пистолет мамы. «Когда меня выследили? Когда я была с рюкзаком? Может быть, они ехали за "Скорой помощью?» – думала я.

Окно в палисадник было настежь открыто. На подоконник залез Васька-Гусар. Я чувствовала, что диадема придаёт мне уверенность и решительность. Арбалет для этого случая пригодился, как никогда. Это бесшумное оружие позволяло наказать, или отпугнуть любого.… У меня совершенно не было страха, а было лишь сильное желание отомстить за маму. Я подошла к окну и встала на низкий табурет, что захватила из бабушкиной комнаты. Я увидела ту же картинку, что и во сне: в ста метрах от меня – одинокий фонарь освещает пустынный перекрёсток. И полная тишина вокруг. Васька-Гусар потёрся о мою ногу. Я достала три стрелы и положила их рядом с арбалетом. Его же, я зарядила стальными шариками, я не хотела стрелять на поражение только из-за того, что была не одна в доме…

Спать мне совершенно не хотелось. Но и нервного напряжения не было. Я закрыла глаза и чувствовала, как по особенному бежит время. Я не спала, но и не бодрствовала. « Сейчас будет ровно три часа», – подумала я и открыла глаза, действительно, было ровно три. Я закрыла глаза и решила открыть их ровно в четыре часа. И вдруг, я начала видеть и слышать свой вчерашний сон… Я взглянула на окно. Васька – Гусар замер на подоконнике и смотрел в темноту. Я взяла арбалет и подушку, ногой подвинула кресло на колёсиках к окну. Васька – Гусар спрыгнул и побежал к забору. Я опустила кресло ниже, положила подушку на подоконник, на неё пристроила арбалет, чтобы было удобно стрелять. Затем я встала на скамейку, и посмотрела в прицел ночного виденья. Машина была передо мной как на ладони. Открылась передняя дверца, и повторился мой сон наяву. Из машины вышли двое. Первый – низкорослый крепыш в тёмных очках. Я его не совсем хорошо рассмотрела во сне, в действительности, он оказался ещё и кривоногий. Второй был плотный, среднего роста. Из задней дверцы вылез третий, очень высокий в бейсболке с длинным козырьком, и сразу же уставился в свой смартфон. Все трое перешли перекрёсток и направились к нашему дому.

От меня и до забора было около десяти метров. «Буду стрелять ему в ногу, когда он перекинет её через забор. Иначе он свалится на цветочки и будет орать, как резаная свинья. А перелазить он будет медленно и аккуратно, чтобы не шуметь. У меня будет уйма времени попасть в десятку…», – спокойно думала я.

Я легко натянула тетиву, ролики провернулись, и послышался мягкий знакомый щелчок – механизм взвёлся. Я приготовилась к стрельбе и навела прицел чуть выше забора. И, секунд через двадцать увидела, как его обхватили две ладони. Между ними появилась и голова в балаклаве. У меня застучало в висках. Это был водитель чёрного кроссовера, косвенный убийца моей мамы. Эта рожа в балаклаве с выпученными глазами навсегда осталась в моей памяти. Он перекинул свою толстую ляжку через забор. Я выстрелила. Стальной шарик легко пробил насквозь мякоть бедра. Коротышка взвизгнул, как прибитая собака. Он пытался убрать ногу с забора, но это не очень удавалось его толстой заднице. Я снова натянула тетиву и выстрелила в приподнятую над забором левую ягодицу. Коротышка завис на заборе и не двигался. На его штанине цвета хаки стало расплываться большое бурое пятно. Я снова перезарядила арбалет. Васька – Гусар зашипел, выпустил когти, и вцепился в окровавленную ногу. Коротышка завизжал. По ту сторону забора послышалось ругательство, и раненого сняли с забора.

Все трое дали задний ход. Мне очень захотелось каждому из них вставить в заднее отверстие по карбоновой стреле, когда я увидела их спины. Я хорошо стреляю. Я бы попала… Но я не стала этого делать. Я не хотела привлекать внимание к этому делу из-за диадемы. Я чувствовала и ясно понимала, что приходили за ней. Но как они её нашли?.. И кто они? Ясно одно – моя диадема имеет огромную ценность и силу.

В интернете я нашла по соответствующему запросу ваш Исследовательский Центр и приехала в Сочи…

Я рассказала вам всё, как было, и как могла – подробно…